Глава 5. Пламя, что не залить даже кровью (1/2)
— Слушай, Джеймс... а можно я сегодня посплю у тебя?.. Ничего делать не буду, клянусь, даже лягу поверх одеяла. И, конечно, если Дарси не будет возмущаться...
Сказать, что этот вопрос шокировал Джеймса – это ничего не сказать: «Поспать у меня? Не то, чтобы я боюсь, но что, если вдруг...» — отмел эту мысль в сторону и утвердительно сказал:
— Хорошо... только, чур, не толкайся... если не будешь толкаться — разрешу спать под одеялом, — а на лице промелькнула хитрая улыбка: «Хочу понять, что меня так волнует».
Оборотень при звуке этих слов ощутил огромное облегчение:
— Не буду... – и, по ходу, даже не заметил этой хитрой улыбки...Дело шло к ночи. Джеймс ушел принимать душ. «Ох, ну и чистоплотный просто до жути...» — думал Кейн, стоя за дверью и слушая мерный шум воды.Закончив с водными процедурами, темный ангел вышел из ванной в халате и нижнем белье (в трусах, так сказать), сел на кровать, вытирая влажные волосы: «Блин, у меня пульс участился, с чего бы это? Вроде, ничего плохого произойти не должно... Наверно, это все мои глюки».Рыжий, подумав, что сейчас можно уже зайти, переступил порог. Подойдя к кровати, сел на нее с другой стороны, ничего не говоря. Джеймс, вытерев голову насухо, сказал, нарушив молчание:
— Ладно, я ложусь... если хочешь, залезай под одеяло, я не против, — и, сняв халат, лег, накрывшись одеялом.— Ну, как скажешь, — хмыкнул с наигранной коварностью Кейн, залезая под одеяло (на нем была майка и боксерки (прим.беты – кто не понял, это был тонкий намек хД)).
Первые несколько секунд Лис лежал к парню спиной, давая привыкнуть к своей близости — а затем, повернувшись лицом, пододвинулся и, медленно обняв сзади, уткнулся носом в его затылок. Джеймс вздрогнул и напряг мышцы спины: «Это... мое сердце бешено стучит, когда он рядом... Это непреодолимое чувство съедает меня изнутри».
Кейн, почувствовав это, резко выдохнул в волосы, щекоча и таким образом обезоруживая:
— Спокойно, от объятий еще никто не умирал... — хихикнув, закрыл глаза: «После душа запах корицы становится четче... а отрешенности и чувства вины почти не разобрать... но одиночество все равно есть. Интересно знать, а что у него за шампунь, все-таки? И ничуть не пахнет... пеплом и тленом... хотя должен... ну и... ладно...» — мысли текли все более вяло, мышцы расслаблялись.А Джеймс на его слова лишь нервно хихикнул про себя: «Не умирал… Знал бы он, как у меня сердце стучит… словно сейчас выпрыгнет из груди... Но почему тогда мне это нравится?.. Слава Богу, я попросил Дарси побыть в другой комнате, а то не хочу, чтобы он видел меня таким».
Скоро они оба заснули: оборотень – так и уткнувшись в затылок темному ангелу, а тот просто уснул, просто даже скорее по привычке...Когда Джеймс проснулся, Кейн все еще его обнимал – и все-таки это было приятно, как ни странно было сие осознавать: кто-то рядом, такой теплый, и ощущение, что он не одинок, успокаивало лучше любого лекарства. Перевернувшись на спину, Кейн продолжал обнимать его грудь рукой, а лицо было так близко, что Джимми невольно покраснел.
Потом, погладив Лиса по голове и нежно проведя рукой по волосам, ненамеренно разбудил его и сказал почти шепотом:
— С добрым утром.Тот проморгался:— Что, уже? — сделав недовольную мину, обнял его крепче. — Еще минуту...Спустя эту самую минуту сереброволосый произнес:— Хочешь, я сам сделаю кофе?«Ладненько, просыпаемся...»:— Мне без сахара... без ничего вообще... — пробормотал, садясь и потирая шею. — Если тебе несложно...Когда Джеймс ушел, оборотень стал внимательно оглядывать его комнату. Во время той примерки ему так и не удалось разглядеть всех подробностей, поэтому свой шанс он решил не упускать. Старинный платяной шкаф красного дерева в отличном состоянии, рядом с ним — зеркало в полный рост с золоченой рамой — сейчас прикрытое покрывалом, письменный стол, на котором лежат кучи бумаг, просторное кресло — вот что первым бросалось в глаза. Встав, Кейн открыл окно, впуская в комнату морозный воздух — и, легко запрыгнув на подоконник, присел и свесил ноги наружу. На карнизе лежал свежий снег — его прикосновения к голой коже были довольно приятны.
«Поваляться бы сейчас... Нет, потом еще сушиться... а Джимми будет ругаться», — сделав сальто назад, обнаружил, что приземление получилось слишком мягким.
Любой другой на его месте обрадовался бы, но Лиса это насторожило. Материализация флейты — глаза помутнели при одном лишь взгляде на третью узкую, но глубокую темную полосу на инструменте, которой раньше не было.
«Значит, раньше, чем я думал...» — услышав шаги, быстрым взмахом дематериализовал флейту — и, повернувшись к стоящему в дверном проеме Джеймсу, который держал в руках две чашки с ароматным кофе, беспечно улыбнулся:
— А я уже собрался за тобой идти! Ну что, в трапезной будем или на кухне? Или есть другие предложения?При виде улыбки Кейна, Джеймсу захотелось его поцеловать — но он не сделал этого, подумав, что тот может неправильно его понять:— Прости, я сварил кофе. Не стал брать растворимый, захотелось настоящего... Я думаю, попьем его здесь, а то обратно нести чашки как-то неохота.Кейн удивленно захлопал глазами:
— Какое тут «прости» — это же отлично! В сотню раз лучше, чем растворимый! – вновь улыбнувшись, взял у него одну чашку и устроился на кровати.Темный ангел оглядел его фигуру с заинтересованностью, которую чаще проявляют дети, а потом, подойдя к открытому окну, вдохнул свежий морозный воздух и сел рядом с рыжим. Кейн, отпивая по чуть-чуть теплую жидкость, раздумывал о своем: «Срыв произойдет еще до весны... Блин, долбанный Широ — всю жизнь испоганил!».Джеймс, пригубив немного кофе, заметил тревогу на лице парня – и, сам того не заметив, придвинулся к нему вплотную. Лис на это просто не обратил внимания, потому как доверял ему... Но вот то, что случилось потом...Джеймс поцеловал его в губы так нежно, будто Кейн — это что-то очень хрупкое. Для рыжего сие стало полной неожиданностью. Язык сереброволосого скользнул ему в рот, исследуя там все — он не шелохнулся, попросту не зная, что ему делать. Уже в процессе поцелуя придя в себя, Джеймс отпрянул и с безграничным удивлением прикрыл рот рукой и подошел к окну, будто бы стесняясь своего поступка:— Прости, не знаю, что на меня нашло... это... это... Черт, да что же со мной происходит? Ничего не понимаю... в груди все болит, как будто режут ножом, — тяжело дыша, облокотился на подоконник, а внутри все болело и горело — приятно, но в тоже время нестерпимо — пугающе до изнеможения.Кейн, наконец сообразив, ЧТО произошло, уронил полупустую чашку, лишь чудом не облив себя и постельное белье.
— Ой, вот блин! — выскочив из комнаты, вернулся с тряпкой и вытер пол - и уйдя, чтобы кинуть тряпку куда надо, вскоре снова вернулся. Остановившись в шаге от Джеймса, отвел взгляд в сторону:
— Впредь поосторожней с этим. Если думаешь, что я не такой, как твои коллеги по работе, то несколько заблуждаешься. Джеймс, я знаю себя — и знаю, во что это может вылиться. Поэтому, пожалуйста, не влюбляйся в меня, — взглянув виновато исподлобья, сглотнул. — И это ты меня прости. Я хотел хотя бы на одну ночь избавиться от кошмаров... я не знал... что так получится...Пытаясь осмыслить сказанное, Джеймс стоял, не шелохнувшись и смотрел на него глазами, в которых уже невольно наворачивались слезы. Боль в сердце становилась практически невыносимой, что хотелось закричать.Кейн чуял это — от Джеймса пахло болью. Большой болью. Сжав зубы, парень заставил себя повернуться к нему спиной:
— Я пойду, приготовлю завтрак... — спустившись вниз, этим и занялся.А Джимми первый раз за всю свою жизнь заплакал от ощущений, которых еще никогда не чувствовал ранее: «Перестань... хватит... я не хочу это чувствовать! Это будто разрывает меня изнутри... Неужели это и есть...? Нет, невозможно... мне нельзя... Это будет причинять боль не только мне, но и ему... Но я не в силах совладать со своими чувствами... впервые в жизни», — ударив себя по щеке, он начал немного успокаиваться.