Глава 27 (1/1)

ПодушкиСпок с Нового Вулкана, личный журнал. Звёздная дата 2255.33.Экскурсии по основным объектам здесь, на Новом Вулкане, завершены. Остальное время, проведённое на планете, будет посвящено научным исследованиям. Я узнал, что десантная группа ЮСС ?Энтерпрайз? будет пребывать на поверхности нашей планеты в течение четырнадцати стандартных дней по местному времени, в течение которых я буду должен предоставлять им любые дополнительные материалы, которые могут им понадобиться.Теперь я должен вернуться к своим обычным обязанностям, насколько это возможно, и в то же время оказывать помощь находящимся здесь офицерам Звёздного флота. Я надеюсь, что у них не будет никаких негативных впечатлений, о которых они могли бы сообщить своему начальству после отбытия.Прошло уже два полных дня их миссии.Осталось двенадцать полных дней.***На третий день миссии у Спока не было возможности часто видеть Джима, за исключением тех моментов, когда этого требовал протокол. Они пересекались друг с другом во время приёма пищи в назначенных для этого местах, но обращались друг к другу официально. Джим обедал со своей десантной группой, а Спок ел в одиночестве со своими исследованиями. Джим не стремился присоединиться к Споку, чтобы не помешать ему, и Спок закончил свой обед до того, как офицеры ?Энтерпрайз? завершили свой.Вечерняя трапеза была совсем другим делом, поскольку вулканские дипломаты запланировали для команды традиционный ужин. Спок присутствовал на этом мероприятии в качестве атташе Звёздного флота и в течение всего вечера сидел рядом с Джимом.– Настоящий вулканский пломиковый суп, не из репликатора, – сказал Джим после того, как перед ним поставили миску. – Никогда не думал, что мне выпадет такой шанс.– Ты обнаружишь, что это несопоставимо с твоим предыдущим опытом, – ответил Спок.– Ага, – Джим поднёс ложку к губам, окинул взглядом стол и проглотил суп, не дуя на его поверхность, как это делали вулканские дипломаты. Если он и обжёг свой язык, то он этого не показал. – Ладно, он совсем другой.– Он такой фиолетовый, – сказал Монтгомери Скотт, сидящий по другую сторону от Джима.– Скотти, – ответил Джим.– Что? – Скотт зачарованно помешивал содержимое своей миски. – Это не было оскорблением. Фиолетовый – один из моих любимых цветов. Конечно, я никогда раньше не ел фиолетовый суп, но это то же самое, как и решать трансварповое уравнение с прославленным малолеткой и староманерным вулканцем – всё бывает впервые!– ?Староманерным?, – повторил Спок. – Это термин, с которым я незнаком. – О боже, – покачал головой Джим, помешивая суп ложкой, чтобы тот быстрее остывал. – Не надо приставать к Скотти и его красочным выражениям. Есть шансы, что он это всё надумал, но поймаешь ли ты его на этом? Нет; скорее он прочитает тебе пространную, длинную лекцию об особом положении семьи Скоттов в мире этимологии.– Я лишь однажды делал подобное, спасибо тебе большое, – сказал Скотти. – И в своё оправдание скажу, что я в то время был прилично выпивши.– А когда ты не был? – спросил Джим.– Я как звёздный корабль, – объяснил Скотт, – лучше всего работаю, когда хорошенечко смазан.Джим, который как раз подносил ко рту ложку пломикового супа, тяжело выдохнул. Это движение воздуха спровоцировало нечто вроде разбрызгивания жидкости от точки его приложения. Спок воспользовался тканевой салфеткой, чтобы вытереть пролитую жидкость с того места, где она оказалась на столе.Даже посреди комнаты, заполненной вулканцами, эта сцена не стала слишком уж неподобающей. Те, кто не был обучен дипломатии, чтобы проигнорировать незначительные конфузы, были заняты своими личными небольшими диалогами или полностью посвящали себя содержимому своих тарелок.Хотя культурный обмен никогда не был профильной специальностью Спока, но даже он мог рассматривать этот ужин, как прогрессирующий успех.– Мистер Скотт сказал что-то юмористическое, – заметил Спок, когда первоначальный накал кризиса миновал и стало ясно, что дыхательные пути Джима больше не заблокированы.– Хм, ага, – щёки Джима были красными. Он потёр свои бёдра ладонями под столом, очевидно смущённый своим видом, вопреки отсутствию привлечённого им внимания. Вулканцы были любознательными, но они не всегда демонстрировали свою любознательность посторонним. – Объяснять эту шутку в обществе было бы неприлично, Спок. Ну, понимаешь.– Возможно, ты мог бы просветить меня позже, – согласился Спок.– Нет, нет, я на это не подписывался, – сказал Джим. – Я не соглашался на… Это просто… Ладно, не обращай внимания, хорошо, Спок? Это не так уж и смешно.– Хочу, чтобы вы оба знали, что я весёлый, – вмешался Скотт. – Но всё же мистер Кирк прав; для таких вещей есть время и место, и всё это в основном подальше от вулканцев.Спок был вынужден признать, что в утверждении, которое он недопонял, могла быть какая-та тонкость. Он решил исследовать возможные двойные значения, используя терминал в своей комнате и оставшись один, но сейчас самым разумным казалось позволить этому моменту пройти.Джим наблюдал за Споком, склонив голову так, чтобы обеспечить себе оптимальный угол обзора, и не привлекать к себе внимания.Спок посмотрел на него в ответ, и, когда он встретился взглядом с Джимом, тот отвернулся, чтобы снова сосредоточиться на своём супе.– Ну, по крайней мере, у него нет фиолетового привкуса, – сказал Скотт.– Я не был в курсе, что Вы испытываете ассоциированные ощущения, мистер Скотт, – ответил Спок.Их дальнейшие попытки в разговорах на посторонние темы достигали различных уровней успеха. Никто не пытался связать данную ситуацию со ?старыми добрыми временами?, как это было обычно принято среди людей, воссоединяющихся по прошествии года или более длительного периода времени; и для Спока это стало облегчением. Ни в темах их разговоров, ни в том месте, где они происходили, не было ничего напоминающего ?старые добрые времена?; просто присутствующие индивидуумы были теми же самыми, и, хотя их чувство юмора осталось практически прежним, события изменили их самих ровно настолько, что эти изменения нельзя было игнорировать ни на секунду.Оба солнца как раз садились за горизонт, когда трапеза подошла к концу, и вулканцы разошлись для выполнения своих ночных обязанностей. Скотт едва успел прикрыть рот, чтобы спрятать огромный зевок, а затем назвал своих младших офицеров ?утятами?, подгоняя в направлении их временного жилья. Он ушёл, подмигнув Джиму, на что Джим не ответил, и смысл этого снова был недоступен Споку – хотя, возможно, это было сделано намеренно.– Не хочешь прогуляться? – просто спросил Спока Джим. Остались лишь они вдвоём. – Только если тебе не нужно делать… какую-то фигню.– Всегда есть ?какая-то фигня?, которую нужно делать, – ответил Спок.Джим провёл пальцами по волосам.– Расскажи мне об этом.– Тут особо нечего рассказывать.– Нет, это было… Так ты готов прогуляться или нет, Спок?– Состояние моего здоровья не вызывает сомнений, и я полностью адаптирован к атмосфере этой планеты, – сказал Спок. – Однако, этого нельзя сказать о тебе. – Ты не должен переживать о моём здоровье, – ответил Джим.– Это верно, что я не являюсь ни медицинским офицером Звёздного флота, ни профессиональным вулканским целителем, – сказал Спок. – Тем не менее, поскольку твоя нога остаётся индикатором ранения, которое не было излечено до конца, всё, что необходимо для осуществления диагностики этого симптома, пусть и не его причины, – это элементарные навыки наблюдения.Лицо Джима омрачилось, хотя это могло быть результатом вечерней облачности с той же вероятностью, как и эмоциональной реакцией. Он снова искоса наблюдал за Споком, как будто ему было неудобно делать это прямолинейно.– Послушай, это моя нога, – наконец сказал он, – и это моё дело, что с ней происходит. Болит она или не болит – это не помешает мне гулять, когда я хочу гулять, или бежать, когда я должен бежать.– Однако нет необходимости усугублять это состояние точно так же, как не следует проводить чёткую грань между решительностью и упрямством.– Тебе придётся забыть о проблеме с ногой, Спок, – сказал Джим. – Однажды ты смог надавить на меня своим положением – не заставляй меня отвечать тем же.Верно было то, что Джим стал взрослым, и то, что взрослые люди особенно хорошо помнили о данном своём статусе, стремясь подтвердить его правдивость в каждом разговоре, когда подозревали, что их пытаются запугать. Также Джим был старшим офицером на корабле Звёздного флота и гостем на планете Спока – это означало, что его комментарий о служебном положении был неточным, хотя и мог бы иметь более соответствующее отношение к вопросам дипломатии и гостеприимства.– В любом случае, – мягким голосом произнёс Джим, – я цел, а в пустыне ночью тихо, и я иду прогуляться. Если хочешь пойти со мной, идём. Если тебе нужно позаботиться о каких-то вулканских штуках – я не стану этому мешать.– Я бы не отказался от твоего общества, – ответил Спок.– Тогда ладно, – Джим сделал жест рукой. – После тебя.– Решение о прогулке твоё. Будет правильно, если ты сам выберешь направление.– За исключением того, что эта планета знакома тебе, а не мне, – Джим изо всех сил старался минимизировать видимость хромоты при ходьбе; точно так же и Спок подчёркнуто не обращал внимания на свои расчёты того, какая скорость передвижения не повлияла бы на травму, или насколько строго нужно придерживаться данного темпа, чтобы не допустить никаких изменений. – Поэтому я думаю, что ты знаешь все лучшие места, самые красивые виды и всё такое.– Выбор предпочтительнее делать с точки зрения того, что именно хочет увидеть тот, кто смотрит, – сказал Спок.Джим вздохнул. Возможно, в этом звуке звучало разочарование, хотя Спок не мог быть в этом полностью уверен.– Полагаю, не слишком большой просьбой будет попросить тебя удивить меня?– Я уверен, что единственный способ достичь этой цели – это отказ от известного тебе места назначения.– Иногда, – согласился Джим, – приятно просто пройтись и посмотреть – куда эта прогулка тебя заведёт.Поступать так было не в характере Спока, и он не стремился воспитать в себе подобную склонность. Но в том, чтобы гулять без какой-либо цели на уме, было нечто медитативное, и по прошествии тринадцати минут Спок уже не был уверен в том, кто определяет направление прогулки на прохладном ночном воздухе пустыни.– Холодно? – спросил Джим спустя ещё три минуты. – Или, эээ… Температура не оптимальна?– Это можно вытерпеть, – ответил Спок.Улыбка Джима соответствовала иронии в его голосе.– Верно. Вытерпеть.– Ты ищешь повод для объединения тепла наших тел, чтобы предложить объятие? – спросил Спок.– Нет, – сказал Джим, а затем: – Возможно. Это не так просто. Я раньше не думал об этом, но теперь не могу перестать об этом думать.– Я не могу обеспечить то, что могло бы удовлетворить два столь противоречивых желания одновременно, – сказал Спок.– Ага, – Джим остановился на месте, а через несколько секунд взошёл на пологий песчаный холм. – Я знаю, что ты не можешь. Вот почему я не прошу тебя… Я не прошу тебя ни о чём. С тебя и так хватит, Спок. Поэтому не думай, что я прошу.У этих слов было второе значение. Это становилось очевидно по тону его голоса, хотя само это значение было не совсем очевидным. Хотя некогда было время, когда Спок был уверен в том, что понимает Джима, прошедшие годы и расстояние между ними подорвали эту уверенность – и не без оснований.Было бы неверно говорить, что они больше не знают друг друга. Они не ?отдалились друг от друга? – фраза, которую Спок слышал среди знакомых и коллег после трёхлетней миссии ?Энтерпрайз?, а также во время своего пребывания на Земле и до своего переезда на Новый Вулкан, где эта фраза не употреблялась.Но механика системы, которую Спок некогда использовал для связи с Джимом, атрофировалась из-за отсутствия практики, а это означало, что он теперь не мог постичь более глубокий смысл, вложенный Джимом. Он знал лишь о том, что этот смысл существует; он попал в положение, когда понимал слишком много и не понимал ничего.– У тебя есть право просить меня о чём угодно, – сказал Спок вместо того, чтобы расспрашивать о мотивах Джима. – Как ты сам заметил, ты – мой гость, а я – твой хозяин.– И это всё, чем мы стали друг для друга? Старший офицер в гостях у вулканского учителя?Джим заскользил по песку, не имея возможности опереться на больную ногу и сохранить равновесие в то время, как они спускались по пологому склону. Он не упал, но само движение было неуклюжим, и очевидность этого заставила его нахмуриться. Его настроение не казалось доброжелательным, и всё же именно Джим был тем, кто изначально предложил эту совместную прогулку.Спок взял на себя обязательство участвовать в разговоре и не отказался бы от этого участия лишь потому, что условия стали более жёсткими. Он не протянул руку, чтобы помочь Джиму, когда тот споткнулся, припоминая, что тот предпочитал самостоятельно восстанавливать равновесие или не делать этого вообще.Человеческая гордость всё ещё относилась к тем концепциям, с пониманием которых сражался Спок, хотя он и пришёл к пониманию, что это не та черта характера, о наличии иммунитета к которой могут заявлять вулканцы.– Мы были и остаёмся друзьями… – начал Спок.Он предполагал, что этот факт самоочевиден, хотя, судя по направлению, которое приняла дискуссия, его гипотеза была основана на ложном, ошибочном компоненте.– Мы, типа, были чем-то большим, Спок, – сказал Джим. Он посмотрел в сторону, хотя должен был смотреть на тропинку перед собой. – В смысле, у меня довольно много друзей, но у меня только один ты.– Я не понимаю концепции, означающей ?больше?, чем друзья, – ответил Спок. – Что, возможно, означает нечто ?другое?, а не дружбу. Но вулканская привязанность не классифицируется аналогично тому, как структурируются человеческие отношения. – Мы всё сделали правильно, – сказал Джим, меняя тактику. – Мы сделали то, что должны были сделать. Ты сделал то, что был должен, а я – то, что я был должен, только иногда мне кажется, что мы находим друг друга опять лишь для того, чтобы потом снова расстаться. Или, может быть, ты до сих пор воспринимаешь меня как того пацана, которого вы подхватили в погибшей колонии, и который не принимал душ, и крал твою одежду, и никогда не стучал перед тем, как войти.– Я знаю, что ты повзрослел с того времени, Джим.– Ты просто никогда не видел, как это происходило, вот и всё. – Джим пнул кучу песка, наблюдая за тем, как она рассыпается в момент удара – все песчинки разлетаются в стороны друг от друга. Это действие нарушило центр его равновесия, вынудив чрезмерно компенсировать движение в противоположном направлении, и то, как он вздрогнул, не сумев скрыть боль, доказало её реальность. – Я знаю, каков я сейчас, и чего это стоит, – сказал он, опустившись на песок и погрузив в него руки, как если бы дюны были его карманами. Спок остался стоять. Он пока ещё не знал цели этого поступка и не мог знать, будет ли Джим менять позу своего тела так же быстро, как он менял тему разговора. – Я не смогу стать капитаном, пока я в таком состоянии. Этого не случится даже по рекомендации адмирала Пайка и с учётом моей службы. Иногда я хочу уйти в отставку, как это сделал ты, сесть на следующий шаттл до Нового Вулкана и просто стать механиком, каким я бы стал, если бы ты не предположил, что я буду ценным ресурсом для Звёздного флота.– Я не понимаю, – признался Спок.– Я вижу себя, – Джим поднял руку, просеивая песок между растопыренными пальцами, словно воду, – приносящим пользу, даже не знаю, выполняющим всю тяжёлую работу здесь – поднимающим, передвигающим и подметающим всё, что я бы смог. Обгоревшим, потным, не вписывающимся в окружение, но это было бы нормально. Меня это даже не волнует. В конце дня я бы приходил домой, к тебе. Мы бы вместе ужинали, и я бы… Я бы целовал тебя до умопомрачения, Спок. И держал тебя за руку. И прикасался к тебе…– Тебе бы не понравился образ жизни на Новом Вулкане, – сказал Спок.Джим вытянул шею и заглянул в лицо Спока.– Не понравился бы? Откуда ты знаешь? Чёрт, детишкам я нравлюсь. По крайней мере, у меня были бы они.– ?Детишки? вырастут, – сказал Спок. – В этом нет никаких сомнений.– Ты хочешь сказать, что они вырастут и найдут что-то получше, чем я, – ответил Джим.Это было чрезмерное упрощение, которого Спок не мог допустить.– Они будут заняты другими делами, поскольку у них не будет больше возможности проводить свободное время вне учёбы. Постепенно они перестали бы общаться с тобой.– Я привык к тому, что обо мне забывают, Спок, – сказал Джим. – Знаешь, когда дело доходит до подобных вещей, то не приходится быть логичным во всём.– В настоящее время я должен быть логичным более, чем когда-либо.Джим стряхнул песок с ладони, проведя ею по бедру, а затем потёр лицо костяшками пальцев. Когда он убрал руку, на его левой брови остался песок, а несколько крупинок застряли на его ресницах, и он их сморгнул.– Ага, – сказал он. – Я знаю, что это так. Ты потрясающий, знаешь это?– Ты собираешься долго находиться в сидячем положении? – спросил Спок. – Я спрашиваю, чтобы решить – присоединиться к тебе или нет.– Не думаю, – Джим приподнялся на своей здоровой ноге, песок падал с него, пока он вставал. Он оставил за собой ещё один мимолётный отпечаток на дюне. – Послушай, я знаю, что ты не сможешь забыть то, что я здесь сказал… А я даже и не хочу, чтобы ты забывал. Вот в чём дело – я хочу, чтобы ты помнил. По сути, ты единственный, кто это делает – единственный, кто это может. Ты знаешь меня, и я рад, что ты меня знаешь, даже если это означает, что большую часть времени мне приходится скучать по этому. Я решил, что скажу тебе столько, сколько смогу, пока у меня всё ещё есть шанс.– Я ценю твою откровенность, – сказал Спок.– Эй, – ответил Джим, – после того, как ты всегда был так честен со мной, это меньшее, что я могу сделать. Ты многому научил меня, Спок. И наименьшее из этого – как быть хорошим первым офицером. Всё остальное… Сложнее оценить количественно.– У меня нет никаких сомнений, что твоя квалификация безупречна.– А ты всегда умеешь делать хорошие комплименты. В основном странные, но в то же время хорошие, – Джим закатал рукава рубашки по обожжённым предплечьям, где золотистые волосинки, рассыпанные по внешней стороне, посветлели под лучами двух солнц Нового Вулкана. – Я не единственный, кто полон противоречий. Вот что я тебе скажу – позволь мне провести тебя до дома?– Это не будет похоже на ?старые добрые времена?, Джим, – сказал Спок.– Совершенно верно, – ответил Джим. – Это будут новые времена.– Тогда я согласен, – сказал Спок.Они пересекли пустыню бок о бок при свете звёзд. Джим ничего не говорил; его нога была напряжена от усилий, но, похоже, это не причиняло ему беспокойства. Спок раздумывал над своими словами и своими желаниями, над обещаниями, которых он не давал, и о тех, которые сдержал. Он также думал – возможно, это был самый близкий вариант воображаемого сценария, который он мог создать – каково было бы возвращаться в дом, где его ждёт Джим. Каково это – когда тебя целуют, зацеловывают до ?умопомрачения?, прикасаются к тебе. Но это были размышления, которые он не мог сформулировать.Вулканцы по своей природе не были расой, нуждающейся в регулярном физическом общении.По сравнению с другими двуногими млекопитающими с аналогичным интеллектуальным развитием, они могли казаться холодными и почти самодостаточными. Они не жили большими семейными группами и не имели привычки общаться вне учёбы и культурных ритуалов. Можно было утверждать, что это отношение несколько изменилось за последние годы – потребность в продолжении рода вытеснила другие заботы, что привело к появлению большего количества однородных семейных ячеек, чем когда-либо прежде, – но решения и выбор Спока нельзя было отнести к традиционным решениям его расы в целом.Он всегда жил один.Хотя он и допускал возможность того, что его образ жизни может измениться после присоединения к колонии, но этого так и не произошло. У него никогда не было причин считать, что это стало для него разочарованием, пока предложение Джима не побудило его рассматривать это как нечто меньшее или нечто большее, чем просто факт.Когда они подошли к его дому, тот выглядел так же, как и всегда: гладкая каменная постройка, скорее широкая, чем высокая; окна были тёмными, а внутри никого не было. Спок не был взволнован его привычной формой, вырисовывающейся на горизонте – это было его жилище и ничего больше.Здание не могло казаться одиноким, но именно это непрошеное сравнение возникло в разуме Спока.Время было ещё не слишком позднее, но снаружи оставалось мало пешеходов. Звук шагов Джима был не единственным шумом в голове Спока, хотя он был наиболее заметным, поскольку Джим находился к нему ближе всех остальных.Во многих отношениях, как физического плана, так и иного, Джим был ближе к Споку, чем кто-либо другой. Он мог признать это, не делая вывода о том, что ещё стремился предложить Джим.Скорее всего, его предложение было сделано не по доброй воле. Это не означало, что Джим не имел всего этого в виду, но Спок не видел никакого варианта, как это всё могло бы осуществиться. Хотя Джим был ранен и достиг гораздо большего, чем многие офицеры Звёздного флота за всю свою карьеру, он всё-таки был молод, и его служба только начиналась. А его опыт был приобретён в результате ужасных обстоятельств.Может быть, Джим просто почувствовал временную усталость. Те самые условия, которые дали ему возможность получить невероятный опыт за столь короткое время, также принесли ему чрезвычайное эмоциональное перенапряжение.Спок мог бы удостовериться во всём этом просто поговорив с ним, но он был не в праве задавать вопросы.– Не желаешь ли зайти внутрь, чтобы употребить напиток? – сказал он вместо этого.– Потому что я выгляжу измученным жаждой? – спросил Джим. – Или потому, что ты хочешь, чтобы я был внутри?Спок остановился и развернулся так, чтобы они могли смотреть друг на друга, предпочитая наблюдать за Джимом не искоса, а прямо. В волосах Джима был песок; чёлка была откинута со лба ветром. Он покраснел и определённо нуждался в восполнении жидкостей в организме, поскольку воздух на Новом Вулкане был сухим, а биологические особенности человеческой расы не были приспособлены к пустынной среде. Казался он измученным жаждой или нет – это не имело непосредственного отношения к делу, а вот тот факт, что он выглядел так, как будто нуждался в гидратации, был более насущным.– Я не думаю, что ты выглядишь измученным жаждой, – сказал Спок.Джим ждал.Внутри дом Спока был оформлен и благоустроен почти так же, как и квартира, в которой он жил на Земле в течение нескольких месяцев знакомства с Джимом, за которые их отношения развились до определённой точки. Естественно, были и отличия: у него не было возможности достать ту же самую мебель, и он полагался лишь на свой неизменный эстетический вкус. Диван стоял на том месте, где должен был быть диван; также были стол, стулья, немногочисленные личные вещи на полках, репликатор, вулканская лира, материалы для чтения, фотография его матери и так далее. Окна не были занавешены, а альков для медитаций – был. Его кровать была покрыта такими же самыми одеялами, и он предпочитал ту же самую посуду, и у него были основания предполагать, что Джим узнает некоторые предметы этого места как специфические, характерные для Спока, каковыми они, возможно, и были.Затем Спок задумался о том, как будет выглядеть Джим, находясь среди этих знакомых предметов, составляющих фон повседневной жизни Спока. Он не проводил дома больше времени, чем было необходимо для отдыха между выполнением дел и заданий. Здесь была кровать, в которой он спал; был стол, за которым он ел; была циновка, на которой он медитировал. Если бы Джим вошёл и заселил это пространство, то он наверняка протянул бы руку, чтобы дотронуться до фотографии матери Спока, или провёл бы пальцами вдоль занавески, или встал бы у окна в свете звёзд и луны, отражающей двойные солнца, опёршись плечом на стекло и оставляя на нём облако конденсата от дыхания.Он покинет Спока. Он не мог остаться. Но останутся воспоминания, которые раньше были невозможны.Спок не был настолько сентиментален, чтобы это стало чем-то, что он будет чувствовать изо дня в день. Присутствие могло ощущаться, не отвлекая внимания.Джим всё ещё ждал.– Джим, – сказал Спок.Джим сглотнул, отряхивая песок с боковой стороны шеи.– Да, Спок?– Я хочу, чтобы ты был внутри, – сказал Спок.– Тогда ладно. Я могу сделать это для тебя. Я справлюсь с этой инструкцией, – Джим сжал челюсти, хотя морщинки вокруг его глаз разгладились. – Был бы не против немного посидеть. У тебя там есть хоть один удобный стул, правда? Не отвечай на это. Даже если его нет – я что-то придумаю.Спок ввёл код доступа и шагнул внутрь, включая тускловатый свет, чтобы следовавший за ним Джим ни обо что не споткнулся и не усугубил состояние своей больной ноги.– Ага, – тихо произнёс Джим. – Всё почти так, как я себе и представлял. Он остановился у фотографии матери Спока и стал рассматривать, не перемещая её и не беря в руки. Как и предвидел Спок, его потянуло к окну, к которому он прислонился согнутым в локте предплечьем, упёрся лбом в запястье и уставился наружу.– Чертовски красивый вид хотя бы.– Дом был построен без учёта этого, – ответил Спок.– Предсказуемо. Хотя это не меняет того, что я вижу.– Какой напиток ты бы предпочёл употребить в настоящее время?Джим оставил на стекле влажный овал конденсата от своего дыхания, который Спок мог видеть даже с расстояния – одинокую аномалию на чистой поверхности. Когда Джим тоже заметил это, то вытер рукавом своей формы.– Всё что угодно, правда. Я здесь не ради того, чтобы пить.– Тем не менее, в данный момент тебе рекомендуется регидратация.– Я соглашусь, поскольку буду считать, что ты таким образом заботишься о людях, – сказал Джим, поворачиваясь и шаркая ногами по полу. – Вода сойдёт. Я не особо привередлив. Можно один из тех регидратационных напитков, которые вы, ребята, разработали, чтобы они были приятны на вкус неискушённым человеческим существам.– Это модификация вкуса саш-савас, которая была бы наиболее приятна для вкусовых рецепторов среднестатистического человеческого языка, – сказал Спок. Он вытащил бутылку из репликатора, намереваясь отнести её Джиму, но Джим решил пойти навстречу Споку, вопреки трудностям с травмированной ногой. Спок это не прокомментировал. Нерациональность выбора была очевидна в самом упрямстве.Пальцы Джима коснулись пальцев Спока, когда тот взял бутылку. Влажный холод жидкости под пластиком резко контрастировал с теплом кожи Джима, а его шершавые пальцы – с совершенно гладкой поверхностью бутылки.Джим открыл крышечку и сделал большой глоток. Он прижал согнутый указательный палец левой руки к уголку рта, чтобы поймать каплю напитка. Он сглотнул и вздохнул – последнее свидетельствовало об удовлетворении.– Я был одним из участников группы, которая разрабатывала профиль вкуса этого регидрационного напитка, – сказал Спок.– Неудивительно тогда, что он мне так нравится, – ответил Джим.– Тот факт, что я участвовал в этом, не обязательно означает, что тебе понравится результат, – сказал Спок.– Ага, вообще-то, Спок, оно именно это и означает.Джим поставил недопитую бутылку на стол. Спок нахмурился, но лишь слегка. Напиток был разработан таким образом, что максимальный эффект наступал при его употреблении целиком.– Итак, – сказал Джим, – какой из этих стульев самый удобный? Знаешь, что? Зачеркни это. Ты не знаешь, какой из них самый удобный, поэтому мне придётся протестировать их для тебя. Опробовать. И отчитаться о полученных результатах.Джим принялся делать именно это, обходя жилое пространство Спока и опускаясь на каждый стул, один за другим. Диван был установлен в центре между стоящими отдельно предметами мебели, с целью максимально удобной организации пространства для ведения бесед. Хотя Спок нечасто принимал в своём доме нескольких гостей.У жителей Нового Вулкана было не так много поводов для общения. Возможно, через несколько лет их рабочие нагрузки будут не столь выматывающими, и они смогут выделять больше времени на развлекательные мероприятия, но это время пока ещё не наступило.Вместо этого Спок смотрел, как Джим демонстрирует свои критерии оценки стульев. Он подпрыгнул, чтобы проверить амортизацию, покачался из стороны в сторону, чтобы определить вместительность. При проведении этих исследований он держал больную ногу вытянутой впереди себя.Какова бы ни была проблема – а Джим вёл себя уклончиво, когда Спок пытался узнать подробности о его ранении, – её источник, казалось, был сосредоточен главным образом в крупном суставе. Он, должно быть, не мог сгибаться должным образом, создавая сухое трение и не смазываясь при движении.Споку не хотелось строить предположения насчёт того, что это было результатом неудачной операции, проведённой старшим медицинским офицером ?Энтерпрайз?, но казалось необходимым что-то предпринять, чтобы обеспечить Джиму лучшее качество жизни.Наводить справки не входило в компетенцию Спока, и всё же у него осталась пара знакомых в Звёздном флоте, которые могли бы предоставить адекватную консультацию. Он решил связаться с ними при первой же возможности.– Я оставляю диван напоследок, – объяснил Джим, устраиваясь на третьем из трёх стульев в комнате Спока. Он облокотился на спинку, поднял руки и, наконец, уронил их по бокам.– Знаешь, мне нравится эта ваша эстетика и всё такое, но вашим стульям реально не хватает подлокотников.– Я незнаком с данным термином, – признался Спок.– Ну, понимаешь, – под локтями, Спок, – Джим поднялся со своего места, намеренно обойдя низкий прямоугольный столик, за которым Спок сервировал чай. Наконец он опустился на одну сторону дивана и вытянул правую руку на низкой опоре, которая прикреплялась к задней части общей конструкции. Затем он закрыл глаза и подчеркнул удовлетворённым вздохом своё очевидное удобство. – Как парень может расслабиться, если он не обложен со всех сторон подушечной мягкостью? В смысле… Я могу выпасть прямо из одной из этих штук.– Твои предпочтения взяты на заметку, – сказал Спок.Если бы Джим жил на Новом Вулкане, в этом доме, то его переезд сюда потребовал бы некоторой перестановки.– А что же насчёт твоих предпочтений? – спросил Джим. – Функция превыше формы, но превыше ли она гостеприимства тоже? – Тебе неудобно? – спросил Спок.Джим положил ладонь на колено, поглаживая его так, что оно хрустнуло и благодаря этому внутреннее давление ослабло.– На самом деле, весь этот сухой воздух полезен хотя бы для моей ноги. Там, в Сан-Франциско, я всегда мог сказать, когда пойдёт дождь, потому что оно болело сильнее, чем обычно.– Насколько сильно оно болит обычно? Я был бы признателен за подробности, – сказал Спок.– Ты не мой доктор, Спок. И не медицинский работник. В основном я к этому привык. Точно так же, как вы, ребята, наверное, привыкли к диванам, которые больше похожи на скамейки, чем на что-либо ещё.– Оставайся на месте, – сказал Спок. – Я сейчас вернусь.Вопросительное выражение задержалось на лице Джима, даже когда Спок вышел из комнаты, чтобы взять одинокую подушку, лежавшую в изголовье его кровати в соседней комнате. Он протянул подушку Джиму, вопросительное выражение во взгляде которого лишь усилилось.– ?Подушечная мягкость?, – объяснил Спок, хотя в объяснении не было необходимости.Джим задумчиво похлопал по подушке, проверяя её упругость, после чего подложил её под правый бок, затем – под левый, затем – за спину, под поясницу, и, наконец, положил на стол.– Ты не против? – Джим поднял ногу.– Не против, – ответил Спок.Джим положил лодыжку и ступню на подушку, а затем откинулся назад и снова вздохнул.– Это почти идеально. Почти.– Идеальность – это иллюзия, – сказал Спок. – Однако существуют техники с использованием точек давления, которые известны некоторым вулканским старейшинам и могли бы облегчить твоё состояние.– У меня нет никакого состояния, Спок, – сказал Джим. – Если, конечно, ты не считаешь ?Хроническое Одиночество на Диване? состоянием, которое, кстати, может облегчить один единственный некто – и это ты.Спок уставился на диван; Джим уставился на него в ответ.– Если лечение существует, то я готов его предложить, – в итоге сказал он и сел рядом с Джимом, их бёдра и колени слегка соприкоснулись.Джим вздохнул в третий раз, но на этот раз не закрыл глаза, что было обычным делом при выражении удовлетворения или удовольствия. Его глаза были широко открытыми, яркими и голубыми, и не отрывались от лица Спока.– Спасибо, Спок. Я уже чувствую себя лучше.– Ты по-прежнему краснеешь. Возможно, если выпить ещё регидрационного…– Угу. Спасибо, не нужно.– Для меня становится очевидным, что твой упрямый характер может быть фактором задержки твоего полного восстановления.– Думаю, можно сказать, что факт неоднократного пребывания на грани жизни и смерти не согласится со мной, – сказал Джим. Спок приподнял бровь. – Прекрати, не делай этого. Не смотри на меня по-другому. На ?Энтерпрайз? нет ни одного офицера – не только среди десантной группы, но и на всём корабле – кто бы почти не погиб хоть раз за последние пару лет, – выражение лица Джима стало напряжённым. Это напоминало боль, но не физическую. Споку вспомнился тогдашний капитан Пайк в моменты, когда погибал кто-то из находящихся под его командованием офицеров. Это было чувство ответственности аналогичное горю, хотя редко бывало так, что капитан или коммандер не прилагали всех усилий для того, чтобы защитить свой экипаж. По какой-то причине упоминание о статистике никогда не приветствовалось. – Думаю, моя удача всё ещё при мне.– Удача – это случайный фактор, – ответил Спок, – тогда как умения и решительность – это константы. Гораздо более вероятно, что именно они являются причинами твоего успеха.– Моего выживания, – сказал Джим.Спок кивнул. Это также был верный термин.– Погибло больше людей, чем я предвидел, – продолжал Джим. – Людей, которых я не должен был подвести.– Я не знаю, что означает служба в Звёздном флоте во время войны.– И всё же выживание, – Джим неопределённо взмахнул рукой, скорее всего, указывая на сам Новый Вулкан, хотя движение было довольно ограниченным. – Ты знаешь об этом.– Как и все виды и расы, – согласился Спок.– Здесь пахнет теми твоими благовониями, – сказал Джим.Спок сделал глубокий вдох одновременно с Джимом – вспоминая, что запахи, которые он считал само собой разумеющимися, могут быть непривычными для гостя. Спок действительно недавно зажигал благовония в своей медитационной нише, и поэтому их запах сохранился на ткани занавески, пропитывая воздух. В комнате также пахло песком, и напитком Джима, и кожей Джима – некой смесью тепла и пота. Это было ничем иным, нежели ещё одной комбинацией атомов, но расположение этих атомов было решающим фактором в том, что отделяло Спока от Джима: тем, что было и не было одним и тем же.– Как думаешь, я мог бы тут переночевать? – спросил Джим. – От этого запаха мне всегда хочется спать.– Ты мог бы, и тебе разрешается, – Спок сделал паузу. – Из-за физических затруднений, которые ты испытываешь, условия таковы: ты должен провести ночь в моей кровати.– Не из-за физических затруднений, которые я испытываю, – сказал Джим.– Проведи ночь в моей кровати, – ответил Спок.– Да, – сказал Джим. – Боже, да. Хорошо.