Глава 2, в которой звери говорят, а рыцарь ест зайчатину и слушает песни (1/1)

Ai vis lo lop, lo rainard, lèbreAi vis lo lop, rainard dancar(Старинная песня)*Гай слез с остановившегося, наконец, коня и огляделся. Он был в лесу, но в лесу таком милом, приятном и чистеньком, что любо-дорого глянуть. Казалось, в нем неустанно трудилась целая армия садовников, причесывая траву, рассаживая цветы и обтирая листики на деревьях. Сами деревья росли аккуратными, ровными рядами, как отряды, выстроенные для королевского смотра, на них попарно сидели птицы и распевали правильным хоралом, выдерживая паузы и стараясь не фальшивить.Широкие и удобные тропинки обрамляли большущие яркие цветы, а чуть дальше краснела земляника, чернела черника и голубела голубика. Увидев это, Гай не стал раздумывать и кинулся прямо в ягодные заросли. Он набивал рот горстями ягод, так что скоро губы у него стали черными, а ладони и язык запереливались черно-фиолетовыми оттенками заката, совсем как епископское облачение.- Осторожно, хозяин! – послышался глуховатый басок. - Лекарей тут нет, да и сортиров особо не водится. Гай оторвался от ягод и оглянулся, положив руку на рукоять меча – так, на всякий случай. Но на тропинке и в окрестном лесу никого не было. Никого, кроме его вороного Рольфа… Тот продолжал смотреть на Гая слегка осуждающими карими глазами и меланхолично грызть удила. - Меру знать надо, - поучительно заметил тот же голос, и Гай понял, что доносится он именно из конского рта.От страха рыцарь даже забыл, какой рукой следует креститься, и на всякий случай осенил себя крестным знамение сразу обеими.- Мало того, что самому деваться некуда, так еще и в коня нечистый вселился, - пробормотал он, от всей души пожелав оказаться сейчас в зале Ноттингемского замка. И пусть даже шериф издевается и бранится, и лезет с советами – но все же шериф, а не собственный конь.Гай судорожно проглотил остаток ягод и закашлялся, подавившись.- Перестань кашлять и пошли, - уже суровее скомандовал Рольф. Вот это лишнее! Нечистый он или чистый – Гай не мог себе позволить, чтоб еще и собственный конь им командовал.- Чего раскомандовался? Поем, тогда и поедем, - рявкнул он, разом забыв весь свой страх. Рольф изобразил на морде усмешку, фыркнул, но больше ничего не сказал. Гай продолжал уничтожение землянично-чернично-голубичного лесного провианта, когда Рольф вдруг насторожил уши и коротко заржал.Хоть одержимый, хоть не одержимый, но конь слышит гораздо лучше человека – это Гай знал точно. Обтерев руки о котту, он бросился к коню, придерживая у бедра меч, и, вскочив в седло, огляделся.Рольф заворотил морду куда-то влево и понес Гая по тропинке. По мере продвижения до рыцаря долетело жалобное звериное поскуливание, подвывание, а потом и скрежет.Вскоре они увидели большой старый дуб, в котором ствол был пуст, а посредине – большая трещина. И вот в этой-то трещине застрял обеими передними лапами здоровенный серый волчище.При виде волчьей шкуры Гая всего передернуло от неприятных воспоминаний и он, натянув поводья одной рукой, второй извлек из ножен меч, чтобы прирезать тварь.- Недальновидно ш твоей штороны, - удила, врезавшиеся в углы губ, мешали Рольфу говорить внятно, но он все же не мог не высказать свое мнение. Гай сплюнул, отпустил поводья, и спешившись, подошел к дереву.- Премного… благодарен, ваша милость, - пробормотал Волк, когда Гай освободил его лапы. - Если бы не некоторое несчастное пристрастие мое к искусству музыки, я бы ни за что не очутился в столь плачевном положении.Он отвесил Гаю церемонный поклон головой, отставив в сторону правую заднюю лапу и прижав к груди левую переднюю. - Миссинг, Вульф Миссинг к вашим услугам, - представился он, извлекая откуда-то очки и воодружая их на нос, - ученый и поэт, и, благодаря несчастной страсти к музыке и поэзии – изгой в своей серой и необразованной среде. После диалога с собственным конем изысканно вежливым волком Гая уже было не испугать. Осведомившись, куда его милость направляется, и получив ответ, что милость вообще не в курсе где она находится, серый господин Миссинг вызвался сопровождать рыцаря. Не успел Миссинг поведать о зловредном музыканте, который взялся было его обучать музыке, да жестоко насмеялся и бросил в беде, как путники увидели лису, висящую вверх ногами и привязанную за задние лапы к двум гибким веткам орешника.- Разбойник! Подлец! Хам! Невежа! – завизжала лиса, когда Гай освободил ее правую лапу, а мессир Вульф – левую. И добавила: – Это я не вам, сэр рыцарь.Сбивчиво и срываясь на истерику, лиса, назвавшаяся Алоизой Гарычмо (?Гарычмо – это древний и уважаемый род!? - пояснила она), рассказала, что музыкант, которого она приняла за известного антрепренера, посулил сделать из нее артистку.- А потом привязал меня в такой неприличной позе, что даже голубика стала бы красной, - заявила Алоиза.Вдруг в лесу раздался громкий и пронзительных звук какого-то музыкального инструмента, а, немного погодя, - пьяные вскрики. Гай снова сел на коня и вместе со зверями поскакал прямо на звук.На большой полянке прямо возле крошечной лесной сторожки со странной толстой крышей и ядовито-желтыми окнами, сидел музыкант и самозабвенно водил смычком по струнам большой виолы. А напротив него лохматый детина, похожий на Джона-Малыша из робингудовской шайки, отплясывал, жонглируя здоровенным топором и вскрикивая что-то вроде ?Ух пляши, Матвей, не жалей лаптей!?- Это он! – заверещала лиса Алоиза. - Музыкантишко!- Это, несомненно, он, - авторитетно подтвердил мессир Вульф, поправляя очки.Дровосек, прервав пляску, вышел вперед, выразительно поигрывая топором и цыкая зубом. Волк и лиса попятились, но Гай сразу почувствовал себя в знакомой среде. - Стой где стоишь, смерд! – прорычал он, привычным движением бросая Рольфа вперед. Конь, казалось, вполне разделял устремления хозяина – он завизжал какое-то ругательство и, встав на дыбы, забил копытами прямо перед носом дровосека. А Гай, ловко пропустив мимо себя замах тяжелого топора, плашмя долбанул мечом прямо по дровосечьей макушке. - Уййййй!!!! – завыл тот, шлепаясь на задницу. - Ваша милость! Мне же больно!- Я знаю, - хмыкнул Гай, а звери громко зааплодировали и застучали хвостами по стенке домика. Дровосек, поднявшись на ноги, припустил прочь что было духу, а музыкант, глядя на подъехавшего к нему рыцаря, отложил виолу и встал, не выказывая, впрочем, особого страха. - Я, видите ли, искал себе товарища, - заговорил он, - а тут одни звери попадаются. Ну, решил маленько с ними развлечься… Зато теперь нашел, полагаю, верных спутников.Спешившись, Гай, сочувственно кивая, подошел к музыканту с неожиданно для хорошо знающего его Рольфа доброй и благостной физиономией. И вдруг резким тяжелым ударом руки в кольчужной перчатке сбил менестреля наземь.- Я! Тоже! Хочу! Развлечься! – повторял Гай, пиная ногами тощий зад упавшего менестреля, который ойкал, пытаясь уползти. Наконец, напинавшись всласть, краса и гордость Ноттингема вздернул менестреля за шиворот.- Мои поступки с этими дикими зверями имели глубокий метафорический смысл, - прохныкал менестрель.- Мои поступки с тобой тоже имеют глубокий смысл, - ответил Гай, для которого было проще лишний раз сразиться на турнире или пойти ловить Робин Гуда, чем повторить без запинки слово ?метафорический?.Волк между тем отлучился куда-то и вернулся с окровавленной заячьей тушкой в зубах.- Не побфезфуйфе, вафа милофть, - проговорил он невнятно. Потом вынул заячью тушку из пасти и поправил съехавшие набок очки.Телесно крепок, духом бодр,Кто заячьи вкушает блюда,Ничто нам так не нежит взор,Чем с заячьим жарким посуда.- продекламировал мессир Вульф, помавая серой лапой.Гай, взглянув на странный дом, решил, что уж очаг-то там точно должен быть, и широко шагнул в сторону закрытой двери. К его удивлению, дверная ручка осталась в его кулаке, а сам кулак оказался вымазан чем-то коричневым, липким и приятно пахнувшим. - Чтоб тебя… - Гай распахнул двери, оказавшиеся не запертыми, и вошел внутрь.Заяц уже побулькал в котелке, который облизывало пламя очага, и превратился в первосортный супчик, который и был съеден голодным рыцарем под одобрительными взорами присутствующих. Интересно, был ли этот заяц тоже говорящим, подумалось Гаю. Есть говорящего зайца – в этом есть что-то извращенное.Рыцарь, размякший от тепла и уюта, благосклонно слушал разглагольствования менестреля. Тот прямо посреди какого-то рассказа отломал кусочек подоконника и сунул себе в рот. Резче запахло пряностями и медом.- Отведайте, ваша милость! - любезно предложил менестрель, отламывая еще кусок в ответ на недоуменный взгляд Гая. - Так вот, заснула трамтарская принцесса, и тому уж сто лет скоро, как спит она волшебным очарованным сном….***Карабос все чаще замечала у себя признаки надвигающегося старческого маразма – она путала волшебные палочки, пару раз применила к Волшебной Форточке заклинания от Волшебного Яблока, что привело к землетрясению и восстанию всех имеющихся у нее магических жуков и жучков. В волшебные печеньки она клала теперь слишком много сахара, хотя раньше не скупилась на перец.И вообще, вся эта затеянная ею принцессная тягомотина начала ей надоедать. Может, пусть хотя бы Дезире, принц Гламурии, станет кандидатом в женихи, раз уж охламондский наследник впал в слабоумие от неумеренной приверженности к лабиринтам и бродилкам? А с рыцарем вообще получился глюк – Карабос промахнулась, и рыцарь угодил совсем не туда, куда планировалось. И пока он, - с его фатальным невезением! - доберется до нужного замка, принцесса может вообще протухнуть! ?Решено!? - сказала себе Карабос, переустанавливая последнюю версию операционки для волшебной палочки. И письмецо с ангельскими крылышками и кокетливо завитыми маховыми перышками полетело прямиком в Гламурию. *** Вокруг пряничного домика уже сгущались теплые летние сумерки. Мессир Вульф и его рыжая спутница легли почивать снаружи – в открытое окно доносилась их затихающая болтовня и Рольфов басок, то и дело солидно вставляющий ?Вот когда мы с хозяином ловили разбойников…? или ?Вот когда мы с хозяином сражались на турнире…? Менестрель заиграл на своей лютне, по которой он иногда водил смычком, и тогда она издавала визжание теряющей девственность мартовской кошки. Гаю этот визг быстро надоел, и он приказал играть без смычка. Менестрель послушно кивнул и заиграл, подпевая себе чуть гнусавым, но приятным тенорком:Дремучим бором, темной чащеюСтаринный замок окружен.Там принца ждет принцесса спящая,Погружена в покой и сон.**Принцесса спит сто лет, сто лет,А храбреца все нет и нет, И если рыцарь не найдется,Принцесса так и не проснется.Наступит день, за ночью лунноюИ солнца луч блеснет в окне,Но крепко спит принцесса юная,И улыбается во сне.Гай задремал под мерный звон лютни и пение менестреля, и в полусне ему виделись роскошные покои, спящая в них прекрасная девушка с длинными золотыми волосами. И сам он в королевском наряде (Надо не забыть велеть болванам начистить золотую рыцарскую цепь!) проходит в покой, наклоняется над ее ложем… Тут съеденный говорящий заяц вместе с ягодами стал серьезно покушаться на луженый рыцарский желудок. Гай опрометью выскочил из домика, снеся макушкой шоколадный косяк, и поскорее углубился в заросли малины. Там его основательно вывернуло наизнанку, и храбрый рыцарь благополучно избавился от зайца, ягод, потом снова от зайца, потом снова от ягод, потом еще от чего-то, чему и названия у него в данный момент не нашлось. - Ты бы хоть подальше отошел, хозяин, - ворчливым баском пророкотал Рольф откуда-то сбоку. - Говорил я тебе – не ешь столько ягод, они тут их, видать, чем-то опрыскивают.- Ээх,- ушедший в свой рассказ менестрель даже не заметил не слишком краткосрочного отсутствия рыцаря, - все было бы не так плохо, если б она не была принцессой Трамтарской. Трамтарцы и ванильцы - народец очень неказистый, а уж принцессу Аврору даже они сами считали редкостной дурнушкой._______________________________________________________________________ * - "Я видел волка, лису и зайцаЯ видел танцующих волка и лису"** - ?Песенка бродячего менестреля? из к\ф ?Сказки старого волшебника?