Глава первая (1/2)

Смейся, рожденный первым,Сердце твое крылато.Когти, клыки и перья -Жалкий удел вторых.Гордость - твоя победа,И слава - твоя награда.И память уносит в небо за миг до конца игры.

Сэнди, ?Маркус Флинт и квиддич?– Извините, профессор Поттер, но первый съезд магов Востока был проведён в 1853-м году, а не в 1437-м, и в Китае, а никак не в Японии, – с видимым злорадством произнёс семикурсник, сидящий за второй партой.

Золотистый луч, выводящий на доске столбик дат, дрогнул. Коротко, но со вкусом выругавшись про себя, я прикрыла глаза, выдохнула, относительно успокоилась и настроила себя на научную перепалку с проклятым Максом Гракхом. Если б он не знал историю магии, которая, к моему великому сожалению, является его коньком и фетишем, то, думаю, специально вызубрил её, чтобы в очередной раз доказать мне, что я некомпетентный дилетант и что мне следует повеситься в первом же попавшемся кабинете, осознав свою ничтожность и решив очистить от самой себя этот прекрасный мир.

– Ваша эрудированность повергла меня в священный трепет, мистер Гракх, – с совершенно непроницаемым лицом ответила я, спокойно стерев неправильную дату с доски и заменив Японию на Китай.– Вообще-то… – задумчиво протянул Гракх, и я внутренне завыла от ожидания какой-нибудь пакости. – Вообще-то я, кажется, ошибся, профессор Поттер: съезд был проведён всё же в Японии.

Послышались недвусмысленные смешки.Промолчав, я незаметно покосилась на страницу учебника: да, Япония, чёрт её дери. Проклятый выродок.

Золотые буквы на чёрной доске переплавились из Китая в Японию.– Причём в 1734-м, – мстительно добавил Макс.

– Минус десять баллов с Гриффиндора, – отчеканила я, стараясь не сорваться и не врезать засранцу ступефаем.

– За что же, профессор? – глазами невинного дитя посмотрел на меня Макс.– А не вы ли только что спутали Японию с Китаем, и 1853-й с 1743-м? – холодно поинтересовалась я, изо всех сил пытаясь сохранить лицо и выйти из ситуации достойно.– А не вы ли должны были сразу указать на мою оши… – подался было вперёд семикурсник, распаляясь, но я отреагировала раньше:

– Молчать.

– Но…– И отработка сегодня после занятий. За пустые пререкания.

– Как скажете, профессор, – Гракх послушно откинулся на спинку стула и до конца лекции не сказал больше ни слова.

Когда прозвенел школьный колокол и последний семикурсник вышел из класса, я устало рухнула на стул за учительским столом и прикрыла рукой глаза, еле подавив в себе желание повеситься от осознания того, какое же я ничтожество и что единственное полезное дело, которое я могу совершить, – это очистить прекрасный мир от самой себя.

До двадцати лет я считала, что всё в моих руках, а понятие ?судьба? выдумали люди, которым лень что-то делать и страшно принять всю ту ответственность, возлагаемую на них их же поступками. Куда легче списать собственные ошибки на мифическую судьбу, которая, определённо, уже с основания мира отражена в каких-нибудь небесных писаниях, а изменить её невозможно и даже не стоит пытаться.С детства казалось, что я – счастливая обладательница миллиарда возможностей, я, дочь Героя, урождённая Поттер, – человек, которому стоит только пожелать – и мир тут же захлебнётся от счастья выполнить моё желание, ведь он же крутится вокруг меня, я – его центр и его бог. Господи, до чего же обидно, что никто тогда не дал мне как следует по мозгам и не указал мне моё место; быть может, сейчас всё было бы по-другому, может, я поняла бы, что всего нужно добиваться самой, а мир – это не пара десятков людей, на которых действует влияние моего отца, и, значит, нужно и самой хоть чего-нибудь стоить, чтобы не чувствовать убийственную неловкость при словах ?Э-э-э, и что?? после небрежно брошенного ?Я дочь Гарри Поттера?.

Увы, всё это мне втолковали, когда было уже слишком поздно – я сдалась и уныло сообщила судьбе, что теперь в неё верю.К седьмому курсу я поняла, что мне, в общем-то, никем не хочется быть. Я не мечтала спасать жизни, будучи талантливым целителем, меня не привлекали драконы (и горы производимого ими дерьма – тоже), чтобы я вдруг решила посвятить свою жизнь изучению этих рептилий, да и борьба со злом не казалась мне завидной долей – его, зла, так много, а я такая маленькая и хрупкая, куда уж мне там. Я была довольно средней ученицей с памятью, сравнимой только с материальностью дырки от бублика, но это не мешало мне считать себя яркой индивидуальностью, особенной и безусловно отличающейся от стада безмозглых баранов (серой массы, тупого быдла, заурядных граждан, выбирайте на свой вкус). Хотя, думаю, если б я осознавала, что являюсь среднестатистическим моральным уродом, то было бы ещё хуже, а так я хоть упивалась собственной исключительностью.

Через пару лет после окончания школы мироздание начало мягко намекать мне, что одной исключительности и больших амбиций слишком мало, чтобы мир немедленно пал у моих ног, корчась в экстазе. Отец, отвлёкшись от спасения всего человечества, внезапно узнал, что младшенькая-то у него выросла нахлебницей, сидящей на шее у родителей, и решил, что поттеровскому отпрыску должно быть просто стыдно являться таким папенькиным ребёнком. Почему он не принял меры раньше, история умалчивает.

Передо мной был поставлен ультиматум: или ты, милая Лили, находишь приличную работу и начинаешь активно трансформироваться в достойного члена социума, или мы все на тебя очень обижаемся (под обидой подразумевалось лишение финансирования, жилплощади и прочих вещей, так необходимых для моего существования). Год я слонялась по всем магическим учреждениям Англии: фамилия ?Поттер? в резюме, безусловно, производила положительное впечатление на работодателей, но им нужны были образованные и подающие надежды сотрудники, а я таковых не напоминала даже отдалённо. Папа внимательно следил за моими поисками работы и понял, что он крупно влип: бросить на произвол судьбы свою родную кровиночку, любимую малышку Лили он не мог, но и потерять лицо перед женой и более успешными Альбусом и Джеймсом ему не хотелось – раз поставил условие, то, будь добр, иди до конца. Потому отец скрепя сердце впервые в жизни отправился за кого-либо хлопотать, и уже через месяц я была зачислена в преподавательский состав школы Хогвартс.

Папа считал, что самая его большая ошибка в том, что он целых шесть лет не уважал прекрасного во всех отношениях человека – Северуса Снейпа. Но мистер Поттер ещё не знал, что свою самую большую ошибку он совершил в тот самый день, когда вошёл в кабинет директора Хогвартса и, смущаясь, сказал: ?Профессор МакГонагалл, у меня есть к вам просьба…?– Заходите.

– Добрый вечер, профессор, – вроде бы нормальным тоном поздоровался Гракх, но параноик я отыскала в его фразе оттенок сарказма, подавив желание снять с семикурсника ещё десяток-другой баллов.– Добрый. Проходите, садитесь.

– Можно поинтересоваться, в чём заключается моя отработка?Жаль, что я преподаю не зельеварение – я бы заставила Гракха отмывать какую-нибудь дрянь с котлов или препарировать протухшие тушки крыс. Но…– Рассортируете все эти книги, – я махнула рукой на два длинных стеллажа с учебниками, – по периодам, кратко описав содержание каждой.

На самом деле всё это уже давно должна была сделать я, потому что сама не совсем знала, о чём в какой книге говорится, да и в истории я разбиралась весьма посредственно, готовясь к каждому уроку не хуже любого студента. И тут подворачивается такой удобный предлог припахать к этому делу попавшего в немилость ученика.

– Понятно, – Гракх и бровью не повёл. – Но почему другим студентам вы просто назначаете внеплановую контрольную?

– А вы считаете себя обычным среднестатистическим студентом? Какая низкая, однако, самооценка, – попыталась вывернуться я.