# 8 (1/1)

Коротенькая зарисовка к варианту arttra, где оба выжили. Где у Яна была амнезия, и Витя обещал уехать из города. И он обещание исполнил. Витя не собирался ехать. Горные лыжи? Идите нахуй, он в школе на лыжах накатался. Да еще и горы, к которым у Вити свое отношение. Но связи, связи, общение… В конечном итоге можно же просто остаться в гостинице, отдохнуть. Про отдых он последние несколько лет и не вспоминал, работал, как проклятый. Лишь бы не думать. Не вспоминать. Получалось — и получается —плохо. Он всё-таки едет. Здесь, в горах, почему-то становится чуть легче. Заваленные снегом окрестности совсем не похожи на те, что были в Афгане. Всё кругом белое. Безвременье. Будто мир кто-то стер, кругом - чистый холст, на котором можно рисовать заново. И Витю отпускает… ровно до того момента, как он сталкивается с Яном в гостиничном ресторанчике за ужином. Сначала он слышит его голос, его смех, и это как удар молнии, Витя думает, что он сошел с ума, а потом замечает Яна недалеко от себя — и не может оторвать взгляда, рассматривает жадно стараясь запомнить как можно больше. Его накрывает с головой, и приходит он в себя только когда сталкивается с внимательным взглядом Яна. Этот взгляд — чуть прищуренный, жесткий — как ведро ледяной воды на голову. Как пощечина. Витя чувствует, как у него горит лицо. Он торопливо встает из-за своего стола, сбивчиво извиняется перед знакомыми, забывая то и дело английские слова.Выходит из ресторана, трет лицо ладонями. Постояв пару мгновений, идет к администратору — надо уезжать, срочно, сейчас, он ведь обещал, когда-то давно… Администратор терпеливо объясняет ему, что фуникулер придет только утром, придется подождать до утра, мистер, что-то случилось? Вам нужна помощь? Вам нужен врач? Витя, не объясняя причин, уходит к себе в номер. Собирает вещи. Даже не проверяет на этот раз, по давнишней привычке, не забыл ли чего, просто закрывает чемодан, ставит его в коридоре, а сам усаживается на кровать — ждать утра.Стук в дверь. Еще раз. Еще. Витя идет к двери, чтобы рявкнуть на администратора: “Свалите нахуй, мне ничего не нужно”, рывком распахивает дверь и слова застревают в глотке, как и воздух.Ян стоит напротив. Рассматривает Витю. Выражение лица у него то же, что в ресторане — жесткое. — Ты обещал, что я тебя больше не увижу, — наконец говорит он. И улыбается — нехорошо улыбается, зло. Только Витя все равно не может оторвать от Яна взгляд — он его слишком давно не видел. Слишком долго тосковал. Думал, что забыл, что отпустило, но нет — всего один взгляд и Витю снова кроет, как от наркоты. Так, что ноги подкашиваются. — Я не знал, что ты здесь будешь. — Витя сам морщится от того, что это звучит как оправдание. — Утром свалю, первым же фуникулером.Он пытается закрыть дверь, но Ян подставляет ногу и удерживает дверь рукой, не давая это сделать. Протискивается мимо Вити в номер. Случайно задевает его — и у Вити пересыхает в горле. Ян осматривает комнату, сунув руки в карманы джинсов. — Чего стоишь столбом, дверь закрой, — бросает он не глядя. Витя коротко усмехается. Почему-то эта короткая фраза выводит его из ступора, он медленно выдыхает и аккуратно прикрывает дверь. Прислоняется к ней спиной. — Что ты от меня хочешь? — спрашивает он, замирает и коротко, горько смеется, вспомнив, как тысячу лет назад этот же вопрос задал ему Ян. До… до всего этого.Ян неопределенно пожимает плечами. — Посмотреть на тебя. Хотел убедиться, что больше не боюсь.— Тебе и не надо. — Витя хочет отвернуться, хочется смотреть в сторону, но не может, не может перестать смотреть, это как перестать дышать. Как забыть о существовании воздуха. Витя и не думал, что так задыхался все это время и пытается надышаться сейчас впрок. Ян подходит ближе, всматривается в витино лицо. — Почему? — спрашивает он негромко, почти шепотом и от этого хрипловатого голоса у Вити внутри все обрывается. — Почему, блядь?! Он понимает, о чем Ян спрашивает. Витя сам задавал себе этот вопрос, не перестает задавать. Не может объяснить, не знает, какими словами говорить о той жажде, которую у него вызывал —и вызывает — Ян. Когда было плевать на все, лишь бы получить. Лишь бы сделать своим. Не отпускать никогда. У Вити нет ответа, кроме одного, и эти слова вырываются сами.— Потому что люблю. У Яна меняется лицо, он молча кидается вперед и хватает Витю за горло. Ладони у него горячие и сухие и Витя сглатывает. Стискивает пальцы в кулаки, чтобы не протянуть вперед, не дотронуться.— Мудак! — Ян шепчет горячечно, и этот шепот хуже крика. Он неожиданно бьет Витю по лицу, так, что от тяжелой пощечины звенит в ушах. — Скажи, что ты мудак!Он сжимает пальцы на горле, смотрит прямо в лицо Вите. Злой. Настоящий. Живой.— Я мудак, — повторяет Витя. — Я мудак. И я тебя люблю.Не переставал любить — Витя только сейчас честно говорит это себе. Может, потому и не смог забыть, как ни пытался. Ян разжимает пальцы, по-прежнему тяжело дыша, его ощутимо колотит, и Витя сползает по стене, стекает на пол, к его ногам. Не прикасается. Просто смотрит снизу вверх.