# 1 (1/1)

Ян тупо смотрит на пейджер, в окошечке которого мигает сообщение из одного слова: “Выйди”. К горлу подкатывает кислый комок, голова кружится, он сглатывает с отвращением.— Всё в порядке? — Наталья спрашивает без особого интереса, слишком сосредоточена на том, чтобы аккуратно нанести лак на ногти на ногах. А параллельно в видаке еще “Чернокнижник”, она любит ужастики.Яна от них тошнит. И от боевиков тоже. Этого дерьма ему и в жизни с лихвой.— Я на улицу выйду, перетереть надо, — говорит он уже из коридора, снимая куртку с вешалки.Машину Витька он видит издали, пусть тот и припарковал ее в тени, между гаражами. Ян снова ощущает тошноту, подкатывающую к горлу, даже в снег сплевывает, не удержавшись."Я хочу его убить", — думает он с тоской. В который раз. Он хотел бы повернуться и зайти обратно в подъезд, хлопнуть дверью, забыть о существовании Басунова, но хер там.Идет к машине. Снег попадает в домашние тапочки, но Ян этого не замечает. Хочет сесть на заднее сиденье, но Витя кивает на переднее.В машине тепло и накурено, радио играет что-то радостно-новогоднее, пахнет сигаретами и басуновским парфюмом, терпким, горьковатым. Отвратительным. Яна мутит от одного запаха так, что он задерживает дыхание и осторожно дышит через рот.Витя не обращает на него внимания. Читает что-то в пейджере, курит. Молчит. Минута, две, три…— Что хотел-то? — не выдержав спрашивает Ян. — Дело какое?Витя докуривает, щелчком выкидывает сигарету в окно, снова поднимает стекло. Будто капкан захлопывается.— Дело? У меня к тебе, Ян, одно дело может быть. Ты же знаешь.Он кивает себе на пах. Раздвигает ноги, усаживается поудобнее.— Вперед, боец.Ян ждал чего-то такого, блядь, да что еще можно ждать от Басунова, но его будто кипятком каждый раз ошпаривает. Тошно так, что выть охота. Он молча смотрит себе на ноги.— Ян, давай быстрее, а? — У Витька в голосе легкое раздражение. — Мне потом еще к Щебетовскому с отчетом. Ну или что?Он цепко хватает Яна за подбородок, поднимая вверх. Заставляя посмотреть на себя.— В машине не нравится? — вкрадчиво уточняет он. — Можем к тебе подняться. Заодно с этой твоей познакомлюсь. Наташей?— Рот закрой, — Ян еле разлепляет губы.— Закрою, — кивает Басунов, — если ты перестанешь ломаться как целка и откроешь рот.Ян мечтает, как он достает пистолет и пускает Витьку пулю в голову. А потом еще одну. Не потому что нужен контрольный выстрел, просто для удовольствия. Именно об этом он думает, пока отсасывает Басунову в машине, из которой видны окна его квартиры. Где Наташа сидит и красит ногти. Где пахнет мандаринами, и потом они будут наряжать елку…Челюсть ноет от чужих резких толчков, ресницы становятся влажными. Да еще и эта сука добавляет, резко отталкивая Яна в последний момент и кончая ему на лицо. Знает, как Ян ненавидит это. И пальцами вцепляется в плечо так, чтобы остались синяки. — Ну всё, пока, — говорит Басунов едва отдышавшись. — Домой вали. Завтра в офисе увидимся. Давай-давай, красоту у себя дома наводить будешь.Ян остается во дворе. Следит, как отъезжает машина. Вытирает лицо ладонью, зачерпывает снег, умывается им. Во рту отвратительный вкус и никуда идти не хочется. Очень хочется сдохнуть, прямо тут и сейчас, чтобы все наконец закончилось, чтобы эта тварь перестала к нему приезжать, как к девке, чтобы спустить напряжение. Но не сейчас. Не так.Ян смотрит на следы от джипа на снегу и думает о том, что рано или поздно он сдохнет. Только перед этим заберет с собой Басунова.