А Киру не очень (1/1)

Витя зашел в ванную по делу – забрать свою зубную щетку. Дверь Кир никогда не закрывал - это была его принципиальная позиция, стоял теперь у раковины, забыв, что хотел сполоснуть руки, светил свежевыбритыми щеками и вонял каким-то совершенно диким ароматом. Витя, подавляя желание чихнуть, поймал в зеркале его больной взгляд с невысказанным, но таким явным вопросом ?уже уезжаешь??. Кир никогда его ни о чем не спрашивал, просто потому что он никогда не отвечал, не считал нужным, но сейчас Витя почему-то зацепился за этот пристальный взгляд в чуть запотевшем от пара мутноватом зеркале. Кир смотрел на него с сожалением, тоской и отчаянной надеждой где-то на самом донышке тусклых синих глаз. Надежда почти умерла – Витя все для этого сделал.Касаться Кира было ошибкой. Витя просто протянул руку, чтобы взять щетку, просто дотронулся предплечьем до оголившегося под сползшим воротом пижонского махрового халата плеча. Огненно горячего. Витя замер, словно обжегшись, и наткнулся взглядом на пальцы Кира, судорожно, до побелевших костяшек сжимающие края раковины. Будто Кир из последних сил держался за нее, чтобы не упасть. Или не вцепиться в него, в Витю. Второе предположение было вернее. Витя снова поднял глаза, поймал взгляд Кира в зеркале. Он был уверен, что тот отведет взгляд, спрячется за показушным спасительным равнодушием, но тот смотрел. Открыто и честно. Взгляд молил – ?Не уходи! Останься!?, взгляд держал. А Кир – молчал. Вите почему-то жутко захотелось, чтобы тот сказал, озвучил. Он шагнул ближе, почти вплотную, медленно потянул и так почти сползший с плеч халат вниз. Усмехнулся сам себе в зеркале и легонько коснулся губами горячего плеча. Кир вздрогнул, резко выдохнул, его кожа тут же покрылась мурашками, словно на сквозняке, но взгляда он не отвел и продолжал молчать, сжав зубы.Витя целовал шею и плечи, терся о них щекой, прикусывал и зализывал места укусов. Смотрел Киру в глаза, ловил эмоции. Впервые. Ему впервые было интересно. Взгляд у Кира стал совершенно беззащитным, открытым, доверчивым. Он жался ближе, тихо дышал сквозь зубы и дрожал от напряжения. Растворялся. Впитывал. Как в последний раз. Его напряженное желание оказалось заразным, как вирус. Фатальным, как удар в висок. Витя скользнул пальцами по груди, по напряженным соскам, к паху – трусы Кир нацепить еще не успел. Витя заставил его расставить ноги, чуть прогнуться, ласкал и гладил, неторопливо, выматывающе, все также покрывая легкими поцелуями шею и плечи и не отрывая взгляда. Кир часто дышал открытым ртом. Витя взял его без презерватива. Впервые. После вчерашней ебли Кир был еще достаточно растянут и жгучее желание перекрывало дискомфорт. Впрочем, Витя был уверен, что Кир дал бы ему где и как угодно. Лишь бы… Смотрел при этом в лицо Витя тоже впервые. Наблюдал, как эта симпатичная ухоженная мордашка меняется, идет некрасивыми пятнами, как Кир кусает губы, морщится, скалит зубы и чуть слышно стонет на частых выдохах под ударами его члена. Кир его не трогал, пальцы все также до синевы впивались в края раковины, зато вжимался в него всем телом, всем собой старался быть ближе, вместе. И так и не закрыл почти закатывающихся глаз – смертельно боялся разорвать ту нить, что натянулась между ними в тот момент, когда они зацепились взглядами и все началось.Витя трахал его медленно, размеренно. Держал одной рукой поперек груди, ласкал второй, мысленно периодически проклиная мешающий халат. Привычно кончил внутри горячего узкого тела. Кир кончил ему в ладонь в этот же момент, сжался на члене так, что стало больно, дышал, всхлипывая, кусая губы почти до крови, но так и не произнес ни звука. Витя просто отпустил его. Вышел, из него, из ванной. Нужно было собираться. Он пил чай на кухне. Кир пытался что-то делать: яичницу, бутерброды – накормить на дорогу. Прятал лицо. У него все валилось из рук: разбил яйцо мимо сковороды, царапнул себя ножом по пальцу, не до крови, но маникюр испортил. Витя не выдержал, встал, отобрал у него нож, пока не зарезался ненароком, развернул лицом к себе. Все еще было интересно… Долго смотрел в глаза, почему-то припухшие, покрасневшие. Витя молчал, ему нечего было сказать. Все еще не Ян. Никогда им не будет. Но Кир не отвел взгляда, и не пытался вырвать руку. Все еще играл по-честному, но уже ничего не ждал. Он давно ничего не ждал и ему очень давно было – мало. Всегда будет мало. Кир молчал.Витя смотрел в его бледное лицо, в безнадежно влюбленные тусклые синие глаза, хмурился, решая про себя нечто важное, или наоборот перечеркивая. Поцеловал вдруг. Осторожно и даже целомудренно коснулся губ губами, словно извиняясь. Будто обещая. Или прощаясь. Это был их первый поцелуй за почти год беспорядочной ебли. И Витя всерьез думал тогда, что единственный и последний, а Кир неуверенно улыбнулся и несмело потянулся ближе.