Глава 10 (1/1)

В кабинете царила непривычная для рабочего дня тишина. Стас, что-то просматривая на экране компьютера, задумчиво почесывая макушку, время от времени поглядывал в сторону Телегина. Алексей, в свою очередь, механически пролистывал материалы дела в толстой папке, и так же периодически бросал взгляд в сторону Пичугиной. В воздухе витала атмосфера напряженной недосказанности и сразу становилось понятно: что-то произошло, иначе с чего бы некогда дружной команде спецбюро молчать вот уже который час.- Пичугина! – в кабинет ворвался раскрасневшийся начальник, тряся перед собой белым листом бумаги. – Ты что тут понаписала? Скажи спасибо, что не порвал к чертовой матери эту… ерунду- Это не ерунда, - ровный, бесстрастный голос Жени не выражал никаких эмоций.- Прошу уволить меня по собственному желанию. Ты с ума сошла? А причина? Да как я вообще ЭТО могу вышестоящему руководству отправить?- Извините, но я не собираюсь обсуждать принятое мной решение.Литвинов расстегнул несколько верхних пуговиц своей рубашки, глубоко вдохнул, будто ему не хватало воздуха, и продолжил уже мягче, нарушая субординацию:- Жень, я все прекрасно понимаю, ты пережила стресс, у тебя были семейные проблемы, потом воскрешение Мельникова…На этих словах Телегин и Стас, не сговариваясь, кашлянули и уткнулись в документы, делая вид, что к произошедшему они никакого отношения не имеют. А Пичугина, вновь вспомнив, что ей пришлось пережить, вмиг растеряла самообладание, мгновенно вспыхнув.- Мне врали все! От меня скрывали, что Мельников жив, отправили подальше, на курорт, под предлогом того, что мне надо отдохнуть. И если это я еще могу как-то понять, то произошедшее вчера – ни в какие рамки не лезет.- Жень, мы ради тебя старались, - включился в разговор Телегин. – Сначала Мельников долго был в реанимации, врачи прогнозов не давали. Мы не хотели, чтобы ты снова все это…- Ты издеваешься? Ты на моих глазах пристрелил человека. Потом не рассказал о его спасении врачами. А когда зашла речь о судебном заседании и показаниях, то вы дружно решили сделать мне сюрприз, поведав, что Вадим все-таки жив. Какого черта вы не пускаете меня к нему?! – Пичугина резко встала из-за стола, задев стопку листов и они рассыпались по полу.- Евгения, - уже более строго произнес Литвинов. – Учитывая, кхм, произошедшее между вами, мы сочли правильным ограничить ваше дальнейшее общение.Женя не верила своим ушам. То, что ее коллеги массово скрывали от нее новости, она еще, возможно, могла бы понять. Но вот с фактом запрета на встречи и разговоры с Мельниковым она никак не могла смириться. Безуспешные попытки пересечься с ним, устроить свидание, даже проникнуть в камеру, не приносили никаких результатов, словно существовал некий заговор, и все служители правопорядка дружно решили не допускать Пичугину к Вадиму. Было невыносимо знать, что Вадим жив, что она может к нему прикоснуться, увидеть его улыбку, адресованную ей и услышать его голос, но при этом не иметь такой возможности. Будто бы невидимая сила тянула Женю туда, где за решеткой держали Мельникова и девушка неоднократно приезжала в следственный изолятор, пытаясь любыми способами увидеть Вадима.- Мы правда не хотели, чтобы ты… разочаровалась, - ляпнул Стас, но, поймав на себе осуждающие взгляды Литвинова и Телегина, тут же замолчал.- Разочаровалась? Я еще чего-то не знаю? – Женя, вроде бы немного успокоившись, снова начинала закипать. Тут же воцарилась тишина, и ее нарушало лишь размеренное тиканье настенных часов, да напряженное дыхание начальника спецбюро.- Раз уж проговорился, выкладывай все, - Литвинов махнул рукой и, больше ничего не говоря, вышел из кабинета.- У нас есть аудиозапись разговора Мельникова и его друга, - Стас говорил медленно, как бы немного растягивая слова. – Я проверил, голос действительно принадлежит подозреваемому… И судя из сказанного… Жень, тобой просто пользовались. Мы допросили этого Илью, он подтвердил, что разговор был, что Вадим держал тебя в заложницах в качестве запасного варианта… Ему требовалось сблизиться с тобой, ну там… Как это… Влюбить что ли в себя, чтобы в случае ареста получить от тебя поддержку.Туман, завладевший сознанием, заполнял собой каждую клеточку мозга, и все то, что Женя слышала дальше, с трудом доходило до ее понимания. Не хотелось верить в сказанные Стасом слова, однако как только включили запись, все сомнения вмиг рассеялись. Запись оказалась не слишком хорошего качества, но благодаря работе специалистов. удалось воспроизвести все с достаточной громкостью и четкостью.Голос Вадима невозможно было не узнать. И дело не в профессиональной памяти Пичугиной,просто этот низкий тембр с едва уловимой хрипотцой, уже вряд ли когда-нибудь забудется.- Тебя еще не вызывали? Все равно доберутся, раз так крепко ухватились за меня, - слышно разборчиво, не остается никаких сомнений, это произносил Вадим.- Не надо было тебе девчонку с собой брать. Вот тут ты, Вадим, конкретно облажался, - Илья явно не понимал своего друга.- Она мне нужна, - небольшая пауза и снова голос Мельникова: - В случае, если что-то пойдет не по плану, она поможет сделать так, чтобы вместо пары десятков лет, мне дали пять-шесть максимум.- Так ты для этого ее тр*хаешь?Послышался треск, какое-то бурчание, а затем Вадим продолжил: - Тебе тут появляться больше нельзя. Я думаю еще дня четыре и мы отсюда свалим.Стас и Телегин не прекращали обмениваться многозначительными взглядами, словно вопрошая друг у друга, как Пичугина отреагирует на новость о том, что преступник воспользовался ее служебным положением.?Служебным положением?? - голос разума был на удивление спокойным и бесстрастным. ?Воспользовался тем, что ты дура, вот и все?. Внезапное осознание своей никчемности, которое Пичугиной до этого момента было неведомо, вызвало у Жени самую настоящую апатию. Появилось желание сесть в кресло и уставиться в одну точку – на пухлый кактус, расположившийся около стола Телегина. Больше ничего не хотелось. И ничего не было нужно.- Пичугина? – молодой рыжеволосый охранник сверил документы и принялся удивленно рассматривать Женю с ног до головы, силясь понять, зачем жертва идет к тому, кто издевался над ней на протяжении нескольких дней (в СИЗО активно муссировались слухи о жутких пытках, которым жестокий и опасный преступник подвергал всеми любимую Пичугину).- Да, все верно. Разрешение на свидание, с подписью руководителя, мой паспорт на всякий случай, служебное удостоверение…- А вы… - парнишка даже чуть вытянул шею, чтобы рассмотреть следы, которые непременно должны были остаться на нежной коже от насилия мощного и широкоплечего Мельникова, однако никаких следов отыскать так и не удалось. Впрочем охранник решил для себя: побои могли скрываться под тканью серого меланжевого джемпера, обтягивающего хрупкую фигуру Евгении. – Вы надолго к нему?- Дверь откройте, пожалуйста…- Да, конечно. Проходите.Массивная створка отворилась с неприятным скрипом, от которого по спине пробежали колючие мурашки, возникло непреодолимое желание сбежать отсюда, забыть все, как сон, просто сон. Но Женя, вопреки логике и здравому смыслу, решила перед заседанием суда еще раз поговорить с Вадимом.Небольшая комната со стеклянной перегородкой навеяла воспоминания, от которых Жене хотелось бы избавиться: сложное дело трехлетней давности, по которому осудили близкого друга Пичугиной, а она сама проходила свидетелем. Тогда девушка точно так же навещала заключенного, но эмоции, испытываемые ею сейчас, не шли ни в какое сравнение… Сердце стучало гулко, пульс ощущался где-то в горле и мешал вдохнуть, порождая головокружение. И когда в помещение ввели Вадима, Женя отчетливо и явственно ощутила несколько сильных, внеочередных ударов. Дыхание перехватило, Пичугиной понадобилась вся ее сила воли, чтобы держаться и не давать волю всему тому, что творилось внутри. Женя смотрела на Мельникова, не отводя глаз, убеждала себя в абсурдности происходящего, пробовала применить методы аутотренинга, дабы немного прийти в себя, но все бестолку. Сейчас она была самой обычной влюбленной девушкой, которую предал любимый ею человек. Тот, кого следовало ненавидеть, не отпускал ее, проникал взглядом в самое сердце. Они без слов, в полнейшей тишине все равно ?говорили? друг с другом.Наконец, Вадим сделал несколько шагов вперед, тяжело опустился на деревянный стул и взял обшарпанную телефонную трубку. Слышать такие знакомые интонации теперь было во много раз тяжелее, но Женя, сделав глубокий вдох, все же собралась и вновь нацепила маску полнейшего безразличия.- Я ждал тебя, - откровенно, прямо, без предисловий начал Вадим, а Пичугина ласкала его взглядом, пусть и понимала, что может натворить глупостей. Но он почему-то кажется ей родным, понятным и таким нужным… Черт, да ведь она несколько месяцев назад готова была сбежать вместе с ним!- Я не знала, что ты жив, - стараясь унять дрожь, проговорила Женя в трубку.- Жень, мне нужно, чтобы ты для меня кое что сделала. Мне светит приличный срок, спасти меня можешь только ты, слышишь? – Вадим прижался лбом к стеклу и прикрыл глаза. – Вместо пары десятков лет мне могут дать пять максимум. Я отсижу года три, это совсем недолго, может, попаду под амнистию … Моя судьба теперь в твоих руках, потому что я могу верить только тебе. - Мм.. – неопределенно протянула Пичугина, ощущая подступающие к горлу слезы от всплывающего в памяти разговора. Все те же слова… Значит, правда…- Пропали документы, на которые я надеялся. За Ильей следят люди Ставицкого. Мой партнер по бизнесу умыл руки, свалил в Швейцарию, на время пока будет идти судебный процесс. Послушай внимательно… Я попробую сделать так, чтобы с тобой связался мой человек, он скажет, какие бумаги тебе нужно будет найти… Я во многом не виновен. Мне дадут всего три года, слышишь? Не двадцать. Ты меня спасешь.Женя часто-часто взмахивала ресницами, понимая, что слезы, застилающие глаза, уже невозможно скрывать. Самым ужасным было желание поверить этому человеку. Но что потом? Счастливое будущее с преступником? Осуждение коллег, крест на карьере. Впрочем вранье Мельникова все же отрезвляло.- Вадим… Мне надо идти.- Жди звонка, Жень. Тебе позвонят обязательно!Пичугина встала со стула, положила трубку, а потом только по одним губам Вадима прочитала, что он сказал ?я люблю тебя?. Это было последней каплей. Женя сильно впилась ногтями в кожу ладоней, так сильно, чтобы физическая боль хоть чуть-чуть отвлекла бы ее от творящегося в ней безумия. Она, ни разу не обернувшись, вышла из комнаты для свиданий, закрыла за собой дверь, оставляя в прошлом все свои чувства, эмоции и переживания, связанные с Мельниковым.Второе и, как надеялись журналисты, финальное заседание вызвало небывалый ажиотаж. Всех интересовал единственный вопрос: удастся ли Вадиму Мельникову вновь уйти от наказания? С самого утра около здания суда толпились корреспонденты телеканалов, сотрудники радиостанций, фотографы. Операторы выставляли камеры, закуривали, переговаривались между собой. Две журналистки довольно громко обсуждали шансы Мельникова, мерзко хихикая и делая импровизированные ставки на то, сколько лет все же дадут опытному аферисту и преступнику.Пичугина прибыла намного раньше зевак и работников телевидения. Для нее все происходящее было каким-то нереальным, словно не с ней происходило. Головная боль, то отпускающая, то усиливающаяся, мешала нормально мыслить, однако Женя пообещала себе сегодня держаться несмотря ни на что.Журналистов в зал не пустили, приказом вышестоящих было решено рассматривать дело за закрытыми дверями. Выступали свидетели, бывшие партнеры Мельникова, родственники убитых владельцев автосервисов. Давал показания Смирнов, допрашивали и Пичугину, которая механически отвечала на вопросы, избегая встречаться взглядом с Вадимом. И только когда стало понятно, что никаких документов Женя так и не взяла, Мельников не выдержал. Он вскочил со скамьи, ухватился руками за решетку и с силой дернул ее на себя так, что железные прутья, казалось, сейчас сломаются под натиском.- Какого черта! Женя! Я же просил! – заорал мужчина. - Тишина в зале! – судья вмиг пресекла нарушение. – Подсудимый, садитесь на место.Пичугина вдруг увидела перед собой затравленного зверя, пойманного в клетку. Боль, отразившаяся в глазах Вадима, на мгновение заставила усомниться в его виновности, но Женя знала, насколько опасны такие сомнения, поэтому перевела взгляд на Телегина. Тот одобрительно ей кивнул и совсем не добро, а скорее торжествующе посмотрел на Мельникова.Приговор прозвучал громко. Явился для всех полной неожиданностью. Восемнадцать лет колонии строгого режима. После окончания заседания загалдели сидящие в зале, в двери тут же ворвались журналисты, желая как можно скорее пробиться к осужденному в предвкушении сенсации.А Мельников смотрел на Женю, только на нее и ни на кого больше. Смотрел так, что внутри у нее все переворачивалось. Когда его провели под конвоем, буквально на пару секунд он задержался около Пичугиной, всколыхнув прошлогодние воспоминания об их встрече: зал суда, нахальство, с которым Вадим говорил Жене о свидании… Сейчас все было иначе. Краткий момент, когда они могли пересечься взглядами и молча высказать друг другу желаемое. Понять друг друга.Мельников едва заметно покачал головой, а девушка закусила губу и сделала то, чего никогда больше бы себе не позволила – дотронулась до руки Вадима, словно прося у него прощения.На улице тем временем разыгралась метель, бросаясь в лицо прохожих хлопьями снега, окружая, не давая дышать полной грудью. Холодный воздух обжигал щеки, заставлял людей укутываться шарфами и спешить куда-то в теплое помещение. А Пичугиной было все равно на непогоду. Она, невзирая на мороз, вышла из здания суда, даже не застегнув полушубок. Дала волю слезам, душившим ее, так и стояла на ветру, всхлипывая как-то по детски, и вновь допуская мысли о том, все ли она сделала правильно. Женя знала точно только одно, что так и не смогла разгадать человека, который теперь безраздельно владел ее мыслями и чувствами.