Часть первая (1/1)
?Мой господин честнейших правилНе в шутку сердцем занемог,Коль на весь свет себя ославил.Он лучше выдумать не смог,Как, отдав разум в милость рока,Страсть воспевать. А мне?— морокаВ седле трястись и день и ночь,Когда и сон не превозмочь.В Тобосо везть записку этуЧуть не за тридевять полей,Под злыми взглядами людейОт Дульсинеи ждать ответаИ успокаивать себя?—За то вознаградят тебяИ сможешь жить не прибедняясь…?Так Санчо Панса размышлялИ, Росинанта подгоняя,Измятый лист в руке сжимал.Пергамент старый, испещрённыйКривою буквой. Незнакомый,Судя не слог, а вид письма,Не осязал бы слов сполна,О них подумал бы предвзято.Но выполняющий приказ(Что, верно, удивляет вас)Его стерег почище злата.Ведь то?— представьте на момент!?—И письмецо, и документ.Одна страница?— порученьеВ Ла-Манч к племяннице роднойОт Дон-Кихота, что с мученьемСвязал отныне образ свой.В нем тот велел ей не скупиться,Предписанному подчинитьсяИ Санчо щедро одарить:Ослятами не обделитьЗа преданность его в награду.И лишь просил он от гонцаНе ждать скитания конца,Не докучать гневной тирадой,А отпустить, чтоб смог донестьВ Тобосо к Дульсинее весть.Вторая же полна страданий(Весь лист, казалось, тем пестрел)Страстей, и слез, и раскаянийЗа то, что потревожить смел,Витиеватых восхвалений,Наивных радостных волненийБезумца. ?Бедный господин!Поймет любой христианин,Как несравненная должна бытьГлупа, коль рыцаря письмоНе оценить ей суждено,А лишь достоинство ослабить!Мне стоило бы пару строкОзвучить. Знайте ж, как глубокПо даме сердца траур дона!?Любовь дражайшая моя!Пять тысяч сорок два поклонаС оруженосцем выслал я.Вначале, вовсе не решаясьК вам обратиться, я, смущаясь,В себе все чувства схоронилИ ни словца не проронилНи одному. Но все ж доколеДержать в неведении вас?А потому-то в этот часЯ к вам пишу?— чего же боле?Принять сие иль осудить?—Вам предоставлено решить??.И, отведя взор от бумаги,Вздыхает Панса: ?Видит Бог,Как яд любовный лучше шпагиВ самое сердце ранить смог!Коварны женщины: имеяНад нами власть, они, пьянеяОт вседозволенности, в разГотовы одурачить нас.Но, право, дона не пойму я?—К чему весь этот дикий шал?Своей Марие я б не далСебя провесть, ее муштруя.И грамотности пусть лишен,В одном я твердо убеждён.На свете где найдется тот,Настоль лишенный умиленья,Кто, как послание прочтет,Вдруг усомнится в откровенье?Беда, что дама из селеньяГотова чувства осмеять,Едва ей предоставить волю…Но Дульсинее не позволюЯ господина оскорблять!?