3. об аристократии и элитном образовании (1/1)

Традиционно последние лет пять каждое зимнее утро рядом с женской школой в центре Бергена можно услышать один и тот же возглас, принадлежащий местным ученицам. Обычно он выражает недовольство, ведь морские ветра приносят с собой, казалось бы, небольшое количество тепла, которого все же хватает для того, чтобы растопить выпавший за ночь снег. Светлые ботиночки, а иногда и подолы пальтишек гимназисток, вынужденных доходить до учебного заведения самостоятельно, покрываются неприятными коричневыми пятнами грязи, которые попадают из-за постоянно проезжающих экипажей. Возвращаясь к героине этой истории, стоит отметить, что Ребекка живет не близко, но именно в это утро ее отцу пришлось срочно отъехать в банк (по крайней мере так слышала девушка, но разве у нее есть повод не верить его словам?), а потому именно она в это утро находится в особой группе риска.Девушка идет по краю пешеходной улицы, опустив свой взгляд на ботиночки, что так старательно чистила гувернантка после вчерашней прогулки от консерватории до дома. Обычно Норгберг не из тех, кто много думает, но тот музыкант… он плотно засел в ее голове. Она постоянно воспроизводит его образ в своей головке, уделяя внимание каждой детали, что она успела разглядеть за время занятия. Выразительные голубые глаза, аккуратные движения руками, когда он перекладывает палец между нотами, играя C-dur, кажется, это были ноты ?ми? и ?фа?. То, как он напрягает губы, наблюдая за тем, как она неловко пытается повторить только что продемонстрированные ей движения, слегка нахмуренный лоб, который, вероятно, выдает то, что за всей его уверенностью кроется полнейшее отсутствие опыта в преподавании и, как следствие, дикое волнение.—?…Бекки? Ребекка Норгберг, обрати внимание! —?раздается из пустоты голос, который заставляет девушку оставить свои мечтания и вернуться в реальность. ?Не такую уж и привлекательную, между прочим?,?— отмечает школьница, однако поднимая голову и практически сталкиваясь с большими карими глазами, которые явно не предвещают ничего хорошего.—?Ох, Джулия, привет… прости, я, задумалась, полагаю? —?отвечает все еще слегка потерянная Ребекка, с глупой улыбкой рассматривая подругу. Сколько они уже знакомы, пять лет, десять, а может всю жизнь? Детям элит часто приходится смириться с тем, что они обязаны дружить с теми, кого им навязывают родители. Им же просто повезло найти друг друга?— в отличие от других детей, которые были ?сведены? не без помощи родителей, эти двое гармонично дополняют друг друга.Джулия?— это собрание всех тех качеств, которые бы сейчас назвали ?ядерной смесью?: с одной стороны образец для подражания в плане манер, но с другой?— бесконечный поток энергии, эмоций, которые она просто не может контролировать, по крайней мере, так всегда казалось Ребекке, просто потому что она никогда не наблюдала статичного состояния подруги.—?Задумаешься ты когда тебе предложат руку и сердце, а сейчас пошли уже в класс, скоро начало занятий, но знай, я тебя допрошу! —?бойко проговаривает Джулия, хватая растерянную подругу за руку и затаскивая в здание.Классы гимназисток, особенно связанные с лингвистикой, никогда не вызывают восторга у большей части учениц. Этот понедельник не становится исключением, а потому неудивительно наблюдать спящих учениц, сидящих на задних партах, а особенно в последние часы учебного дня.—?Джулс, можно вопрос? —?внезапно подаёт признак существования Ребекка на уроке латинского. Вообще она никогда не питала особую любовь к этому предмету, однако терпеливо учила все, что требовали учителя. Однако сейчас, когда учитель в очередной раз повторяет классических римских авторов и их произведения, можно отвлечься на что-то более интересное. Например, на обсуждение действительно важных вещей. Но на вопрос Бекки отсутствует какая-либо реакция со стороны подруги, видимо, видящей десятый сон, поэтому Норгберг тихонько пинает её ногой под партой, отчего та внезапно подпрыгивает, но, к счастью, не привлекает внимания учителя.—?Что это было, а? Если это не что-то важное, то тебе конец. —?шипит девушка, протирая заспанные глаза.—?Как привлечь внимание, скажем, одного молодого человека?Громкий возглас ?Что?!? разносится по всему классу, в этот раз уже точно переключая внимание учителя на предпоследнюю парту среднего ряда, где сидят девушки.—?Мисс Ольсен, вас так поразила фраза ?Amīcus est an?mus unus in duōbus corpor?bus??Джулия, которая не может похвастаться глубокими познаниями в латыни, на протяжении пяти секунд издаёт протяжное ?э-э-э?, ища источник фразы, но потом выдаёт что-то в духе ?эта фраза так глубокомысленна, вызывает во мне столько чувств…?, что учитель останавливает ученицу практически моментально, прося впредь быть потише. Кто бы что ни говорил, а умение красиво говорить у Джулии в крови.Как только преподаватель отворачивается к доске, Ольсен резко поворачивается к подруге, с трудом сдерживая свои эмоции, из-за которых, как кажется, она вот-вот взорвется.—?Неужели я дожила до того момента, когда моя девочка влюбилась? У моей малышки появилась личная жизнь, о которой я не знаю? Невероятно! Чувствую себя, словно…Её пылкая речь прерывается Ребеккой, наступившей Джулии на ногу своими туфлями с небольшим каблучком, показывая, что её чрезмерный интерес в данной ситуации излишен.—?Я правда ценю твой пыл, но, пожалуйста, не так громко, проблемы мне не нужны. —?бормочет Ребекка, поглядывая то на учителя, который усердно продолжает свои попытки вдолбить ученицам в голову хоть какие-то знания о крылатых латинских фразах, то на подругу, которая все ещё не может справится со своей вспышкой восторга, из-за чего она дышит, похоже, слишком много и часто. Снова посмотрев на учителя, Джулия недовольно хмурит брови, шепча что-то слишком тихо, но даже по ее губам становится, что эта фраза выражает всю ее ?любовь? к преподавателю. Она отрывает небольшой кусочек листика с конца тетради, надеясь, что к концу года тетрадь по латинскому так и не будет окончена. Она берет перо, быстро царапает неаккуратным почерком фразу ?после занятий идем говорить, не отстану, ты знаешь?. Глянув на записку, Ребекке остается только шумно вздохнуть и кивнуть головой, с некой опаской ожидая конца занятий. Кто бы что ни говорил, но речь о ?мальчиках? в ее случае заходит впервые, что не может не вызывать страх, смешанный со странным чувством предвкушения.Противный и трещащий звук не заставляет себя ждать, и вот уже несколько десятков девушек самых разных возрастов аккуратно спускаются по ступеням гимназии, белых из-за слегка порошащего снега. Ребекка и Джулия идущие под руку, выходят с компанией одноклассниц, обсуждающих самые новые шутки о преподавателях, придуманные во время занятий, но сразу же после того, как они спускаются, вся шумная компания быстро разбегается, кто по экипажам, кто в сторону дома, оставляя подруг наедине. Приказным тоном Ольсен велит Ребекке следовать за ней, так что девушке ничего не остается, кроме того, как поддаться подруге.—?Так, Норгберг, рассказывай, что с тобой?.. —?резко спрашивает Джулия, заставляя Ребекку дёрнуться, а затем, после тихого писка, поскользнуться и упасть прямо посередине дороги.—?Что за черт, Джулс? Нельзя было нормально позвать? —?резко выпаливает все ещё напуганная Бекка, с трудом пытаясь подняться. Когда ей это всё-таки удаётся, она сталкивается с взглядом подруги и в этот же момент отводит взор. —?Я дурочка, вот и все.На лице Джулии возникает миловидная улыбка, а затем она приказывает подругу ждать её на месте, а сама уходит в сторону ларьков. Возвращается она спустя около пятнадцати минут и, прихватив под руку успевшую заскучать подругу, направляется в их собственное тайное место.Девочки садятся на одну из скамеек, что стоит возле пристани, на которой привычно много торговцев и моряков. Это место действительно можно назвать их ?тайным? местом просто потому, что тут из точно не найдут родители, которые запрещали девочкам ходить сюда, аргументируя это тем, что Ребекка и Джулия ?не должны находиться в местах скопления людей не самого лучшего воспитания?. Возможно, в чём-то они и правы, потому что на пристани постоянно слышится отборный мат, ругань и прочие непринятые в высоком обществе слова, но, с другой стороны, здесь всегда можно услышать какие-то поучительные истории из жизни, легенды о скандинавских чудовищах или что-то новое из мировой политики, что особенно актуально в свете решающегося вопроса с унией.Джулия, прикусив язык, аккуратно достаёт из небольшого мешочка свежую выпечку в виде булочек с корицей, сверху посыпанных сахарной пудрой. Это невольно заставляет Ребекку улыбнуться, а ее живот проурчать от предвкушения, что не ускользает от Джулии, которая сразу же улыбаться еще шире, поэтому она не медлит и подаёт подруге одну из них.—?Ешь, тебе сейчас нужно поесть, а потом все расскажешь, как есть, ладно? —?с явным сочувствием произносит Джулия, смотря прямо в глаза., так пронзительно, как умеют только те люди, которым свойственна практически мгновенная эмпатия с собеседником. Потом она вздыхает и откусывает небольшой кусочек. Жуя, она продолжает,?— В конце концов, это выпечка семейства Уокеров…Не дослушивая подругу, Норгберг давится едой, пугая и себя, и подругу, которая, будучи дочерью врачей, сразу же ударяет подругу в спину с размаха, видимо, пытаясь наклонить её, правда… не совсем удачно. Возмущённая Ребекка ещё больше давится едой от неожиданности и непривычной боли в пояснице, поворачивает голову и уже пытается увернуться от очередного удара подруги, которая никак не может рассчитать силу. В силу пышности своего платья, девушка не удерживает равновесия и падает со скамейки с огромным грохотом. Новоприбывшие моряки сразу же поворачиваются на громкий звук, однако бывалые, смирившиеся с постоянным присутствием этих неловких девочек, даже не обращают внимания.—?И ты туда же?! —?выкрикивает рассерженная девочка, резко вскакивая и вставая перед подругой. —?Я хотела тебе душу излить, а ты так со мной поступаешь?!Джулия с испугом смотрит на подругу, затем её глаза становятся круглыми, словно два блюдца. Она набирает побольше воздуха в лёгкие, вызывая все большее и большее непонимание со стороны Бекки. Безусловно она сталкивалась с подобной реакцией на какие-то события, но тогда она понимала, что её ждёт, а сейчас…—?Джулс, может ты…—?Ты влюбилась в Андреаса? Андреаса? Когда и как вы успели познакомиться? Что…—?Джулия, хватит! —?прерывает воодушевленную подругу Ребекка, параллельно пытаясь вспоминать хотя бы одного своего знакомого с именем ?Андреас?. Когда она понимает, что таковых нет, девушка немного смущается. Что за Андреас? Видя растерянный взгляд подруги, Джулия глупо улыбается и поясняет.—?Ну, Андреас Уокер, сын пекаря, у которого мы в детстве выпечку покупали. Я думала, что ты помнишь, разве нет? Вспомни, нам не больше шести, мы гуляли с той странной няней, которую наняли мои родители, мисс… а какая, собственно, разница, как ее звали? Факт того, что нас спас очаровательный сын пекаря?— вот что важно здесь!Не встретив ожидаемой реакции со стороны Норгберг, девушка закатывает глаза, но тем не менее продолжает разъяснять свою мысль, внимательно разглядывая лицо подруги, видимо, надеясь встретить в нем какое-то прояснение.—?Нас тогда ещё он нашёл и отвёл обратно, помнишь? —?со стороны Ребекки слышится ?угуканье?, поэтому Джулия уже с большим удовлетворениемпродолжает рассказ. —?Позже моя мама решила отблагодарить его родителей, и так получилось, что я познакомилась с ним. До сих пор здороваемся,?— смущенно проговаривает девочка, но тут же переводит взгляд на подругу, которая увлечённо слушает её рассказа, доедая свою небольшую трапезу. —?Ну так что?—?А у него случайно брата нет? —?игриво спрашивает Ребекка, подумав, что было бы забавно, если это так. Но совпадений не бывает, так ведь?—?Есть вроде, или, по крайней мере, был, музыкант вроде, а что? Стоп, ты…—?Нет! —?решительно перебивает подругу Норгберг, наблюдая разочарованный взгляд. Сама не зная почему, девушка в какой-то момент принимает решение пока что не говорить подруге правду, потому что внезапно до неё доходит осознание всей ситуации. Ему, черт возьми, двадцать один год, ей?— всего лишь пятнадцать. Да, в скором времени ей исполнится шестнадцать, но какое это имеет значение? Он?— учитель, она?— его ученица. —?У моего нового учителя по фортепиано фамилия точно такая же. Алан зовут. И я не знаю, есть ли у него брат, так что пожалуйста, не надейся.Однако улыбка с лица девушки не пропадает, а наоборот, лишь становится ярче, что невольно заставляет и саму Ребекку улыбнуться. Она закатывает глаза и цокает языком, не в первый раз жизнерадостная Джулия заставляет её светиться.—?Идём, бесишь уже.Девушки расходятся примерно через два часа, после чего Ребекка изо всех сил бежит домой, понимая, что родители, скорее всего, подняли на уши весь ближайший округ, пытаясь найти дочь.Юная Норгберг, ловя воздух губами, забегает на территорию, принадлежащую ее семье, слегка прикрывает калитку, которую стоит уже давно сменить, и подлетает к двери. Аккуратный стук вызывает за дверью совершенно неоднозначную реакцию, судя по тем звукам, что слышит аристократка. ?В лучшем случае меня лишат ужина, в худшем?— я буду наказана в ближайшее время. Но, черт, эта прогулка того стоила?. Прогнозы девушки относительно реакции оказываются самой настоящей правдой, потому что вместо стоящего у двери дворецкого, ее встречает заплаканная мать. Она прекрасно знает, что слезы родителя наигранны, хотя бы потому, что мать Ребекки жила тем, что ей говорили те самые классические романы. В данном же случае, судя по всему, она буквально только что закончила читать что-то из произведений Толстого.—?Ребекка Норгберг, ты в своем уме? Я не понимаю, чего тебе не хватает здесь, в родном доме, что ты убегаешь и возвращаешься в столь позднее время?! —?с некой истеричностью (все еще наигранной) восклицает миссис Норберг, хватая лицо дочери обеими руками. —?Ах, тут холодно, проходи, Боже!Слегка опустив взгляд, девушка заходит в парадную, ожидая увидеть разъяренного отца, который точно посадит ее на домашний арест, или что еще похуже… Она боялась его в детстве. Она боится его сейчас. И наверняка будет бояться всю свою жизнь, потому что его грозный взгляд, лицо, выражающее столь унизительное осуждение, которого избежать возможно, как ей казалось только в случае, если потерять сознание или какую-либо связь с реальностью. Но отца… не было?—?А где отец?—?Еще не вернулся, мисс.?Можно считать, что в этот раз меня пронесло??— проносится в мыслях у Ребекки, и уже в следующий момент она быстрым шагом направляется в столовую, где ее ожидает уже охладевшее блюдо.Оставшуюся неделю за девушкой все-таки устанавливают определённый контроль в виде ожидающего с час кучера и экипажа. Таким образом, вечера девушки проходят в отработке гамм и всему, что к ним прилагается?— арпеджио, хроматическая гамма, аккорды, а также частично музыкальная теория в виде базовых знаков, использующихся в музыкальной записи. Но учебные часы, тем не менее, дают возможность ей пообщаться с подругой, которая постоянно пытается выпытать новые подробности о предмете воздыхания подруги. Однако постоянные расспросы в виде ?имя, фамилия, возраст, место жительства? не приводят ее к разгадке.Но в первый урок, в пятницу, Ребекка все-таки сдается, понимая, что сама она точно не справится.Поприветствовав учителя, девушки, поправляя подол формы, садятся за свои парты, и под шум отодвигающихся стульев и стучащих каблучков, Норгберг произносит тихое ?Алан?, что не ускользает от ушей Джулии. Ей не нужно объяснять дважды, о ком идет речь, и именно поэтому она расплывается в улыбке, которую не может омрачить даже грядущий урок латинского. И внезапно для этих двоих уходит на задний план абсолютно все: преподаватель, отчитывающий очередную ученицу за то, что она не выучила тот текст, проблемы в семье, утренняя сонливость?— они тихо болтают, периодически переходя на громкий шепот от переполняющих их эмоций.—?А знаешь, шесть лет?— не такая уж и большая разница. Тем более, что тебе скоро шестнадцать! Представляешь, как мы будем отмечать… А сейчас ты можешь просто не бояться его и показать ему ту Бекку, которую знаю я и все мы?— интересную, полную стремлений и целей, любящую читать, иногда, конечно, немного неуклюжую,?— в этот момент Джулия получает небольшой удар под партой,?— ауч, ха-ха, но тем не менее такую чудесную и мною любимую. Просто прими как факт, что это, возможно, твой единственный шанс любить, так не упусти его и насладись вдоволь перед жизнью, которая нам уготовлена.Последние слова были произнесены с некоторой тоской, но каждая из находящихся в этом помещении понимает, что она?— не более, чем продукт, товар, который готовят к тому, чтобы как можно лучше продать на рынке невест, который закрыт для тех, кто сошел с уготовленного пути.—?Вы неплохо поработали с прошлого раза, Ребекка.Несмотря на просьбу девушки называть ее кратко, он продолжает это делать, что не может не раздражать девушку. Ребеккой она хочет оставаться в гимназии, для одноклассниц, даже для родителей, но только не для него. Однако одновременно осознание того, что он также связан определенными рамками, заставляет девушку слегка пристыдить себя, несмотря на то что какая-то часть все еще возмущена.—?В целом, если Вы сохраните такой темп работы и в дальнейшем, то думаю, что вскоре мы сможем перейти к даже самым простым этюдам. —?он переводит взгляд с клавиш, с которыми он успел породниться, на девушку, которая, в свою очередь, все это время внимательно рассматривает преподавателя, даже не пытаясь скрывать свой неподдельный интерес. Он улавливает в ее глазах непонимание, но полное доверие, что не может не смущать и пугать молодого преподавателя.—?Сэр, не могли бы вы немного прояснить, что означает…—?Алан, братец! —?слышится звонкий голос на другом конце зала, который благодаря хорошей акустике, отдается во всех местах. Из темноты к сцене бежит девушка, которая запомниться каждому с первого взгляда хотя бы из-за определенной ауры вокруг нее. Слегка полноватая, с длинными русыми, практически рыжими волосами, в типичном для среднего класса наряде, она сразу же вызывает в Норгберг определенный уровень доверия. —?Ты опять засиделся или…—?Или, Камилла. —?с неким раздражением отвечает молодой человек. И в этот момент он уже не преподаватель, а маленький мальчик, который пытается отвязаться от старших, которые будто бы отнимают у него свободное время, заставляя направлять свою энергию на совершенно ненужные уроки. Забежавшая особа же переводит взгляд на девушку и, ненадолго замявшись, снова возвращается в свое прежнее состояние.—?О, примите мои извинения, мисс…—?Камз, иди домой без меня, скажи родителям, что буду поздно. И спасибо за занятие, мисс Норгберг, до следующей недели.Теперь она действительно имеет право возмущаться. Что за черт, сначала Бекка, потом Ребекка, а теперь и вовсе Норгберг?Быстро собрав ноты, девушка кротко кивает головой в знак прощания, а затем спускается по лестнице, ведущей в пустоту между двумя частями зала. Она старается не оборачиваться, надеясь, что он все-таки смотрит ей вслед и жалеет хоть о чем-то, однако, когда она слышит звуки громких басов, девушка понимает, что надеяться на что-то сегодня смысла уже нет. Она в последний раз оборачивается на молодого человека, который, видимо, через музыку выражает свое состояние, потому что даже с другого конца она может чувствовать исходящие напряжение.—?Мистер Уокер?Она не надеется, что он ее услышит, потому что басы слишком сильно бьют по ушам даже здесь, у двери. Но почему-то именно в тот момент, когда она решает обратиться, как ей кажется, в пустоту, он прекращает играть. Услышав голос ученицы, он поворачивает голову в ее сторону, и по его лицу видно, сколько эмоций он испытывает сейчас: злость, смешанная со страхом, презрением, которое обращено… к самому себе? Слегка приоткрытый рот, блестящие глаза, именно такой вид преподавателя вызывает у девушки восторг.—?Да?А что она, собственно, хотела сказать?—?Вы потрясающе играете.Сказав это, она улыбается так лучезарно, как только может, стараясь показать всю свою доброжелательность по отношению к молодому человеку, однако, на него подобные действия со стороны девушки особого впечатления не производят, поскольку он лишь бросает тихое ?благодарю? и продолжает играть, судя по всему, dacapoalfine. С поникшей головой девушка спускается на первый этаж, который с самого первого раза запоминается ей большими окнами, из которых поступает солнечный свет в обычное время. Но сейчас, в столь позднее и уже нерабочее время, холл освещен лишь одиноким светом свечи, что стоит недалеко от гардероба для музыкантов. Ребекка быстрым шагом заходит в гардеробную, накидывает легкое пальто, которое она надела утром в надежде, что теплая погода сохранится. Однако выйдя на улицу, где падает снег, она понимает, что глубоко ошиблась.Проходит десять, двадцать минут. Место, где обычно стоит ожидающий ее за час экипаж, пустует. Норгберг вздыхает и уже собирается уходить, но…—?За Вами приедут, мисс?Ребекка оборачиввется и видит перед собой ту девушку, что забегала под конец занятия. Если тогда она была похожа на городскую цветочницу, то сейчас перед ней находится статная дама, которая если не является потомственной аристократкой, то наследницей неплохого состояния. Сейчас существует много работ, доказывающих, что практически в каждом цивилизованном обществе существует особая прослойка элит, которые даже будучи незнакомыми, обладают схожими качествами и нравами, которые могут выделить только истинные представители этой прослойки. Возможно, именно поэтому Ребекка проникается к ней неким доверием, а потом не разворачивается, а продолжает разговор.—?Сомневаюсь. —?конечно же никто за ней не приедет, ведь отец, должно быть опять забрал кучера. Ей такое поведение отца кажется подозрительным, и, на самом деле не ей одной. Всю эту неделю супруги ругаются, а особенно ночами, ведь миссис Норгберг подозревает мужа в изменах, а тот, в свою очередь, говорит ей о какой-то высшей цели, сам, видимо, не имея возможности ее сформулировать. Но каждый раз, когда очередной посетитель спрашивает секрет их ?чудесного? брака, мать Ребекки, следуя идеалу терпения и полагая, что их связь перед Богом нерушима никакими силами, объясняет это лишь их ?невероятной любовью друг к другу?.—?Не хотите прогуляться? Полагаю, Вы захотите со мной кое-что обсудить. В какую Вам сторону?—?В сторону улицы Короля Оскара, мэм.Девушка разливается задористым смехом, который вызывает некоторое непонимание со стороны Норгберг, находящейся в расстроенных чувствах и не воспринимающей шутки от слова, скорее всего, совсем.—?О, прошу Вас, пойдемте, обещаю все объяснить.Скользкие улочки Бергена не позволяют девушкам двигаться с той скоростью, с какой бы им хотелось в такое темное и холодное время, однако Ребекка ловит себя на мысли, что это даже к лучшему. Спустя около двадцати минут их прогулки, Бекка узнает, как ей кажется, более, чем достаточно об этой загадочной девушке. Её зовут Камилла, ей, судя по всему, около двадцати пяти или чуть больше, она работает учительнице в одной из местных школ, а живет неподалеку от дома Ребекки, но все-таки ближе к периферии. В свою очередь, девушка просит называть ее исключительно Беккой (?и никак иначе, прошу Вас!?), что уже говорит о том, что Камилла умеет расположить к себе, как кажется ей, любого. От новой знакомой приятно пахнет кофе и выпечкой, кажется, даже той, что они ели с Джулией на их последней прогулке, что заставляет ее невольно улыбнуться. Однако в этот же момент она вспоминает о том, что Камилла обещала прояснить что-то.—?Я прошу прощения, но… Когда мы находились там, у консерватории, Вы упомянули о том, что я захочу что-то обсудить с Вами, о чем шла речь?Камилла на мгновение останавливается, но тут же продолжает идти, однако выглядит она куда более подавленно: на лбу слегка проступают морщинки, в глазах пропадает некий задор, что был с самого начала их беседы, а губы слегка напрягаются, видимо, предвкушая действительно серьезный разговор.—?Бекка, скажите, пожалуйста, Вам можно доверять? Прошу, это действительно важно, чтобы наш разговор сохранился в тайне.Норгберг кротко кивает головой, всем своим видом показывая, что готова внимать всю ту информацию, что ей будет предоставлена. Все-таки, как и любой подросток в любую эпоху, она не может ставить какие-то нравственные основы выше своих интересов, а поэтому, даже понимая, что ей будет предоставлена информация, которую ей не следовало бы знать, девушка соглашается на столь авантюрное предложение.—?Ты, должно быть, заметила, насколько странно мой брат ведет себя? —?со стороны Бекки после некоторой обработки словосочетания ?мой брат? следует кивок, после чего Камилла продолжает, понимая, что весь этот разговор был затеян не зря. —?Понимаю, что, возможно, тебе его поведение не столько непонятно, сколько неприятно, но… Он боится, понимаешь?—?Меня? —?с неким удивлением вопрошает девушка, искренне надеясь на то, что она ответит что угодно, кроме злополучного ?да?. Она слышит вздох, который выражает слишком много эмоций сразу, так что Ребекке так и не удается понять, что за ним кроется.—?Не совсем.В голове старшей Уокер возникает образ дома ее детства: небольшой домик, находящийся недалеко от пристани, и пекарня, где работают и по сей день ее родители, их семейная пекарня, которая, должно быть, перейдет в наследство кому-то из их детей, а, может, и внуков. Здесь она с братьями, которых у нее, кстати, двое, проводила практически все внешкольное время, по крайней мере до своих тринадцати. Родители работали буквально сутками: заказов много, особенно от моряков, что сходят с тех кораблей, что только прибыли в порт. Возможно, это было и к лучшему: несмотря на то, что они были представителями среднего класса, у них было все, о чем они мечтали: Камилла могла посещать лучшую женскую гимназию города, хвастаться новыми платьями и куклами перед подружками, братья могли позволить себе популярные тогда игрушечные пистолеты, не отказывать себе в покупке сувениров, которые продавались на только приехавших из Англии кораблях. Но в какой-то момент все пошло… не так, как было привычно им. Нельзя сказать, что они всегда были близки с братьями, но основными моментами из жизни они привыкли делиться, ведь они?— единое целое, которое оказалось разделено на три части. Однако эта свойственная для них традиция начала разрушаться, когда средний брат, Алан, стал постепенно отдаляться. И не только от родных, но и от друзей (Камилла, несмотря на свой безумный страх перед мальчишками, специально ходила к его школе и узнавала!), что не могло не волновать старшую сестру. Перечитав, возможно, слишком много работ Гербарта, в ее голове возникли мысли о том, что брат подвергается не самому лучшему влиянию.Теплый осенний вечер где-то в середине семидесятых, Камилла, уложив младшего Андреаса спать, заставляет брата выйти на улицу и прогуляться вместе с ней по пристани, парируя тем, что ?она слишком боится, но невероятно нуждается в свежем воздухе?.—?Алан, давай поговорим? Я имею в виду, что мы должны серьезно поговорить, дружок,?— произносит девочка после около десяти попыток разговорить непривычно молчаливого мальчугана. Тот лишь хмыкает на слишком глупое, по его мнению, слово ?дружок?, однако сестру подобная реакция не очень впечатляет, поэтому она останавливается у одной из лавочек и садится на нее, не говоря ни слова. Пожав плечами, мальчик садится вслед за ней и направляет взгляд в небо. Из-за происходящей в мире, а в частности и в Норвегии индустриализации, никто давно не видел звезд, хотя Алан, надеялся.—?Ал, что происходит? Я действительно переживаю за тебя. Ты молчишь, постоянно молчишь, отдаляешься от всех и мне действительно страшно за тебя. —?с некоторой дрожью в голосе произносит Камилла. Будучи старшей сестрой, она еще с детства имела главную установку, которую в голову вбивают всем девочкам: ?ты должна заботиться о семье?. Чувство долга перед родителями, да и собственная сознательность говорили о том, что ей действительно необходимо стать второй матерью для ребят, пусть и неосознанно. Возможно, именно поэтому сейчас она превратилась в ту самую скромную девочку, которую знали ее одноклассники, учителя, все, кроме братьев.Непривычный тон жизнерадостной и полной уверенности в себе сестры заставил Алана перевести взгляд и сосредоточить его на сестре, которая так же внимательно рассматривала брата, надеясь найти ответы в его глазах.—?Все очень сложно. —?наконец не выдерживая игру в ?гляделки? ответил мальчик. Он отводит взгляд, но тем не менее впервые за долгий срок он почувствовал вину перед сестрой. Не из-за зазрений совести или моральных ценностей, скорее из-за того страха, неуверенности, которые исходили от нее и передавались сразу же ему. Он вообще не любил, когда за него переживали, и сейчас причиной волнений стал именно он, что его категорически не устраивало. Однако отклониться от ответа?— значит заставлять сестру волноваться еще сильнее.—?Камилла, мне страшно. Почему мы столь отличаемся остальных? Ну, то есть, мы на них не похожи, но мне некомфортно, теперь уже нигде: не с теми ребятами из соседнего дома, не с ребятами из школы, они все странные, знаешь?Как объяснить мальчику, еще такому маленькому, что существуют классовые различия? Если Камилле повезло, и она смогла приспособиться к культуре, что задавали ей окружающие ее аристократки, то видимо для Алана влияние мальчишек с соседних домов оказалось слишком сильным. Он оказался в той самой ловушке, в которой оказываются все те дети, родители которых принадлежат среднему классу, но пытаются вытолкнуть своих чад в лучший свет?— противоречия двух социальных групп, что обычно приводит к маргинальному состоянию.—?И… ты борешься с этим?Взгляд мальчика перенесся на ботинки, которые он успел заляпать еще днем. Мама будет ругаться.—?Я… нашел место, где я чувствую себя на своем месте. Но родители не поймут меня, если я попрошу отказаться их от оплаты обучения в гимназии. —?встречаясь с непонимающим и одновременно ужаснувшимся взглядом старшей сестры, он продолжает. —?Я встретил одного человека пару месяцев назад, он приходил к нам в гимназию! Помнишь этот день в начале года, я еще задержался в школе практически до темноты, родители меня еще искали? Он показал мне фортепиано, и… Я действительно понял, что это то, что меня вдохновляет. Этот мужчина рассказал мне про ноты, музыкальные символы, что значит diminuendo и crescendo и прочее!Он рассказывал и рассказывал, разговаривая непонятным для девочки языком, но он был столь… счастлив? Восторжен?—?…и мне предложили заниматься в консерватории, представляешь? Но обучение платное, да и с гимназией мне не будет хватать времени…Она слушала его, находясь в некоторой прострации. Не то чтобы она не уважала выбор брата, но построенные ей картинки из их будущего потихоньку рушились. Ведь она действительно думала, что обучение в элитной гимназии может помочь им превратится в часть той самой верхней прослойки, что это то самое счастье, ради которого надо стараться, забыв о своих желаниях. Но действительно ли оно того стоит?—?Алан, солнышко,?— внезапно прерывает его девочка, взяв брата за руку,?— мир элит, к которому так же принадлежит огромная часть музыкантов, жесток, и мы с тобой это знаем не понаслышке. Если ты думаешь, что таким образом ты сможешь избежать тех мальчишек-аристократов, то ты ошибаешься, там их даже больше. Ты уверен, что это хорошая мысль? Они обучаются этому и дополнительно, у них профессиональные учителя, думаешь, ты справишься и дотянешь до конца? Это правда серьезное решение?— определиться на всю жизнь, это же вау!Мальчик задумался. Страх перед неудачей?— это не то, что его заботило, но попытка сбежать от нынешней реальности давала ему надежду.И он сделал это.Ему было десять, когда он поступил в единственную консерваторию в своем городе.Ему было одиннадцать, когда он понял, что ему сложно. Алан находился в одной обстановке дома, такой домашней, дружелюбной, но приходя в консерваторию, он попадал в то место, где за каждое вымолвленное слово он подвергался общественному порицанию со стороны тех самых аристократов. Каждая ошибка вызывала в нем дрожь, страх, потому что он впервые осознал всю ценность денег, поэтому он отрабатывал каждый аккорды множество раз, сидя в консерватории до самого ее закрытия.Алану было четырнадцать, когда он перестал общаться со всеми. Даже с сестрой и к тому моменту уже более-менее подросшим братом?— свел общение на минимальный уровень. Потому что разрываться на две культуры стало сложно. И именно поэтому он создает собственную, в которую он не допускал никого, просто потому что они не поняли бы.Ему пятнадцать, когда он понимает всю ценность слова в среде элит. Камилла, позволив себе высказаться против методов, выдвинутых одним из учителей в разговоре с подругами, которые впоследствии рассказали обо всем тому самому учителю, который, какое совпадение, имел огромное влияние. Девушка была изгнана из гимназии без возможности восстановления. Ее маленький мир рушится у него на глазах, хотя бы потому, что сестра не выходит из комнаты несколько дней, даже поесть. Потому что вылететь в последний год обучения, когда на носу находится поступление в университет?— самое ужасное, что могло случиться. Конечно, ее с огромной радостью и великодушием принимают в обычную школу, но по разговорам родителей он понимает, что он?— единственная надежда реализовать себя как родителей. И с тех пор для него действует правило: молчание?— действительно золото.Он становится лучшим, среди выпускников и поступает на обучение в консерваторию Бергена, причем по рекомендации самого Эдварда Грига. Но это все еще не меняет его принципов, потому что детские воспоминания?— самые яркие.Камилла улыбается. Ее мальчик, возможно, мечтал не о такой обстановке, но его самое главное детское желание?— стать музыкантом?— воплощается на ее глазах. И она точно не позволит ему разрушить собственную жизнь под влиянием всех тех событий.—?Понимаешь, он беспокоится о том, что может нарушить границы. Он юн и не совсем понимает, как стоит общаться с учениками, ему не очень везло с учителями. Поэтому просто будь к нему дружелюбна, хорошо? Он не хочет слышать меня, да и я не живу уже с родителями, но, может, ты поможешь? —?забавно, но за последние восемь лет девушка осталась такой же доверчивой. Возможно, просто потому что попала туда, где ее любят и уважают ее мнение.Ребекка замедляется. Ей это кажется достаточно странным, но ведь это способ сблизиться с преподавателем фортепиано! Все-таки Джулия права?— это явно не решит полностью ее будущее, которое уже точно предопределено, так почему не сделать так, чтобы ее юность запомнилась навсегда?Они расходятся в скором времени, но слова Камиллы продолжают звучать в голове девушки вплоть до их новой встречи с Аланом на занятии. Теперь все будет хорошо. Наверное. По крайней мере ей так кажется.Она подходит к уже знакомому инструменту, за которым музицирует молодой человек, видимо, не заметивший ее. Закончив, он поворачивается, все-таки замечая, что ученицы все еще нет.—?О, простите, я немного отвлекся, прошу Вас, мисс Норгберг, присаживайтесь! —?с какой-то невероятной скоростью произносит молодой человек, вставая с софы, на которой сидел, играя. Весь его вид излучает волнение, нервозность, на что Ребекка лишь мягко улыбается.—?Пожалуйста, мистер Уокер, не волнуйтесь. И Бекка, пожалуйста, не возвращайте меня в официальную обстановку хотя бы здесь.И он впервые улыбается перед ней, причем искренне. И Ребекка Норгберг понимает, что улыбки прекрасней она точно никогда не видела.