Часть 2 (1/1)

Зал для собраний был главным помещением монастыря. Еще с тысяча триста девятого года, когда Мариенбург стал столицей Ордена Пресвятой Девы Марии, в зале действовала система подогрева полов - весьма комфортное изобретение, которое, тем не менее, причиняло некоторые неудобства, ибо всегда был риск, что разговор будет подслушан. Обычно в зале решали общие дела, касающиеся Ордена, в остальном же надежнее всего было говорить с глазу на глаз. Весь Средний замок целиком принадлежал Великому магистру, но Конрад предпочитал принимать посетителей в своем кабинете. Оба рыцаря почтительно склонились перед Конрадом, и он произнес несколько нетерпеливо:- Рад видеть вас, братья. Какие новости привезли?- В Торуне неспокойно, - нарочито спокойно ответил Лихтенштейн. – Было несколько стычек с пограничным населением. Есть погибшие. Взгляд его холодных серых глаз встретился с почти выцветшими глазами Великого магистра. Конрад подождал продолжения, но Лихтенштейн молчал спокойно и выжидательно. Он вообще редко выходил из себя. Что касалось личных дел, то о его неудовольствии обычно узнавали тогда, когда было слишком поздно – Куно был мстителен. Один из лучших фехтовальщиков, он, тем не менее, был в большей степени политиком, нежели рыцарем или духовным лицом, хотя и на этих поприщах упрекнуть его было не в чем. Конрад давно приметил молодого человека, приблизил к себе, поставил на дипломатическую службу, и можно сказать, любовался, глядя на то, каким пышным цветом расцвели такие качества Лихтенштейна, как осторожность, проницательность, гибкость ума, а так же хитрость, расчетливость и жестокость. - Литва тоже не хочет покориться кресту,- откликнулся Великий магистр. – Со времен Миндараса Литовского не было пролито столько нашей крови на этой земле. - Это все Витовт, - мрачно произнес доселе молчавший Ульрих фон Юнгинген. – Прикрывается христианством, а сам язычник до мозга костей. Hereticus est!Великий магистр скользнул по нему взглядом и нахмурился. - Почему ты не в Гданьске?- Грешно, конечно, жаловаться на испытания, которые Господь посылает бренному телу, но меня сюда, дорогой брат, направили врачи,- молвил Ульрих, - в замке несколько человек умерли совершенно внезапно, упокой, Господи, их души! Боюсь, как бы не чуму к нам морским ветром занесло. Только сейчас, присмотревшись к брату, Конрад увидел, как тот изменился за несколько месяцев, что они не виделись. Глаза ввалились, кожа приняла нездоровый оттенок, черные кудри, его тайная гордость, жалкими сосульками падали на худые плечи. Чума! Охвативший большую часть Европы несколько десятилетий тому назад ?черный мор? навсегда запечатлелся в памяти людей. Сколько их умерло в страшных муках!.. Болезнь не щадила никого, ни бедняков, ни епископов, что лишний раз подтверждало, что перед лицом Всевышнего мы все едины. Наказание Господне! Несколько раз еще потом возникали вспышки страшной болезни, но стоит сказать, аппетиты ее изрядно уменьшились. Заодно и врачи худо-бедно научились лечить заболевание и даже предотвращать симптомы. Но все равно ушей Великого магистра то и дело достигали неутешительные вести, и на дорогах Пруссии все чаще можно было встретить мрачную вереницу худых мужей с окровавленными боками и спинами – флагеллантов. И вот, опять… Чума! Боже, помилуй нас, грешных!- Боже мой! – воскликнул Конрад в величайшем волнении. – Тебе нужно срочно в лазарет! - Я отведу, - сказал Куно.- Не стоит, - Ульрих отвел его руку, - я сам. И тут же, покачнувшись от слабости, схватился за плечо Лихтенштейна.