- 3 - (1/1)

Лучи только проснувшегося солнца холодом обжигали кожу, порывы ветра задували мельчайшие песчинки в глаза. Музыканты Линч пробирались к съемочной площадке по скалистой местности. Акинори шел позади всех, спотыкаясь и молча проглатывая ругательства: растянутая несколько дней назад нога неприятно ныла, вынуждая постоянно снижать темп. Чтобы отвлечься от надоевшей боли, басист наблюдал за согруппниками впереди: Рео что-то увлеченно обсуждал с Хазуки, оба бурно жестикулировали и громко смеялись; Асано шагал чуть в отдалении, насвистывая не знакомый Акинори мотив. Чего-то определенно не хватало, картинка не складывалась, будто он смотрел на полностью завершенный пазл без одной детали в самом центре — чтобы потеря сразу же бросалась в глаза. Несколько секунд спустя Акинори осознал причину такой несостыковки: Юске впереди он не видел. Помотав несколько раз головой из стороны в сторону, он почувствовал невесомое прикосновение к своему плечу, сзади раздался негромкий голос. — Потерял чего? — в пару шагов догнав басиста, Юске шел рядом с ним, легко поддерживая и помогая идти быстрее. На черных спортивных штанах гитариста, ближе к щиколоткам, застыло несколько серых полос — следы от каменной пыли. Волосы Юске заколол под кепкой, и Акинори с неподдельным любопытством рассматривал его открытое лицо, спотыкаясь еще чаще и получая за это неодобрительный взгляд в свою сторону. — Потерял. Тебя.Гитарист фыркнул, немного ускоряя темп ходьбы. — Я должен был убедиться, что ты не свалишься где-нибудь на полпути, доломав себе ногу или пробив башку.Акинори опустил поникшую голову, внимательно вглядываясь в камни под ногами — Юске всегда удавалось пробудить в нем сильное чувство вины, заслуженное бессознательностью. Заметив его подавленное состояние, гитарист остановился, удерживая Акинори руками за плечи. — Просто будь осторожней, хорошо? — легкая улыбка подняла уголки губ, Юске продолжил идти, утягивая заметно повеселевшего басиста за собой. — Я договорился с ребятами, будешь сниматься вторым: сейчас отойдешь от дороги, а потом успеешь отдохнуть перед общей съемкой. — Спасибо, — боль в ноге Акинори ощутимо уменьшилась. Бледно-желтый круг солнца закатился за горизонт, ветер поднялся, собирая по частям оголенной кожи тысячи мурашек. Хазуки кутался в тонкое пальто, наблюдая, как Юске дрожащими пальцами достает сигарету. На лице гитариста застыло неоднозначное выражение: нечто между непрерывным мыслительным процессом и безразличием. Хазуки идентифицировал это как моральную усталость и тоску. Кажется, с его визита в голове Юске мало что поменялось, в то время как отношения между ним и Акинори изменились значительно. — Ты будешь? — увлекшись размышлениями, вокалист не заметил, как Юске протянул ему открытую пачку, продолжая удерживать руку на весу. — Нет, спасибо, я бросить решил.Гитарист равнодушно пожал плечами, убирая пачку в карман спортивной куртки, одолженной у стафа. Индивидуальная съемка закончилась, совместная практически подошла к концу; группа ждала машины, отъехавшие, чтобы починить неисправность, возникшую по пути на место съемок. Ожидание затянулось, а ответа все не было. Рео в третий раз проверял отснятый материал, Асано вел беседы с оставшимися членами стафа о недавней рыбалке, Акинори в одиночестве сидел на сложенном в несколько раз пледе, постеленном на небольшом камне в отдалении от всех. Покосившись в его сторону, Юске затушил сигарету, жестом прося Хазуки передать ему открытую бутылку воды, которую вокалист держал в своей руке. Когда в уже привычной слуху тишине раздался оглушительный звон мелодии мобильника Хазуки, гитарист подавился, выплевывая часть воды на себя. Мелкие капли собрались в букеты на лакированной поверхности ботинок. — Я понял, спасибо, что сообщили, — вокалист апатично вздохнул и убрал телефон обратно в карман пальто. — Плохие новости, Ю-чан.Взгляд грустно облизал торчащую из куртки Юске пачку сигарет, Хазуки отвернулся, борясь с соблазном попросить одну. Температура воздуха падала с каждой минутой, заставляя ежиться всех участников, не взявших с собой теплые вещи — на позднее возвращение никто не рассчитывал, все должно было уложиться в семь или восемь часов. — У них там проблемы какие-то, приехать сейчас не могут, будут просить другие машины, заберут нас в лучшем случае около трех часов, — Хазуки похлопал Юске по плечу в попытке приободрить. — Иди, скажи Акинори, а я передам Асано и Рео. Звук аккуратных шагов Юске утонул в песке, заставляя басиста снова вздрогнуть, услышав знакомые высокие ноты его голоса. — Херово это все, конечно, — бесцельно опустил Акинори в темноту, невольно поджимая колени выше к груди. Солнце скрылось настолько, что стало сложно разглядеть происходящее в трех метрах от себя, но басист продолжал всматриваться вдаль, выискивая там одному ему известные образы. Юске осторожно присел на соседний камень повыше, стараясь не зацепиться сценической одеждой. — Не страшно тебе сидеть тут одному в темени? — гитарист рассматривал расслабленное лицо напротив. Тени сгладили черты, придав некую загадочность, обманчивую близость, когда думаешь — вот оно, главное, но самое важное скрыто плотными пятнами мрака.— Вовсе нет, — бодро протянул Акинори, вяло осматривая колени Юске, в глазах застыла немая просьба. Гитарист утвердительно похлопал ладонью по левому бедру — ближнему Акинори, парень сразу же опустил на предложенное место голову, подложив под нее руку, согнутую в локте. — На природе лучше быть с естественным светом: днем можно больше всего разглядеть, ночью — услышать. Огромное разнообразие звуков окружает тебя, таких, которые больше нигде не услышишь, и все твое ощущение сконцентрировано на них, разве это не поразительно? Закрой глаза и прислушайся, — тихо попросил Акинори, удобнее укладывая голову и закрывая глаза. Юске прислушался, приобнимая басиста левой рукой, ладонью как бы невзначай поглаживая бок, спускаясь от плеча до талии. Сначала не происходило ровным счетом ничего: издалека доносился смех ребят, рядом еле слышно дышал Акинори, редкими порывами шумел ветер. Вполне обычное звуковое сочетание, разбавленное разве что непривычным ощущением свежести и холода. На лежащую на колене ладонь упали мягкие пряди — Акинори подвинулся ближе. Внутри что-то резко сжалось, а когда гул в голове утих, Юске услышал, услышал все, что так красочно описывал ему вдохновленный природой басист. Тихий шелест сухих веток, далекие звуки каких-то насекомых, скрежет мелких камней и песка, скользящих по скалистым склонам, мягко ласкали слух, сливаясь в ни с чем не сравнимую мелодию горной ночи. Стук собственного пульса разбавлял композицию ровным битом. — Действительно красиво, — вполголоса поделился Юске, стараясь не нарушать картину. Ответа не последовало. Гитарист повернул голову, замечая плотно закрытые веки Акинори — убаюканный ровным дыханием Юске, он уснул на его коленях.Когда дополнительные машины приехали, на улице царствовала глубокая ночь. Устроившись на заднем сидении рядом с Акинори, Юске ткнул пальцем в телефон. Экран показал двадцать минут четвертого. Дорога должна была занять около двух часов, но спать гитаристу не хотелось. Мимо проносились деревья, раскинувшие ветки на склонах скал, по земле стелился полупрозрачный туман. Продрогший до костей Юске кутался в тяжелый плед, в наушниках играл британский рок девяностых. Когда сознание уже почти провалилось в легкую дрему, телефон, сжатый в руках, мягко завибрировал, оповещая о новом сообщении в LINE. Поморщившись от яркого света, гитарист нажал на уведомление, открылся диалог — писал Хазуки, сидящий на самом переднем сидении возле водителя. ?Кажется, все перестало быть таким проблемным?, — сидя наискосок, Юске мог видеть, как вокалист, закинув ногу на ногу, с довольным видом уставился в телефон.?Не нагнетай?, — пока пальцы набирали ответ, гитарист поглядывал на соседнее сидение, где удобно расположился спящий басист. Веки Акинори подрагивали — наверное, видел сон. Не самый приятный, — подумалось Юске, приподнявшему уголок губ.?Недавно мы сидели вечером у меня, играли на гитарах, он как бы невзначай расспрашивал о твоих интересах. Я в них тоже не особо-то разбираюсь, на самом деле, так что жди сюрприза и не корчись, пожалуйста, сильно, если он прогадает?, — подмигивающий смайлик в конце издевательски смотрел прямо на Юске. Раскрыв вкладку на своей клавиатуре, гитарист выбрал кружок с самым отвратительным лицом и кинул его в ответ. С переднего сидения послышался сначала приглушенный смешок, затем — стук ногтей Хазуки по экрану.?Это мило, Юске, кажется, он серьезно хочет добиться твоего внимания?.?Ты-то отчего такой радостный?? — прижимая рот кулаком, чтобы сдержать неуместный смех, гитарист пристально смотрел в чат в ожидании ответа.?А я будто сериал смотрю!?Хазуки прочувствовал всю тяжесть взгляда Юске на своей спине. ?Спокойной ночи!? — закутавшись в плед, негодующий гитарист закрыл диалог и уменьшил звук в наушниках. Тело стало медленно погружаться в сон. Небо начало покрываться предрассветной дымкой. Окно пятнами запотевало на протяжении всей дороги, Хазуки время от времени протирал его ладонью, вглядываясь в мутную даль. Слушать музыку не хотелось, спать — тоже. Нахмурившись, вокалист принялся рассматривать узкую свежую царапинку на пальце, когда машина начала быстрыми темпами сбрасывать скорость, а после свернула к круглосуточному магазину. — Остановимся тут на пять минут.Хазуки кивнул водителю, проверяя время на часах — через минут сорок они должны быть в городе. В нагретой машине стало жарко, вокалист, стянув пальто, обернулся назад, чтобы положить его сверху на остальные вещи. С губ непроизвольно слетел смешок: Юске, заснув, завалился на Акинори, уткнувшись головой в плечо басиста и обнимая его поперек живота правой рукой. Сам Акинори крепко спал, уперевшись в небольшую подушку, зажатую между его виском и окном машины, правая ладонь расслабленно лежала на худой спине гитариста, грея кожу на лопатке. Не теряя драгоценных секунд, Хазуки достал почти разряженный телефон, чтобы сделать несколько снимков — теперь шутить над Юске станет еще веселее.Укрыв своим пальто две спящие туши, вокалист с чувством выполненного долга вернулся на свое место. В сумке нашелся припрятанный на всякий случай пакет с сухофруктами. Голодный желудок воспринял находку как дар богов, заполняя застоявшуюся тишину неловким урчанием. Разорвав пакет, Хазуки прислонился головой к холодному стеклу, обдумывая планы на выходные. Машина медленно выехала на пустую трассу. *** Резкий химический запах апельсиновой газировки и острой лапши разлетелся по пространству маленькой кухни при студии. Акинори разломал одноразовые палочки, пододвигаясь поближе к столу. С правого бока Асано читал статью из нового журнала, где они две недели назад давали интервью, с левого — корректировал свои записи Юске. Пальцами подцепив упаковку, он скептически выгнул бровь. — Она вкусная?— Вполне, часто ее беру. Юске принюхался, забавно морщась — запах получался странный, кисловато-горький. Разве можно добровольно есть то, что источает такой дикий аромат? Акинори уплетал лапшу с явным удовольствием. Гитарист привалился к стене, утыкаясь прикрытым взглядом в потолок — составить яркий сетлист в этот раз оказалось более сложной задачей. Три выступления были намечены на следующую неделю, затем еще два. Дверь противно скрипнула, и Хазуки бодрым шагом влетел на середину комнаты. Перегнувшись через половину стола, за которым сидели музыканты, вокалист уперся в его поверхность локтями и подпер голову ладонями. — Фотки видели?Музыканты отрицательно кивнули, на лице Хазуки застыло легкое удивление. — А они хороши, — Рео, зашедший сразу после вокалиста, перебирал напечатанные варианты за его спиной. — Но я каждому скинул на почту электронный вариант сегодня утром! — сообщил Хазуки обиженно-насмешливым тоном, усаживаясь на стул напротив Акинори. — Что за гадость ты ешь?! — вокалист скривился, доставая из кармана телефон. Юске победно хмыкнул. Рео положил на стол фотографии.Асано разделил стопку на две половины и передал нижнюю Юске. Фотосессия, несмотря на череду неприятных событий, вышла весьма удачной. Одетые во все черное фигуры гармонировали с песчано-скалистым фоном. Серое небо, украшенное тяжелыми грозовыми тучами, создало правильную атмосферу: чувство, сочетающее в себе безысходность и силу. Урагана не удастся избежать, но внутренняя нерушимость поможет противостоять и выстоять. — Мне нравится вот эта, — Акинори кивнул на снимок, задержавшийся в руке Юске, которую он держал между ними. Басист сидел, чуть склонив голову, его длинные пряди волной лежали на правом плече Юске. — Мне тоже, — Хазуки убрал телефон, смотря прямо перед собой. Между бровей легла тонкая морщинка, вокалист закусил губу, размышляя над чем-то в своей голове. Юске с Асано поменялись фотографиями, Акинори доел мерзко пахнущую лапшу. Хазуки продолжал хмуриться, сверля взглядом одну и ту же точку. Эхом пронеслись голоса организационных сотрудников, прошедших мимо открытой двери в кухню. Присевший на соседний от вокалиста стул Рео вел переписку, оговаривая детали выступлений. — Ты еще не закончил сетлист? — внезапно оживший Хазуки повернулся к Юске, пробегаясь глазами по листам перед ним. Вырез футболки немного съехал, обнажая бледноватую кожу, вокалист вернул его левой рукой на место.— В процессе, — Юске устало вздохнул, заправляя за ухо мешающую прядь.— Брось, у меня появилась хорошая идея, только придется немного задержаться и отрепетировать еще две песни. Кратко рассказав суть задуманного, Хазуки поднялся и задвинул стул. Музыканты согласились единогласно. Репетиция закончилась на полтора часа позднее запланированного, город успели укутать легкие сумерки — солнце грустным пятном повисло у самого края горизонта, не желая уходить. Юске нравилось курить, наблюдая за движением облаков. Их плавное течение успокаивало, к тому же, говорят, это полезно для глаз. Гитарист усмехнулся: забавно думать о здоровье глаз, в ту же минуту отравляя легкие никотином. Разогретую кожу обдало прохладным ветром, Юске выкинул окурок, возвращаясь в студию — нужно было убрать гитару и закрыть зал. По негласно сложившейся традиции он всегда оставался дольше всех. Гитарист уже выключил свет в студии, когда заметил забившегося в угол дивана Акинори. Он читал какую-то популярную мангу, уткнувшись лицом в экран телефона, и, казалось, совсем не спешил домой.— Акинори, — негромко позвал гитарист, ожидаемо не получая ответа. — Эй, чудище, чего домой не идешь? Завтра репетиция рано, я уже закрыл тут все.— Можно я сегодня тут посижу? До завтра... — басист сжался, подтягивая ноги ближе к груди.Юске опешил, из рук со звонким стуком выпали ключи от машины. Громкое заявление Акинори никак не укладывалось в голове. Он хочет остаться в студии на ночь? Непоседливый мальчишка, который всегда первым убегает домой? Хвастается, что теперь, когда живет один, может смотреть фильмы хоть всю ночь до утра? Гитарист внезапно почувствовал себя глупой жертвой розыгрыша. — В смысле тут... до завтра? Не неси ерунды и иди домой, — терпение начинало поджимать, липкое чувство раздражения расползалось по груди, как пятно от пролитого кофе. — Не могу.— Да что у тебя там такое?! — Юске возмущенно нахмурился и присел, чтобы поднять ключи. Акинори невольно улыбнулся, рассматривая забавную морщинку между бровей. — Чего улыбаешься?— Настроение вдруг стало хорошим, — басист потянулся, убрав телефон в карман джинсов. — Ко мне друг приехал из Фукуоки, живет у меня. Я сегодня свой ключ забыл, а он поехал к приятелям из универа на всю ночь куда-то за город, только утром будет. Не на улице же сидеть...— Ты не чудище, Акинори, ты кто-то явно похуже, — Юске выдохнул, закидывая сумку на плечо. — Поспишь у меня.Акинори отрицательно повертел головой.— Не хочу беспокоить тебя, — басист смотрел виноватыми глазами, хотя не так уж он был и виноват, с кем не бывает. Юске смягчил взгляд.— Не побеспокоишь, — тон фразы не терпел возражений. — Я буду гораздо более беспокойным, зная, что ты сидишь тут и без еды.Юске вышел, ощупывая карманы в поиске телефона. Акинори поспешил следом. Перспектива провести ночь в квартире гитариста показалась ему самой приятной из всех возможных на этот вечер. — Запрыгивай, — гитарист придержал переднюю дверь, пока Акинори устраивался на сидении. Он сам не заметил, как стал ждать возможности посидеть с парнем один на один. Акинори быстро освоился и теперь приходил только на общие репетиции, оставаться с ним после не имело особого смысла, но иногда они задерживались, чтобы отработать сложные части или просто поболтать ни о чем. Интересы, как ни странно, были схожи. Однако Юске еще ни разу не звал нового согруппника к себе домой. Случай не подворачивался и повода не было.?Думаю, от него не будет много проблем?, — вывел итогом гитарист, плавно нажимая педаль тормоза и переключая передачу. — Извините за вторжение.Акинори осторожно огляделся, освобождая уставшие ноги от узких кроссовок. Квартира Юске пахла весенними цветами, за окном в самом разгаре была осень. Небольшой коридор имел две двери по бокам: одна вела в кухню, другая — в ванную. Маленькая гостиная насквозь была пропитана уютом. Напротив дивана стоял низкий столик, сидеть за ним было возможно только опустившись на пол. Окно закрывала сиреневая занавеска, и свет, проходя сквозь нее, окутывал комнату мягким оттенком на пару тонов светлее самой ткани.— Я приготовлю нам быстро чего-нибудь, можешь пока полистать каналы, — Юске стянул толстовку, оставаясь в плотной длинной футболке, и кивнул в сторону пульта.Желудок ныл, жалобно требуя пищу, голова пухла от усталости. Юске зашагал в сторону кухни, когда Акинори резко подскочил с дивана.— Может... я тебе помогу?Находиться с Акинори вне работы оказалось на удивление легко и приятно. Басист обладал поразительной способностью вести диалог на любую тему, быстро подстраиваясь и обогащая разговор легкими шутками. Пока Юске тонкими пластинами нарезал мясо, чтобы поджарить его в лимонном соке, Акинори мастерски управлялся с приготовлением рамэна. Кухня Юске не отличалась большими размерами, заставляя парней между делом сталкиваться друг с другом, незатейливо касаться чужой руки или бедра, упираться локтем в спину. Гитарист находил это довольно приятным, с упоением вдыхая аромат чужой туалетной воды.— У тебя есть немного лука?— Посмотри в нижнем контейнере холодильника. — Юске увлекся выкладыванием свежеподжаренных кусочков свинины, не сразу замечая парня, подкравшегося со спины. Гитарист сделал шаг назад и наткнулся на грудь Акинори. Он неловко отшатнулся, придерживая ладонями талию Юске.— Поужинаем здесь или в комнате? — склонив голову в сторону небольшого деревянного стола у окна, гитарист смотрел на Акинори, слегка щурясь: свет от яркой лампы слепил уставшие глаза.— Давай в комнате, — басист подхватил тарелки. — Можем посмотреть тот фильм, про который ты говорил днем.На улице давно стемнело, комната освещалась только светом телевизора: на экране ползли ровные титры под аккомпанемент ненавязчивой музыки. Парни расположились на заранее разложенном диване — как правило, перед сном это делать уже лень. Стол аналогичной высоты пододвинули к краю, чтобы не тянуться за едой.— Я отнесу это, — Юске подхватил пустую тарелку, лежавшую на коленях Акинори, и свободной рукой обвел бардак на столе, — а ты поищи что-нибудь еще. — Как скажешь, — басист тихо рассмеялся, вылавливая из пачки последнюю мармеладку со вкусом лимона, и Юске невольно залюбовался ямочками на его щеках. Казалось бы, такая вполне обычная вещь — какие-то там ямочки, имеющиеся в наличии если не у каждого второго, то у каждого третьего человека, но на лице Акинори это смотрелось особенно мило. Отвесив самому себе мысленную пощечину для отрезвления головы, Юске ушел на кухню, чтобы сразу распихать мусор по разным пакетам и вымыть грязные тарелки. Сама возможность того, что эти два жирных блюдца будут стоять до утра, приводила гитариста в брезгливый ужас. Закончив с уборкой, Юске открыл дверцу холодильника. Сканирующий взгляд пробежался по содержимому. Две бутылочки персикового сока и банка энергетика ненавязчиво ему подмигнули. — А пиво у тебя есть? — рука дрогнула, напуганная неожиданным появлением басиста, Юске с трудом удержал банку. Акинори бесшумно подкрался со спины и стоял, практически опустив голову на хрупкое плечо гитариста. — Обойдешься, — усмехнулся Юске, передавая одну бутылочку сока Акинори в настойчиво протянутую руку. Губы басиста надулись и опустили уголки. — Не куксись, — ладонь сама потянулась ущипнуть неосторожно подставленный бок, а Юске не стал ее останавливать. — Все пиво выпил Хазуки. Лицо Акинори украсила скромная полуулыбка, наигранная обида полностью испарилась из глаз. Он смотрел на гитариста, а в груди сжимался болезненный, но полный радости, комок. Осознание полной влюбленности заполняло голову каждый раз, когда Юске оказывался в поле зрения. Оно преследовало во снах по ночам. Ответный интерес угадывался в поведении гитариста, но Акинори не спешил расценивать это как нечто большее, чем теплую дружбу. Не слишком ли идеальной выходила картинка? Подозрительно идеальной — считал басист.— Я нашел один интересный фильм, — Акинори заторможенно моргнул, прогоняя из головы все лишние мысли. — Тогда идем смотреть, — Юске подтолкнул его в сторону выхода. Фильм оказался в меру смешным мистическим детективом — Акинори такое любил. Главный герой охотился за неуловимым убийцей и понемногу сходил с ума. Юске сразу поставил в голове четверку из десяти, прекращая попытки хоть как-то следить за сюжетом, который неравномерно скакал от одного к другому, запутывая еще больше без того уставшего гитариста. Внимание снова перетекло на сидящего рядом Акинори, горящими глазами вглядывающегося в мерцающий экран. Оба музыканта застыли в позе лотоса. Левая рука Юске расслабленно лежала на мягком одеяле — локоть прижался к талии, раскрытая ладошка устроилась недалеко от приподнятой коленки. Акинори, опираясь на правую руку, неосознанно скользил ладонью все дальше от тела, пролезая под предплечьем Юске. Когда кончики пальцев коснулись теплого бедра гитариста, ладонь, будто удовлетворенная результатом, замерла, суставы расслабленно согнулись, собирая куполом стройные фаланги. Акинори продолжал следить за экраном, Юске сглотнул набежавшую слюну. Все это — твои личные выдумки, — вынес вердикт гитарист прежде чем опустить наполнившуюся сонным туманом голову на большую подушку с правого бока. — Он все-таки умер, я подозревал это с самого начала! — Акинори закричал восторженно, наслаждаясь небольшой победой. — Кажется, конец будет не так... Хэй, ты спишь? — веселый азарт медленно испарился, стоило повернуть голову в сторону окна. Юске спал, навалившись бочком на огромную темно-зеленую подушку — забавный, но практичный, подарок от Асано на какой-то из дней рождения. Неплотно сжатые веки аритмично подрагивали, по ресницам из незашторенного окна скользил лунный свет. Юске поджал губу на несколько секунд и открыл блестящие глаза. — Прости, кажется, я заснул, — гитарист смотрел на него, забавно моргая — яркий свет от экрана больно резал по расширенным зрачкам. — Я пропустил что-то интересное? Про то, что в этом фильме такого не имелось в принципе, Юске из вежливости умолчал. — Друг полицейского умер, как я и говорил, — промурлыкал Акинори, заговорчески подмигивая.— Долго до конца? — Пятнадцать минут. Четверть часа далась Юске с трудом: уставшие глаза слезились, клонило в сон. Акинори, заметивший его состояние, смотрел уже не на экран, а на него, осторожно и урывками, будто это было под запретом.— Тебе принести что-нибудь полегче, или под одеялом нормально? — заправив за ухо непослушную прядь, гитарист задвинул тяжелую штору и выключил телевизор. В комнате наступила абсолютная темнота, Юске, выругавшись, нашарил на стене панель с выключателем. — С одеялом порядок, — Акинори улыбался, расправляя подушку в серой наволочке. — Тогда спокойной ночи. — Спокойной ночи. Юске растворился в своей спальне, оставляя небольшую щелочку между стенкой и полотном раздвижной двери. Акинори разглядывал абсолютно типичный японский потолок около пяти минут, после чего, повернувшись набок, провалился в сон до самого утра.