Глава 5: Слёзы (1/1)

Квиррел волновался. Точнее, он беспокоился за Призрака.Сейчас старший жук сидел на скамейке в старом, выцветшем городке Грязьмуте и спокойно наблюдал за четырьмя сосудами, которые сидели на земле неподалёку.Трое из них: Два, Три и Кроха играли с камешками. Казалось, они играли не в какую-то конкретную игру, а просто перебирали мелкие камешки и складывали их в небольшие кучки. Но они были вместе, и это прекрасно.Призрак же, наоборот, не принимал в этом участия. Вместо этого он стоял рядом с младшими братьями и сестрой, молчаливый и неподвижный, словно каменная статуя. Единственное, что отличало его от статуи – плащ, мягко развевающийся на ветру. Казалось, будто он вот-вот поджидал опасность, всматривался в окружение в поисках какого-то врага. Будто бдительный страж.Квиррел знал, как предан Призрак заботе о своих братьях и сестре, и он восхищался молодым Рыцарем за это, но беспокоился о том, что и за самим Призраком надо бы присматривать. В конце концов, они все всё ещё были детьми, конечно, могущественными и невероятно смертоносными детьми, рождёнными при не очень хороших обстоятельствах, но всё равно детьми.Квиррел не знал, что руководило Рыцарем. Ему не нужно было больше спасать мир, который так стремились покинуть тысячи таких же, как он, и всё это для того, чтобы однажды вернуться и умереть.Хорнет предположила, что, возможно, он просто делает то, для чего с самого начала был создан, просто более постоянным образом, но даже она сомневалась в своей теории. Защитница Халлоунеста наблюдала за Рыцарем во время его путешествий, наблюдала, как он внимательно прислушивается к другим жукам, находит союзников и помогает им. Он просто не мог быть бесчувственным, как машина.Каковы бы ни были мотивы Призрака, Квиррелу хотелось, чтобы тот понял, что опасности больше нет. По крайней мере, не такой страшной, как раньше. Жук помнил: когда они с Рыцарем встретились впервые, Призрак всегда бегал с места на место, останавливаясь на скамьях только для отдыха, чтобы потом вновь отправиться в погоню за чем-то в глубины руин.Но сейчас он казался неестественно напряжёнными, всегда стоял молча и недвижно, наблюдая, ожидая чего-то, что, возможно, должно произойти.Квиррел задумался, не беспокоит ли маленького Призрака то, что ему не с кем сражаться. Он видел, как сосуд время от времени царапал землю кончиком гвоздя, словно он волновался о чём-то, опасался чего-то.Может быть, именно поэтому Призрак так трепетно следил за своей роднёй. Или же теперь, когда Халлоунест избавлен от чумы, а приключение молодого Рыцаря закончилось, он просто не знал, куда себя деть.Что же делать, когда всю жизнь приходилось сражаться и убивать, а потом вдруг обнаруживаешь, что больше нет ничего, с чем нужно сражаться или убивать?Квиррел был выведен из состояния задумчивости, когда Призрак внезапно повернулся и посмотрел на него через плечо, очевидно, почувствовав его пристальный взгляд, и ответил ему таким же.Всякий раз, когда Рыцарь фокусировал на нем свой пустой взгляд, Квиррел ощущал странный холодок, пробегающий по его панцирю – не от страха или чего-то ещё, просто холодок. Возможно, любой другой жук почувствовал бы страх или неловкость, если бы испытал на себе этот пристальный взгляд. Он был очень похож на напряжённый взгляд охотника: внимательный, всегда настороже, будто ищет что-то, исследует мысленно в попытке понять, понять и изучить то, что он пытается найти.Квиррел моргнул, а Призрак всё ещё смотрел на него, как будто ожидая, что Рыцарь попытается что-то сделать. Удивительно, но у Квиррела возникло тревожное ощущение, что пустота в этих глазах заставляет его что-то сделать.Это нехорошо.В ответ Квиррел предпочёл дружески помахать Призраку рукой, пытаясь рассеять внезапно возникшее напряжение.На мгновение Призрак, казалось, растерялся. Пойманный врасплох, он, наверное, не знал, как ему ответить, и Квиррела слегка позабавило, что нечто столь обыденное, как этот жест, может сбить с толку непоколебимого Рыцаря.Однако Призрак быстро оправился от этого замешательства, не спеша поднял руку и помахал в ответ. Его движения были слегка неуклюжими, даже неуверенными, казалось, что он не привык делать этот жест.Когда Квиррел улыбнулся в ответ, Рыцарь неуверенно отвернулся, чтобы ещё раз посмотреть на своих братьев и сестру.Квиррел вздохнул, а беспокойство снова заполнило его. Он раздумывал, стоит ли ему встать со скамейки и заняться чем-нибудь более полезным или ещё немного покопаться в своих мыслях, как вдруг услышал звук удара гвоздя о камень и, обернувшись, увидел Хорнет, вылезающую из колодца, ведущего в Перепутье.Фигура в алом плаще выдернула гвоздь из того места, где он служил ей опорой при восхождении, и спокойно зашагала по городу.Вскоре она заметила Квиррела, сидящего на скамейке, и остановилась, чтобы поздороваться.– Здравствуй, Квиррел, – кивнула ему Хорнет, останавливаясь возле скамейки.– Привет, Хорнет, – ответил Квиррел, вежливо подвинувшись, чтобы дать Хорнет возможность сесть, если она того пожелает. – Как идут дипломатические отношения с Ульем?Хорнет приняла приглашение присесть, позволив себе немного передохнуть.– Переговоры с королевой Веспой и её соплеменниками идут так хорошо, как можно было бы ожидать от жуков, которые отказывались общаться с любыми посторонними на протяжении более чем тысячелетий. – Она перевела взгляд на своих младших братьев и сестру, особенно задержавшись на Призраке. – В течение многих лет я думала, что просто попасть в Улей невозможно, но, видимо, в какой-то момент маленькому Призраку удалось проникнуть в это место и открыть несколько дыр в стенах Улья, которые пчёлы ещё не полностью починили. Так что я легко смогла забраться в Улей. Конечно, жители были не слишком довольны моим вторжением в их владения.Квиррел кивнул в ответ.– Ах, да. Несмотря на сладость мёда из Улья, они, безусловно, довольно скупы, – сказал он и усмехнулся.Призрак, видимо, почувствовал, что на него снова смотрят, и, оглянувшись через плечо, уставился на Хорнет.Хорнет уставилась на него в ответ.Затем Призрак даже удивил Хорнет тем, что поднял руку и помахал ей.Квиррел не удержался и громко расхохотался, увидев растерянное выражение лица Хорнет. Она бросила на него острый взгляд, не понимая, что его так забавляет.Трое других сосудов оторвались от игры, чтобы посмотреть, из-за чего поднялся шум. Похоже, их очень заинтересовал смех Квиррела.Когда они увидели Призрака, машущего рукой Хорнет, все три сосуда тоже начали махать. Они, правда, не знали, почему и зачем они это делают, но это, должно быть, казалось им забавным, к тому же, заставляло Квиррела смеяться ещё сильнее.Хорнет была взволнована всей этой ситуацией, и, в тщетной попытке заставить Квиррела прекратить истерику, она тоже подняла руку и неловко помахала в ответ своим братьям и сестре, надеясь, что теперь, когда она ответила на их жест, они вернутся к тому, чем занимались до этого.Это, похоже, сработало, так как сосуды, кажется, были удовлетворены и продолжили играть со своими камушками, а Призрак вернулся к своему дежурству. Только тогда смех Квиррела утих настолько, что он смог перевести дыхание.– Прошу прощения, я не хотел, чтобы показалось, что я смеюсь над тобой, – извинился он, когда к нему вернулось самообладание. Но Хорнет, казалось, даже не слушала его.– Я никогда раньше не видела, чтобы они кому-то махали, – тихо сказала она, не сводя глаз с Призрака. – Я вижу, что они становятся более отзывчивыми, проявляют больше эмоций.– Да, это так интересно, не правда ли? – отозвался Квиррел. Он вспомнил инцидент, произошедший меньше недели назад, когда он посреди ночи нашёл молодого Рыцаря снаружи, на улице, плачущего. Квиррел впервые видел, чтобы Призрак проявлял такие эмоции, что одновременно заинтересовало и обеспокоило его.Реакция Призрака на свои слёзы тоже сильно беспокоила Квиррела. Будто бы бедное дитя не знало, что такое плач, что такое слёзы, что такое печаль.– Это подводит меня к кое-чему, касающемуся их, сосудов. Я пристально наблюдаю за нашим юным другом, и мне кажется, что в последнее время он становятся... ну... беспокойным.– Беспокойным? – Хорнет прищурилась. – Как это, беспокойным?Квиррел помолчал, пытаясь придумать, как бы ему понятнее объяснить.– Он выглядит, будто расстроен чем-то. Я думаю, что теперь, когда чума была искоренена, ему больше не с чем бороться, и в результате он стал более склонен к...– Он ведь ни на кого не нападал? – Хорнет напряглась от внезапной тревоги, но Квиррел успокаивающе махнул рукой, надеясь её успокоить.– Нет, нет, он этого не делал. Я уверен, что он способен себя контролировать, он не позволит себе такое сделать, – настойчиво сказал Квиррел. Хорнет, казалось, отнеслась к этому скептически, но промолчала. – Я разве что заметил, что его глаза становятся... ээ... более напряженными в последнее время.Хорнет покосилась на него.– Его... глаза?Квиррел кивнул.– Я не знаю, как это точнее описать. Я бы даже сказал, что в последнее время выражение его глаз может быть сродни ослепительному блеску, сверканию. Его движения более резкие, и они кажутся нехарактерно нервными. У Призрака довольно пристальный взгляд, ты заметила? Думаю, ты должна была это заметить.Хорнет на мгновение задумалась, потом покачала головой.– Да, я полагаю, что его взгляд временами может привести в замешательство. Но я никогда не считала его чем-то иным, отличающимся от взглядов подобных ему.– У остальных нет такого взгляда, – упрямо заметил Квиррел.Хорнет ничего не ответила, и долгое время они вдвоём молча наблюдали за четырьмя сосудами.Это правда, три молодых сосуда, которых Призрак спас из глубин Халлоунеста, действительно обладали чем-то вроде искры в глазах, которой не было у их брата, и, скорее всего, именно поэтому они считались бракованными в глазах Бледного Короля, ибо им недоставало той абсолютной Пустоты, которая была необходима, чтобы сдерживать Лучезарность.Призрак тоже считался несовершенным, и всё же он, вероятно, был такими же пустым, как и чистый сосуд, если не ещё более полым. Тем не менее Хорнет улавливала проблески личности в молодом Рыцаре, несмотря на то, как хорошо она была сокрыта за его бесстрастной маской.В нём чувствовалась решимость и склонность использовать свой гвоздь, чтобы говорить без слов. Но он также был любопытным, он исследовал необъятные глубины Халлоунеста в поисках ответов, он внимательно прислушиваясь к словам, сказанным дружелюбными жителями, что ещё оставались в этих руинах. Казалось, юный Рыцарь хотел понять не только своё прошлое, но и мир, в котором он родился. Просто понять ?что? и ?почему? в этом королевстве.Но ещё в душе молодого Рыцаря кипел гнев. Гнев, который, будучи в движении, прорезает путь возмездия и смерти на своем пути.Глаза Хорнет сузились, и она поймала себя на мрачных мыслях о том, что это всё может значить для Призрака. Может быть, с наступлением новой эры в мире он стал настолько неспокойным?– Разве сосуды плачут? – вдруг спросил Квиррел.Хорнет резко вскинула голову.– Что?– Сосуды, они могут плакать? – повторил Квиррел, не сводя глаз с Хорнет.Хорнет медленно покачала головой, явно сбитая с толку.– Я не верю, что они способны на это, нет. Бледный Король создал сосуды такими, что у них и голоса не было, они не могли кричать от боли. Я думаю, что вместе с этим у них не должно быть и способности лить слёзы. Почему ты спрашиваешь об этом?– Ну... – Квиррел на мгновение заколебался, не зная, стоит ли делиться этими мыслями с Хорнет, поскольку состояние Призрака казалось ему очень хрупким, и, возможно, тот не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о том, что тогда случилось.Но Квиррелу нужно было знать, стоит ли беспокоиться о чёрных слезах, а кроме Хорнет никого, кто мог бы ответить на его вопросы о сосудах, в живых не осталось.– Пару ночей назад я нашел Призрака на улице плачущим, плачущим чёрными слезами.Хорнет ничего не ответила, а её лицо внезапно потеряло всякое выражение, она лишь уставилась на Квиррела.Чувствуя себя немного неловко и даже расстроенно от её молчания, Квиррел продолжил:– Он, казалось, был чем-то сильно потрясен. Не знаю, что именно. Но когда я спросил, почему он плачет, он начал царапать своё лицо. Я попытался остановить его, но он начал паниковать, и я решил привести его домой, чтобы посмотреть, смогу ли я как-то успокоить и помочь ему. – Квиррел не упомянул, как Призрак ударил его во время паники. Он не был в этом виноват, и Квиррел не хотел зря тревожить Хорнет.– В конце концов он заснул и проснулся ещё до полудня, чтобы вернуться к постели своих братьев и сестры, – закончил он рассказ.Хорнет по-прежнему не отвечала. Казалось даже, что она глубоко задумалась, но Квиррел и догадаться не мог, о чём именно она думает.– Маленький Призрак... плакал, – вслух произнесла Хорнет, как будто сама фраза была невероятной.Хорнет вспомнила те давние времена, когда она была совсем маленьким дитя. Она помнила, что иногда плакала, когда ей было страшно. Когда она рыдала, ткачи, что ухаживали за ней тогда, были совершенно сбиты с толку видом её глаз, истекающих чёрной жидкостью.Жук мог плакать чёрными слезами лишь только тогда, когда умер, и глаза его трупа сгнивали. Тогда старая кровь вытекала из глазниц, словно слёзы.Позднее Хорнет узнала, что в Глубинном Гнезде жукам неправильно было плакать. Они скорбели и стонали в отчаянии, но никогда не лили слёз. Эта черта была частью того дара разума, которым Бледный Король наделил жуков Халлоунеста. Способность мыслить, чувствовать эмоции, которые были далеки от первобытных инстинктов, что были у жителей во времена правления Лучезарности.Существа Глубинного Гнезда, конечно, отвергали правление Бледного Короля. Поэтому неудивительно, что слёзы были им чужды.Забавно, что Король пытался вырвать из сосудов способность выражать эмоции. Хорнет думала, что отчасти в этом и был смысл, но, как оказалось, Король в этом деле потерпел неудачу.– И что же ты предлагаешь делать? – наконец спросила Хорнет, отрываясь от своих воспоминаний.– Я надеялся, что ты мне подскажешь, - скептически отозвался Квиррел, приподняв бровь. – Я так понимаю, есть причины беспокоиться о его чёрных слезах?– Да, – ответила Хорнет, посматривая на Призрака, всё ещё стоявшего на страже своих братьев и сестры. – Или нет. У меня самой было это, когда я была маленькой, я ведь появилась в результате интриг между Херрой Зверем и Бледным Королём. Я тоже плакала пустотными слезами в детстве.– Хм, интересно, – ответил Квиррел, на мгновение начав размышлять вслух. – Ты говоришь, что плакала в детстве, – уточнил он, но не стал дожидаться ответа Хорнета, – так что, возможно, Призрак становится более эмоциональным, и это, возможно, признак... – его глаза внезапно расширились от понимания, и он посмотрел на Хорнет.Хорнет ответила на его взгляд мрачным выражением лица.– Взросления.