На пиру (1/1)
Он сидел на пиру, радовался нежданному приезду брата. Торг получился богатым и прошел удачно, такого в этих местах еще не видали. Добро. Вместо сечи он устроил все к вящей выгоде. Новогородцы поклонились ему богатыми подарками за милость, отдарили и всех кметей. Все бы хорошо, да сердце ныло в груди, и мысли все время возвращались к той, кого не было сейчас здесь, в шумной гриднице... Кого невольно искали раз за разом и не находили его глаза за этим многолюдным столом. К той, что сидела ныне запертая в клети, баюкая простреленную руку... Он слушал брата и даже улыбался, кивая и отвечая на его вопросы, а перед глазами все стояло ее испуганное лицо и обиженно распахнутые глаза... Ох и догадало же девку неугомонную на корабль проситься... И он-то хорош, мог ведь не брать! Так нет, взял... Ему захотелось горько усмехнуться. Чего скрывать - взял, чтоб хоть видеть ее... Надеясь, что обойдется да побратимы вовремя прикроют. Ястребом следил за девкой... Ан не уследил.И сейчас в груди тянуло и горело, и покою ему не было... Не было радости ни от подарка дорогого, что новогородцы поднесли, ни от пира богатого, ни от того, что в который раз мудро отвел от ненужной рати людей своих. Отвел... А ее не сберег. И пусть была та рана неопасна, переболит да затянется вскоре, а у него сердце болело, словно его стрелой пронзило... Он слышал слова брата, обращенные к ней, мол, запру, моя станешь... Пускай сама решает. С братом ли пойти, или еще с кем... Уж он-то точно не дождется. А в ушах все звучал голос брата - моя станешь... Моя... И вспомнилось, как ходил днесь с Вольгастом по торгу, присматривая за порядком, и как увидел богато расшитую жемчугом кику, что вертели в руках деревенские девки, ахая наперебой. И как кольнуло в сердце - моя была бы, в жемчужной кике ходила бы... Кольчугу на белую грудь не вздевала бы... Он нахмурился и тряхнул головой. Усмехнулся невесело. Ишь, о чем мечтать вздумал... Не быть тому никогда. И словно издалека, услышал, как кто-то спрашивал его голосом Вольгаста : - Брат, нешто о чем печалишься?Он повернул голову к брату, быстро приходя в себя, и уже со спокойным лицом покачал головой, отвечая - о чем печалиться ? Все живы, и ладно... А сердце упрямое снова трепыхнулось - живы... а она раненая одна там сидит, не евши... Ох, девка. Беда с ней. И как уберечь... Ведь лезет, неугомонная, куда не надо... Нашла бы уже поскорей кого, что ли... Вот за брата хоть бы пошла, он бы спокоен был. Спокоен... Разумом, а вот сердцем... Сердце упрямое тосковало по ней отчаянно и печалилось, и звенела тоненькая струнка - моя была бы... Моя... И ведь слова доброго не молвить, и не взглянуть лишний раз... Мука одна...Он не мог дождаться, пока разойдутся шумные гости. Даже беседа с милым братом нынче не утешала, как обычно. Его неодолимо тянуло во двор, пойти посмотреть... Он и сам не знал, зачем, все равно бы не заговорил, не подошел бы спросить, как она там... А хоть рядышком пройти, все к ней поближе... Он снова усмехнулся сам себе - ну, вождь... Даром что седой, а хуже мальчишки влюбленного... Они еще долго беседовали с братом. Вышли вместе во двор, а потом и за ворота... Долго бродили по крутому берегу, сидели над кручей, любуясь темным ночным небом, густо усыпанным яркими точками звезд. Он любил разговаривать с Вольгастом. Между их душами ощущалась какая-то особая связь, со Славомиром того не было. Вольгаст же... Глубина бездонная. Многое без слов понималось меж ними, помолчишь с братом порой, и на душе хорошо... Вернулись в крепость, когда луна уже стояла высоко в небе. Он сказал брату, чтобы шел наверх, а самого так и тянуло... Подойти послушать, спит ли...Он сам не понял, как оказался под дверью клети. И ноги словно приросли к земле... Отойти бы прочь, к чему все... А не было сил, сердце непреодолимо тянуло его туда, к ней... Ну хоть на полшажочка поближе... Еще один миг, и уйду, уговаривал он себя, а вместо этого вдруг шагнул вперед и коснулся ладонью струганых досок двери...