Глава 16 (1/1)

Птолемей важно, как флагманский корабль с адмиралом на борту, отделился от стайки только что оживлённо щебетавших, но теперь выжидательно умолкнувших мальчишек и направился к Александру, на его губах играла благодушная улыбка.?Вот Птолемей,?— подумал царевич,?— старше нас в среднем года на четыре, говорят, у него даже зазноба какая-то есть… И Лаомедонт тоже… Но они не важничают, не задираются, не обзывают нас малявками или мелюзгой, иногда даже мирят?— как теперь… Не смотрят презрительно или свысока, не делают этого, изредка только обсуждают что-то между собой, а могли бы совершенно отгородиться. Клит прав,?— вздохнул Александр,?— все мы должны чем-то поступаться, в чём-то уступать, обуздывать себя, различать, где хотелки, глупое упрямство, а где стремление, осознанное, правомочное желание. Я люблю Гефестиона, и мне неприятно, что другие заявляют на него свои права, но они его не домогаются, у них нет желания вбить клин и посеять раздор, они только хотят уважения и сопричастия. С их стороны не любовь, они и не видели его… Ведь говорили они о том, что Гефестион мог бы остаться, если бы завёл здесь много друзей,?— значит, держали в уме и моё благо, действовали не со зла, не в угоду только своим амбициям или желанию во что бы то ни стало настоять на своём… Если я хочу стать хорошим царём, я не должен потакать во всём только себе, следовать исключительно за своей выгодой, забывая о других, и тем самым отчуждаться, сеять неприязнь, распри. И отец, и Клит сказали бы мне то же самое, да Клит уже и сказал… Я не должен поддаваться мгновенным порывам. Гефестион, если бы ты знал, что сейчас происходит здесь! Мне почему-то хочется, я почему-то уверен, что ты бы одобрил то, что я собираюсь сделать. И подбодрил бы… Я напишу сегодня, когда вернусь в свою комнату, всё, что было. И, когда ты приедешь, ты прочтёшь это?— и скажешь, правильно ли я поступил?.Птолемей подошёл к Александру:—?Я передал твои условия, все их приняли. Мы никогда не будем обсуждать тебя за твоей спиной, Филота в своих посланиях Гефестиону не будет писать о тебе ничего плохого.—?Хорошо. —?Царевич встал. —?Клит, я пойду.—?Иди! —?Брат Ланики хлопнул Александра по плечу и тихо прошептал на ухо:?— Я уверен, тебе полегчает.?Полегчает, полегчает. —?Мальчик вместе с Птолемеем отправился к товарищам. —?Спокойствие, только спокойствие?.Подойдя к компании избранных, царевич начал без предисловий:—?Птолемей сказал, что вы приняли мои условия. Значит, с вашей стороны?— не обсуждать меня… и вообще никого в отсутствие… разбираемого. Так?—?Так… —?раздался нестройный хор голосов.—?Хорошо. Со стороны Филоты?— в письмах Гефестиону не выдавать за отступничество или предательство то, что я скажу, следуя вашим настояниям, справедливость которых я принимаю. Сын Пармениона, так?—?Так. Я и не думал о тебе писать. —?Филота пожал плечами. —?Я найду темы поважнее: мне Фукидид столько интересного порассказал…—?Значит, даёшь честное слово?—?Даю.—?Это всё, что я хотел услышать. Теперь от меня. Я признаю, что вёл себя эгоистически, когда не познакомил вас с Гефестионом сразу же после нашей встречи… Но должен добавить, что сын Аминтора меня об этом не просил и мы провели вместе не более шести часов. И я приношу извинения за то, что забыл о том, что вы мои друзья, то есть свои радости, открытия, своих новых друзей я должен делить с вами. Разумеется, до того момента, пока дело не дойдёт до… любовного. На последнее, надеюсь, никто не будет претендовать?—?Никто, не волнуйся,?— заверил Александра Птолемей. —?Выбор головы на подушке рядом?— личное дело каждого, это неприкосновенность частной жизни.—?Ну и прекрасно. Принято? недоразумений не осталось? по рукам? —?И царевич протянул свою руку ладонью вверх.—?По рукам!Ладонь ложилась на ладонь. Филота немного замешкался, потому что держал в правой руке недоеденную утиную ножку, позабыв о ней в пылу судьбоносных разговоров. Парменид хотел было переложить ножку в левую руку, но счёл обременённость материальными благами не подходящей важности момента и, не раздумывая долго, лихо бросил косточку за спину?— тут же раздалось громкогласное ?ой!?: Филота попал своим снарядом точнёхонько в лоб Софана, прислужника на пиру, собиравшего грязную посуду. Мальчишки расхохотались, Парменид обтёр руку первой подвернувшейся салфеткой и хлопнул ею по выстроившейся пирамидке детских ладоней:—?По рукам!Дети легко принимают изменение ситуации и новые реалии?— когда все увидели и услышали, что гордый царевич обуздал свой нрав и прилюдно покаялся, то сочли, что о содеянном по недомыслию можно забыть.—?Александр, теперь, раз всё утрясли, я надеюсь, ты не отправишься на своё ложе, а присоединишься к нам? —?полувопросительно предложил Лаомедонт, он, как и Птолемей, был несколькими годами старше восьми-девятилеток и время от времени брал на себя роль миротворца.—?Конечно, я не отказываюсь,?— тихо ответил царевич, ещё немного розовый от пережитого.—?Тогда садись, а я советую всем переключиться с утятины на баранину: рёбрышки от неё гораздо увесистей утиной ножки…—?И если мы обстреляем ими Софана так же удачно, как Филота… —?начал высказывать умную мысль Леоннат.—?…то за удачные стрельбы царь запишет нас в фалангу?— и мы уже в этом году сможем отправиться на войну,?— подхватил Эригий.—?Размечтался! —?разбил воинственные настроения Гарпал. —?Предупреждённый вооружён?— вон Софан схватил самое большое блюдо и незамедлительно им прикроется, когда на рёбрышках мяса не останется.—?Он тоже хочет на войну,?— определил Филота,?— но метит выше нас?— в царскую охрану. Правда, будет не щито-, а блюдоносцем.—?Ну вот, Филота читал морали о том, что нехорошо отрываться от коллектива, а сам отбился ото всех и остался непревзойдённым костометаталем,?— под смешки ребят укорил приятеля Леоннат.—?Ха, я быстрее всех сообразил, пока вы копались,?— самодоволие Парменида никуда не делось.—?Вот ты и рассчитаешься за свой успех: предлагаю всем заняться бараниной, а Филота пусть ораторствует, как Демосфен, только не о политике, а о красотах Афин,?— вступил другой Леоннат, сын Антея. —?Говорил, что Фукидид тебя здорово просветил? —?говорил. Говорил, что от друзей что-либо утаивать нехорошо? —?говорил. Вот и рассказывай, делись приобретёнными знаниями, а баранину оставишь на потом.—?Мм… только, чур, Гефестиону, если кто-то захочет ему написать о том, что я расскажу, это не упоминать: я всё же первый об этом услышал.—?Это справедливо,?— определил Птолемей. —?Не бойся, не будем мы Гефестиону письма слать… После его знакомства с царевичем и твоего-то портрета… Давай делись, а мы сочтём приятное с полезным,?— и взялся за аппетитную косточку.—?Хорошо! —?И Филота начал свой рассказ о дивном городе, о его агоре, широких улицах, великолепных храмах и изумительных статуях, об изысканном убранстве богатых домов, о лёгком утреннем бризе и просторной гавани, в которой ежедневно швартуются десятки кораблей, приплывающих из самых сказочных стран с самыми диковинными товарами.Александр несколько раз украдкой прерывисто вздыхал, для него над словами Филоты в полночной тиши выходил на балкон мальчик с синими глазами и каштановыми волосами, посеребрёнными полной луной. Казалось, ещё мгновение?— и он ступит на разлившуюся на южном небе светящуюся полосу Млечного пути, пройдёт по ней стройными ножками, обутыми в изящные сандалии, охватывающие своими ремешками точёные лодыжки, спрыгнет к Александру и крепко-крепко обнимет. Они будут молчать долго-долго, потому что слова им не нужны, потому что глаза и руки скажут им больше, чем любые фразы,?— и сердца тоже откликнутся. А о том, что произошло с ними вдали друг от друга, наговорятся потом…Пир подходил к концу. В отличие от ратных подвигов младой поросли, не состоявшихся из-за блюдозащиты предусмотрительного Софана, успехи Филиппа удались на славу: вдобавок к победам предыдущих дней он, повторно закрепляя достигнутое, обстрелял Демосфена вескими аргументами в пользу своей позиции и теперь наслаждался понурым видом афинянина, который тщетно пытался залить крепким превосходным вином сомнительные итоги своей миссии. Произведённым осмотром владыка Македонии остался более чем доволен и кинул взгляд в сторону сына, ещё не покидавшего кружка, собравшегося вокруг Филоты. Парменид в целом складно, лишь иногда сбиваясь, раглагольствовал об Афинах, делясь позаимствованными у Фукидида знаниями.Глаза Александра против воли подёрнулись поволокой. Выдержав осаду товарищей, он сдался любви, одолев реальность, уступил мечте?— и Клит, увидев это, решил, что лучше царевича из этого состояния вывести. Пир всё равно подходил к концу, как и рассказ Филоты,?— и гораздо безопаснее было бы переправить Александра из царства грёз в безрадостную действительность верной и мудрой рукой.Брат Ланики подошёл к мальчикам и дождался, пока Филота не выложит о жемчужине Эллады все приобретённые знания.—?Ну как, все подивились, всем понравился рассказ? Вот и прекрасно, и я послушал окончание. Филота, прими мои поздравления.Парменид немного зарделся: Клит обычно не удостаивал его ни похвалами, ни обращением вообще.—?Спасибо, но это не моя заслуга, а Фукидида.—?Ну не скромничай: тупица забыл и всё перепутал бы, а у тебя всё складно и красиво получилось. —?И Клит тронул Александра за плечо:?— Отойдём в сторонку? —?у меня одна мысль появилась.Царевичу пришлось спуститься из Элизиума, в котором он, стоя на балконе, любовался спешащим к нему синеоким Патроклом. Александр несколько раз, как спросонья, поморгал глазами и только потом ответил утвердительно:—?Да, конечно, пойдём,?— и встал, окидывая взглядом покидаемое собрание. —?Филота, спасибо за рассказ. И всем?— за компанию.—?Не за что. Обращайтесь?— всегда просвещу,?— гордо ответил Филота.—?Собираемся завтра у меня? —?предложил Кассандр. —?У Плистарха день рождения?— пироги всем обеспечены. Приглашаю!—?Принято! —?согласились все.На том и порешили?— и перешли с горячего на фрукты.Александр с Клитом отошёл от мальчиков.—?А что ты хотел мне сказать? Что доволен моим поведением?—?Нет, это само собой. А у меня к тебе предложение.—?Какое? —?удивился царевич.—?А вот такое. Ты знаешь, что хороший хозяин готовится к зиме летом?—?Ну да.—?Вот. Лето уже на исходе, осень уже не за горами, через месяц-полтора ночи могут стать холодными, а Афина с щенятами живёт в летнем домике и за оградой?— во-первых, мы должны его утеплить, слишком большой выход занавесить, а во-вторых, смотри: у твоего отца хорошее настроение?— подойди к нему и попроси, чтобы он не возражал, когда мы семейство переселим во двор: там и теплее, и все щенята у тебя под боком будут.—?Точно! —?обрадовался Александр. —?Прямо под моими окнами! Когда вьюга разгуляется, я их всех вместе в комнату возьму.—?Ну об этом отцу говорить не надо,?— усмехнулся Клит.—?Хорошо, хорошо, я понял,?— заторопился царевич. —?Конечно, я сейчас его попрошу,?— и подошёл к отцу:?— Папа…Филипп поглаживал себя по животу, довольный и бараниной, и вином, и художественной частью пира, и примирением своего сына с товарищами, и восторгами присутствовавших, и их восхвалениями, а более всего?— кислой физиономией Демосфена.К обращению сына отец отнёсся со вниманием:—?Ты хотел о чём-то поговорить?—?Да… —?Александр немного замялся. —?Попросить… Вот ты всем оказываешь гостеприимство, а у меня тоже есть… ну, знакомые, которые мне небезразличны. Одно почтенное семейство, мама с детками. Они за оградой дворца живут. Ты не будешь возражать, если я переселю их вместе с домиком?— он у них маленький, не бойся?— во двор под свои окна? А то им зимой холодно будет.—?Вместе с домиком? —?изумился царь. —?Это интересно. Что у них за домик такой?—?Я его вместе с Клитом построил.—?Таак… Кажется, я догадываюсь?— эти твои знакомые вместе с мамой четвероногие, хвостатые и лающие?—?Да, папа, ты правильно догадываешься. Ты понимаешь, они ещё маленькие?— а замёрзнуть им никак, никак нельзя. Они тихие и смирные, они шалить не будут, не беспокойся.—?Да знаю, знаю. Это кошки вороватые и хитрющие, а собака?— честная и человеку первый друг. Докладывали мне, как ты по утрам на кухню то за мясом, то за супом бегаешь… Ну ладно, пусть живут рядом. В самом деле, какой смысл в холодное время года за ограду бегать? —?только суп замёрзнет по дороге. Пусть переселяются.Александр просиял, схватил царскую длань, почтительно облобызал её:—?Спасибо, папа! —?и обернулся к Клиту:?— Разрешил, разрешил!Клит переглянулся с царём.—?Ну и отлично. Благодарю за пир, государь. Здоровья тебе, долголетия и славных побед!Мужчины обменялись братским поцелуем; Демосфену, возлежащему на соседнем с царским ложе, достался от Клита только не особо почтительный кивок.Декламаторы, акробаты и танцоры удалились; теперь слух гостей услаждали музыканты, наигрывавшие на сон грядущий расслаблявшие лирические мелодии. Приглашённые, не забыв поблагодарить венценосного устроителя пира за прекрасный вечер, стали расходиться; семейные разбирали уже клевавших носом сыновей; в передних поднялась обычная суматоха: толпились рабы с гиматиями для господ, чтобы разгорячённые обильными возлияниями хозяева не простыли по дороге домой на ночной прохладе, сопровождавшие вооружались факелами.Клит проводил Александра и остановился на пороге опочивальни.—?Ты всё сделал правильно. Отец может гордиться тобой. И Гефестион тоже.—?Ты думаешь?—?Да. Грусть?— грустью, чувство?— чувством, но жизнь идёт. Афину надо обустроить, знания?— приумножить, войны?— выиграть. Эти заботы, наши усилия, наш труд и есть жизнь?— и прожить её надо достойно, в том числе и для того, чтобы любимый тобой гордился.—?Я понял. Спасибо тебе, Клит! —?И детские руки обняли шею храброго воина.—?Я всегда буду рядом, а тот, кто любит и любим,?— с тобой в мыслях. Спокойной ночи!—?Спокойной ночи!Александр прошёл к себе, но улёгся не сразу, а подошёл к окну и стал смотреть на звёздное небо. Луна плыла полная, звёзды сверкали подобно алмазам. ?Из захваченных сокровищниц персов,?— подумал царевич и улыбнулся. —?Мы обязательно их завоюем, мы победим их вместе. Я дождусь тебя, мой Патрокл. А чтобы время прошло быстрее, сяду сейчас за стол и запишу всё то, что сегодня было на пиру. Когда ты приедешь, ты прочитаешь это и скажешь, правильно ли я поступил. Даже не правильно, а сделал ли то, что надо было сделать… Только не забывай меня там, в Афинах, только не очаровывайся Филотой, как бы он ни был хорош на портрете, какими бы сладкими речами ни разливался в письмах. Ты только мой, я только твой. Тебе светит эта самая луна, мне почему-то кажется, что окна твоей комнаты тоже выходят на южную сторону и видят эту ночную странницу. Засыпай осиянный ей и приходи ко мне каждую ночь. Они такие светлые?— ты не собьёшься в пути?.Александр положил на стол лист пергамента, лунный свет выбелил его ярче пламени ночника. Царевич начал писать: его Патрокл должен был знать всё.