Эпирское царство (1/1)

Эпирское царство не отличалось ни благоприятным рельефом, ни климатом. Большую часть территории занимали горы и холмы, остальная же часть представляла собой болота. Солнца эпирцы практически не видели. Из-за холода местные жители не могли заниматься земледелием, как их южные соседи, и всё, что у них было?— это небольшие стада овец и коз, которые они перегоняли с одного хребта на другой. Эпир не был могущественным государством и уже много лет находился в подданстве Македонии. Однако, это не оказало существенного влияния на образ жизни и традиции его народа. Эпирский царский двор представляли дети покойного царя Неоптолема?— Олимпиады и Александра, а также дети царя Арриба?— Алекета и Эакида. Чаще всего на эпирском троне оказывался совсем юный представитель царской семьи, отчего страна не могла дать отпора завоевателям. Неоптолем стал правителем в возрасте двенадцати лет, а его младший брат?— пятнадцати. Действующий эпирский царь Александр был посажен на трон Филиппом едва ему исполнилось восемь лет. Такое стечение обстоятельств не могло не сказаться на экономике государства, и Эпир большую часть своего существования находился в упадке. Но несмотря на все тяготы жизни, местные жители верили, что однажды великий Ахиллес вернётся и освободит их от гнёта дикарей с юга. Эпирцы были очень набожны. В частности, большая часть представителей народа была участниками орфических мистерий, последователей учений Орфея, в основе которых были легенды о боге Дионисе. Мистические праздники были важнейшей частью культуры эпирцев. Вступать в мистерии посторонним было запрещено, стать участником данного культа можно было только по рождению. ?Жить хорошо и умирать с благими надеждами??— основа мистерий. Сотни эпирцев питали надежды о великом, в частности, о потомке Ахилесса?— Александре. Александра любили в Эпире. Они не воспринимали его македонское начало, так как были уверены, что благословлённый богами ребёнок не мог быть плотью от плоти их поработителя. Для них он был священным дитём, рождённым представителем царского рода после обряда мистерии, в котором сотни эпирских жителей молили Диониса о спасении. Юноша имел для них больше божественное предназначение, нежели земное. Возможно, именно такое отношение и сделало Александра тем, кем он был. Он был силён духом, ему самому иногда казалось, что ему благоволят сами боги. В его сердце разжигался огонь каждый раз, когда он отправлялся в бой и, быть может, молитвы сотни эпирцев уберегали его в каждой из них.Александр прибыл в Эпир в сопровождении Гефестиона и двух слуг. Погода оставляла желать лучшего, и македонцы то и дело кутались в длинные гиматии. Будучи впервые на родине своей матери, юноша почувствовал, как сила величественных гор заполнила его грудь, и ему хотелось окунуться в это чувство целиком. Народ был доброжелателен к македонцу, они улыбались и махали ему. Приближаясь к дворцу, он увидел, что его уже ожидают. Эпирский дворец был не таким большим и красивым, как македонский, однако в нём было своё очарование. Казалось, словно дворец был частью гор, каменный и широкий. Колонны были в разы толще тех, что стояли во дворце Филиппа и на них отражалась история всего эпирского народа. Вокруг дворца рос высокий дубовый лес, словно пряча его от ненужных глаз. Внутри не было роскошных ковров, лежащих на полу, и тканей, свисающих с колонн, однако все стены были окутаны вьющимися растениями, тянущими свои усики до трона эпирского царя. Юношей встречал эпирский царь Александр I, младший брат Олимпиады. Высокий крепкий мужчина был одет в красный утеплённый гиматий с вышитыми на нём золотой нитью узорами, в закрытой обуви с маленькими камушками у пальцев. На голове виднелся небольшой золотой венок из дубовых листьев, в отличии от македонского царя, у которого был золотой венок из листьев лавры. На руках виднелись два перстня, причём один из них был точно таким же, какой всегда носила мать Александра. Кольцо было тонкое, с вкраплением цветной смальты. Царь внешне был очень похож на свою сестру. Волнистые волосы, зелёные глаза. Он был на десять лет старше своего племянника. Несмотря на то, что Олимпиада была увезена в Македонию, это не помешало сохранению тёплых отношений между братом и сестрой. Юный эпирский царь несколько лет рос при македонском дворе, находясь подле своей сестры и маленького Александра. Со вторым он проводил много времени, они играли и баловались вместе. Олимпиада очень дорожила своим младшим братом, настолько, что назвала сына в его честь. Помимо родного младшего брата, при македонском дворе рос и двоюродный брат Олимпиады?— Эакид. Юноша с детства демонстрировал незаурядные способности, он был умён и начитан, изучал боевое искусство. Со временем Эакид очень полюбился эпирскому народу, за что его стали называть ?вторым царём?. А вот старший брат Эакида, Алкет, был совсем не таким как его младшие братья. Он был таким же непокорным, как и Олимпиада. Филипп не выносил наглого мальчишку, за что частенько сажал его в темницу. Однажды, в возрасте пятнадцати лет, Алкет поднял восстание в Эпире за освобождение эпирцев от гнёта македонских варваров. Однако, восстание было жестоко подавлено, а Алкет был изгнан своим отцом из страны. Спустя десять лет после смерти своего отца, был возвращён на родину Александром I. И вот, девятнадцатилетний македонский наследник стоял перед эпирским царём, своим дядей, внимая в своё сознание всю историю Эпира.—?Мой мальчик,?— сказал царь,?— как давно я тебя не видел. Ты стал уже совсем взрослым.Они обнялись, и Александр оказался в гуще эпирского дворца. ***Гефестион уже несколько дней рассматривал стены и потолок своих покоев в новом для него дворце. От них веяло историей. Стены были старыми и местами рассыпались, а потолок хоть и был украшен цветной росписью, всё же оставлял желать лучшего. Еда ему казалась слишком жирной, а вино слишком кислым. Ночи были холодными, а днём не было видно солнца, отчего всё время хотелось спать. Юноши большую часть времени находились в своих покоях. Очередное рассматривание стен Гефестионом было прервано словами Александра:—?Она знала.Гефестион обернулся и посмотрел юноше в глаза.—??Знала? что? —?переспросил он.—?Знала, что я поеду за ней, в Эпир,?— ответил македонец.—?Почему у тебя сложилось такое впечатление, Александр? —?спросил Гефестион, усаживаясь поудобней на кровать.—?Дядя сказал, что как только мама с Клеопатрой переступили порог, она сразу сказала, что и я в скором времени буду здесь. Понимаешь, что это значит? —?наклонил голову блондин,?— Она знала, что я поеду за ней. Знала, что поругаюсь с отцом, знала, что буду отстаивать её честь. Она всё знала с самого начала.—?Твоя мать уже несколько дней была здесь, когда Филипп решил сыграть свадьбу. Тем более, мне казалось, что ты отстаивал свою честь, а не её,?— заключил Гефестион.—?Ты не знаешь мою мать! —?закричал Алесандр,?— Она всё спланировала! С самого начала! С моего детства она внушала мне всё это в голову! Она знает, как я мыслю, потому я лишь её копия. Она во всём виновата! Она ведьма, слышишь, ведьма!Гефестион встал с кровати и подошёл к Александру. Он взял его за руку и поднес её к своим губам. Юноша нежно поцеловал кончики его пальцев, а затем посмотрел прямо в глаза.—?Ты говоришь как Филипп, Александр,?— сказал он,?— неужели ты её боишься?—?Я боюсь то, что она может со мной сделать, Гефестион. А сделать она может всё, что пожелает,?— нервно ответил блондин.—?Всё, что я могу утверждать, это только то, что она не желает тебе зла. Как бы это странно не звучало, но она тебя любит. Посмотри на Арридея, Кинану, даже Клеопатру. Твоя мать сделала всё, чтобы ты мог жить так, как ты хочешь. Я уверен, что эпирке по рождению пришлось не просто, чтобы ты мог получить всё то, что имеешь.—?А сейчас это всё кануло в пустоту, Гефестион,?— опустил голову македонец,?— я уже не знаю, что правда, а что ложь, я запутался. Я люблю мать и люблю отца, я не знаю, что мне делать.Гефестион потянул руки к шее Александра и притянул его к себе. Блондин крепко сжал любимого, пытаясь найти в этом ответы на свои вопросы. ***Шло время, дни сменялись неделями, всё оставалось неизменным. Александр старался избегать мать и практически с ней не разговаривал. Всё свободное время он проводил в тренировках с Гефестионом. После приезда во дворец Алкета, македонец был поражен его схожестью с Леонидом, его учителем. Алкет был сильным воином, он вёл аскетический образ жизни и жил высоко в горах. Несмотря на то, что он ненавидел Филиппа, он не мог не признавать величие македонской армии. Несколько раз он даже участвовал в сражениях вместе с ним. Он не был похож на привычных для Александра полководцев. Ему не нужно было часами обдумывать план нападения, он мог с первого взгляда определить ход событий той или иной битвы. Он обладал звериной интуицией. Глубокий шрам во всё лицо придавал ему особую схожесть с дикими зверем. Александр внимательно слушал его рассказы, словно вновь был мальчишкой, но уже задавал другие вопросы. Он обучался у него построению войск на маленьких территориях и движению воинов в горной местности. Македонец ни дня не проводил без обучения и тренировок. Ему казалось, что времени у него осталось совсем мало. Вечерами они с Гефестионом писали письма Птолемею и Кассандру, расспрашивая их обо всём происходящем в Пелле. Так Александр узнал, что народ поглощён подготовкой к Олимпийским играм, и никто не думает о предстоящем походе. А ещё он узнал о том, что Эвредика носит ребенка и должна родить этой весной. Новость об этом заставила Александра вновь задуматься. Он думал об отце, о походе на Персию. Всё ему казалось, как-будто во сне. Гефестион отвлекал его, но мысли были пожирающими, и он оказывался в их плену снова и снова. После нескольких бессонных ночей македонец всё-таки смог заснуть, позволяя Гефестиону побыть одному.Брюнету нравилась ночь в горах, несмотря на то, что было очень холодно. Ему нравилось прогуливаться и наблюдать за звёздным небом. Вот и сейчас он присел на камень и окунулся в вечный океан над головой. Тишину ночи прервал подошедший Эакид.—?Не помешаю? —?спросил он улыбаясь.Гефестион помотал головой и продолжил наблюдение.—?Тебе нравится здесь? —?вновь спросил Эакид.—?Тут красиво,?— ответил македонец,?— мне нравится здешний воздух.—?Да, воздух хороший,?— согласился блондин,?— Александр спит?Гефестион кивнул.—?Это хорошо, он должен больше спать, а то столько времени проводит в тренировках, что даже мой брат удивляется,?— сказал эпирец,?— вчера во время драки он лишился меча и кинулся не него с голыми руками, он всегда такой?—?Обычно он ещё хуже,?— закрыв глаза, ответил Гефестион,?— ужасно упертый.Юноши рассмеялись. Эакиду очень нравилось общаться с другом своего племянника. Он никогда не встречал человека настолько прекрасного внутри и снаружи. Так как Александр больше интересовался воинскими заслугами, Эакиду было нечего ему предложить, в отличии от Алкета, но он мог составить хорошую партию в бою. Эпирцу даже удавалось несколько раз победить македонского наследника. Но вот с Гефестионом всё было сложнее, он был слишком силён, что даже в таком спокойном Эакиде просыпалась жажда к победе. Уже три месяца они жили в их дворце. Со временем они стали узнавать привычки друг друга, вкусы. Можно было сказать, что они стали семьёй.Немного погодя юноши отправились обратно во дворец. Гефестион хотел дать пространство Эакиду, чтобы тот развернулся, но неожиданно, земля, на которой он крепко стоял несколько секунд назад провалилась прямо под ним. Брюнет схватился рукой за лозу, находившуюся рядом, что позволило ему повиснуть над пропастью. Ногами он старался упереться в камни и подняться, но они лишь раскалывались и падали вниз со скалы. Эакид мгновенно обернулся и, увидев Гефестиона внизу, лёг на живот и потянулся рукой к руке македонца. ?Только держись!??— кричал он. Подползя чуть ближе, он схватил брюнета за запястье и крепко сжал его. ?Давай вторую??— сказал он. Гефестион хотел подать ему руку, но земля стала обсыпаться дальше, и лоза, за которую он держался, повисла в воздухе. Всё, что его сейчас отделяла он падения?— это рука Эакида. ?Давай ещё раз??— повторил эперец. Брюнет собрал всю свою силу в единой точке и, развернувшись, протянул руку вперед. Эакид схватил её второй рукой и потащил македонца на себя, пытаясь встать на колени. Как только Гефестион почувствовал, что земля не рассыпается как раньше, он стал упираться в неё ногами, помогая себе выбраться. Ещё одним движением на себя Эакид вытащил Гефестиона из лап бездны. Брюнета по инерции повалило вперед, и он упал эпирцу на грудь. Еле отдышавшись, оба подняли голову и их губы оказались в паре сантиметров друг от друга. На мгновение они застыли, щёки обоих налились краской. Затем Гефестион упёрся в грудь Эакиду и резко встал. Отряхнувшись, он подал свою руку лежащему на земле эпирцу и помог встать.—?Спасибо,?— сказал он,?отворачиваясь,?— я не знаю, как так вышло.—?Да ничего,?— отряхиваясь ответил Эакид,?пряча глаза,?— главное, что ты в порядке. Впредь будь аккуратней, это вам не равнины Македонии. Тут почва рыхлая, не ходи по краю.—?Обещаю,?— заверил его Гефестион,?— и ещё раз спасибо. Только не говори Александру об этом, ему не зачем об этом знать.—?Хорошо,?— ответил эпирец,?— не скажу, если впредь будешь аккуратен.Гефестион хотел было улыбнуться эпирцу, но у него это не получилось. Он развернулся и отправился во дворец быстрым шагом. На нём было несколько царапин и ему нужно было их обработать до того, как их увидит Александр. Эакид остался смотреть на удаляющуюся от него фигуру. Он смотрел долго и неотрывно. А затем сел на землю и откинул голову назад, закрыв горящее лицо руками.—?Великий Дионис,?— прошептал он,?— неужели ты пустил на свои земли Афродиту? ***В Македонии все готовились к Олимпийским играм. Толпы людей со всей Греции собирались в Пелле. Дворец царя Филиппа был полон знати со всех уголков объединённого государства. Олимпийские игры в этом году отличались особым размахом. Македонский царь не жалел денег на проведение таких торжеств, тем более это было одно из последний праздников перед великим походом на Персию. Об Александре старались не вспоминать, по крайне мере, сделать так, чтобы о нём не вспоминали. Преданные Филиппу полководцы говорили ему, что отправлять единственного наследника Македонии в столь далёкие земле не лучшее решение. Эпир не славится сильной охраной и на македонца могут совершить нападение, ведь все знали, что персы постараются нанести удар первыми, да и не все греки признавали власть македонского царя. Но Филипп был непреклонен. Он был уверен, что изгнание пойдёт ему только на пользу, и в качестве примера приводил себя. ?Кем бы я стал???— говорил он. ?Я провёл на вражеских землях большую часть своих детских лет. Я был в плену, был в изгнании. И посмотрите чего я добился. Я положил к ногам всех и вся, что смели смотреть на меня свысока. Теперь они целуют мои ноги, ибо я их царь?. Хотел ли он для Александра такой жизни? Возможно, Филипп и сам не знал ответа. Он имел к сыну смешанные чувства. Временами он гордился им, а временами ненавидел. Что это было, македонский царь так и не смог понять до самого конца своей жизни. А тем временем, Александр не находил себе места. Он боялся, что отец не возьмёт его с собой, забудет, откажется. После очередного разговора с Алкетом, он отправился в свои покои, чтобы позвать Гефестиона прогуляться по окрестностям. Поднимаясь по лестнице, он увидел стоящую на балконе Клеопатру. Девушка рассыпала жёлуди вокруг стаи небольших рыжеватых птиц с длинными хвостами. Каждый раз, когда она поднимала руку, чтобы кинуть немного еды, птицы разлетались, а затем вновь окружали её. Александр недолго стоял в стороне, а затем подкравшись сзади, схватил девушку за локти. Та взвизгнула, распугав всех птиц.—?Александр! —?закричала она,?— Ты как ребенок!—?Да ладно,?— еле сдерживая смех, ответил юноша,?— ты так напугалась!—?Видят боги, ты ведёшь себя, как мальчишка! —?нахмурив брови сказала девушка.Александр лишь улыбнулся ей в ответ. Несмотря на то, что они были единокровными братом и сестрой, близкими они не были. Возможно, это было связано с тем, что мать занималась лишь воспитанием сына, а дочь предпочла отдать кормилицам. В их семье Александр всегда был на первом месте, он занимал все мысли родителей, а Клеопатра, в свою очередь, была лишь его младшей сестрой. Она без сомнения была очень красива. Как часто замечал Кассандр, она была точной копией Олимпиады. Лицо, фигура, всё в девушке было от матери. Будучи ребенком, она, как и Александр, проводила все время в покоях своей матери, но играла она сама с собой или со служанками. Клеопатра росла с уверенностью, что её брат станет царём, и она должна приложить все усилия, чтобы обеспечить ему поддержку. Именно поэтому юная дочь македонского царя должна была выйти замуж за своего дядю, дабы избежать восстаний против македонцев в Эпире. Исходя из этого, складывалось впечатление, что девушка не обладала сильным характером и просто плыла по течению, однако, не стоит забывать, что в ней течёт та же кровь, что и в Александре. Она была дочерью своих родителей, и даже если она и не была похожа на своего отца, то она всё равно являлось тем же пламенем, что и её мать.—?Ты не зайдёшь к маме? —?сменила тему девушка.—?Я всё ещё не уверен, что хочу с ней говорить,?— ответил Александр.—?А какое это имеет значение? —?посмотрев на брата, сказала Клеопатра,?— Даже если ты скроешься от неё на другом конце мира, она всё равно останется твоей матерью.Это заставило македонца задуматься. Ему показалось, что сестра права, и настало время поговорить с матерью, он был готов. Погладив Клеопатру по щеке, он направился в покои Олимпиады. Женщина стояла у окна и смотрела куда-то вдаль. Несмотря на то, что был день, в комнате было неожиданно темно, повсюду горели свечи. Фигура у окна то и дело вздыхала. Александр несколько секунд смотрел на спину матери, а затем переступил порог его покоев. Дверь за ним закрылась.—?А мне казалось, что ты уже не сделаешь этот шаг,?— сказала женщина, не отводя взгляда от окна.Александр молчал. Он оглядывал комнату и ему казалось, что она похожа на темницу. Бросив взгляд на ковер, он увидел уползающую змею.—?Так ты пришёл сюда, чтобы помолчать? —?обернувшись спросила Олимпиада,?— Какая неблагодарность. Я всю жизнь отдала, чтобы дать вам с сестрой всё самое лучшее, а взамен вам даже нечего мне сказать.—?Мы жили, как в клетке,?— начал Александр.—?Может поэтому вы оба живы? —?отрезала эпирка.—?Когда отец вернёт меня домой? —?спросил юноша.Олимпиада отошла от окна и подошла вплотную к Александру. Она посмотрела ему в глаза, словно сама искала ответ на этот вопрос. Он подняла руку и коснулась его щеки. Она горела. Олимпиада стала вести пальцами по щеке, губам, шее. Затем она дотронулась до груди и замерла.—?Я молю Диониса каждую ночь,?— шёпотом сказала она,?— молю его о том, чтобы ты был жив и здоров. Я знаю, тебе кажется, что я чересчур забочусь о тебе, но если бы я только смогла сберечь тебя от всего плохого, мой Ахиллес. Ты стал уже совсем взрослым, твоё окружение и интересы меняются. Я не переживу, если тебя искалечат в какой-нибудь бессмысленной битве.—?Я справлюсь мама,?— ответил он,?— я со всем справлюсь.—?Конечно,?— прижимаясь к его груди, сказала Олимпиада,?— конечно справишься. Забери мои силы, я всё тебе отдам, без остатка. Только молю тебя, мой Ахиллес, будь благоразумен. Женись.Александр отскочил от неё, как от огня. Лицо его залилось краской, и он закричал:—?Ты обезумела? Я тебе об отце, о нас, а ты?Олимпиада подняла голову и посмотрела на него свысока.—?Ты не можешь стать выше по положению ребёнка, рождённого Эвредикой, если у тебя не будет наследника,?— скрестив руки на груди, сказала она,?— твой ребёнок будет принадлежать Филиппу, а не мне. Он его воспитает, а тебя сделает приемником.—?Я и так приемник! —?крикнул Александр.—?До тех пор, пока Эвредика не родит мальчика. Это будет чистокровный македонец. Сын македонского царя. Ты ведь понимаешь, что если Филипп отправится на Персию, и даже возьмёт тебя с собой, то этот ребёнок станет главным наследником, а регентом при нём будет Аттал.Олимпиада злобно смотрела на сына, стараясь донести ему свои мысли. Александр категорически не мог этого принять. Она говорила ему о том, что его родной отец готов был отказаться от него в любой момент. Юноша слишком любил и уважал своего отца, он не мог позволить этим мыслям захватить свой разум.—?Ты безумна,?— заключил он,?— Ты всё видишь в чёрном свете. На сегодняшний момент я его единственный сын. Пусть Эвредика родит мальчика, ему не увидеть трона до двадцати лет.—?Пусть так,?— усмехнулась мать,?— но тебе в ту пору стукнет уже сорок, а юному сыну Филиппа будет только двадцать, почти как тебе сейчас. Это его кровь. И тебя никогда не допустят к трону.Александр смотрел на Олимпиаду и пытался понять, в какой момент все их разговоры стали сводиться к завоеванию трона, а затем понял, что всю свою жизнь, ему только это и говорили. С детства его готовили стать царём. Он понял, что ни дня своей жизни он не прожил без мысли о троне. Александр опустился на пол и закрыл лицо руками. Ему хотелось кричать. Олимпиада посмотрела на сына, а затем села рядом с ним на колени и поцеловала его в голову.—?Кому же я колыбельные теперь должна петь? —?улыбаясь, спросила она.Александр убрал руки и посмотрел матери в глаза.—?Я люблю Гефестиона,?— сказал он.—?Это нормально для юноши в твоём возрасте,?— заметила Олимпиада,?— девушки в гареме болтали, что ты больше интересуешься им.—?Гефестион любит меня таким, каков я есть,?— шепотом ответил блондин.—?Любит? —?улыбнулась Олимпиада,?— Во имя Диониса, ты должен знать, как мыслит Филипп. Его шпионы проникли в круг твоих ближайших друзей. Помни об этом.Александр смотрел в лицо матери, пытаясь там найти нечто знакомое и родное, однако всё, что он видел это пустоту.—?Ты безумна,?— заключил он.Македонец встал и подал руку своей матери, помогая ей подняться. Он отводил взгляд, но она схватила его за подбородок и, пододвинувшись ближе, поцеловала в щёку.—?Будь осторожен, мой Ахиллес,?— прошептала Олимпиада.Она отодвинулась от него, позволяя ему покинуть покои. Юноша повернулся и направился к двери. Александр коснулся ручки, как неожиданно для себя замер. Одна мысль уже несколько месяцев не давала ему покоя. Он наклонил шею и слегка повернул голову.—?Мама,?— еле слышно сказал он,?— поклянись, что ты не причинишь вреда отцу.Повисло молчание. Македонцу казалось, что он стоял у дверей, дожидаясь ответа, не меньше, чем вечность. Он не выдержал и повернулся. Олимпиада стояла неподвижно. Она смотрела на сына тяжелым взглядом.—?Конечно,?— еле слышно ответила женщина.Александр выдохнул и открыл дверь. Через несколько минут после его ухода к Олимпиаде пришел её младший брат. Мужчина прошёл внутрь и сел на кровать. Он внимательно посмотрел на сестру, а затем потянулся рукой к вазе, стоящей у ножки кровати. Царь открыл крышку и опустил туда свою руку.—?Он наконец-то пришёл,?— заметил мужчина, водя рукой внутри вазы.Олимпиада промолчала. Брат достал из ёмкости то, что искал и поднял руку наверх. Посмотрев на неё, он перевёл взгляд в окно.—?Погода меняется,?— заметил эпирец,?— будет дождь.—?Он спросил не трону ли я Филиппа,?— сквозь зубы проговорила женщина.—?И что же ты ему ответила, сестра?Царица подошла к кровати, на которой сидел мужчина и протянула к нему руку. Он протянул ей свою в ответ, и жёлтая змея, которую он достал из вазы, стала переползать к Олимпиаде.—?Я сказала, что материнская любовь безмерна,?— ответила она. ***Александр и Гефестион целый день провели в правом крыле дворца у стола с картами, двигая фигурки. Македонскому наследнику было необходимо проигрывать сражения снова и снова. Он менял их местами, создавая препятствия. Гефестион внимательно рассматривал положение фигур, а затем давал комментарии. Вот так вместе они могли часами разрабатывать новое стратегии или комбинировать уже ранее известные. Александр стал воспринимать ссылку как нечто необходимое для себя и старался искать в этом как можно больше выгоды. Он проводил время наедине с Гефестионом, что сделало их ещё ближе. Старался поближе узнать эпирский народ, изучал местную культуру. Немного погодя и отношения с матерью полностью наладились. Он чувствовал себя в своей тарелке, но мысли о доме так и не покидали его. Четыре месяца они уже находились в Эпире, и за это время, как ему казалось, отец собрал сильнейшую армию для похода на Персию. Он очень скучал по своим друзьям, хотя они с Гефестионом и писали им письма практически каждый день. Время для них вновь стало течь медленно.—?О чём ты думаешь? —?хлопнув Александра по плечу, поинтересовался брюнет.—?Да так,?— ответил тот,?— интересно, чем сейчас занимается Птолемей и Кассандр.—?А разве не очевидно? —?отозвался Гефестион,?— Кассандр в гареме, развлекается с какой-нибудь светловолосой девицей, а Птолемей наверняка читает очередной труд учителя.—?Да, наверное ты прав. Александр отложил указку которой двигал фигурки и отошёл налить себе стакан воды. Он сделал несколько глотков, а затем повернулся и посмотрел на Гефестиона. Тот стоял к нему спиной и продолжал смотреть на фигуры на столе. Македонец недолго думая подошел к нему сзади и обнял.—?В чём дело? —?поинтересовался брюнет.—?Я люблю тебя,?— зарываясь в длинные кудри, сказал Александр,?— Я так тебя люблю. Всё в тебе. Каждый твой сантиметр. Я бы умер, если бы ты не поехал со мной. Я такой эгоист.Гефестион поднял руки, прижимая к себе македонца ещё сильней.—?Твой отец посчитал мой поступок равным измене,?— улыбнулся он,?— сын гетайра посмел ударить родственника царя.—?Это всё из-за меня, я такой эгоист,?— повторил Александр.Он повернул Гефестиона к себе лицом и, запрокинув его голову себе на плечо, поцеловал. Он прижимал его к себе всё ближе и ближе, стараясь поглотить целиком. Поначалу Гефестион пытался сдерживаться, но уже через мгновение осознал, что сам целует Александра всё глубже. Македонец, недолго думая, направил свою руку блуждать по телу любимого. Им обоим не хватало воздуха, отчего они на время прекращали поцелуи в губы и переходили на другие части тела: лицо, шею, грудь. Поцелуи наследника стали спускаться всё ниже и ниже по телу брюнета, пока не дошли до бёдер. Он поднял хитон и нежно поцеловал внутреннюю часть накаченных ног юноши. Александр аккуратно надавил Гефестиону на грудь, толкая того на стол. Македонец наклонился, поднял ноги друга, и стал посасывать набухающий член брюнета. Начинал он медленно, но ему хотелось большего, и вскоре он увеличил темп. Гефестион пытался сдерживать стоны, но ему это плохо удавалось. Он кусал себе руку, стараясь прийти в чувства. Македонец стал засасывать головку члена всё сильней и сильней, одной рукой он придерживал ногу, а другой плотно сжимал ягодицу Гефестиона. Сделав еще одно глубокое посасывание, раздался стон, и брюнет выгнулся в спине, сжимая руками голову Александра. Наследник почувствовал, как по его нёбу растеклась теплая липкая жидкость, заполняя полость рта. Подняв голову, Александр провёл своей рукой по губам, убирая остатки жидкости, которые успели стечь, когда он выпускал из своего рта член Гефестиона, и вытер о свой хитон. Всё остальное он проглотил. Македонец взял за руку брюнета и потянул его на себя.—?Я очень тебя хочу,?— шепнул он ему на ухо.Гефестион потянулся, чтобы обнять его, как они оба услышали быстрые шаги по коридору. Александр немного отодвинулся, а Гефестион встал со стола опуская поднявшийся в процессе хитон. В комнату вбежал мальчишка-слуга.—?Александр,?— еле дыша, говорил он,?— Александр…—?Я тебя слушаю,?— не выдержав, сказал блондин,?— что случилось?—?Внизу прибыл мужчина из Пеллы?— отвечал мальчик.—?Из Пеллы? —?переспросил Гефестион,?— Зачем?—?Он приехал за Александром,?— уже без запинок говорил эпирец,?— мне вам велела рассказать об этом госпожа, и как можно скорее.Александр и Гефестион переглянулись и ринулись вперед. Македонский наследник выскочил первым и побежал вниз, брюнет остановился в дверях и достал из мешочка на поясе блестящую монету. Он кинул её мальчишке. Тот, в свою очередь, расплылся в улыбке и крикнул:—?Кажется его зовут Парменион!Услышав знакомое имя, Гефестион тоже улыбнулся и побежал вслед за Александром. Мальчишка-слуга не мог нарадоваться своей награде, он разглядывал монету со всех сторон. Ребёнок блуждал по комнате, затем решил выйти в другую дверь. Он открыл её и, не отрывая взгляда от монеты, шагнул вперёд. Неожиданно для себя, он нарвался на преграду. Перед ним стоял Эакид.—?Господин,?— быстро проговорил мальчишка, пряча монету.Эакид посмотрел на слугу и откашлялся. Он отодвинул ребёнка и вошёл в комнату. Лучи редкого солнца ослепили ему глаза, и он отвернулся от него. Поймав на себе взгляд мальчонки, потянулся к мешочку на поясе и, достав оттуда монету, тоже кинул её ребёнку. Эпирец вновь широко заулыбался, не веря своему счастью. Он вновь был поглощён монетой. Как только Эакид дошел до двери, в которую несколько минут назад вышли Александр и Гефестион, его окликнул слуга.—?Господин,?— кричал он.—?Ну? —?недовольно отозвался эпирец,?— Чего тебе?—?Вы себя хорошо чувствуете?—?О чём это ты говоришь? —?удивлённо спросил Эакид.—?Просто, господин,?— уже тише сказал мальчишка,?— вы весь красный!Эакид широко распахнул глаза, но ничего не ответил. Он отвернулся и, прикрыв лицо рукой, оставил ребёнка наедине со своим богатством.