День Первый. Ночь убийства. (2/2)

— Хосок? — Шихен начинает ходить по дому в поиске детей, но он не знает, что те затеяли с ним игру. — Люмин? Где вы?

Дети лишь тихонько хихикают, прикрывая рты ладошками.

— Шихен! Открой! — слышется голос с улицы, пока дверь трещит от чужих стуков. — Это Винсент!

— Винс?— Ну вот, — грустно тянет последнее слово Люмин, продолжая прятаться и смотреть в щель.— Он скоро уйдёт, — отвечает Хосок, чтобы младший брат так не расстраивался. Чон открывает входную дверь, возвращаясь обратно в помещение. Вслед за ним заходят трое мужчин. Одеты они странно, будто не хотят, чтобы их узнали: польта, шляпы и шарфы прикрывают тело, а маски закрывают половину лица.

— Вам не стоит так часто приходить ко мне, — проговаривает он. — Выпить хотите? — мужчина подходит к одному из комодов, оказываясь спиной к гостям, садится на корточки, доставая из ящика бутылку. Потом встаёт, открывая верхний шкафчик. Внутри разложены разнообразные некрупные вещи: ножи, маленькие молоточки, средства для извлечения пробок из бутылок и тому подобное.— Нет. Внимательно послушай, — отвечает Винсент. — Дона похитили. На его слова Шихен немного цепенеет, останавливая руку. Но тут же слегка кривит лицо, взяв одну из вещей в шкафчике и оборачивается, незаметно спрятав ладонь.

— Люди семьи Орко?— Нет, — проговаривает мужчина, поднимая руку, в которой находится пистолет, и направляет его на Шихена. — Я. Люмин всхлипывает, чуть не открыв дверцу, но Хосок хватает брата, прикрывая ему рот своей ладонью, и строго проговаривает: ?Тихо ты. Они скоро уйдут?. Младший замолкает, но убирает чужую ладонь, продолжая смотреть в щель. А дыхание частое, прерывистое, сердце колотится. С каждым словом пришедших "гостей" оно замирает, алёгкие отказываются дышать. У Люмина губы трясутся, а в глазах уже появляются слезы.

— Это для защиты семьи.— После того, что он для тебя сделал? — мужчина продолжает стоять, не давая виду, что боится.

— Ошибаешься, Шихен. Ты ничего не понимаешь.

— Если бы ты разобрался, то знал бы, как много досталось Галассиям.

— Хватит. Дай мне учётную книгу.

Лица с такого расстояния видны не очень хорошо. Шкаф находится в другой комнате, но дверь распахнута – незаметно наблюдать в самый раз. Двое незнакомцев стоят почти у двери, облокотившись об стены, а третий продолжает стоять с вытянутой рукой, направляя дуло оружия на Чона.

— Она не здесь. Она в банке.

— Дай сюда книгу! Сейчас же! — Винсент поднимает тон, начиная кричать.

— Прошу, прекратите! — внезапно Леен валится на колени, падая к ногам "гостя". Он же незамедлительно ударяет ладонью с пистолетом по её лицу, отчего женщина полностью падает.

У Хосока от увиденного замирает дыхание, а грудь почему-то ноет, глаза неприятно жжёт из-за наворачивающихся слез.

А вот..

Люмин резко вылазит шкафа, держа путь прямяком не только к матери, но и к незнакомцам, намерения у которых не самые хорошие. Хосок вытягивает руку, пытаясь схватить брата. Кончики его пальцев все же касаются кофточки младшего, но зацепиться не успевают. Хосок смотрит на убегающего брата. В голове ничего не слышно, кроме его шагов, которые, как кажется, сейчас больно оглушают.

— Леен! — восклицает Шихен, но с места сдвинуться не решает.

— Ты в порядке?! — спрашивает Люмин, упав на пол к матери и обняв её.

— Люмин! — кричит та, а в голосе читается фраза: зачем ты здесь?

— Мама!

Тут же Шихен срывается с места, замахиваясь рукой, в которой находится нож, что он незаметно взял в шкафчике. Но Винсент успевает увернуться, и лезвие залетает насквозь в его ладонь. Пару секунд они удерживают друг друга, но после Шихен выуживает нож из чужой плоти, перекидывая его в руке острием вниз, и вновь делает рывок. Ванетти опять успевает отклониться, но лезвие все же оставляет длинную красную полосу вдоль левой стороны его лица. Он падает от своего же веса на пол.

Шихен выпрямляется. По обе стороны стоят двое мужчин, чьи пистолеты уже направлены на него.

Выстрел, выстрел и ещё один выстрел.

Хосок все видел. И они тоже.

— Мама! — слышится голос Люмина.

— Не смотри! — а теперь голос мамы.

Хосок находит в себе силы поднять голову и вновь заглянуть в щель: на полу около входа сидят мать и младший брат, а рядом лежит бездыханный отец. А напротив их опять стоит этот человек с пистолетом.

— Винсент, пожалей моих детей! Они никому не расскажут, клянусь! Прошу! — кричит женщина, всхлипывая и глотая воздух, и все сильнее прижимает к себе Люмина.

— Тсс... — призывает он замолчать. — Леен, послушай вот что: этот ребёнок никогда не забудет о нас, — Винсент делает паузу, направляя дуло пистолета, и договаривает, — До самой смерти.

— Мама!

— Пожалуйста!

Выстрел, выстрел, выстрел и ещё два точно таких же.

Комод с фотографиями обливается кровью. Хосок опять видел.

Он видел всё.

Всё.

— Есть чем кровь вытереть? — проговариет Винсент, стоя около трупов. Один из мужчин подаёт ему платок. — Мы посмотрим наверху. Тэхен, ты проверь первый этаж.

По велению отца Тэхен идёт в соседнюю комнату, чьи двери распахнуты настиж. Сразу напротив стоит шкаф. Он тут же идёт к нему, медленно и аккуратно. Мало ли что, или кто, может там оказаться и сделать. Подходит впритык и внезапно. Что? Шорох? Он невольно задерживает дыхание и снимает пистолет спредохранителя. Открывает шкаф – никого.

Выдыхая, Тэхен быстро расслабляется и выходит обратно, принимаясь проверять другие комнаты.

Хосок лежит под кроватью, крепко зажав ладонью рот. Когда эдакий Тэхен покидает помещение, мальчик тут же решает вылезти из своего "убежища". Чон выходит в гостиную. На полу лежат бездыханные тела отца и матери, которая, как кажется, так же крепко продолжает обнимать Люмина. Тут же горло начинает зудить – подкатывает ком, и хочется плакать. Забиться в угол и громко-громко, неотрывно, до боли в связках рыдать.

Но Хосок слышит ещё один выстрел и тут же срывается на бег к выходу. Распахивает дверь, наваливаясь на неё боком, а с маленьких ступенек не спускается, а прыгает, больно упав на колени, содрав кожу с ладоней, которыми прокатился по земле. Но тут же соскакивает обратно и бежит, все бежит. От страха ноги будто ватные, а лёгкие словно отказываются делать вдохи и выдохи. Но Хосок не останавливается, пыхтит, задыхается, выпускает изо рта белые клубки пара из-за прохлады, что принёс снег, но бежит дальше. Горло болит, а конечности трясутся. То ли от холода, то ли от страха. Вслед за ним из дома выскакивает так называемый Тэхен. Он тоже спрыгивает со ступенек и так же падает. Но встаёт гораздо быстрее и начинает целиться в убегающего мальчика. Тот уже ворвался в лес. Выстрел.*** В городе уже более шумно из-за одних только машин с их-то ревущими двигателями. В комнате темно, Кортео сидит за столом и читает очередную книгу, пока рядом медленно сгорает свечка. Стук в дверь. Кортео подбегает к окну, отодвигая шторы. Стекло от разных температур дома и улицы запатело. Мальчик стягивает рукав кофты до самых кончиков пальцев и трёт окно. Тут же бежит открывать двери.*** Синеволосый наскоро размешивает сахар в стакане и несёт его в другую комнату, где на маленьком зеленом диванчике сидит, подтянув к себе ноги и уткнувшись носом в колени, полностью укутанный в плед Хосок.

— Я сделал какао, — Кортео неуверенно подходит ближе. И даже с такого расстояния слышит, как у друга колышется сердце, как он тяжело дышит и трясётся, всхлипывая. Он не находит ничего лучшего, чем просто тихонько сесть рядом, дабы не спугнуть и так перепуганного до дрожи Чона. Из соседней комнаты слышится кашель.

— Прости, мне не стоило сюда приходить.— Всё нормально. Сюда они не заберутся. И в комнате, вроде как опять садится тишина.. Кортео продолжает молча сидеть на месте, обводя взглядом рядом стоящий стульчик, на котором находится лампа, а на спинке висит рубаха и штаны, которые он подготовил для Хосока, чтобы тот переоделся завтрашним днем. Он рассматривает все, что только можно, будто находится не в своём доме. Просто тяжело спокойно сидеть пока по комнате блуждают чужие всхлипы и сопение. А ещё тяжелее, когда ты в бессилии помочь. Кортео ставит чашку холодного какао на стул, беря лампу в руки.— Поспи немного, ладно? Он открывает лампу, в которой стоит обычная свечка, наровится подуть на огонёк, потушив, но тут же тянется двумя пальцами. И на этот раз он тушит её.— Хосок, — обращается мальчик. — С этого момента ты и я – братья. И всегда ими будем.

*** В окно бьётся тусклый свет, который пускает солнце, что забилось за тучами и ещё хоть как-то одаривает бедненькими лучами землю.

На маленьком зелёном диванчике тихо сопит Кортео, укутанный в плед. Напротив стоит Хосок, у которого только глаза и нос выглядывают из-под шарфа, и машет ладонью на прощание, не сгибая мизинец – это их собственная традиция.

Он все решил – пора прощаться.

*** Чуть больше десяти людей стоит напротив развалин недавно сгоревшего поместья.

Хосок горестно утыкается носом в шарф, вжимая голову в плечи. А потом, прикрывая лицо козырьком реглана, уходит прочь по дороге, по которой вчера убегал, теряя последние силы.

*** А, спустя семь лет, он всё же возвращается.