in pink (1/1)

— должен ли я спросить, где ты была? — сккзал Томми, когда увидел Лакс, вернувшуюся домой днем следующего дня. — должна ли я спросить, где был ТЫ? — парировала Алекса, — я была у подруги, не волнуйся. — у Рози? — у Селесты. — черт, Лакс. Ты уверена, что ей можно доверять? Прошла лишь пара дней, ты еще плохо ее знаешь. Будь аккуратна, ладно? — Томас встал с кровати и, потянувшись, взял альбом Лакс со стола, — он полный. Хочешь, чтобы я нашел тебе новый? — да, было бы круто, — Алекса запрыгнула на кровать, укутываясь в одеяло. Девушка достала потертый кожаный пенал желтого цвета с яркими цветочка, что, определенно, было признаком хорошего настроения, и открыла альбом с розами. последняя страница альбома была заполнена мягкими сахарными улыбками, белоснежными волосами, армейской курткой и бледным запястьем. Всем, что так ярко отпечаталось в сознании девушки. и что не ушло от внимания Томаса. — блять, Лакс, я ведь просто забочусь о тебе, — Томми вздохнул, падая на кровать, — я не хочу, чтобы опять... — опять что, Томми? не хочешь, чтобы я опять втрескалась? — Лакс устало потерла глаза, — слушай, из-за всей этой фигни.... — это не фигня, Алекса! — крикнул Томми, чем напугал девушку, но останавливаться не стал, — ты вся такая из себя погрущу-побуду при смерти, но все в порядке! это ведь не тебе приходится жить с ежедневным напоминанием, что ты облажался! тебе пятнадцать, а у тебя алкоголя в крови было больше, чем у меня! у тебя три попытки суицида, ты курила, была без сознания днями, черт возьми! — хочешь сказать, что я строю жертву?! извини меня, я делала все ради тебя! — в уголках глаз брюнетки собрались слезы, но вид отражал решительность. — я не просил, Алекса! — слова , словно гром в светлый день, с грохотом рассекают воздух, болью отражаясь в груди малышки. Томас знал, что бьет по больному, что слова слишком резкие, но злость и раздражение, адреналин в крови не давали и шанса на остановку, — твоя жизнь буквально сломана! она просто спущена в толчок нахрен! дочь богини любви, которая не может любить, пиздец как иронично, Лакси! ты буквально существуешь, ты не живешь! ты мертва внутри, твоя душа не светится, блять! ты просто пустота в этом мире, ведь твоей судьбы просто нет! не существует!Лакс тряслась, голос дрожал, на щеках были непрекращающиеся дорожки слез. все вокруг девушки медленно кружилось, заставляя сознание спрятаться от боли, погрузиться в дымку фуги, не чувствуя ничего. но прежде, чем в ушах зазвенело, и все превратилось в одну сплошную кашу, Лакс посмотрела на собирающегося Томаса. — ты не имеешь права проводить все время с ней, а потом обвинять меня в том, что я пытаюсь найти поддержку в других.— не впутывай Даф в свои проблемы, — хлопок двери, и мерзкая тишина, прерывается лишь рыданиями дочери богини любви. и вновь, иронично.?Если вы спросите у Лакс, что случилось после того, как Томми ушел, то она вам не скажет. вернее, скажет, но совсем немного. девушка уже не плакала, просто лежала на спине, считая вдохи и выдохи. сквозь пьянящую дымку фуги Лакс не совсем понимала, что она делает, и что происходит вокруг. дым, много дыма. Лакс знает лишь то, что это не пожар, а припрятанная в коробочке под кроватью самокрутка, которую она стащила из домика Гекаты специально для таких случаев. жгущий горло алкоголь. Лакс сама не знала, откуда он взялся, но, видимо, ее мозг вспоминал какие-то вещи только в бессознательном состоянии. металлический вкус крови, холод и дрожь в руках. насчет этого Лакс сказать ничего не могла. да что уж там. она даже не была уверена, что находится ли в своей комнате, домике.?Рози глубоко вздохнула, стараясь не отправить через тень стоящего на ее пороге Томми куда-нибудь в Антарктиду, или в какой-нибудь страшный район России, или просто к пираньям в водичку. — ты сделал что, Томас? — угрожающе-спокойным голосом начала Рози, медленно спускаясь по ступенькам. — слушай, я знаю, что облажался и бла-бла-бла, но сейчас мне на это плевать. просто включи свой героизм и посмотри, чтобы она не умерла в луже своих слез, окей? — Томас потер лицо, задерживаясь на красных глазах, и продолжил, — мне нужна передышка, Мари. я чувствую себя дерьмово. с самого детства я заботился о ней, всегда ставил на первое место. А потом случился весь этот...ты знаешь. Лакс не всегда была такой...грустной, да, грустной, но она никогда и не была особо...громкой? веселой? этот год выдался пиздецки тяжелым, Рози. вернее, сначала было проще, но сейчас у меня просто нет сил. мне нужен отдых от...всего. вместе мы уйдем на дно быстрее, а я думаю, что Лакс уже сделала свой выбор, — Томми вытер слезы и, запустив руку в волосы, слегка оттянул светлые пряди, — я...я знаю, что она видит только один выход и что она готова в любой момент...уйти, она сделала выбор. это больно признавать, но это так. я просто хочу, чтобы она ушла счастливой. но сначала мне нужно очистить собственные мозги, Рози. взгляд дочери Аида потерял злость, оставив лишь такую же грусть, тревогу и усталость. но усталость не от Лакс, а от своей беспомощности. — я понимаю тебя, — Мари выдохнула, — и я...я при смотрю за ней, да. но...почему ты решил, что она сделала выбор? — когда...когда она заперлась в ванной, пару недель назад, — Томас посмотрел в глаза Мари, и та обернула свои крошечные ручки вокруг талии друга, что был уже как родной брат, а не брат лучшей подруги, — она диссонировала и...она сказала, что...что у нас будет пятнадцать часов, чтобы отговорить ее. она не сказала, от чего именно, но не трудно догадаться, да? — черт...она сказала еще что-нибудь? —в темных глазках Мари застыли слезы. — что она хочет побыть счастливой. ?она потянулась тонкой холодной к темным звездам, надеясь дотронуться до одной из них. кто знает, может именно это спасет разрущающийся мир вокруг нее. может, разрушался не мир, а она сама. скорее всего, она разрушилась с миром. или мир разрушался с ней. или разрушение мира разрушало ее. вариаций много, смысл все тот же. все катится к чертям. — всее катиитсяяя к чертям, Розе, — прохрипела Лакс, отказываясь открывать глаза и когда-либо вставать с дивана, — сколько я спала, Розе? Рози знала, что так подруга называет её только в действительно фиговом настроении, поэтому глубоко вздохнула и закрыла глаза на пару секунд. — смотри. ты пила, курила, диссонировала, кричала, плакала. сколько по-твоему? — дочь Аида поставила чай на тумбочку возле кровати Алексы. — не заставляй меня сейчас думать, умоляю, — Лакс через силу, Из-за боли в ребрах, перевернулась на бок, обвивая руки вокруг Мари. — ты была два дня в отключке, Лакс, — Рози почувствовала, как напряглась в ее руках Тисдейл, но продолжила, — и перед этим еще полтора...витала в космосе. — называй вещи своими именами, я не летаю в космос, — Лакс поежилась,— я просто отключаюсь. — отдохни еще немного милая. через пару минут молчания, Лакс, уже на грани со сном, поворочалась в объятиях и спросила:— все ведь будет хорошо, Розе? Мари не могла дать ответ на этот вопрос. и уж точно не могла давать ложных надежд.?сбежать. сбежать, уйти, вырваться. такие навязчивые и до боли в груди знакомые слова, мысли, чувства. всегда наступает переломный момент, когда все твое существо вопит о том, что нужно бежать. когда каждая мышца напряжена хотя бы немного, в любой момент готовясь прыгнуть, выпустить всю полностью и едкость необдуманно, безразлично брошенных кем-то фраз. фраз, которые не греют души, не поднимают настырных бабочек после мирного сна, не вызывают сладкое тянущее чувство, толкающее тебя к свету, яркости или просто к теплу. фраз, которые больно впиваются в твое сердце, превращая его в чертову игольницу, простой кусок разодранного мяса. и ты не чувствуешь тепла, ты не тянешься к нему. ведь тебе вполне комфортно в леденящем кости холоде. чувства, разум, плевать на всё! только идти, идти, идти. идти подальше. не останавливаться. вырваться. вырваться из серости, сырости. из мира фальшивых улыбок, пустых глаз и злорадно-презрительных взглядов. вырваться пусть и не к теплу, но к цвету. к тому, что кольнет тебя не острием. к тому, что протянет кинжал для борьбы.