Часть 6 (1/1)

С видом праведного мученика, Уэйн валялся на кровати и чихал. Ленивый и болеющий инквизитор казался абсурдом, но такова была реальность жизни Вакса — почти все свободное время его напарник заполнял золотую метапамять, оправдывая этим отлынивание от работы. Доводы, что двойное золото почти освобождает от необходимости запасать здоровье, Уэйн не слушал и регулярно проводил один и тот же аргумент — мало ли, что случится, пусть будет запас.Вот и сейчас Уэйн бездельничал, а Вакс писал подробный отчет об успехах ?подопытного? в применении новой способности — гашения эмоций.— Слушай, Вакс, — подал голос Уэйн, рассеянно читая предыдущий отчет о себе, — ты же всеми силами пытаешься отгородиться от своей родни, я прав?— Да.— Тогда почему везде подписываешься как Ваксиллиум Ладриан?Вакс замер. Его рациональная часть тут же придумала несколько правдоподобных объяснений, которые можно скормить кантону. Но Уэйну Вакс решил не врать.Уэйн заметит ложь. И он заслужил правду.— Что ты знаешь об Эдгарде Ладриане? — тихо спросил инквизитор, повернувшись к напарнику.— Э-э-э, ничего.— Именно. Наша семья всеми силами открещивается от родства с ним. Даже в учебниках, как и во всех книгах, он известен под своим прозвищем.Уэйн мгновенно оживился и подался вперед.— У-у-у, семейные тайны! Ну-ка, и какое у него прозвище?— Бриз.Уэйн ошарашенно застыл.— Погоди… Ты имеешь в виду… Тот самый Бриз?— Точно, — гордо кивнул Вакс. — Тот самый Бриз, который был среди восставших три с половиной века назад. Близкий друг самого Кельсера.Отойдя от первого шока, Уэйн азартно усмехнулся и подался ближе. Похоже, он даже перестал заполнять метапамять, и в чистых глазах теперь плескался неподдельный интерес.— Более того, — продолжал Вакс, заразившись азартом Уэйна, — весь наш род после бунта идет от него.— Невозможно! Всех бунтовщиков и их родственников казнили!— Не всех. У Бриза была жена, леди Альрианна Ладриан. Она практически не принимала участия в восстании, о ее связи с Бризом почти никто не знал. Но когда последних бунтовщиков нашли и казнили, именно она осталась единственной непокорной аристократкой. Благодаря ей наш род не был истреблен, как печально известные Венчеры. Бриз, Хэммонд, Лестиборнес — все они продолжили работу по агитации после смерти Вин и Эленда, за что поплатились жизнями.— И умерли зря.— Нет, Уэйн, сразу видно, что тебя, как всех скаа, учили по жесткой системе кантона, не позволяя прикоснуться к иным трудам философов и историков. Но ты ведь знаешь слухи, верно?Уэйн не мог не знать, лицо его засияло от восторга. И тот же восторг распалял душу Вакса. Рассказывать свою самую сокровенную тайну, причину, по которой инквизитор решился на бунт — и не кому-то, а единственному близкому человеку! Это было невероятное чувство.— Ты о том, что восстание поменяло богов?— Именно! Вся инквизиция гналась за оставшимися повстанцами, что дало возможность Герою Веков завершить свои поиски. Как раз тогда инквизиция перестала быть такой фанатичной. Поэтому мы с тобой не подчиняемся высшей воле. И с тех пор по земле ходит…— Железноглазый!— Да, Уэйн! Инквизитор-отступник. Скаа шепчут, что именно восставшие инквизиторы и положит конец тирании кантонов Вседержителя!Вакс перешел на восторженный шепот. Кто-то все же мог их услышать, а от бури эмоций перехватывало дыхание. Весь остальной мир был забыт — Вакс лишь с восхищением смотрел в глаза Уэйна, который наконец-то узнал все.— Восставшие инквизиторы? Как мы?— Как мы, Уэйн.