?Бросай это дело, идём со мной!?/ Счастье в руки не дается (1/1)

Мой напарник — исконный, породистый одиночка, шрамы, перстни, наколки и седина в висках. Ничего, на самом-то деле, не помню точно, до сих пор не пойму, как стала ему близка. Мой напарник знает, откуда здесь дует ветер, где зимуют раки и где они ждут весны. С ним непросто шутить — в особенности о смерти. Он не носит ножа, так как знает, что делать с ним. Рядом с ним я щенок, восторженный и нелепый, карамельная девочка в шёлке и кружевах. Так он смотрит в мои глаза и сбивает пепел, что не знаю, как я вообще до сих пор жива. У него высокие скулы, стальные нервы — но в груди цветут эдельвейсы, крылья режутся за спиной. Помню, я была чьей-то женой, и почти примерной... Он сказал: ?Бросай это дело, идём со мной!?Ракель НапрочьТечёт Волга — Людмила Зыкина, Ансамбль русских народных инструментов п/у Владимира ПителинаМожно было бы, конечно, собраться в месте, скажем, более подходящем…Но приглашенные на Совет мужчины шли на него после сильного потрясения и на автомате, потому ноги по обыкновению принесли пожизненных ?пионеров? в Асгард. Так и сидели сейчас владыки миров в полностью лишенной крыши зале и морщились от падающего на них прямо с неба пепельно-грязного снега. Изредка над ними то туда, то сюда с глухим, далеким ржанием пролетал Яман.Венедикт Германович, как самое стрессоустойчивое существо, сохранял подозрительное спокойствие. Лишь руки его подрагивали, когда он ?утаптывал? пальцем табак в костяную трубку.— Так-с, говорите… — он вздрогнул, когда с шумом пролетел мимо чернокрылый конь, мотнул головой, уставляясь на белесого цвета Трандуила, — Ваш Малекит… он это все… — трубочка обвела облупившуюся кофейную краску на стенах.Ороферион, не мигая, глядел на мидгардца.— Так вот, кто… — человек затянулся, поглядел сквозь отсутствующую несущую стену на радужный мост, — нам все время пи*дюди и пряники раздавал… А за ухом его пробовали стукнуть, чтоб посмирнее себя с людями вел? — лицо смертного озарилось надеждой.Трандуил моргнул, подпер голову ладонью и уставился в стол.— Вы видели то же, что и я? — подал тихий голос Эрмет.— Я буду считать, что вообще ничего не видел, — Светлый качнул головой. — Мне так будет жить проще. Я очень люблю с недавних пор жить попроще.Изенре глянул на Короля, на лице Трандуила за последние часы и лица-то не было. Что-то будто грызло его изнутри. Причем беспощадно.— А Королева Верховная почему корону-то сняла? — заговорил владыка Муспельхейма. — Только к бабе привыкли.— Вроде бессмертный, а такую чушь порете! — рявкнул Германович. — Кто ж при памяти-то да при мозгах к бабам привыкает?!!— Умолкните, — Ороферион поднял голову. В зале на какое-то время воцарилась тишина. Лишь где-то неподалеку раздавался шум лошадиных крыльев.— И все-таки позвольте до*баться, — не выдержал Венедикт, — у нас сдристнул Верховный Бог. Верховная Королева низложила сан. Миры-то на чем держаться должны?! На соплях и слезах?!!— Ну, Мидгард-то на них всю дорогу держится, и ничего? — отрезал, резко поднявшись с места, Трандуил.— Каких странных светлых эльфов стала порождать Арда — в виде мудаков! — разгневался Венедикт Германович и тоже зачем-то встал.— Да сядьте Вы! — за тулуп человека потянула сильная рука Эрмета, и старец рухнул на прежнее место, но огненного взгляда от холодного лица синдарца дедушка не отнял, наоборот — даже грудь выпятил.— Выходит… — голос подал Вассаго, все это время сидевший на корточках у камина, — Малекит-таки убедил нашу Роксану Леонидовну в собственных талантах?— Ну, он долго ухаживал, — улыбнулся Эффирэт. — Тут как раз случай для фразы ?столько не живут?.— И ухаживал странно, и не заметил этого никто… — Изенре рукою рассеянно зачесал волосы назад.— Не завидуй, — Вассаго обернулся на вана через плечо, — главное, что Роксана Леонидовна заметила. Не в обиду красавице, но все мы понимаем, чего это стоило Але’ррету. Локи на почве энтой знатно подвинулся умом. А Але’ррет, наверное, несколько раз вывернулся из себя и ввернулся обратно.— Да не наверное! — Эффирэт указал широким жестом на разрушенную залу, но жест этот явно имел под собою смыслом нечто большее.— Главное, чтобы при мозгах остался, о большем не прошу, — Эрмет с тоской прикрыл глаза и качнулся.— Вот у нас такое сплошь и рядом… — выпуская клуб дыма, поддакнул Венедикт Германович, — стало быть, во время брачного периода глухарь надувает свои перья, распускает крылья и медленно щемится, значит, бочком по веточке к самке, шею вытягивает, башку назад запрокидывает, аж глазищи кровью наливаются. И токует-токует… токует…— Малекиту понравится сравнение, — язвительно заметил владыка Ётунхейма.— Дорого-ой мо-ой, — склонившись через кресло к великану, просипел Германович, — я и в детстве любил чирикать спичкой над горловиной бензобака. Что мне ваш Але’ррет сделает? Я ведь и так в России живу.— Понятия не имею, что такое бензобак, но делаю стремительный вывод, что сравнения — не Ваш конек, — отвернувшись от мелкого человека, лениво ответствовал йотун.— А я бы на Вашем месте немедленно задумался, уважаемый Венедикт Германович, так сказать, в силу выяснившихся обстоятельств… — Изенре пристально поглядел на человека, — почему именно Вы и именно в России проживаете. За что, иными словами?— Ч-что?.. — побелел Германович. — Да Христос с вами, братцы…— Вот… — указал, не оборачиваясь, пальцем на человека рыжеволосый демон. И как-то замедленно, утвердительно кивнул.— Вы, дражайший, будто из какой-то волшебной страны к нам заглянули, — качнул головой Эффирэт, — как-то тяжело Вам дается реальность.Зачем вы, девочки, красивых любите? — Ольга Воронец, Государственный русский народный оркестр— Не будем отрицать, что между ними что-то было с самого начала, — Трандуил отошел в сторону, — но отчего она так… сердечно отнеслась к Аррафиру… к Вэл’асу…— Аррафир, говорят, красивый, — отвлекся от горестных дум и разулыбался Венедикт. — …и куда делся Малекит… — сам с собою рассуждал Светлый.— Да какая разница, куда ваша озабоченная страхолюдина подевалася?..И это было последнее, что в последующие сутки произнес Венедикт Германович. Ибо откуда ни возьмись, перед ним оказался высоченный мужик, красоты умопомрачительной, неземной, невероятной, смертельной…Мидгардец застыл, медленно моргнул и принялся оседать к полу. Сильная рука метнулась вперед, ухватила старца за талию, а к стремительно бледнеющему лицу деда склонилось фантастически прекрасное мужское лицо, с густыми соболиными бровями, чарующими фиалковыми глазами, изогнутыми в легкую улыбку тонкими губами.— Все в порядке, отец? — жарким ароматом пылко выдохнуло прямо в бороду Германовича.А Венедикт Германович не знал, в порядке ли все. Он тонул в лавандовых вихрях волшебных глаз, в тепле, исходящем от большой ладони на его пояснице, в чарующем дурмане, что источала одежда, волосы незнакомца.— У меня будет к Вам большая просьба… именно к Вам, именно сейчас… — улыбка мужика разливалась тягуче-сладким, хмельным медом уже у плешивого уха мидгардца, — я надеюсь, Вы не откажете мне… в содействии…Пронеслось в мозгах у человека и детство, проведенное в Мальково, и долгие походы по ягоды в лес с бабкой, и купание в речке с ребятишками, и ловля головастиков в пруду, и отрочество мелькнуло, и летное училище в тех лохматых годах, и авиация гражданская, и лихое офицерское плутовство, и разведка, и разборки с дипломатами Гватемалы…— Венедикт Германович? — эхом, откуда-то из-под ног вроде, донесся настороженный шепот рыжей демоняки.— Водки уважаемому Венедикту Германовичу! И вродь как понесло его куда-то, понесло, завертело-закрутило, аккурат как тогда в яме воздушной над морем Балтийским, и упал он, похоже, на что-то, а тут и снова белым-белое лицо, серебряные волосы перед ним, да глаза яркие, пытливые, насмешливые, как у беса, к носу стакан подвигает, шепчет что-то губами своими, а не слышно…Сейчас бы снова в лес тот, да за черникой, что ль… на велосипеде…— Розги доставай, дед, — язвительно буркнуло голосом Трандуила. — Или за ухом стукнешь?A Day In December — Adrian HatesУсадив пустившего водочную слюну старичка в кресло, Малекит обернулся, взглянул на собравшихся, быстро перевел озабоченный взгляд на Роксану, замершую справа.На них, не шевелясь и не моргая, глядели все собравшиеся. Темный прищурился, изящно отступив в сторону, выдвинул еще одно кресло, жестом пригласил в него жену. Та, с таким же прищуром глядя на коллектив, тихо присела, приподняла левую бровь на посиневший в самый темный цвет взгляд Орофериона.Смотреть было на что: мало того, что пара явилась то ли из-под земли, то ли из самого воздуха свилась, так еще и выглядели Малекит с Роксаной крайне непривычно. Оба были облачены в черные брючные костюмы, белоснежные рубашки, на плечах лежали накинутые наспех шикарные шерстяные смоляные пальто. Волосы мужчины были забраны в низкий хвост, у девушки - высоко подняты и связаны в небрежный серебряный пучок, из которого торчал карандаш.— У нас мало времени, потому что в Новом Уренгое уже семь утра! — Але’ррет уселся рядом с эльфийкой и махнул рукой.У каждого из присутствовавших в левой руке оказался лист бумаги с текстом, напечатанным какими-то дивными буквами.— Читайте.Народ заторможенно склонил головы над письменами, послушно принялся изучать новости.— Здесь мы постарались тезисно изложить, что случилось, кто чей сын, муж, почему жизнь сложилась так, как сложилась, — Малекит пристально глянул на уже поднявшего очи Орофериона.— Этого быть не может… — глаза Светлого задрожали всеми оттенками синевы. — Она не может быть…— Может быть и есть, — дроу еще внимательнее заглянул в убитое лицо эльфа. — Забудь, Трандуил. И никогда не вспоминай. Мой тебе добрый совет.Синдарец бросил лист бумаги на стол.— Что Вы тогда такое… — не понял Эрмет, поднял взгляд. — А Аррафир — сын Шанайи… простите… Роксаны Леонидовны, по праву рожденной Королевой Юсальфхейма?!— А Роксана Леонидовна теперь, выходит, Царица Мензоберранзана и Свартальфхейма, Владычица Иного Пространства, Богиня Любви… — по слогам прочел повелитель Ётунхейма.— Я приношу свои извинения за доставленные неудобства, — быстро прервал нарастающую массовую истерику Малекит. — Больше такого не повторится никогда. Тьма — под моими ногами, там и останется. Все ваши убытки я, естественно, беру на себя. Каждому миру будет выделена дополнительная компенсация за моральный ущерб.— Это все понятно, Тьма, конец миров, но как ты… вы… — Вассаго быстро поправился, дернул плечом, склонил на секунду голову, — когда вы успели обручиться?!Трандуил впился синющими глазами в безмятежное лицо Роксаны.— Поженились на похоронах, — Але’ррет поморщился. — Более вас действительно ничего не интересует?— Локи гидэ?! — Эрмет, едва ворочая языком, с трудом выдавливал слова. — Лафейсона умыкнул мой брат, — дроу взглянул на вана, — точное местоположение обоих сказать не смогу сегодня. Паутина Времен ёк.— Как ?ёк?… в смысле ?ёк?… — Вассаго даже сделал шаг вперед.— А что такое ?Паутина Времен?? — просипел йотун.— Пространства я тоже еще не успел зашить, — делился горестями с бледнеющей публикой Царь. — Сегодня-завтра еще может вылезать разное…Поверх голов с глухим ржанием пролетел Яман.— Разное… — повторил зачем-то владыка Муспельхейма. — А откуда?— Да кто ты?! — Трандуил, быстро миновав залу, очутился прямо перед столом, напротив откинувшегося в кресле Темного.— Да замолчи!!! — нервы сдали уже у Вассаго. — Вот видишь пустоту вокруг себя?! Воздух, камень, песок?!! Он этим управляет! И, судя по всему, может в грядущее с поражающим воображение успехом! Он шьет миры, он отводит им места, он хранит одни от вмешательства других!— И еще он муж Роксаны Леонидовны… — на своей волне плавал потрясенный Эрмет.— Это должно было быть на первом месте, — упрекнул, оборачиваясь к Вассаго, Малекит.Демон уложил руки на голову и просто пошел куда-то в сторону.— Малекит… — подал разъяренный голос Трандуил.— А теперь к главному, — оборвал речь обомлевшего Короля Але’ррет. — Аррафир.— Куда вы его спрятали? — поднял руку Эффирэт.— Он сам спрятался, — дроу скрипнул зубами, — с небольшой поддержкой. Все сели!Мужчины переглянулись, с грохотом откинули кресла и рухнули по местам.— Аррафир, подчиняясь проклятию Мелькора, стал смертным. В данный момент он вливается в полностью проработанный под него мир Мидгарда. У Бауглира настолько мощные иллюзии, что никто из живущих не заподозрит, что Илтаара видит впервые. Скоро он очнется в России, в Новом Уренгое. Сразу предупреждаю, любая магия, любое прямое воздействие для Короля губительны. Кто кастанет хоть водицы напиться в его присутствии — умрет сразу же. Шею сверну сперва колдуну, а потом всем приближенным. Простите, если повторяюсь, но сейчас говорю эти слова не со зла.Повисла мертвая тишина.Zwei Schwerter — Cuirina— Малекит, позволь? — Роксана склонилась к мужу, оглядела товарищей.— Пожалуйста! — Царь указал рукою на стол. — Пробуй.Они переглянулись, у девушки мгновенно порозовели щеки, она поспешно отвернулась, Малекит закусил щеку и принялся сосредоточенно смотреть в отсутствующую несущую стену.— Граждане бессмертные, — Светлая поднялась из-за стола, — сложно в отведенный нам короткий срок объяснить все. Я могу лишь принести свои извинения. Именно по причине моей глупости, слепоты произошла трагедия в мирах. — Роксана! — рявкнул Але’ррет.— Простите, но постарайтесь поверить, — она обошла кресло Царя, покойно уложила руки ему на плечи, мужчина едва заметно вздрогнул, опустил вспыхнувшие алым туманом глаза. — Мы сделали все возможное, чтобы исправить мою ошибку. Если бы вы видели то, что случилось в Мензоберранзане… какой кровью далась нам эта победа… — девушка опустила взгляд, — вы бы поняли, как мы сожалеем о том, что причинили вам неудобства. Аррафир в беде. Нам с Малекитом придется в ближайшее время находиться подле него в Мидгарде. Поддерживать его и Себастьяна. Если кто-то желает помочь, будем неимоверно благодарны. Их не следует оставлять одних.Она оглядела обессилевших от новостей и изумления мужчин.— Королева… но мы не понимаем языка дроу… — прошептал Эрмет, зачем-то глядящий на губы девушки.— Я тоже с трудом, — улыбнулась Светлая, — а к чему ты?— К тому, что Вы сейчас изволили без запинки на нем изъясняться… — Вассаго обошел Роксану и внимательно поглядел ей в лицо.— Я?! — Богиня удивленно поглядела на мужчину, перевела огромные глаза на Малекита.— Экспресс-метод, Царь? — сладко ухмыльнулся демон. — Какими ж еще языковыми техниками Вы владеете?Але’ррет откинулся в кресле, снизу вверх с прищуром поглядел на моментально вспыхнувшую Царицу.— Я пов-вторю… — пробормотала она, неотрывно глядя в жаркие глаза мужа.Доложив прежний текст на общем наречии, девушка перевела дыхание, подняла взгляд на собравшихся:— По причине своего замужества, а также по причине отрыва от Асгарда я не смогу больше выполнять функции, возложенные на меня в прошлом браке. Шилен слишком юна и горяча. Сегодня предстоит выбрать того, кто будет Царем Асгарда до тех пор, пока мы не спасем Локи. Думаю, что самым верным способом выбрать моего преемника будет голосование.— Голосование? — йотун пожал плечами. — Все очевидно. Мы ведь выбираем по праву силы? О чем говорить? Малекит. Тут, вижу, никто ни с чем подобным не сталкивался. Повторять опыт своих предшественников и биться скользкими пятками в грудь я не стану.— Настолько мудро, что даже странно, — дроу скривился. — Но ни я, ни Царица на трон Осгора не претендуем. — Это… все… понятно… — прошептал Вассаго, с опаскою глядя на изменившееся в мертвецки-бледную маску лицо Эффирэта, — а где Себастьян?— Себастьян сильно пострадал, — Роксана неслышно перевела дыхание. — Он в Мензоберранзане. — Да как… смертным-то… — Эффирэт шатнулся в сторону.— Это временно, — Малекит сжал челюсти. — Задачка решается достаточно легко. Как и все задачки Мелькора.— А как… именно Вы… стали Богиней? — Эрмет поднял тяжелый взор на девушку.— Э-эм… — Светлая затравленно взглянула на вана.— Примерно так… — оказавшийся по правую руку от Малекита Вассаго легонько подцепил пальцем рукав мужского пиджака, оттянул его вверх. И под взглядами собравшихся вспыхнула лавандовая октаграмма на тыльной стороне царской ладони.— Нет… — Трандуил шагнул назад, поднял дикие глаза к лицу Малекита.— Всё, — Але’ррет искоса взглянул на Светлого. — Повеселились и будет. Говорю же. Забудь.— Да ну что-то как-то все быстро так, я даже не знаю… — муспельхеймец заерзал в кресле.— Сходила Роксана Лафейсон в гости к Малекиту Але’ррету на пару дней… — Вассаго нервически ухмыльнулся.— Ну, так то ж… на свидание к сильному и мудрому Мужчине, а не на смотрины к раздолбаям психованным, — никто не понял, откуда в зале вдруг появилась Лилит. — Вам бы учиться да записывать, а не сидеть истуканами, — девушка, бегло прочитав оставленный Трандуилом ознакомительный лист, улыбнулась, отодвинула бумагу по столу. — Восторг! Мои искренние поздравления! — она склонила голову перед Роксаной и Але’рретом. — Я болела за Вас, — она подмигнула отчего-то побледневшему Малекиту.— А за меня? — улыбнулась Роксана. Руки ее сами собою скользнули с плечей дроу, незаметно ушли под его пиджак, ноготки с силой прошлись по снежно-белой рубашке, царапая, собирая ткань в складки. Але’ррет, даря восхищенной Лилит одновременно радушно-официальную улыбку и пугающе-кровавый взгляд, с шумом выдохнул, поднял правую руку, нежно накрыл ладонью ладошку Светлой прямо над своим сердцем, ласковым, дурманящим теплом прошелся по тонкой коже. И неожиданно, с грубой силой вошел жаркими пальцами между девичьих пальцев. Зажал-сплел их руки в неразрывный, болезненно-горячий кулак. Потек по зале пряно-мускусный, хмельной аромат обжигающего сандала.— Дело было дрянь с самого начала, без обид… — демоница виновато подняла брови, ослабила ворот куртки, завистливо усмехнулась шатнувшейся вперед, к креслу мужа, задохнувшейся вдохом Царице. — Но Вы все же приняли бой. Достойно уважения. Один минус Вашего положения, который я даже за минус, учитывая такого знойного мужа, не могу считать — Вас будут ненавидеть абсолютно все женщины абсолютно всех миров.— Это все понятно… — Вассаго положил руку на плечо Эффирэта. — Но что с Вэл’асом? Во-первых, как он и где он? Во-вторых, нас начали терзать смутные сомнения по поводу происхождения ува…Nigram Clavem — Iwasaki TakuДвери тихо приоткрылись, тишину залы нарушили легкие шаги идущего к Царю Вэл’аса. Мужчина выглядел бодрым, но не особенно здоровым, правой рукой держался за грудь. Роксана, улучив момент, кое-как вырвалась из плена, на ватных ногах добралась до своего места, бессильно рухнула в кресло.Обомлевший Трандуил переглянулся с Эрметом и Вассаго, троица вновь уставилась на Кайзера.— Чего встал? Сказано было отдыхать, — Малекит, обернувшись к дроу, нахмурил брови.— Тут такое дело несуразное, что я бы, наверное, и мертвый встал, — губы До’ррета изогнулись в пленительной улыбке, когда он перевел взгляд к Роксане, склонил перед нею голову.— Можно без новостей? — упавшим голосом взмолился Темный.— Нельзя.Вэл’ас наклонился над плечом мужчины и что-то прошептал, глаза Але’ррета при этом сделались еще больше, чем обычно.Он отодвинулся от Кайзера и снизу вверх уставился на него таким взглядом, что Вэл хмыкнул и курьезно потер нос ладошкой.— Видимо, совсем сильно приложило… — промаргиваясь, тихо выдавил из себя Царь. — Ну, зови… Передай, что Владыка позволяет, — Темный с силой потер лоб пальцами, затравленно взглянул на поднявшую брови Роксану. Та нахмурилась и повернула голову к дверям, за которыми уже исчез быстрый До’ррет.Эрмет и Трандуил переглянулись еще раз. Изенре открыл было рот, но тут же захлопнул его. В залу, гордо вскинув голову, но не подымая взгляда от пола, вошел Себастьян Михаэлис. Мужчины, рассмотрев Дьявола, медленно обернули головы к Але’ррету. Много было Советов, много чего происходило между владыками. Но таких разительных перемен припомнить никто не мог. Как-то так вышло, что за одну ночь власть, миры, распределение сил перевернулись с ног на голову. Или наоборот? Тайное стало явным, и комедию более никто не ломал?..Ороферион, рассмотрев сдержанное лицо Малекита, снова взглянул на Рэма.Выглядел тот откровенно паршиво. Черные, всегда аккуратно уложенные волосы потускнели, лицо, что раньше лишь отдавало своим живым оттенком в серый, выглядело едва ли не каменно-грифельным. Редкие, явно вымученные движения тела выдавали огромную боль, с которой приходилось мириться Высшему Демону.Одину очень, очень бы понравился нынешний облик вредного беса…— Себастьян… — подал тихий голос Трандуил в звеняще-льдистой тишине.Дьявол не поднял головы и не ответил, он замер в нескольких шагах от стола и с тех пор оставался упрямо недвижим.Двинулись по каменным плитам ножки кресла, Эрмет вздрогнул, вскинул голову на Малекита. Что бесшумными шагами, ощущением какой-то огромной, мощной тени шел к демону.LEBENIG BEGRABEN — Der BoteКогда Царь остановился совсем рядом с Михаэлисом, прошла долгая минута, прежде чем Себастьян поднял каре-красные глаза к спокойным — лавандовым.— Как ты поживаешь? — после некоторого молчания повторил давний вопрос самого Михаэлиса Але’ррет.— Пока не знаю… — старым ответом Царя выдохнул Дьявол.Малекит улыбнулся. С плохо скрываемой досадой повел головой Рэм.— Зато мы теперь знаем, что ты на удивление верный демон, — дроу склонился к лицу собеседника.— Мы теперь много чего знаем, — Михаэлис поднял голову и почти коснулся своим лбом лба мужчины. — Где Аррафир? Как он пережил мое…Трандуил накрыл лоб ладонью и опустился на стол.Демон, краем глаза проследив движение Светлого, вздрогнул, умоляюще взглянул на Царя.Але’ррет отстранился, скривил лицо в трудно переводимое выражение.— Пережил, — закусив нижнюю губу, выдавил он.— Малекит… — Себастьян шатнулся. — Вы… можете… быть… более конкретным…— Мальчик мой, конкретнее меня тут вообще никого нет, — Царь нервно потер переносицу. — Ты присядь, пожалуйста, мы тебе все расскажем.— О, не-е-ет… — с лица демона сходила уже даже серая краска, причудливыми пятнами меняясь на какую-то кроваво-черную.— Себушка… — Роксана приподнялась с кресла, но почему-то осела обратно, указала на стол. — Ну ты присядь, милый… присядь…Михаэлис перевел взгляд с усталого лица Царицы на окаменевшие лица Эрмета, владык Муспельхейма, Ётунхейма, остановился им на лежащем на столе Трандуиле.— Похоже, надо было просто сдохнуть… — у демона от слабости подогнулись колени, и он рухнул на мгновенно подставленный Малекитом стул.— Себастьянчик… — Але’ррет гибко уселся на корточки рядом с Дьяволом, взял руки мужчины в свои, проникновенно снизу вверх поглядел в тускло-алые очи товарища.— Малекит… — одними губами ответил Высший.— Себастьян, — дроу прижал их руки к левому колену демона. — Помнишь, ты хотел со мною сразиться по-серьезному?Михаэлис отрицательно качнул головой.— Ну сбылось же, правда? — Темный отнял одну руку, подняв ее вверх, нежно коснулся щеки собеседника. — Ходят слухи, что все, что желает Высший, сбывается. Просто не всегда… ну… как планировалось… Пожелай еще, пожалуйста, для нас всех кой-чего?— М-малеки-ит?! — Дьявол склонился вниз, выбросив руку, вцепился в лацкан царского пиджака.— Аррафир стал смертным. Живет в мидгардском Новом Уренгое. Ничего не помнит. Прямое колдовство его убьет. Возможно, есть и еще приколы, которые нам пока неизвестны. Мелькор любит сюрпризы.— Ну вот… — подал насмешливый голос от двери Вэл. На глазах которого Михаэлис просто грузным ничком рухнул лицом в плечо чуть приподнявшегося Але’ррета. — Сейчас поспит и начнет спасать, — ободряюще закончил Кайзер, с лучезарно-воодушевленной улыбкой оглядывая присутствующих.— А как бы ты на такие вести среагировал, интересно мне? — Царь обнял Себастьяна и, легко подхватив тяжеленное тело на руки, взглянул на сына.— Я сразу пас! — заржал До’ррет. — Нет на свете такого существа, что превращало бы меня в такоэ! — дипломат указал на обвисшего в объятиях дроу демона.— Это да… — с загадочной улыбкой взглянув на Кайзера, промурлыкал Малекит. — Други мои… — на этой фразе у всех без исключения дернулись и окаменели лица. Царь нахмурился, взглянул на Роксану.— Вьетнамские флешбеки, — девушка поморщилась, рутинно махнула рукой. — Посттравматическое стрессовое расстройство. Вылечим.— Спасибо, — сердечно поблагодарил Але’ррет, — что бы я без тебя делал? Так вот, — он снова взглянул на товарищей. — Мы откланиваемся. Демона надо оживить и нарядить. Есть план. Перекусите пока, через час все желающие могут прогуляться в Уренгой. Вещи, ключи от машин и квартир, где самоцветы лежат, выдам. Все, надеюсь, умеют пользоваться сотовой связью и водить авто?Pressure — Billy Joel— Я не хочу в Уренгой! Не хочу!!! — с громким шепотом отодвигался от пытающегося его унять Трандуила Эрмет. — Я не пойду!!!Малекит перевел взгляд с мужчин на жену, та, аналогично оторвавшись от созерцания бессмертной паники, поймала взгляд Царя. Украдкой улыбнулась едва заметной улыбке Темного, потупила очи и, бочком выбравшись из-за стола, вышла вслед за ним из залы.— Да не пойду я!!! — уже в голос орал Изенре. — Какая Россия?!!— Они отдают голос за Трандуила, — Вассаго тем временем, подняв со стола новый конверт, распечатал и прочел письмо, выставил его на вытянутой руке. — Я не против.— Что?! — Ороферион выпустил плечо полубога из захвата. — Что ты сказал?!— Ну, пусть будет Трандуил, Король Лихолесья, — махнул рукой муспельхеймец.— Я тоже ?за?, — согласился йотун. — В принципе, после Локи можно было поставить даже Венедикта Германовича, сильного бы провисания не заметили. Трандуил — прекрасный выбор. О лучшем и мечтать нельзя.— Я не собираюсь… — начал было Ороферион.— И почему раньше эта мысль в голову не приходила? — убито удивился Эффирэт.— Потому что Локи был на месте, — демон глянул на друга.— Я голосую за Трандуила, — Индарам осел в кресло, закрыл лицо ладонями.— Вы с ума сошли?! — Король резко поднялся с места, грохнул ладонями по столешнице, навис над нею грозовой тучей. — У меня полно своих обязанностей, тянуть всю эту богадельню я не собираюсь!!!— Да, нормально выглядит, — забавно кивнула Лилит головой безвольного Венедикта. — Вписался.— Эрмет?!! — Трандуил с шумным выдохом обернулся к забившемуся в кресло Изенре.— Ну ты успокойся, Верховное Величество, — губы вана разъехались в ехидную улыбку, — подумаешь, пара недель в Асгарде? ?Это только сначала страшно и непонятно, потом втянешься?.— Малекит!!! — Златой Дворец тряхануло от низкого рычания лихолесского Короля. — Вернись немедленно, я не закончил!!!— А эта традиция, стало быть, передается вместе с асгардской короной… — цыкнул клыком Вассаго, задумчиво разглядывая взбешенного Орофериона. — Бедный прах Одина… сколько веков прошло, а его преемники все пытаются сопротивляться Але’ррету.Утро было. Лучше бы его не было. И это все, что я могу о нем сказать (с)— Ваши таланты?— Я за 10 минут могу простую задачу превратить в безысходную ситуацию с кучей проблем (с) Ost ?Чародеи? — Представь себеОн очнулся, когда тусклое зимнее солнце густыми мутными лучами заскользило сквозь тяжелые портьеры.С трудом разлепив правый глаз, мужчина коротко застонал, накрыл ладонями лоб и с хрипом перевернулся на спину.Голова гудела так сильно, что ему показалось — еще чуть-чуть, и она разлетится на сотни мерзких осколков.Он не помнил за собой такой сильной боли, такой тошноты, такой мучительной пустоты и горечи в сердце. Да он вообще за собою ничего не помнил…Осознание этого странного факта заставило мужчину резко присесть в кровати и тут же в голос зарычать от застучавшего в висках отбойного молотка.— Ч-что… — красавец (а он, естественно, был красавцем) неясным взглядом обвел спящую во тьме комнату и растерянно отнял от лица руки.Местность была незнакомая, но не сказать, что враждебная. Спальня, а это была именно спальня, оказалась огромной, почти всю ее площадь занимала большая кровать из красного дерева, черно-серые обои, черно-серебряные шторы, закрывающие высокие, в пол, окна. Гигантское зеркало в углу, у шкафа-купе.Мужчина выставил правую руку вперед, указывая на элегантный торшер, но отвлекся на свою ладонь, тонкие пальцы. Поглядев на них с долгую минуту, страдалец свел брови и, кое-как встав, пошатываясь, направился к зеркалу. Помогая себе рукой, он, не рассчитав сил, уронил шаткую опору в виде дорогущего дизайнерского торшера и вписался лицом в приятную прохладу зеркала.Застонав от ставшей уже совсем невыносимой боли, бедняга, ладонью упершись в колдовское стекло, отлепил ушибленную щеку от зеркала и уставился на свое отражение.Изумительно красивое лицо мужчины, медленно теряя болезненно-мученическое выражение, принимало застывшую маску растерянности, плавно трансформирующейся в тихий, такой, знаете, чисто мужской сдержанный ужас.Бояться-то там особенно было нечего: бледное лицо с изящными, маняще-завораживающими чертами, тонкие, четко очерченные губы, острые скулы, темные густые брови, волевой и упрямый подбородок. И совершенно колдовские ?оплетенные? смоляными ресницами синие-синие глаза, глубокие, мерцающие всеми оттенками аконита…— Так… — хрипло прошептал мужчина и сделал шаг от паскудного зеркала. Высокое стройное тело даже в измятых черных брюках и полураспахнутой на широкой груди белоснежной рубашке выглядело на удивление сексуально и притягательно.Рука сама собою поднялась и махнула по густым черным волосам, давно не остриженным и упругими волнами лежащим на висках и вспотевшем лбу.— Так, — повторил горемыка, увидев на своей груди миниатюрный серебряный крестик.Споткнувшись о поваленный торшер, наш Адонис поспешно вывалился из спальни в столовую.Гул в голове постепенно утихал, оставляя после себя только легкий туман, обволакивающий, теплый, уютный…Опрокидывая шикарные стулья, мужчина, все также шатаясь, метался по дикой площади обеденной комнаты в поисках чего-то, что могло бы ему помочь.Вы искали когда-нибудь что-то, не зная, что искать? Ну, наверное, да, все этим так или иначе страдали. Так вот, значит, в курсе, что найти-то в этом случае ничего нельзя.Михалков — Мохнатый ШмельВымотавшись и прислонившись спиной к полке огромного камина, несчастный закрыл глаза и взмолился. Просто так взмолился, потому что кому молиться, он тоже не знал. И, насколько понимал себя, вообще всегда был атеистом.Но тут Провидение сжалилось над терпилой, и откуда-то справа и снизу зазвучало нечто странное: ?Так вперед за цыганской звездой кочевой, На закат, где дрожат паруса, И глаза глядят с бесприютной тоской В багровеющие небеса!?— Что, бл*?! — мужчина почуял, как у него слабеют и подгибаются колени. ?И вдвоем по тропе навстречу судьбе, Не гадая — в ад или в рай, Так и надо идти, не страшась пути, Хоть на край земли, хоть за край!?…отвечал ему кто-то очень ушлый и ехидный откуда-то из-под стола черного дерева.В сердце у мужчины что-то ёкнуло, зазвенело непонятной яростью и глухой иррациональной тоской.Кинувшись ко столу, красавец пал на колени и нашарил под ним воющую тряпку от ?Brioni?. Выдернув пиджак и засунув руку в карман, наш герой выудил оттуда ?тридцатый айфон? и со всем вниманием, на которое только был способен, уставился на экран.?Валерчик?, — объяснял ему истошно орущий ?Шмеля? сотовый.С полминуты поводив трясущимися пальцами по экрану и прослушав песенку два раза, мужчине удалось-таки принять вызов.— Алик? — прохрипел ему какой-то неведомый зверь из динамика. — Алечка-Альбеша, ты как?!— Ч-что это вс-се так-кое?! — практически прорыдал в трубку ?Алечка?, падая на пятую точку и обнимая дрожащие колени свободной рукой. Тоже дрожащей, естественно.— Алька, ты прости меня, пид*раса… — вторил ему соплями в динамик ?Валерчик?, — кто ж знал, что корейцы столько пьют?! Махонькие на вид, трогательные все из себя… Я сам не все помню. Да и тебя не ждали, ты ж в Москве был, погода нелетная… А ты так лихо на вертолете — и прямо к бабам в баню…— К-корейцы?.. — ?Алька? утер откуда-то взявшуюся на небритой щеке слезу. — Какие кор-рейцы?! Какая Москва?! Что происходит?!— Дружище… — насморочный голос собрался в ментальный русский кулак. — Слышь, ты не бзди! Мы все порешаем! Я ?мерс? твой в сервис ночью отправил. Так что не ищи. И вообще лучше из дому не выходи. Я приеду.В трубке стихло, брюнет уронил руку вместе с телефоном на пол и невидящим взглядом уставился в ножку опрокинутого стула. Просидев так с минут десять, мужчина встал, громко чавкнул и направился к музыкальному центру. Пошарив за ним, красавец справился с пультом и включил радио.— Доброе утро-утречко-утрюля!!! — весело завопили противным женским голосом. — В Новом Уренгое девять утра!!! За окном первое января нового две тысячи сто пятнадцатого года!!!— Где девять утра?! — ахнул мужчина и попятился от модного центра.— Погода сегодня тоже радует! — отчаянно голосила диджей. — Минус шестьдесят пять, легкий ветерок.Синие глаза, бесцельно скользнув по комнате, уставились в окно, за которым виднелось покрытое снегом дерево с примерзшим к ветке ледяным снегирем.— А на нашей волне минутка классики, — продолжала охрипшим голосом девушка. — Потап и Настя: ?Не пара?.Качаясь из стороны в сторону, наш несчастный подошел ко столу, на котором лежал черный дипломат, с каким-то обреченным видом открыл его и, нащупав прохладную книжицу, медленно, так медленно, будто и вовсе не хотел этого делать, вынул ее, положил на столешницу.?Российская Федерация. Паспорт!? — стреляла в него книжица.— Нет… — мужчина как-то заторможенно повел головой.?Да, — настаивал документ. — Читай дальше, алкоголик!?Ходящими ходуном руками брюнет открыл книжицу сразу на нужной странице и тихо осел на стул; паспорт выпал из пальцев и, раскрывшись, улегся ему под босые ноги.?Муж., — гласил разворот, — тринадцатое апреля две тысячи восьмидесятый год рожд., гор. Архангельск?.Рухнул из-под отяжелевшей руки на пол дипломат, посыпались из него ручки, документы, отлетела по итальянскому паркету визитка с серебряным вензелем.Альберт Мстиславович СоболевПредседатель правления транснациональной энергетической корпорации?Юсал-газ?