Быстро поднятый ангел не считается павшим (с) (1/1)

Все почести этого мира не стоят одного хорошего друга(с) ВольтерКогда ты устанешь меня держать и в мутный пруд зашвырнешь блесну, колосьев спелых погибнет рать, остынет солнце. И я уйду. Когда я стану тебе чужим, и до оскомины на зубах, сожги меня, как сжигали Рим и над колодцем развей мой прах. А сердце ты закопай в лесу, где над могилой сова кричит. И я уйду, навсегда уйду. Так не ищи меня, не ищи.Но в кабаке, допивая джин,в объятьях девушки в юбке-клёш,глотая джаз и табачный дым,я буду верить,что тынайдешь.(с) Джио РоссоStark Treiben?–?GeistlicheОчнулась она от едва слышных голосов. Мужской, неизвестный, был спокоен, его обладатель все больше слушал. А женский, принадлежавший уже знакомой темной, срывался то на рычание, то на рыдание, то на шипение.Слабо застонав, Роксана с трудом приоткрыла налитые свинцом веки и попыталась облизнуть пересохшие губы. Но даже это простое движение причинило ей такую острую боль-вспышку, что Ведьма неслышно взвыла.— Ну надо же! — рявкнула женщина где-то поодаль. — Подождите меня в гостиной, пожалуйста.Шагов слышно не было, но в отдалении скрипнула дверь, и Королева поняла, что собеседник хозяйки оставил их наедине.— Ну что? Довольна собою, Светлая Владычица Асгардская? — рядом с Роксаной мелькнул подол черного платья, и перед девушкой на корточки опустилась Яз’рина.— Скажите… что делать… я сделаю… — едва ворочая языком, борясь с жуткой тошнотой, прохрипела Колдунья, но, как ни приказывала себе, даже рукой пошевелить не смогла. Закрыла глаза от слепящего света одинокой свечи на дальнем столе. — Я все сделаю.— Девочка моя, так ведь ты уже все сделала! — обрадованно всплеснула руками Яз’рина. — Никто не мог. За тысячи тысяч лет. А ты, молодец такая, смогла! Да, впрочем… — темная хмыкнула, голос ее стал густо-злым. — Мне не жаль. Ни тебя, ни его. Надо было додуматься — вручить свою судьбу самому тупому существу в мирах. Я предупреждала. Но кого, бл*ть, интересует чужое мнение, когда яйца гудят, дэ?!— Перестаньте… — Роксана все же приподнялась на одной руке, второй коснулась лица и ?провалилась? пальцами сквозь разодранную щеку прямиком к верхнему ряду зубов. Стиснула челюсти, отняла ладонь, бессмысленным взглядом уставилась на окровавленные пальцы.— Поговори мне еще, мразь! — Яз’рина поднялась и с силой пнула Асгардскую Королеву в лицо.Что-то хрустнуло, Ведьма, не издав и звука, откинулась навзничь, с третьей попытки сглотнула кровь и какие-то мелкие кости. Закрыла глаза, вцепилась мертвенно-белыми пальцами в некогда роскошный корсет, царапая кожу о драгоценные камни.— По твоей милости сгинет теперь весь Пустой Мир. Да и наплевать! Хуже, что он и тут выкосит всех, кто был хоть мало-мальски вменяем! — темная махнула рукой на беззвучно лежащую на полу Ведьму. — Начнет с меня. Да и тоже наплевать. Нах*й мне все это, когда… — женщина отвернулась, широким жестом зачесала рассыпавшиеся из шикарной прически волосы назад. — Пошло все… Гори оно теперь… Смысла больше не осталось…— Лив… — не открывая глаз, прошептала Роксана. — Лив что-то со мной сделала… Что-то… гипноз… — силилась вспомнить Колдунья.— Да-да!!! — надрывно, взбешенно взревела Яз’рина, разворачиваясь к девушке, хватая ее, застонавшую, за корсет и вздергивая в воздух перед собой. — Ты, тварь, еще будешь перекладывать вину на убитую?!! Гнида светлая!!!— Убитую?.. — через силу, болтаясь в тонкой руке дроу, выдавила Ведьма. — А не ты ли?!! Не ты ли ее изрубила?!! — страшно сверкнув фиалковыми глазами, Яз’рина махнула жертвой, и Роксану пришибло к стене. — Мне терять уже нечего! Мне плевать, что тебя он оставил на сладкое! Я тебя сама сожру, гадина!!!— Я уходила, она… была жива… — путаясь в языке, в мыслях, пробормотала Королева, не пытаясь даже высвободиться из чужого захвата. — Туман… зеленый… стоял…Тускло-ореховые глаза встретились с убитыми лавандовыми. Пальцы драконьей матери разжались, Роксана рухнула на пол, встречая и без того покалеченной щекой угол каменной тумбы.Яз’рина сделала шаг назад, второй, резко отвернулась и замолчала. Колдунья снова попыталась встать, но увидела лежащий у очага черный камень, испещренный глубокими рытвинами и порезами, как-то неуклюже поскользнулась, и из груди ее вырвался нечеловечески надрывный, протяжный рев. Вся она занялась пламенем, зашлись от ее огня стены небольшой прихожей, тяжелые портьеры.Дроу кинулась было к девушке, но ее опередил кто-то незримый. Обращающуюся в чистый огонь Королеву бесстрашно перехватили за талию, куда-то дернули, мелькнули перед ее лицом нестерпимо-холодные серые глаза, а сразу после — распахнулась перед нею тяжелая каменная дверь, и Роксана, едва начавшая приходить в себя по-настоящему и осознавать произошедшее, кубарем покатилась по надломленным гранитным ступеням вниз, в абсолютную темноту.— Постойте!!! — уже совсем далеко и высоко от нее закричал голос темной. — Я, кажется, поняла!!! Малекит казнил царицу иллитидов!!! Это она убила Лив! Это… она зачаровала эту овцу!!!— И? — меланхолично-низко ответили Яз’рине.— Что ?и??!! — в голос орала дроу. — Откуда я знаю?!!— Ну тогда потрудитесь не драть глотку. Я думаю, — так же мертвенно-спокойно, по-волчьи хрипло отозвался кто-то наверху. — Так. Где?— Что?— Вот.Еще через долю секунды что-то засвистело холодом, и на колени потерявшей сознание Роксаны приземлился тяжелой печатью большой черный самородок.— Вы что творите… — из-за прикрывающейся массивной двери в подземелье уже рычащим тоном, очень нехорошо, низко и холодно спросила Яз’рина. — Исходим из простого факта. Являющегося до сей поры аксиомой, — зевнув, ответил мужской голос.— Какого к х*ям собачьим еще факта?!! Факт у нас один — Малекит вывернулся душой наружу!!! — Факт у нас один, — дверь захлопнулась. — Малекит — далеко не истеричный идиот. И мы работаем в условиях его плана.— Плана умереть?!! — что-то лязгнуло металлом.— Х*й его знает… — вздохнул мужчина.Artesia?–?Lying On the Grey FoamБоль настолько живая, что можно схватить рукой и почувствовать в пальцах ее молчаливый вопль.Неизвестно, что еще держало сердце Колдуньи: полная ли чудес кровь Малекита, извечное ли упрямство Светлой, или несгибаемая, бессмертная любовь ее к Темному, но Роксана, уже давно бы отказавшаяся от жизни, снова пошевелилась и в этот раз зарычала от боли — бог уж с нею, с проломленной в нескольких местах головой… Переломаны теперь были и позвоночник, и ребра, и правое бедро. Разлепив склеенные кровью веки, Колдунья судорожно схватила разбитыми, опухшими губами воздух, подслеповато уставилась в потолок, которого… не было. Так странно… Но свода в подземелье, казалось, не существовало вовсе. Поднималась и сгущалась над нею, становясь все более глухой, лишь бархатно-невесомая темная завеса.Роксана прикрыла глаза. Угадав на своих коленях знакомый ?предмет?, сжала зубы, нежно обняла его ладонями, ?перекатила? к своей груди. Рвано ухватила воздух второй раз. И одним трудно-неестественным движением подскочила на ноги. Тут же, впрочем, зарыдав от боли, пронзившей все ее тело от волос до кончиков пальцев. Мысль о лечении ей в голову не приходила. Как и все остальные мысли, после очередной контузии отошедшие на второй план.Кое-как выпрямившись и ухватившись за ближайшую опору, Ведьма подняла, наконец, более осмысленный взгляд перед собою и едва не рухнула вновь.Сомнений быть не могло: она находилась в… Храме. Сотни темно-золотых треножников, вырывающийся из них мягкий, бесшумный, причудливо-фиалковый пламень. Огромная широкая пещера, уходящая бесконечными стенами и вправо, и влево, и вверх, вдоль которых стоят на равном расстоянии друг от друга хрустально-серебряные изваяния одного и того же зверя — тонконогого, легкого, гибкого, с раскинувшимися над его гордой головой ветвистыми рогами, с бесконечно-глубокими, словно живыми очами. И все они, будто сговорившись, застыли, развернув свои сияющие морды по направлению к искалеченной Королеве, чуть согнув в вежливом поклоне одну переднюю ногу.Роксана громко всхлипнула, зажала рот рукой и, шатнувшись в сторону, непременно бы упала вновь, если б не встретила спиною почему-то теплый бок хрустального животного. Из пасти бездушного зверя вырвалось едва видимое облачко пара; Королева заторможенно обернулась и медленно осела на колени: повсюду, от каждого изваяния ?текли? к мраморным плитам теплые струйки мертвого дыхания, сплетались, свивались там в плавно окутывающую всю пещеру пелену, источающую уже знакомый аромат ладана, мирро, елея, теплого воска… и среди них вилось, выстраивая симфонию темной души, благоухание иссопа — северной лаванды, самого древнего зверобоя… Тягучий, пряный, медвяный…Проваливаясь ногами в ароматно-влажное марево храма, Роксана, так же крепко прижимая к груди черный камень, интуитивно двинулась вперед, и все слышалось ей то легкое сопение, то перестук серебряных копыт, то мягкое шуршание бархатистых ушей. Хранимая окутавшей ее душистой мглой, Ведьма добралась до центра пещеры и застыла, обомлев от увиденного.Вдоль каждой из тех самых бесконечных стен высились нескончаемые стеллажи. Но в этот раз заполнены они были совсем не книгами… Перед Роксаной мерцали тяжко-темными отблесками миллиарды небольших ?металлических? сфер. Точно таких же, что она уже встречала в покоях Малекита. Только, судя по цвету… были полны они не самых светлых воспоминаний… Или наполнены событиями, что причиняли их хозяину настолько нестерпимую боль, что он решился разделить ее с этим священным местом. Склепом, входить в который запрещено было всем. Всем, кроме обладателя Малекитовой крови.Белая Королева несколько минут растерянно разглядывала бесчисленные стеллажи, затем тихо опустилась на пол, бережно уложила оникс на свое платье. Нашептывая заклинания, повела руками по груди, шее, пояснице, задержалась ладонями над бедром. После чего так же безмолвно оторвала от богатого подола широкий лоскут, непослушными пальцами свернула из него подобие сумки, уложила в нее камень, аккуратно закрепила ношу на талии. Тихо-тихо посидела так, не шевелясь, еще минут пять, качнулась вперед.?Прости… и, пожалуйста, помоги мне… я иду за тобой…?Прикрыв на секунду опухшие веки, Роксана резко встала, распахнула янтарные глаза, развела руки в стороны и, испустив дикий драконий рык, с силой свела ладони перед собой.Опрокинулись, возмущаясь жутким звоном и грохотом, многочисленные секции. Неукротимыми фонтанами стекла, алмазной крошки рванулись из них хрустальные полки, тысячелетиями терпеливо и бережно собиравшие в себя память Темного Царя. Взвились в бесконечный свод ленты фиалкового огня, распахнулись разноголосым хором-какофонией мириады темных сфер. Оглушенная Ведьма, зажав кровоточащие уши ладонями, зажмурив истекающие кровью глаза, рухнула на колени, вцепилась рукой в сумку на поясе, взревела от боли, но все же подняла голову к сияющим перед ней несчетными лентами воспоминаниям, зацепила-рванула вылезшими когтями кусок мрамора из пола и… с болезненным стоном выбросив в стороны огненные крылья, обратилась в громадного рубиново-черного дракона, с грохотом снесшего своим хвостом несколько колонн, треножников, рассыпавшихся в печальную хрустальную пыль зверей...***Clint Mansell – First SnowТьма?исправляет то, что?не?исправил?Свет (с)На площади Тиер Бреч стояло непривычное оживление. Близился канун Праздника Встречи Зимы, но всеобщее возбуждение было отнюдь не связано с древним священным таинством. Глаза собравшихся в центре Мензоберранзана дроу горели вовсе не весельем, а голодным кровожадным огнем.На роскошном пьедестале, вальяжно сложив ногу на ногу, восседала женщина с тонкими чертами красивого лица, с пухлыми губами, с великолепными белоснежными волосами, убранными под массивную костяную корону. Притягательный облик ее искажала лишь отталкивающе-злая полуулыбка, искажавшая весь образ какой-то непомерной надменностью и жестокостью.Богиня Ллот глянула на сидевшего от нее по правую руку скучающего Саммаэля, скользнула холодным лавандовым взглядом на троих дочерей. Луа’се и Лар’ра ерзали в своих креслах, нервно перешептываясь, хихикая и нетерпеливо жестикулируя. Младшая дочь Паучьей Королевы, Лирд’эиль, поджав коленки, пустым взглядом пялилась куда-то в толпу и едва заметно раскачивалась взад-вперед, беззвучно что-то нашептывая себе под нос.Не успев сделать замечание, Богиня вздрогнула от секундной тишины, тут же взорвавшейся улюлюканьем и громоподобным воем толпы — на площадь вывели хромающего мальчишку лет семи, в которого тут же полетели камни, обломки сталагмитов, объедки, кубки с недопитым вином. Царица Дроу плотоядно осклабилась и уселась на троне удобнее.Пацан был непривычно худ, нескладен; оборванная одежда демонстрировала кошмарно тоненькие ножки с раздутыми коленными суставами, почти прозрачные руки-?плети?. В отличие от остальных детей его возраста, не мог он похвастаться и длинными волосами — густая черная грива была сострижена неровными рваными ?мазками? едва не под корень. И только на висках мальчика замерли два необычных серебряных ?крыла? — жутко выглядящая в этом возрасте седина. На осунувшемся лице нельзя было различить губ — настолько белы были они, казалось, будто от сына Ллот остались только острые как бритва скулы и над черно-синими кругами — огромные, невозможно огромные фиалковые глаза, застывшие слюдяной гладью; глаза почти омертвелые, бездушные, пустые.Очередной массивный кубок, брошенный захмелевшим эльфом, пришелся в правую ключицу мальчишки. И без того тонкая, выпирающая белизной кость треснула, забавно выскочила из кожи, неестественно блеснув в свете мрачного огня многочисленных факелов. Ребенок охнул, на мгновение сжал губы, но чудовищных глаз с Богини не свел. Ллот нахмурилась.— Не тяните время, дармоеды! — рявкнула Королева, махнув рукой на помост в центре площади. — Не хватало еще оттягивать время пира из-за этого гаденыша!Темные взвыли с новой силой, в мальчика градом полетел мусор и обломки мостовой. Лар’ра от нетерпения подскочила на месте, но под строгим взором матери нехотя осела на кресло.Конвоир толкнул приговоренного в спину, и маленький эльф, споткнувшись, не удержавшись на ногах, рухнул лицом на колючее дерево наспех собранных ступеней лестницы.— Уродился же! — брезгливо поморщилась Луа’се, глядя, как ее брат встает, утирая со щеки кровь, вновь подымается на эшафот. — И это дроу…— Не без урода, — хмыкнула Ллот. — Надо было задавить его в утробе.А мальчик уже стоял у места своей казни и все тем же странным взглядом глядел перед собой, прямо на мать, не обращая внимания на вопли окружающего его пьяного стада, на подходящего к нему палача.— Пырится-то как, — подала голос Лар’ра, с усмешкой разглядывая ребенка. — Жаль, что свихнулся. Не оценит собственной казни.— Мы совершаем ошибку… — едва слышный шепот третьей сестры они не расслышали из-за новой бури визга. — Мы совершаем ошибку… Я чувствую…Лишь Саммаэль склонил голову и взглянул на дрожащую Лирд’эиль. Не проронив ни слова, вновь воззрился на праздничное представление от Богини.— Ну… — Ллот поднялась с трона и широко улыбнулась публике. — Столы накрыты, вино ждет. Не станем затягивать убийство, — она обернулась к сыну и, встретив его взгляд, нервно дернула плечом. — Тут и говорить не о чем. Родился уродом, жил недоделышем и умирает безумным. — Сол’ках, — она жарко глянула на стоящего рядом с безмолвным мальчишкой дроу с огромным мечом. — Начинай. После — брось ящерицам у дальних ворот.— Слушаюсь, моя Госпожа! — темный ухмыльнулся и, развернувшись к мальчонке, одним ловким движением уронил того на колени.Уставив ногу на хрупкую спину приговоренного, склонил того над грубо сделанным подголовьем.— Погодите, — тихо произнес Саммаэль. — А последнее слово?— Да он молчит уже полгода под пытками! — огрызнулась Богиня. — Какое слово? Он него даже стона не добьешься!— Слово! — звонко, отчаянно вскрикнула Лирд’эиль и опустила испуганные глаза.— Ну… — мурлыкнула Ллот, усаживаясь на трон, с насмешкой глядя на сына. — Малекит, Одержимый Тайной… Поведай нам, есть какие мысли в твоей безумной голове?Ike Yoshihiro – BilbulВ абсолютной тишине Царевич Дроу медленно поднял потемневший в глубокий аметист взгляд на мать.— Я же говори… — начала было Владычица темных.— Это, полагаю… первый Праздник Встречи Зимы, в который ты рада видеть меня, матушка? — хрипло, едва слышно вымолвил Малекит, не сводя тяжких глаз с Богини.— …и последний, — поборов странную дрожь, промолвила женщина. — Больно тебе, сыночка? Страшно? Не сбежать, да, к своему зверью и выдуманным звездам?— От боли мне бегать нет нужды, — так же спокойно, не по-детски холодно ответил Малекит. — Я принял ее, я стал ее частью. Я хочу пообещать тебе и… — он помолчал, — и твоему племени, живущим в Негасимой Ночи. — Что же? — заинтересованно мяукнула Ллот, отпивая из кубка.— Я обещаю всем вам… Я обещаю вам Бесконечный День.Тяжелый удар пришелся ему прямо в затылок, мальчик рухнул, на краткое время лишившись сознания.— Кончай! — взревела Богиня, подскочив с трона, отшвырнув тяжелый кубок в сторону.Сол’ках широко расставил ноги, взмахнул длинным зачарованным мечом; засвистело смертоносное лезвие. А потом раздался дружный перепуганный выдох — клинок, странно отломившись от гарды, упал рядом с безвольным маленьким телом, лишь на излете полоснув тонкую шею у последнего шейного позвонка…Из глубокого разреза тонкой струйкой потекла, согревая морозный воздух, горячая кровь несостоявшегося Принца Демонов.— Ч-что… — Ллот уставилась на палача, что ошалело ронял из рук ставшую бессмысленной рукоять меча.— Это з-знак… эт-то з-знак… — заикалась, забиваясь в кресло, Лирд’эиль. — Не н-надо… Отпус-стите ег-го…Саммаэль, помолчав, встал и, отстегнув с пояса свой меч, через всю площадь швырнул его к ногам Сол’каха.— Давай, дружок, — со странной усмешкой промолвил демон, кивнув обалдевшему дроу на оружие. — Попробуй еще разок убить моего сына.Королева вполоборота развернулась к сожителю и одарила его злобным взглядом.— Ну-ну, красавица, на псарню свою так глядеть будешь… — хмыкнул Малхира, усаживаясь в кресло и складывая ногу на ногу. Палач поднял новый меч и, неуверенно развернув его в руках, переступил с ноги на ногу.— Казнить!!! — завизжала Ллот, да так, что у стоящих поблизости из ушей хлынула темная кровь. — Казнить!!! — красивое лицо Богини вздулось крупными венами, исказившими до неузнаваемости ее образ.Меч снова взлетел вверх, с дикой скоростью понесся вниз. Хрупкие, как веточки, прозрачно-восковые пальцы ?просыпающегося? ребенка дрогнули на мокром дереве подголовника. Малекит открыл глаза, свел брови. И из груди его, с потрескавшихся сухих губ впервые в жизни сорвался чудовищный звериный вой — едва лезвие клинка подлетело к белой шее, как со спины орущего в голос мальчика, раздирая мясо, выламывая ребра, рванулись огромные смоляные крылья. Взлетели вверх, метнулись вперед, сложились над головой иссиня-черным, блестящим в огне щитом. Откуда-то из гранита, из земли вокруг эшафота, будто бы даже из воздуха свились жуткие странно-тягучие ?змеи? Тьмы, липкими щупальцами окутали и ребенка, и палача, заслонили их вязкой завесой от всего мира. И сокрушительный удар демонического меча, встретившись с неподвластной, неведомой доселе мощью, со звоном разлетелся в стороны, выкашивая первые десять рядов зевак, разрывая стройные тела илитиири на кровавые ошметки, заливая всю площадь черной кровью. Клинок взорвался на тысячи смертоносных осколков, изранивших оставшихся в живых темных в визжащее решето.Самого палача от удара вынесло далеко за пределы эшафота, вывернуло внутренностями, кожей наизнанку и бросило к ногам подскочившей с трона Богини.— Пф-ф … — кое-как справившись с шоком, не без удовольствия мурлыкнул красавец-демон, демонстративно вытирая рукавом богатого камзола заляпанный кровью носок сапога. — Все? Расходимся, господа?— Что?!! — орала, заходясь в бешенстве, Ллот. — Что?!!Взлетев в воздух, женщина рухнула рядом с местом казни, с грохотом проломив под собою камни эшафота.— Где?!! — в ярости взвизгнула она, разворачиваясь к пьедесталу. — Где этот сученыш?!!Возле подголовника, рядом со сломанным мечом и среди груды камней остались лишь несколько смоляных перьев, блестящих от крови наследного Царевича Дроу, пролитой в канун Праздника Встречи Зимы.Ost+Front?–?NeinВойна – херня, главное — манёвры (с) Бригада— Нихрена не понимаю, нихрена… — бормотала растерянная Ллот, уже даже не пытаясь взять себя в руки: алчность как никогда в жизни брала над нею верх. — Кто он?! — в кружке своих приближенных истерила она.— Да никто не знает! Никто!!! — заикалась первая ее жрица. — Темный — это единственное, что доподлинно известно.— Это что за темный такой?! — тряслась Богиня, нервно потирая то нос, то ухо. — Откуда у него… как он… это же… ну… невозможно…— Кто бы это мог быть? — ?гадал? вместе с женским коллективом Саммаэль, полулежа на кресле, свесив длинные ноги через подлокотник и глядя в свод парадной залы. — Ну… нагнуть отдельно взятых гоблинов и огров — это одно… Однако ж это существо… — он скосил хитрые глаза на свою женщину и, справившись с улыбкой, продолжил. — Собрало под свою руку?земли?Побережья Мечей?к югу от?Глубоководья?и к северу от?Сияющего Моря. То бишь,?Врата Балдура,?Амн,?Тетир?и?Калимшан,?Эвереска,?Лантан, острова?Муншае,?Нимбрал?и Центральный Запад, — мужчина расстроенно поглядел на свою левую руку, на которой закончились пальцы для счета. Подумав немного, демон вздохнул, махнул ладонью, и на ней ?выросло? сразу с сотню пальцев. Ллот икнула.— Северо-запад… — невозмутимо продолжил Малхира, закатывая глаза и загибая попутно новые пальцы. — Огромная пустыня?Анаурок?на востоке и Море Мечей на западе. Высокий Лес,?Долина Ледяного Ветра,?Мифрил Халл…Богиня медленно оседала в руках своих прислужниц.— Север… — гнул бесстрастным тоном Саммаэль. — Кто не в курсе, а не в курсе тут все — эта область простирается от пустыни?Анаурок?на западе к восточному берегу внутреннего?Лунного Моря. Северо-восток?— территории от холодных запретных земель, возле великих ледников, к северо-восточным берегам Моря Упавших Звёзд. На западе они огорожены горной цепью Ваасы, а на востоке упираются в обширные степи?Земель Орды. Здесь находятся?Дамара,?Великая Долина,?Нарфелл,?Теск?и?Рашемен. Восток?— большинство народов этой части света живет на восточных берегах Моря Падающих Звёзд, возле длинного залива, что тянется к югу и называется Морем Аламбер. Север этой таинственной земли зовут ?Недостижимым востоком?, а юг?— ?Старыми империями?. Он помолчал.— Сюда входят?Агларонд, Алтумбель, Чессента, Чандлвуд, Мулроранд, Мургом, Тэй и Унтер. Неиссякаемый источник рабской силы.Ллот уже сидела на полу и откровенно позорилась, пуская жадную слюну.— Внутренние земли, — немного путаясь в пальцах, промычал демон. — Это земли, лежащие на побережье внутреннего Моря Падающих Звёзд. На севере Залив Дракона протягивается далеко на запад, заканчиваясь в землях Центрального Запада. На юге Вилхонский залив тянется на юго-запад. Важнейшие из Внутренних земель?—?Чондат,?Кормир,?Побережье Дракона,?Хлондет, Пиратские острова,?Сембия,?Сеспеч,?Турмиш?и?Сияющие равнины. Повторяю: драконы и пираты. А вы, поди, думали, что это сказки? — он улыбнулся и взглянул на лежащих по всей зале баб.— К-то он так-кой… — стонала Королева.— Юго-запад состоит из протянувшегося в море Чултанского полуострова. С севера он омывается водами Сияющего Моря, соединенного Проливом Бурь с Озером Пара. К югу от Чулта простирается Великое Море…— О, Ваэро-он… — …королевства: Чулт,?Лапалийя,?Самарач,?Ташалар?и?Тиндол. Юг?включает в себя?Пограничные Королевства,?Дамбрат,?Великий Разлом,?Халруаа?и равнины Шаар. Это земли к югу от Моря Падающих Звёзд, изолированные Озером Пара с запада и Великим Морем с юга. На западе они граничат с полуостровом?Чулт, а на востоке — с?Люйреном. Юго-восток?включает в себя земли на берегах Великого Моря, напротив континента?Захара. Их называют ?Сияющие Земли? — это Дурпар, Эстагунд и Золотой Вар, страна полуросликов Люйрен, Улгарт — восточная оконечность…— Немыслимо… — охнула одна из жриц где-то слева и потеряла сознание.— Одним словом, ваш незнакомец собрал вокруг Мензоберранзана, а точнее — над Мензоберранзаном все возможные земли. Объединил их, назвав странным словом ?Фэйрун?, и готов сложить все это неисчислимое богатство к ногам Паучьей Королевы. Прося взамен лишь ее благосклонность.Тут Малхира почесал острое ухо и сверху вниз с усмешкой глянул на баб.— И после всего этого вас, типо, реально интересует, кто он такой?! — мужчина зашелся в грудном хохоте. — Сдохну сейчас! — задыхался Саммаэль, свешиваясь с кресла. — Точно сдохну! Хрен с ним, с бессмертием! Помогите!— Ваш гость! — овечьим голосом простонали от дверей.— Придурок!!! — как-то неуверенно гавкнула Ллот демону.— Ага-га! — Малхира от услышанного каламбура все же вывалился из трона и зарыдал в голос.— Молчал бы, демон-недоделок! — рыкнула, подымаясь на ноги, Богиня. — Сам-то ничего не можешь!!! Даже единственный ребенок от семени твоего, и тот — отрыжкой бесполезной оказался! — она прыгнула на трон, подобрала платье, поправила декольте и, приняв максимально сексуальную и жаркую позу, уставилась на двери. — Зовите, возьмем нашего героя в оборот! Хоть бы не сильно страшный, а.Fort Royal — Не впускай зверя в дверьЯ ваш должник, приятный сюрприз — за мной (с)Мастика ?Сюрприз? развеселит вас на весь оставшийся вечер (с)Двери распахнулись, и в парадную залу ?Парящего Дворца? вошел мужчина. Ллот окаменела.Юный эльф, на вид не старше шестидесяти пяти лет, был до умопомрачения, до одури красив. Очень высокий, несмотря на легкую, еще молодецкую худобу, стройный, гибкий, изящный. Роскошные иссиня-черные волосы из-под глухого капюшона лились блестящей смолой по широкой груди, касались рукояти одинокого одноручного меча, закрепленного на узких бедрах. Одет юноша был в странно-чуждые одежды: подпоясанные кроваво-красным кушаком широкие черные штаны, к сожалению, не прятавшие его бесконечно длинные ноги; мягкие сапоги до середины голени; белоснежную свободную рубашку, открывавшую загорелую грудь, поверх которой был наброшен черный кафтан, струящийся по дивной мужской фигуре едва не до самого пола.Но никто в зале не мог оторвать взгляда от фантастически эффектного лица гостя: поразительно тонкие черты, изящный изгиб густых темных бровей, высокие, острые, как лезвие, скулы, снежно-белая улыбка откровенно-пошлых губ и глаза в обрамлении длинных черных ресниц… глаза ошеломительно-яркие, густо-лавандовые, насмешливо-вызывающие.Встретившись взглядом с Богиней, мужчина остановился в своем невесомо-кошачьем шаге, помедлив пару секунд, непередаваемо-элегантным движением сбросил покров с головы, под сдавленный выдох-хор улыбнулся еще шире и, опустив ресницы, склонился перед женщиной в низком поклоне.— Малекит Але’ррет… — кое-как выдавил из себя слуга. — Повелитель… ?Конферансье? поймал безмятежно-лучистый взгляд преклоненного Царевича и громко сглотнул.— …врат Балдура,?Амна,?Тетира,?Калимшана,?Эвереска,?Лантана, Муншае,?Нимбрала, Анаурока, Моря Мечей, Высокого Леса,?Долины Ледяного Ветра,?Мифрил Халла, Лунного Моря, Моря Упавших Звёзд,?Земель Орды,?Дамары,?Великой Долины,?Нарфелла,?Теска, Рашемена, Моря Аламбер, Агларонда, Алтумбеля, Чессенты, Чандлвуда, Мулроранда, Мургома, Тэя, Унтера и… что-то драконье…Снова повисла звенящая тишина, в которой Темный Эльф, выждав положенное время, выпрямился, выставил вперед правую ногу, уперся левой рукой в эфес меча и приосанился, неповторимо гордым, прирожденно-царственным жестом вскинув красивую голову. Фиалковые глаза бесстыже скользнули по присутствующим, на неуловимое время задержавшись на двух женщинах-дроу — старших дочерях Богини, вернулись ошарашенному лицу Королевы.— Ага… — оторопело выдохнула Ллот.— Да-а… — нестройным хором прошептали сестры.— Опять все испортил! — зло рявкнул, пряча улыбку, Саммаэль.Лавандовые глаза метнулись к кровавым — демоническим. — В-вы… — нарушила их немой разговор Богиня. — Т-ты…Фиалковый взгляд вцепился в маскообразное лицо со свистом уезжающей с катушек Паучьей Королевы.— Я долго ходил по мирам… — не дождавшись продолжения от Владычицы, подал голос Малекит. И голос этот шелковыми черными лентами потек-пополз по загривку каждого из присутствующих. — Я нашел власть, золото, я нашел женщин. Я нашел врагов и… нашел друзей… — мужчина двинулся с места и прямым, уверенно-плавным шагом направился к подножию королевского трона. — Я видел столько золота, серебра и камней, что ими можно было бы выстроить новый Мензоберранзан. Я видел такие ужасы, что навсегда забыл свои муки, — Але’ррет остановился у ног застывшей Ллот. — И только потом я понял, чего Вы ожидали от меня, матушка, — эльф опустился на одно колено пред выкатившей глаза Богиней. — Мне не нужны завоеванные мною миры. Я готов прямо сейчас сложить к Вашим ногам немыслимые богатства, отдать Вам правление. Молю лишь об одном, — Малекит поднял невозможные глаза на мать, поглядел на нее таким обожающим взглядом, что та начала медленно скатываться с трона вниз, к нему. — Богиня моя, жизнь моя, я прошу Вашего покровительства, Вашего прощения и возможности остаться в единственно дорогом мне месте — Мензоберранзане. Вашим вечным и покорным слугой.— Ага… — еще тише дохнула Ллот, остекленевшими глазами таращась на лицо сына.— Ну что, ?неудачник?? — прервал идиллию Малхира. — Стыд да срам мой, и откуда у тебя такой рычащий драконий акцент? Трудно пришлось с ними?— Переговоры затянулись, — с улыбкой подымаясь с колен, ответствовал Малекит.— Надолго ль? — не унимался демон, спускаясь к дроу.— Три дня, — потупил очи Принц.— Эх, все-то у тебя через одно место… — искоса глянув на осоловевшую Королеву, Саммаэль подхватил сына под локоток и повел из залы. — Пойдем. Покои твои мы, конечно, не преминули отдать слугам, я тебе новые покажу.— Это так любезно с Вашей стороны, папенька! — благодарно задыхался по дороге впечатлившийся Але’ррет.— Ага-а, — тянул мужчина.Xavier Naidoo – Brief (Письмо)Все мы марионетки, Лори. Я тоже марионетка, просто вижу нити, на которые подвешен (с)— Я не понимаю!!! — темная расхаживала по покоям брата, нервно размахивая руками.И она действительно не понимала практически ничего. А особенно того, как так вышло, что она днем, когда положено отдыхать, приперлась в покои недавно явившегося родственничка и решилась излить ему свои печали. Кинув раздраженный взгляд на мужчину, девушка закусила губу и поспешно отвернулась.Царевич сидел в кресле, привычно сложив ногу на ногу, подперев ладонью щеку, и искоса смотрел на нее. Совершенно невозможными глазами. Дело было даже не в том, что глаз таких она за всю свою длинную жизнь еще не видела. Глаза эти смотрели, казалось, куда-то глубоко-глубоко, туда, куда и сама она досмотреться была не в силах.— Чего ему не доставало?! — снова принялась за хождение дроу. — Бэл’ас купался в богатстве!!!— Решил нырнуть поглубже, а дыхалки не хватило? — поднял брови Темный.— Да что ты знаешь об этом? — взвилась девушка, резко оборачиваясь к брату. — Тебе и сотни лет не стукнуло! Щенок!!!— И правда, — незаметно улыбнулся мужчина и опустил взгляд на подлокотник кресла.Жрица Ллот осеклась, закусила щеку и с напряжением уставилась на дроу.Старшая дочь Богини отличалась острым умом, откровенным даже для илитиири цинизмом, неуемной гордыней и какой-то потусторонней жестокостью. Мужиков своих она щелкала, причем в прямом смысле, как орехи. Потому и не задерживались они ни в ее доме, ни в ее постели.Только этот упертый Бэл’ас чудным образом почти сумел подчинить волю жрицы, оплести ее таким красивым кружевом лжи, что даже гордость и отрада Ллот слегка попутала ориентиры.А потом вернулось Оно, и все как-то сразу пошло наперекосяк. Розовые очки, очень, кстати, не шедшие имиджу садистки, треснули, что закономерно, стеклами внутрь, мир перевернулся вверх днищем, а Бэл’ас, сотрясая воздух клятвами верности, сгинул в пасти священного паука пред изумленными очами едва-едва вернувшегося в отчий дом Але’ррета.— И все же… — Малекит поднял лавандовый взгляд на сестру, и она замерла, парализованная неприкрытой болью, что дрожала фиалково-черными вихрями в этих поразительных глазах. — Кое-что я видел, кое-что успел понять, моя драгоценная сестра.Мужчина встал, сделал несколько шагов к девушке, поравнялся с нею, скользнув потемневшим взглядом по красивому лицу дроу. Прошел мимо.Лар’ра неслышно перевела дыхание, зачарованная обернулась и сглотнула — эльф устало опустился на пол, оперся спиною о кровать, подтянул длинные ноги, складывая на колени руки. Голова мужчины качнулась назад, Царевич уткнулся затылком в скомканные покрывала, из-под чуть опущенных ресниц Малекит взглянул на сестру, грустно усмехнулся.— И что… ты видел? — девушка против воли ступила к брату, остановилась между его ног.— Лар’ра… — голова Але’ррета склонилась набок, он в муке свел темные брови. — Закон везде один. Как бы вы это ни отрицали. Есть охотник и есть жертва. Помолчи, пожалуйста… — он неуловимо-легким движением вскинул правую руку вперед, мягко коснулся колена сестры, жрица крупно вздрогнула и моргнула. — Прости, — мужчина отнял ладонь, вернул ее на свое колено. — Ты говоришь прописные истины, — усмехнулась дроу. — Мальчик, тебе еще расти и расти.— Я действительно говорю прописные истины, Лар, — Малекит, казалось, и вовсе не услышал издевки. — И попробую говорить на нашем языке, — Царевич помолчал, облизнул губы. — Видишь ли, та верность, что ты вопреки себе выискивала все это время, проистекает не из страха перед силой, перед верой… — он поднял густо-сияющий взгляд на замершую сестру. — Она является следствием такого понятия, как… назовем это ?близость?. Но не та близость, которую ты так щедро даришь, Лара.— Я тебя нихрена не понимаю… — девушка осела перед мужчиной на корточки. — Малекит, ты что несешь?— Ты слишком умна, чтобы такие иррациональные вещи уложились в твоей голове с первого раза, — согласился дроу. — Понимаешь, твой ум выставил против тебя самой непреодолимые барьеры. И, когда появился кто-то, кто сумел пробить в них брешь, ты ошалела от неожиданности, ты, Лара, ?поплыла?. Потому что тебе стало интересно, тебе нужно было узнать, куда тебя вынесет, а если еще точнее — сможешь ли ты это контролировать. Все живые существа устроены подобным образом. Всех влечет что-то новое, над всеми без исключения довлеет грех любознательности. И вины твоей в том нет.— Я не понимаю… — девушка часто заморгала, будто силилась сбросить с себя этот мягкий голос, бархатными лентами оплетающий все ее тело так, будто оно было нагим…— Ну а вот до чего ты, жрица, докатилась? — Але’ррет нежно улыбнулся, протянул руку, и Лар’ра как-то оказалась в плену длинных ног, сильных рук, прижатая спиной к груди Царевича. — Ты взъелась на то, что дроу, мужчина-дроу оказался неспособен хранить тебе верность. Где и когда такое вообще случалось, ты припомни, сестренка?— Дак я… я же… — сопротивлялась горячему дыханию в свою шею Лар’ра.— Дак ты же, умная, сильная, вдумчивая и бесстрашная, пропустила в себя то, что пропускать никак нельзя… — Малекит убрал пышные волосы сестры влево, склонился вперед, прижался виском к ее виску, чужеродным, совсем непривычным, дурманящим жестом взял ее руку в свою. — Миры на том и построены, родная… — длинные пальцы Царевича сплелись с ее пальцами. — Мужчина ищет слабость в женщине и бьет именно туда, куда она позволяет, куда сама, глупая, показывает. Лишь затем, чтобы прогнуть под себя, чтобы она проросла в него, стала зависима, понимаешь? И, когда у него это получается, даже самая мудрая и сильная женщина перестает видеть и все вокруг, и недостатки своего избранника. Ей все кажется, что она воюет, что она сопротивляется, но в самом-то деле она давно лежит под ним на лопатках. И хитрый мужчина никогда не покажет своей жертве ее униженного положения, Лара. Он будет до последнего поддерживать иллюзию борьбы, согревать эти ее наивные фантазии, поддаваться в мелочах. Иначе рискует огрести несвоевременные претензии, упреки, лишиться головы… — Але’ррет горько улыбнулся, лег мягкими, горячими губами на висок обалдевшей девушки, давно плывущей в свежем аромате дождя, мокрого мха, ночного леса, заполнившем, казалось, всю комнату незнакомыми каплями-светлячками. — И длиться это будет ровно столько, сколько женщина сможет удержать интерес охотника. Обычно — очень недолго. Потому что впереди новая охота, Лара, а добытое чучело на стене уже не сможет вызывать тот же интерес, что живая, грациозная, неизведанная дичь. Это ведь только исходники в задачке ставятся живодером такие… Где жертва — самое необыкновенное, самое удивительное, самое распрекрасное существо во вселенных. Подобных ей никогда не было, нет и уж точно больше не будет. Так это, не так это — роли не играет никакой. Главное — заставить поверить, полететь. Ты ведь знаешь все это, ты и сама хищник. Да только на тебя нашелся хищник покрупнее. Так устроены миры. Все жрут друг друга из спортивного интереса, а подыхают в одиночестве. Стало быть, играем в жизнь, пока не упремся в смерть.— Я не жертва. Я. Я убила его. Я, — прошептала дроу, едва ворочая онемевшим языком.— Ты умница, — Малекит гибко изогнулся, бережно развернул Лар’ру к себе, взглянул в огромные глаза сестры. — Ты почти сразу увидела гниль. Но мне горько, что ты ее увидела, — он отвел прядь снежно-белых волос с лица жрицы, коснулся острого уха. — Знаешь, что я узнал еще, Лара? — незабываемо коверкая имя на свой манер, еле слышно произнес Царевич, поднимая взгляд к глазам сестры. — Ч-что… — одними губами прошептала жрица, не отводя лихорадочно блестящего взгляда от фантастических глаз брата.— Я видел настоящее. Удивлю тебя, жизнь моя, но, когда мужчина находит свою женщину, первым желанием является не секс с нею, — эльф улыбнулся. — Первым желанием всегда будет одно — сберечь ее. Любой ценой, Лара… — большие тонкие ладони Принца легли на скулы девушки.И он весь подался вперед, навис над нею, неожиданно оказавшейся какой-то хрупкой, беззащитной, обнял еще крепче и застыл струной-поцелуем над правой бровью красавицы.Лар’ра замерла-окаменела под губами брата, а потом ее куда-то завертело и понесло-понесло-понесло, и сама она вытянулась вперед, к этим губам, за ними…— Впрочем… — обжигающий выдох хлеще острия меча прошелся по ее лицу, жрица распахнула осоловевшие глаза и едва не зарычала: Малекит подымался с полу, подбирая с него шелковый пояс халата. — Я и правда слишком молод… — Але’ррет медленно отошел от сидящей у кровати девушки. — Мои речи, мои… мое восприятие, мироощущение не очень-то вписываются в наши законы… — эльф развернулся на каблуках и виновато повел правой рукой. — Одичали-с на чужбине… Возможно, все вокруг излишне усложняют и без того непростые вещи… И лишь Богиня Ллот дарит нам… — он скользнул по задыхающейся перед ним жрице тяжелым взглядом, коснулся им изгибов роскошного тела. — Ясность и… покой… — Ты… что же… говоришь об этих тошнотных ?отношениях?? — кое-как выдавила из себя девушка, подымаясь с полу на ватные ноги. — О связи близкой?— Да!!! — рявкнул Малекит, да так, что у темной задрожало в животе. — Да!!! — мужчина резко махнул рукой и вскинул голову; иссиня-черные волосы взметнулись, в беспорядке легли на скулы. — Я говорил именно об этом!!! А нет, так ползи, Лара, к своим куклам! Расставляй перед ними миски с едой, пои их из бумажных кубков!!! Катитесь вы все к черту! Зачем я только решил с тобою объясняться?! Ваш уровень здесь — ?догонялки?, на большее замахнуться кишка тонка! Ни мудрости, ни страсти, ни понимания!!! В ?манипуляцию? они играют! Что ты пришла?! Зачем ты ко мне пришла?!!— Малекит… — отчего-то заикаясь, Лар’ра ступила шаг к брату. — Малекит…— Хорошо. По крайней мере… я четко знаю, как мне дозволено поступать, а что наказуемо смертью… — Малекит через силу отвернулся и перевел дыхание. — Прости меня, Лара. Если бы я знал, за что рискую твоей головой. Уходи. Наша мать не поймет, если узнает, что ты провела в моих поко… — мужчина вздрогнул и рвано выдохнул, когда его резко развернули и дернули к себе тонкие девичьи руки.Через пять часов полураздетый Але’ррет лежал на полу в своих раздраконенных покоях, забросив правую ногу на проломленный стол, и задумчиво глядел в потолок. Зевнув, наконец, он высоко поднял брови и сквозь кривую усмешку пробормотал: ?Твою мать. Ведь все по полочкам разложил. Старался. А как об стенку горох. И этот набор дятлов — моя венценосная семья… Даже совестно истреблять?.New Tribute Kings – Dieser Weg (Originally Performed By Xavier Naidoo) [Tribute version]Секс как искусство. То есть зачастую он плох, а то, что действительно прекрасно, тебе не по карману (с)С момента возвращения во всех смыслах блудного сына Паучья Королева испытывала очень разнонаправленные чувства. С одной стороны, Малекиту ее уроки и их разлука явно пошли на пользу — мужчина вел себя с нею именно так, как ей всегда хотелось. Более того, он оказался для нее, страшно сказать, — идеалом подданного. Только он умел находить такие слова, так паучьи-мастерски сплетать их в тонкую лесть, что Ллот, хоть и хранила надменно-царственный вид, внутри таяла от того обожания, преклонения пред нею, которые излучал ее сын. Але’ррет смотрел на нее таким особенным, таким проникновенным, таким восхищенно-рабским взглядом, что у Богини иной раз пересыхало в горле, а язык прилипал к небу. ?И вот здесь как раз и крылся другой вектор ощущений. Совершенно четко в один прекрасный вечер она осознала, что до кожного зуда, до скрежета зубовного она хочет… собственного сына. И совсем не в духовном плане.?В общем-то, объяснимо это было, конечно, просто: ни один мужчина в Мензоберранзане, за исключением Саммаэля, конкуренции с юным Царевичем Дроу не выдерживал. И в плане сногсшибательной внешности, и в смысле владения боевыми искусствами, и в сфере острого, живого ума и любви к хорошему юмору. В юмор Але’ррет, конечно, тоже умел. В принципе, этого было уже достаточно, чтобы сносить голову женщинам-дроу, чем Малекит и промышлял в свободное время. Но у этого козла в закромах водились таланты, которые широкой общественностью воспринимались весьма двояко, как то: увлечение книгами, страсть к уединению, вечные опыты над живой и мертвой материей. Учитывая, что некромантом, вроде как, Принц Демонов сроду не был, выглядело это весьма странно. Но тем и более притягательно. Одним словом, с возвращением Малекита Ллотовича в Мензоберранзане, как это ни страшно, но будто ?солнце взошло?. Бабы, по слухам, складывались к нему в постель штабелями, вылезать оттуда не желали ни в какую просто, как и рассказывать о том, что там происходило. Могли только творить руками какие-то невразумительные пассы, заикаться и густо краснеть. Фигура Малекита Але’ррета, короче, с каждым днем все больше обрастала флером тайны, туманом загадочности и опасной притягательности.Короче говоря, поняла Царица Дроу в один прекрасный вечер, что, кажется, сильно ошибалась она, радуясь елею речей сладкоголосого мужика. И это заблуждение привело ее к такой лютой и безысходной фрустрации, что Богиня начала потихоньку съезжать с катух. А поскольку она и до той поры стояла на этих самых катушечках не сильно уверенно, то сложностей тут у нее вообще не возникло. Малекит являлся ей во сне, да так являлся, что просыпалась она лохматой, задыхающейся, на разодранных влажных простынях и мокрых от слюней подушках. Только она приходила в себя, как у них зрел ужин, за которым женщина только и могла смотреть, как ее сын томно ?лежит? в кресле, лениво отпивает губами своими тонкими вино, да слушать, как он голосом бархатным с кем-то беседует. А потом встает, склоняет перед нею гордую голову, разворачивается и идет. Ногами своими невозможно длинными идет. Куда-то там опять. К кому-то. Что-то делать.А самое паскудное, что он, казалось, и не замечает перемен в своей Богине. Потому что взгляд его робкий только и излучал, что благоговейный восторг. Вот чисто такой духовный фанатизм. Но едва она отворачивалась от него, даря презрительную усмешку, как Але’ррет тут же переключался на какую-нибудь ее жрицу. И одаривал ту настолько откровенно-чумным взором, что у Ллот сердце обжигало кипятком.Казалось бы, что уж проще? Взять его себе, да и не обращать внимания на протесты, верно? В конце-то концов, общество начисто матриархальное, женщины решают судьбы мужчин. Но тут Богиня сама себе вырыла могилу немногим раньше, лет пятьдесят назад лично введя закон, запрещающий сношения между прямыми кровными родственниками. Тогда-то обстоятельства того требовали, а ей было совершенно наплевать, кто там и с кем сношается, благо к семье она себя особенно не относила, предпочитая оргии.А тут вот… Такой пассаж неожиданный.STURMMANN – InstinktДа здравствует наш суд, самый гуманный суд в мире! (с)Коли уж совсем честно, могила-то оказалась не только для нее. Гордость семьи, отрада материнского сердца и верховная жрица Ллот Лар’ра слегла в нее чуть раньше своей Богини. Едва та абсолютно случайно узнала о нарушении закона, да не просто нарушении, а вопиющем совершенно прелюбодеянии брата и сестры, Царица пришла в неописуемую ярость. И разбирательства прилюдные были, и суд, на котором Але’ррет стоял бледен, сдержан, сух, но не отрицал того, что Лар’ра явилась к нему сама, однако брал всю вину на себя, расстроенно изрекая что-то вроде: ?Не знаю даже, как так и вышло. Но в том лишь моя беда, что я, как брат, не доглядел. Не угадал причин ее поведения. Сам был в ужасе. Руки до сих пор дрожат! Клянусь мощами Ваэрона, я пытался избежать трагедии. Но разве найдется среди вас мужчина, что будет способен устоять перед дочерью Великолепной Ллот?!?. Как ни странно, но весь Мензоберранзан встал на сторону бедного Царевича, который только-только явился в отчий дом и попал в такую нехорошую историю. По незнанию.Да и сама Ллот нехотя призадумалась… И правда, разве кто-то может отказать и ей, и ее жалкому подобию в виде дочери? Все правильно сделал, одним словом. Винить нельзя.Лар’ру казнили в канун Праздника Встречи Зимы.Говорят, что напоследок он подошел к окровавленной, изуродованной сестре, ненароком наступил на сорванную с нее кожу, присел рядом с нею на корточки и что-то прошептал. Но не говорят о том, что последними услышанными ею словами были: ?Нашелся хищник покрупнее. Чуешь разницу, псина??.Рассказывали, что молодой Але’ррет казнь перенес очень, очень тяжело. Все дни и ночи проводил в храме Ллот со жрицами. Очевидно, усердно искупая грех.Тогда это все как-то сумели замять, так сказать, посмеяться, свести к подобию шутки, мол, ?у Царевича нашего Мензоберранзанского лучше днем водички не просить напиться…?. Похихикали, в общем, и забыли. Но ровно через год, за пару дней до Праздника Встречи Зимы, Але’ррет, исполненный печали и раскаяния, стоял на прежнем месте — месте ответчика на площади Тиер Бреч. И объяснял народу, почему в его постели нашли очередную дочку Ллот.При том, что любимица общественности, ?яркая чародейка? Луа’се обладала такой чудовищной поддержкой масс, поспорить с которой могла бы разве что сама Паучья Королева. В тот раз даже произвели унизительную для Малекита процедуру — обыск в его покоях. Но никаких следов порочной связи не нашлось, нашлось другое — десятки великолепно выполненных портретов Ллот. Целомудренных, полных слепого обожания, на которых женщина едва ли не ?жила?, не дышала, не шевелилась…Коллектив восхищенно выдохнул, очередной раз поразившись талантам юного Цесаревича, Але’ррет нехотя поведал, что этими рисунками коротал долгие месяцы своего одиночества. Не вдаваясь, впрочем, в подробности, что намалевал все это безобразие за десять минут, скучая в ожидании запланированного им же самим досмотра самого себя.Под одобрительные визги толпы он вышел на ?кафедру?, и дело повернулось круто уже с первым вопросом-ответом:— Расскажите, как Вас поймали на месте преступления?— Грандио-о-озно!!!Потом Малекит потупил очи и толкнул очередную эпическую речь. Которую, как водится, мало кто запомнил, но там было что-то про: ?В желании моем содействовать, по мере сил, процветанию нашего народа…?, ?законы наши, я понял уже, отчасти не удобоисполнимы для меня…?, ?я часто думаю о моей Богине, обо всех ударах, которые поразили?ее сильное сердце…?, ?каюсь полностью пред вами, нет прощения мне и моему преступлению…?, ?решительно готов принять любую кару из рук своей единственной Госпожи: казнь, изгнание, порицание…?, ?коли б вы знали, как измучен я чувством вины и сожаления…?. Публика, затаив дыхание, жадно слушала молодого Царевича, таращась на его опущенные ресницы, малейшее движение густых бровей, изящных рук, кипящей смолой отливающих волос.И, когда Малекит закончил, поднял гордый взгляд перед собой, кто-то постарше шмыгнул носом: — Ну… И на старуху, как говорится, бывает проруха. А Царевич еще юн, можно даже сказать, что бродит покамест в его крови эхо прежних порядков…Тут все с каким-то неодобрением глянули на поднявшую брови Ллот.— Сказала бы я, что у него в крови бродит! — прошипела Богиня, не веря своим глазам.— Портретики дюже красивые изобразил… — в опасной тишине мечтательно промолвила третья дочь Паучьей Королевы, пялясь на тонкие губы брата, за что, впрочем, тут же схлопотала звонкую предупредительно-воспитательную пощечину. Со стороны Але’ррета раздался звук, очень похожий на тихое, короткое всхлипывание. Но, едва Ллот обернулась к сыну, как с площади понеслось новое рассуждение:— Как говорится, ?суд без причины — признак дурачины!? — проблеял кто-то справа.— Придурок! Там не так звучало! — шикнули на него.Но первый не унимался.— Большому кораблю — бес в ребро! — уставившись на Ллот, гаркнул дроу и с самодовольным видом подбоченился.— Прощения просим, Владычица!!! — жалко заблеяли рядом с придурошным. — Третьего дня внука своего потерял, совсем рассудка лишился!!! Дело в том, что внучок-то евойный вынес из хатки ножичек магический, дорогостоящий…— Казнить! — рявкнула, отвернувшись, Богиня.— С паршивой овцы хоть сена клок!!! — взревел Королеве дроу, яростно вырываясь из объятий родственников.Малекит мгновенно прикрыл глаза, добела сжал губы, кое-как справившись с затрясшимися плечами.— Каз-знить н-на мес-с-ст… — заорала было Ллот.— Не было у бабы хлопот — сама не ест и другим не дает!!!— А-а-ах!!! — зарыдали-выдохнули справа от Богини, да так надрывно-эротично, что она подскочила на месте и ухватилась за сердце. Рядом с нею голосил, сдирая с себя белоснежный (по случаю траура по предыдущей королевне) камзол, ее Малекит.— Ч-что… — забилась к спинке трона, неловко отталкиваясь каблуками от пола, Царица, пожирая глазами распахнувшуюся на груди белую рубашку, ярко, невозможно ярко контрастировавшую со смоляными волосами мужчины, — что ты орешь, бестолочь?!!— Нет моих сил больше терпеть!!! — прорычал Але’ррет, ринувшись в толпу, как-то незаметно отшвырнув незатейливо-метким пинком за сталагмит и илитиири-фольклорника, и его братца. — Богиня моя! Жизнь моя! Казни!!! Казни меня немедленно!!! Я хочу, чтобы ты казнила меня!!! — Малекит, миновав небольшое расстояние под воодушевленное, безудержное ликование давно и безвозвратно влюбившейся в него толпы, бросился к ногам охнувшей Королевы. — Ибо нет ничего во мне больше, что я мог бы дать тебе! И нет во всех вселенных ничего, что я бы уже не бросил к твоим прекрасным ногам!!!— Вообще-то, дело говорит… — таращась на юного дроу, заторможенно мяукнула одна из Матрон. — Фэйрун. Копи достал. Золото задарма выторговал. Алмазные… — Ну да, — вторила соседка, что, склонив голову, рассматривала широкую спину мужчины, рельеф лопаток, натягивавших, словно крылья, белоснежную ткань рубашки. — Сапфировы-ы-ые… Аметистовы-ы-ы… е-е-е…— С иллитидами договорился. Что невозможно в принципе, — сладко вздохнула третья Матрона, зависшая на длинных мужицких ногах.Долго ли, коротко ли, а казнили Луа’се в канун Праздника Встречи Зимы.Рассказывали, что молодой Але’ррет казнь перенес очень, очень тяжело. Еще тяжелее, чем в прошлый раз. Все дни и ночи проводил в храме Ллот с трудоспособными жрицами. Очевидно, усердно искупая грех.Это все, естественно, лирика. Обескураживало по-настоящему Богиню и то, что Малекит, в отличие от других мужчин, не проявлял к Ллот никакого скабрезного интереса. Она была для него, судя по всему, чем-то вроде священной реликвии, которую он, несомненно, любил, почитал, за которую бы без сомнений отдал свою жизнь. Но трахнуть не мог.Да и в оргиях этот мудак почему-то никогда не участвовал. И, несмотря на то, что в Мензоберранзане ежедневно свирепствовал секс, вредный Але’ррет при этом свирепствовал где-то совершенно в другом месте. И достоверных данных о его способностях не было ни у кого.Ллот громко вздохнула, очнувшись посреди пира, быстро надела на лицо холодную маску. Кинула взор влево и поймала на себе встревоженный взгляд сына.?Сука!?— Матушка, с Вами все в порядке? — подаваясь вперед, глубоким голосом уточнил Але’ррет и облизнул пересохшие от волнения губы.?Сука!!!?Богиня оскалилась и в омерзении отвернулась от мужчины.Да и как… Даже если его и совратить, это же получается, что она под него прогнулась? А когда такое было?— Прошу прощения… — снова этот вибрирующий голос резанул по животу женщины горячим лезвием, но она запретила себе даже смотреть в ту сторону. — Кусок в горло не лезет… — печально, горько-глухо промолвил Малекит, послышался звук отодвигающегося кресла.И Ллот все же вскинула взгляд на сына, обомлела — в невыносимо ярких лавандовых глазах Принца, прямо смотрящих на нее, стояла самая настоящая тоска.— С Вашего позволения, моя Богиня, пойду в свои покои, предамся думам, — еще горше произнес Царевич и опустил перед нею голову.??Опустил в том самом покорном жесте, который так часто ей снился, после которого он вскидывал гордую голову, ухмылялся и шел к ней, не останавливаясь, не реагируя на ее приказы и крики…— Ступай! — глухо рявкнула Ллот, отворачиваясь к дочери.— До завтра…И ушел. А это ?до завтра? так и тряслось холодцом еще часа три в измученных мозгах всесильной Богини. Специально он, что ли, так мягко это сказал? С каким-то обещанием, с надеждой, что ли?!А какая надежда, когда он сам ни жестом, ни словом, ни взглядом не выказывает к ней интереса?!Но будь ты хоть трижды Богиня, хоть четырежды Царица, а хоть и не будь вообще, как говорится… Малекит тебя все равно достанет и доконает. Так и случилось.Marco Frisina – Magnificat anima miaприсказка про ?настоящего садиста?:мазохист: ?Сделай мне больно!!!?;садист: ?А я не хочу…? (с)Не выдержав пытки, Ллот выскочила из постели, накинула на обнаженное тело шикарный прозрачный халат, больше похожий на легкую серую дымку, и направилась в северо-восточную часть Дворца.Добравшись до покоев сына, Богиня остановилась в сомнении, неловко ступила с ноги на ногу, но, тут же разозлившись на себя, постучала в двери. И ошалела. Ошалела от того, что зачем-то постучала…Дело принимало явно дурной поворот, однако подумать Паучья Королева об этом не успела, через мгновение обе двери широко распахнулись внутрь, и перед нею, не опуская с них широко разведенных рук, предстал Малекит.Чуть взлохмаченный, немного помятый, в едва стянутом на бедрах черном шелковом халате до пят. Бо-со-ой…— Маменька?! — дроу задохнулся от удивления и, выпустив двери, сделал кошачьи-легкий шаг вперед, оглянулся по сторонам. — Что-то случилось?!! — огромные лавандовые глаза с беспокойством впились в красивое лицо Богини. Але’ррет мертвецки побледнел и дрогнувшей рукой убрал за ухо смоляные пряди волос.— Малекит, — Ллот с трудом поборола дрожь в ногах, отвела взгляд и, отодвинув мужчину с пути, вошла в его покои. — Чем занимаешься?— Уже ничем, — моментально ответил Принц, закрывая за собою двери. — Я весь Ваш, матушка.— Зови меня Ллот! — рявкнула женщина, резко разворачиваясь к сыну.— Как скажете, мамáн! — Царевич охнул и на мгновение накрыл губы пальцами. — Простите, Ллот.Богиня скрежетнула зубами и отвернулась.— Я подарила тебе быстрого ящера. Почему ты не ездишь верхом?— Спасибо, тронут Вашим подарком. Но я лучше пешком, — тут же ответили ей. — Почему? — удивленно обернулась к мужчине Богиня и едва сдержала рваный выдох: он уже стоял неприлично близко, нависая над ее немалым ростом, обдавая ее теплом своего большого тела. У Ллот дернулось правое веко.— В глаз что-то попало? — нежная улыбка озарила обычно серьезное лицо Царевича каким-то чуждым, неправильным светом.— У тебя слишком светло в покоях! — женщина заставила себя не отступить и на шаг, лениво кивнула в сторону массивного стола, на котором стояла одинокая свеча.— Прощу прощения! — расстроенно выдохнул Малекит, отступил сам и, шагнув ко столу, захватил подсвечник, уселся вместе с ним в кресло, сложил ногу на ногу, — дурная драконья привычка… — подняв взгляд на мать, дроу поднес свечу к губам и мягким, медленным движением слизнул огонь. Покои провалились в абсолютную темноту.— У Света есть границы, — зазвучал, казалось, отовсюду медвяный мужской голос. — У Тьмы пределов нет.— Хорошо, что до тебя это все же дошло, глупец! — не удержалась жестокая Богиня.— Заблуждения мои имели корень в детской наивности, — помолчав, тихо ответил Але’ррет. — Ваши эпитеты, моя Богиня, слишком нежны и слабы, чтобы отразить всю глубину моей беды. И думать обо мне нечего — я пропащее существо. Вы — Паучья Королева, Владычица Мензоберранзана, Верховная Богиня Дроу… Отдали столько сил, терпения, внимания моей ущербной персоне. А я… — мужчина встал, в кромешной тьме бесшумно подошел к женщине, и Ллот, ошалев, увидела, как он медленно опускается перед нею на колени. — Не в силах поверить, что Ваша кровь греет мое тело, что я являюсь частью настолько совершенного, настолько прекрасного существа. Что Вы удостоили меня прощения, приняв в свой Дом. Руки Малекита поднялись вверх по голеням женщины, поднимая, сминая ее подол, Королева перестала дышать. Большие ладони мужчины дрогнули, обняли бедра Богини; Але’ррет с едва слышным выдохом уткнулся горячим лбом в живот матери.— Но, если бы Вы знали… если бы Вы только знали, какой черной, греховной завистью истекает мое сердце, когда я вижу Вас рядом с другими, но не смею припасть поцелуем к стопам моей матери… Ибо слово ее — казнь моя и отрада моя навсегда. Мой закон и приговор, который никогда и ни при каких обстоятельствах нарушить я не смогу. Но боготворю, боготворю каждый вздох Ваш, матушка, каждый взгляд Ваш в мою сторону. Ибо по крайней мере таким образом я пребываю с той, которая мне дороже всего, которую я люблю до лишения рассудка… — тело мужчины напряглось струной, Малекит прижался щекой к самому низу живота Богини; Ллот мгновенно прошиб лихорадочный пот, колени превратились в вату; она потянулась было к голове сына, но закусила губу и в муке свела брови. — Я каюсь перед Вами сейчас и в том, что имею недостойную Вас слабость — верность Вам. С каким бы презрением Вы не относились к этому моему… подарку… Я дарю Вам ее, как и всего себя. Ибо это та вещь, которую нельзя требовать, нельзя купить и выменять. Не расплатиться за нее ни мертвым кедром из Ифлэита, ни драгоценными камнями из Цертона, ни чаресским золотом… ничем. Ее можно только дарить. Даже тогда, когда она не нужна… Потому что по-другому просто не можешь. По-другому не живешь, Ллот… Королева-печать на моем сердце… — обжигающе-горячие губы мужчины прижались к животу Богини, опаляя темную кожу сквозь прозрачную ткань, пальцы Але’ррета с силой, так, будто он цеплялся за свое единственное спасение, впились в пышные бедра матери. — Королева-Печаль…Ллот затрясло, женщина застонала, вскинула руки, изо всех сил вцепилась ими в голову Малекита, вплелась пальцами в густые его волосы.— Будь ты проклят!!! — вырвалось у нее с очередным стоном, когда она почувствовала на своей коже влагу чужих зубов.Але’ррет вздрогнул, на секунду изо всех сил прижал мать к себе, рыкнул, да так, что у нее подогнулись ноги, и Богиня рухнула прямо перед мужчиной на колени, потянула его за плечи к себе. Все мысли ушли далеко-далеко, перед лицом ее застыло ошалевшее, темное в страсти лицо Принца; его огромные фиалковые глаза; его губы, что вот-вот коснутся ее губ. И дикий, невозможно теплый аромат какого-то густого волшебного лесного дождя, свежий, непривычно нежный, ласково просачивающийся под кожу, разливающийся прохладными шелковыми потоками по жилам. Облако неведомых трав, с водою отдающих земле свои души. Темной кровью терпкого зверобоя и дурманящими слезами горицвета, и крепким красным вином драконьего цветка, и горечью дикой полыни, и рубиновым ядом вишни… И в призрачном этом тумане-мареве остались только плавные движения сильных рук, сбившееся чужое дыхание да грохот большого мужского сердца, отдающийся горячечным стуком у нее в груди. И больше ничего. Больше ничего. Кроме него.— Простите меня, матушка… — хрипло выдохнул Малекит, резко поднялся и, пошатываясь, отошел на пару шагов назад. — Простите мне… Я никогда больше не посмею нарушить Ваш закон, коснуться Вас, печалить Ваше сердце своими мальчишескими речами… — отвернувшись, мужчина отошел ко столу и перевел дыхание.Пару минут в покоях Принца стояла такая зубодробительная тишина, что впору было бы решить, что это не покои, а склеп. Потом все же раздался легкий шорох — очумевшая от пережитого Ллот кое-как поднялась на онемевшие ноги, оправила на себе халат. И, ни слова не говоря, покинула покои Царевича. Как только двери за Богиней закрылись, Але’ррет мгновенно перестал задыхаться, выпрямился, развернулся к дверям и до боли закусил левый кулак. Уловив за дверьми легкий шум, он отнял прокушенную руку ото рта и надрывно, но тихо простонал: ?О, Ваэрон!!! Как я несчастен!!!?. Дойдя до кресла, мужчина опустился в него, все же справился с распирающим его хохотом, взял со стола книгу и, глазом не моргнув, погрузился в чтение.Немецкий Военный Марш?–?WaffenМама:— А кто это на балконе банку разбил?Лиза (4 года):— Это, наверное, папа… ручонками своими, погаными (с)Он шел в разведку. Никто из его товарищей не отважился на столь дерзкое и безрассудное задание. Только он. Ну это и объяснимо — среди своих друзей именно он был самым смекалистым и храбрым. К тому же, по словам однополчан, отлично знал язык неприятеля.Успешно миновав все аванпосты, смельчак скользнул в последний коридор и застыл, прижавшись спиною к стене. Было тихо. Но он-то знал — враг хитер и опасен. Действовать нужно было с максимальной осторожностью…На цыпочках пробежав до страшной двери, разведчик уставился на дверную ручку. Это была новая трудность. Это был новый вызов. Но, как известно, в разведку не берут дураков. Ловко, почти бесшумно подпрыгнув, наш шпион тихо отворил дверь и скользнул в помещение. Ха! Сидит! Доживает свои последние минуты!Склонившись низко-низко, тайный агент миновал почти все покои и спрятался за огромным диваном. Оставалось самое трудное — незаметно добраться до тела и обезвредить клиента. Разведчик набрал в грудь воздуха и… крепко задумался.Мужчина, все это время спокойно сидевший в кресле в дальнем углу и читавший потрепанный фолиант, скосил лавандовый глаз на диван, приоткрыл рот и медленно моргнул.Из-за софы раздалось едва слышное мычание; темная бровь дроу плавно поднялась вверх, но он тут же отвел взгляд и сосредоточенно уставился в текст.Действовать необходимо именно сейчас. Сейчас, когда неприятель отвлечен, когда он не успеет позвать на помощь своих прихвостней. Возможно, при удачном выполнении задания его приставят к награде…Все же решившись, наш шпион выскочил из засады и, топоча башмаками по каменному полу, добрался до жертвы… Сердце встало у него комком в горле, все мысли смешались, но месяцы тренировок сделали свое дело. Он прекрасно знал, что делать, а точнее — тело делало все за него…Малекит громко взвизгнул и попытался выдернуть ногу из чудовищного захвата сомкнувшихся на его обнаженной пятке зубов. Фолиант выпал из дрогнувшей руки дроу. Собрав волю в кулак, Принц Демонов ловко склонился, зацепил что-то под столом и дернул это к себе.Перед округлившимися глазами взлохматившегося от возни Але’ррета в его крепкой хватке за шиворот завис мальчонка лет трех, с большущим фингалом под правым глазом и оборванным ухом.— Петухандра писая!!! — завопил пацан и, извернувшись в воздухе, махоньким каблучком башмака прорядил оскалившемуся ?большому? Темному в нос.Frank Schobel?–?Es gibt soviel Schones im Leben?— Фу!!! — понятия не имея, как общаться детьми, Малекит с силой встряхнул мелкое тельце в руке, да так, что у пацаненка едва не отвалилась голова. — Ой… — спохватившись, дроу свободной рукой поправил заклинившую шею рычащего балбеса.— Гаде на фафотьку!!! — брызгая слюнями и соплями, во всю глотку завопил пацан. — А-а-а!!!— Чего?! — Малекит испуганно приблизил брыкающееся тело к себе и в этот раз успел отклониться от новой подачи с разодранной детской коленки.— У-у-у, какова лохматура!!! — почему-то восхищенно промямлил ребенок и во все глаза уставился на черные волосы Принца, в беспорядке упавшие на красивое лицо мужчины. — Какии клыки… а ты мозес-с-с глысть столь, как бобр?!Але’ррет, впрочем, игнорируя комплимент, осторожно и незаметно отодвигал от лягающегося эльфенка лежащие на столе книги.— Давай договоримся сразу, — слишком серьезно для ситуации начал хладнокровный дроу. — Я с детьми дел иметь не хочу. Никогда. Дети, понимаешь, это не мое. При условии бессмертия я вообще не улавливаю, на кой хер вас заводить. И понятия не имею, что с ва… а, бл*ть! — на один из древних фолиантов из носа завороженного ребятенка упала вязко-скользкая субстанция.—?Азябацка… — объяснил насморк паренек и глубоко вздохнул.— Что? — уставше-терпеливым тоном уточнил Малекит, пытаясь смахнуть ?грязь? с первого издания по драконьему колдовству.— ?Слёпи! Слёпи!!! — обиженно заорал пацан и с обиды шлепнул крохотной ладошкой по каменно-сдержанному лицу Принца Дроу. Алеррет закусил щеку и, прикрыв глаза, едва слышно прошептал: ?Нормально…?.— Зар’рина!!! — через секунду и в тон ребенку завопил Але’ррет в приоткрытые двери. — Зар’рина, бл*ть!!! — забывшись, Темный раздраженно махнул рукой, в которой завис ребенок, и хорошо так приложил эльфенка о стол.— О! Бумаська!!! — пацан пополз по столу к новому фолианту.— Фу, сука!!! — отдернув мелкого за ногу, дроу едва не зарычал от злости.— Кододы спозают!!! — хмуро насупился малыш и, подтянув штаны, надулся.— Здесь у всех ?кододы спозают?! — огрызнулся Малекит, но тут же успокоился, незаметным пассом перебросив разом все чтиво на постель. — Че опять? — он, чуть нахмурившись, уставился на пацана, что вовсю возился со своей правой ногой.— Я на улице подкозюлился… — громко сопя, объяснял мальчонка, путаясь в шнуровке башмака. — Тамота, — он нетерпеливо показал куда-то в сторону. — И че? — скрипнул клыками прирожденный отец. — И че, и штулечка отфигнячилась!!! — рявкнул пацан.— Руки убрал! Заткнулся! — гаркнул Принц, и, пока пацан ошалело таращился, переваривая рычание взрослого, оборвал тому шнурочки к чертовой бабке и ловко залепил башмак паутиной. — Пламень! Теперь пи*дуй отсюда! — не давая шанса опомниться, Малекит ухватил паренька за шиворот и просто перебросил того через плечо.— Уи-и-и!!! — провыл пацан, перелетая почти все покои и приземляясь на огромный стол. — Уи-и!!! — снова заорал он, оказавшись по уши в блюдах с яствами. — Ублетоды! Панасоник!!! — указывая на запеченную голову поросенка, проскулил он.— Не изобрели еще… — на автомате ответил Малекит, очищая о скатерть сопли с ладони. — Зар’рина!!!— Шкалалад!!! — завороженно прошептал мальчик и потянулся к новому блюду, — Масалет, мона?Через плечо обернувшись на пацана, Але’ррет гигантским усилием воли сохранил серьезное выражение лица:— Мона-мона шкалалад… — царственно кивнул он и отвернулся. Пацан с наслаждением запустил ручонки в тарелку с маринованными кишками.— Ето чота… не шкалалад, помойму… — чавкая, отрепортировал малец.— Темный просто… — не оборачиваясь, глухо ответствовал Принц. — О, Ваэрон… и каких только долб*ебов не рождает эта земля…— Сьто?.. — напрягся было малыш, но тут же переключился на новое блюдо. — А это жиячка?!!— Жвачка-жвачка… — соглашался Малекит. — Кушай… — елейно-нежно мурлыкнул Принц и тут же внезапно заорал. — Зар’рина, сука!!! Еб*ть тебя в уши, ко мне!!! — дворец темных эльфов тряхануло, посыпался камень с потолка, из рук мальчугана выпало чье-то сухожилие.— Сьто зи так олать, когда мона жопотом?.. — бледнел пацан.— Лучше не надо, — пресек Малекит. — Просто поверь пока.Но наконец зов Принца оказался не впустую. Ровно через три секунды дверь приоткрылась окончательно, и на пороге оказалась взлохмаченная, воодушевленная, чуть запыхавшаяся девушка-дроу. Но вместо предложенного приключения узрела она то, что заставило ее застыть и пару раз открыть-закрыть рот: посередь покоев стоял великолепный Малекит Але’ррет, под левой подмышкой у него барахтался ребенок, в пасти которого торчал пузырек с ядом.— За неимением соски… — приговаривал Принц, утирая ошалевшему дитю слюни его же одежкой. — Походи пока так. Желательно не раскусывать, но тут, как говорится теперь: ?На все воля божья…?. Я сделал все, что мог…— М-м-малекит… — выдохнула девушка, хватаясь за сердце. — М-молодой гос-сподин… — скользя остекленевшим взглядом с мужчины на ребятенка, шептала она.— А! — обрадовался Малекит и, перехватив пацана за шкварник, сократил расстояние, приставил развеселившегося паренька к лицу темной. — Зар’рина. Это что?— Это… Эт-то… же… — заикалась Зар’рина, осторожно пытаясь достать яд из пасти мальчугана. — Это же… До’ррет… Вэл’ас До’ррет…— Да? — удивился Малекит и, развернув руку, поднес улыбающегося малыша к своему лицу. — А почему тогда такой придурок? — подумав мгновение, Але’ррет снова развернул ребенка и почти ткнул им, довольно хрюкнувшим, в лицо девушки.— Не могу знать… — почти сползла по косяку Зар’рина.— Ты сасем абадела! — внезапно словил приступ ярости пацан и грозно сверкнул очами. — На калеки плида мной!!! Я казяль!!! Четылёхногавь!!!— Впрочем, потенциал есть… — пространно заметил Але’ррет, разжал пальцы, и пацан рухнул на пол к его ногам. — Но все равно — идите все в жопу! — как-то резко рявкнул Принц и, дойдя до постели, рухнул на нее образцово-показательным ничком влюбленной студентки-первокурсницы. — Я устал.— Пойдемте-пойдемте, господин, — упрашивала бедная девушка, утаскивая из покоев разбуянившегося мальчугана.— Знаес-с-с, сьто скязяль Масалет?!! — захлебывался радостью паренек.— О, Ллот… — молилась богине Зар’рина.— Масалет скязяль, сьто… — уже в коридоре вспоминал правильное слово ребятенок. — А! Скязяль, сьто в евонай симле лоздаюса какиита дипламаты… Дедуське сказим… пло дипламатав?! Тота будет весёлока!!!— Не-е-е сто-о-о-оит… — срывалась на плач темная.Когда рыдания Зар’рины стихли, Малекит перевернулся на спину и, уставившись в свод покоев, томно улыбнулся.— А это и правда мысль… Пацан-то правильный. Пригодится.