Вынь из груди мое сердце и брось самой голодной собаке (с) (1/1)

?Так иногда складывается: чтобы помочь друзьям, нужно сначала помочь врагу? (с) Завулонтревога: что-то не так я: а? тревога: что-то не так я: что тревога: что-то я: ну ты можешь хотя бы намекнуть тревога: что-то не то (с)Eels — Fresh BloodМалекит перешагнул лужи крови, встряхнул и надел камзол. Лениво зацепил пальцами небольшой овальный камень, тут же удобно улегшийся в тонкую ладонь Темного. Ухмыльнувшись, Царь поднес потеплевший обсидиан к правому уху, прислонился плечом к обшарпанной стене.— Кхм… — разнеслось из камня. — Малекит, красавец мой, ты ли это? — мужской голос, вещающий из древнего средства связи, был глубоким, очень красивым, даже чем-то похожим на тембр самого Але’ррета. Отличали его только чуть более высокая тональность и необычная особенность чуть растягивать слова.— Не говори только, что рад меня слышать, — скривившись, отозвался Малекит.— Не буду! — оживился мужчина на том конце ?провода?. — Как житуха, брат?— Твоими заботами — преотлично, — Але’ррет улыбнулся. — Обращайся, братишка! — обрадовался собеседник.— Кормят плохо? — забеспокоился дроу.— Да, спасибо! — поблагодарил улыбающийся голос. — Это пи*доглазое мудило, которое ты приставил ко мне, исправно носит отраву. Как я выяснил, у него устойчивость ко всем ядам.— Обижаешь, — Царь смахнул с бедра налипший клок белых волос мертвого иллитида.Собеседник помолчал.— Послушай, сейчас я задам вопрос, ответ на который знаю, и ты на него ответишь.— Просить ты так и не научился, — Малекит ?мазнул? пальцем по пеплу, лежащему на высокой тумбе.— Ты просто не видишь, я на самом деле на коленях сейчас стою, — мужчина снова улыбнулся.— А когда-то было по-другому? — губы Але’ррета изогнулись в откровенную усмешку.— Не отвлекай меня! — обиделся голос. — Так вот. Что там моя женщина?— Неверная, — Царь пожал плечами. — Сочувствую.— Ну вот, — собеседник расстроился. — Каждый раз одно и то же! — но тосковал он по убитой недолго. — А я тут аж припотел! Еб*ть, ты дикий! — радостно поделился мужчина. — Тройнячок, почти как в старые-добрые времена! Я скучал.— Сильно? — Малекит переложил камень в другую руку, распахнул двери, вышел прочь из прогнившего дома.— Признаться, подустал твой образ по ночам вызывать, — вкрадчиво делился томный голос. — Малыш, а без меня тебе не спится? — Але’ррет едва заметно улыбнулся, свернул в темную аллею городского сада.— Спится, конечно. Но, как говорят, ощущения не те, — камень заливисто расхохотался.— Жди меня, и я приду, — пообещал Царь.— Сколько я уже слушаю эти обещания? — голос стал почти осязаемо-бархатным. — Но понимаю, отчего ты так медлил. Скажи мне, брат, ты горд? Твоя женщина сопротивлялась даже иллитиду. Так долго не слушалась его. Так быстро ?очнулась?… Пожалуй, я впервые был свидетелем подобной силы и упрямства. Малекит остановился.— Она так сильно любила тебя, что единственной вещью, напугавшей ее, оказалась твоя смерть. Не находишь забавным, что попытка Королевы спасти тебя от гибели привела к этой самой гибели? У женщин вечно все наперекосяк.— Это говорит мне мужчина, последние шесть тысяч лет ничего, кроме своей кривой рожи, в отражении ржавого подноса не видевший.— Если рожа и крива, то только от зеленой тоски по твоему царскому великолепию! — не унимался собеседник. — Так что же, Царь царей? Расскажи, пролил ли ты слезы? Поведай, насколько тебе было страшно и больно?— Ты бы не вынес, — Але’ррет хладнокровно улыбнулся и пошел дальше.— Так ведь и ты не вынес, — мужчина явно оскалился. — Жаль, что я не видел всего. Но и той картинки мне хватило!— Чем бы дитё не тешилось… — Малекит едва заметно пожал плечами.— Это дитё угробило Светлого Малекита. Хотя, зная Светлого Малекита, дитё малех сомневается и очкует, — голос причмокнул.— Это лишнее. Ты победил, — бесстрастно произнес Темный.— Я победил, но это совсем не значит, что Малекит проиграл… — впервые без тени иронии заметил мужчина. — Ты опять что-то выдумал, признавайся?— Все в порядке. У тебя получилось, — дроу ухмыльнулся. — И не переживай так, морщины появятся.— В прошлый раз я тебе поверил и оказался за морями, за лесами, в каменной коробке пять на три! — собеседник возмущенно вздохнул.— Ничего подобного! — Але’ррет сдвинул брови. — Я обещал подарить тебе ощущения, которых ты никогда не испытывал, и я подарил!— Я, вообще-то, на несколько иные ощущения рассчитывал! Особенно, когда ты шутил про кандалы! — огрызнулся голос. — А теперь что? ?Сидит красна девица в темнице, а коса на улице?!?.— Ну… может, к тебе принц по косе в темницу вскарабкается? — дроу переложил камень в другую руку.— А на кой ляд мне принц, когда я влюблен в Царя? — мужчина снова вздохнул. — Карабкались же, но я всем отказал. Всем. Кстати, жизнь моя, а что это такое? Что ты навесил на мою скромную обитель? С твоим перерождением везде рухнули города, вскрылись и ушли под землю тюрьмы, а здесь колдовство силу не утратило: я вот дергаю за замок, а дверь не отворяется… — Ты о чем? — невинно уточнил Малекит.— Я о том, что из соседней камеры час назад слинял довольный голем. Что за приколы, братан?— А, это! — Царь скривился.— Это-это! Сатáнович, не дерзи!— Это цепи, — дроу сладко зевнул.— Какие цепи? — собеседник неуверенно улыбнулся.— Цепи моей необъятной любви, — нараспев промурлыкал Але’ррет.— И все же… — мужчина раздраженно цокнул языком. — Ты мог бы переродиться и поудачнее, — на том конце ?провода? печально звякнул замок.— Не учи дедушку кашлять! — дроу фыркнул и свернул к Парящему Дворцу.Братья помолчали.— Убьешь ее?— Да.— А вот сейчас я тебе поверил, — собеседник улыбнулся. — Знаешь, ты стал совершенством, Малекит.— Я всегда был совершенством.— Разве что хромым на голову, — мужчина рассмеялся. — Ну что ж, осталось дождаться смерти твоего сердца. У меня стрелку заедает, сколько ждать? Семь часов?— Уже шесть, — Але’ррет шагнул в гулко-промозглый коридор дворца.— А после… ты сможешь достать его из груди и подарить мне? — Конечно! — дроу широко улыбнулся. — Любой каприз.— Малекит? — почуяв неладное, голос напрягся. — Что-то не то…— Буду в полдень. Счастливо, Мелькор!— Малекит! Ты же не думаешь, что это все мои приколы?— Прикалывайся дальше, клоун. До скорой встречи.Царь отнял камень от уха, уложил его между ладонями и одним легким движением растер безделушку в пыль.Hypnogaja?—?Here Comes The Rain AgainАррафир стоял у окна, с полным отсутствием интереса рассматривая творящееся во дворце безобразие. Под чутким руководством Михаэлиса повсюду сновали демоны и эльфы, устанавливались баллисты, волшебные ловушки и магические щиты. Суетился даже зачем-то выпущенный на волю енот. Неизвестно, как с ним умудрился договориться Дьявол, но зверек то и дело прыгал по стенам, помогал прилаживать чудное свое оружие, периодически шипел, плевался и раздавал тумаки всем без разбору — и чертям, и светлым.— Себастьян! — мужчина склонился к окну.Но демон только коротко взглянул вверх, на своего Короля и продолжил что-то объяснять Вассаго и Эффирэту.Илтаар пожал плечами, отошел в сторону, налил себе вина. Усевшись на софу, Эльф вытянул длинные ноги, откинул голову и расслабился. Сложно было сказать, как ему это удавалось, но сейчас Светлый в самом деле был самым спокойным существом во всех мирах. Казалось, он больше переживал, когда в его любимом арбалете два дня назад сломался паз для болтов.Дьявол, покончив наконец с делами, вошел в залу и с непониманием уставился на разглаживающего парчовую подушку Аррафира.— Я приготовлю ужин, — отвернувшись, демон хотел уйти.— Да не хочу я есть, — Эльф поднял глаза на мужчину. — Присядь ты хоть на минуту.— Присесть? — Михаэлис потер брови, тяжелым взглядом впился в Светлого. — Аррафир, что с тобой?— Со мной все в порядке, а вот ты сам на себя не похож все это время. Я чего-то не знаю?— Ты все знаешь, и потому меня крайне удивляет твой расслабленный вид, — Дьявол раздраженно указал рукой на подушку.— Ты можешь что-то изменить, — Аррафир улыбнулся, — если принять за аксиому, что Малекит нас всех грохнет?Глаза Себастьяна зажглись нестерпимым огнем, он открыл рот, чтобы ответить, но его прервали.— Вот потому и не вижу смысла паниковать.— То есть ты сдался? — Себ усмехнулся.— Я? Да никогда, — Илтаар пригубил вино. — Просто эти твои ловушки, эти все растяжечки даже я пройду, не больно напрягаясь. Для тебя они и вовсе смешны. Если перефразировать мудрую мысль: не бегайте от Малекита, умрете уставшими.— Я не отдам тебя без боя! — впервые за все время их знакомства Себастьян позволил себе такое откровенное, такое эмоционально-беззащитное высказывание.— Я сам себя без боя не отдам, — Эльф рассмеялся. — Но бой будет носить, видимо, совершенно иной характер.— Аррафир, ты не понимаешь… — Михаэлис подошел к Королю, с мольбой взглянул на него сверху вниз.— Себ, что такое любовь? — Илтаар поднял синий взгляд на демона.— Доверие… уважение… — упавшим голосом произнес Темный.— Именно, — Светлый кивнул. — Почему ты против того, чтобы я доверял отцу?— Потому что ты слеп! Потому что это больше не твой отец! Потому что он задушит тебя одной рукой, пока ты смотришь на него такими преданными глазами!— Да лучше я останусь слепцом, чем поверю в то, что родной отец желает мне смерти!— Мы опять вернулись к тому, с чего начали, — демон устало выдохнул, пятерней провел по густым волосам. — Боже…— Что мы знаем о моем отце? — Илтаар присел на софе. — То, что он всегда жертвовал всем ради меня и моей матери. Рисковал так, что наука признала бы его сумасшедшим. Что у него все и всегда под контролем, причем даже тогда, когда он, кажется, сам этого не понимает. Что мы знаем о моей матери, Себ? Что она ранимая, хрупкая, что она преданная и честная. И это ранимое, бесхитростное и праведное существо сумело обмануть демона? Князя Тьмы? Сумела подчинить себе Хранителя Паутины Времен?— Аррафир, — Михаэлис присел на корточки перед своей душой. — Все это было раньше. Как ты не поймешь, Малекит уже не тот. Такого прецедента в истории не было. Мы говорим даже не о нас с тобою, а об истории вообще! У меня очень, очень плохое предчувствие.— Даже если ты прав, — Король склонился вперед, горько улыбнулся. — Даже если ты прав, Себастьян… Я не позволю твоим подданным коснуться моего отца и пальцем. Я не разрешаю тебе вмешиваться. Я сам встану на его пути, ты понял?— Пустой? — демон поднял кровавые глаза на мужчину.— Нет, — губы Аррафира изогнулись в мягкую улыбку. — С твоими скимитарами, с твоими проклятыми кинжалами, в твоей заклятой броне. С той магией, что ты разбудил во мне. Эх, Себастьян, ты учишь меня, а сам уже уступил моей просьбе, ведь так? Потому что тоже доверяешь и уважаешь. Это любовь.— Безумие это, — Михаэлис в бессилии опустил голову. — Я отошлю легионы к эвакуированным из столицы. Я отошлю туда Вассаго и Эффирэта. Но мы останемся здесь. Вдвоем. Я не слуга тебе больше, — Дьявол посмотрел на Эльфа таким жутким взглядом, что Илтаар задержал дыхание. — Я не подчиняюсь тебе. И я вмешаюсь, когда посчитаю нужным. Потому что не могу потерять тебя еще раз.— Ты боишься… — Аррафир в удивлении распахнул губы; глаза его приобрели яркий сине-черный цвет.— До смерти, — Себастьян, отбросивший весь свой лоск и игривость, смотрел на мужчину настолько страшным взглядом, что у Илтаара по хребту поползли мурашки. — Никогда так не боялся.— Ты… — Эльф склонился ниже.— Ты-ты! — демон схватил Короля за отворот камзола, рванул его на себя так, что тот едва не рухнул. — У тебя есть отец, мать, сестра. У меня — только ты. В этой жизни или в иной, во всех мирах! До тебя я понятия не имел, насколько слабым и беспомощным могу почувствовать себя! Насколько зависимым от всей этой… — Дьявол махнул рукой на комнату. — Всего этого… Что ты исполняешь при мне? Я не Шилен! Я видел твои глаза, когда ты читал царское письмо! Каждая его строчка убивала тебя снова и снова! Тебе страшно и больно! Зачем корчишь из себя бесчувственного колосса?! Как ты достал меня! — Себастьян выпустил одежду Эльфа, оттолкнул его, хотел было подняться, но его тут же ухватили за волосы, уронили на пол, накрепко прижали к каменным плитам тяжелым пылающим телом.На оскалившийся рот Михаэлиса легли мягкие губы Юсальфхеймского Короля, и покои оглушило глухое, отчаянное рычание поверженного демона.Damien Rice — It Takes A Lot To Know A ManШилен оглянулась кругом, поежилась от холода и подняла повыше богатый плащ, украшенный черно-зеленым мехом. Все изменилось до такой степени, что стало фактически неузнаваемым. Если бы не виднеющийся из-за холмов дворец, девушка бы решила, что оказалась едва ли не в Ётунхейме… Снег лежал повсюду, таял на поверхности остывающей реки, летел плотной завесой с темно-серого неба. Светлая земля откликнулась на надвигающуюся Тьму смертельным сном…Подышав на руки, согрев их тепло-желтым огнем, принцесса сбежала с холма и шагнула на витую тропу, ведущую ко дворцу. — Спасибо, Фандрал, что не в Сибирь, — дрожащим голосом злилась девушка, быстрым шагом ступая по заледенелым листьям.Почти миновав лес, она услышала дробный стук копыт, быстро соскочила с тропы в сторону, спряталась за покрытой снегом осиной. Несшийся галопом всадник, выскочив из чащи, пролетел было мимо нее, но, дернув коня на дыбы, лихо развернулся на скользкой дороге, поднимая вокруг себя ?брызги? колкого льда. Шилен сжалась и испуганно зажмурилась.— Выходи! — тихий, но многообещающий мужской голос заставил ее прижаться лбом к мерзлому стволу и оскалиться. Не то чтобы она боялась его… В конце концов, не сам ли он во всем виноват? А в чем?Послышался томный, узнаваемый лязг медленно вынимаемых из ножен кинжалов. Принцесса невольно улыбнулась и сжала губы. В этом он весь… Сначала зарежет, а потом станет разбираться…Дунул новый порыв ветра, взметнул роскошный мех асгардской лисы, взволновал каштаново-рыжие волосы девушки. Кинжалы, помедлив, неуверенно вернулись в ножны.— Шилен… — ?упал? в горький шепот голос принца; конь пошел по льду в направлении спрятавшейся ведьмы.И как-то тошно стало от этой горечи и невысказанной тоски, так паршиво-обидно. Что ж ломать комедию, когда он сам с той рыжей…Вскинув голову, принцесса вышла на тропу и, отряхнув плащ от снега, подняла взгляд на остановившегося метрах в двадцати от нее Леголаса.Боже… Как он изменился! Осунувшееся лицо, болезненно заострившиеся черты, потерявшие блеск серебряные волосы, потрескавшиеся губы. Только в полных боли и презрения платиново-серых глазах еще теплилась слабая жизнь. — Асгард для Вас, Богиня, всегда был тесен, — принц усмехнулся и поехал к застывшей девушке.— Дело не в этом… — Шилен не могла оторваться от остывающего полотна умирающих глаз; ноги ее, окоченев от холода, позорно подгибались в коленях. — То есть… Я никогда… Почему тесен…— Причины ваших путешествий меня не интересуют, — аранен подъехал к ведьме, и только сейчас она заметила тяжелую гипсовую повязку, спрятанную под широкими охотничьими штанами мужчины. Как он сел-то в ней на коня?! — Возвращайтесь назад! Здесь опасно.— Везде опасно… — девушка нервно сплела пальцы. — Леголас, я не просто так пришла.— Не сомневался, — королевич ухмыльнулся. — Кто дичь?— Что? — ведьма распахнула губы.— Послушайте, — мужчина невесело улыбнулся. — Представители вашей семьи являются только для того, чтобы что-то разрушить. Чаще всего — это чужие души. Я и уточняю, кто Ваша цель в этот раз, царевна?Шилен побагровела бы от гнева, но замерзла колдунья так, что скулы свело морозной судорогой, и она смогла только прохрипеть что-то невнятное.— Простите… Это было неучтиво… — Леголас подъехал к девушке боком и протянул ей ладонь, затянутую в темно-коричневую перчатку. — Садитесь на коня. Я отвезу Вас во дворец. Поколебавшись, Шилен приняла руку, мягким ее рывком взлетела в седло, постаралась максимально отодвинуться от сидящего впереди нее принца.— Провожали лето, а встретили зиму… — Леголас с глухой тоской поглядел на заснеженный лес, повернул коня назад. — Всё сошло с ума…— Нет, — девушка, чувствуя тепло, исходящее от спины принца, засыпая от холода, прижалась щекой к чужому плащу, коснулась мужской талии руками. — Сошел с ума только один, а всё заболело вслед за ним…— Почему Вы не согреваетесь своим огнем? — Леголас замер в седле, как затравленный зверь. Взглянул вперед — на побелевшие пальцы, вцепившиеся в его камзол.— Я берегу силы на случай… если… — принцесса замолчала.Принц, не останавливая коня, выпустил поводья, снял с рук перчатки. Простым, очень естественным движением взял чужие ладошки и нацепил на них тонкой работы аксессуар. Шилен, ошалев, растерявшись, не знала теперь, куда деть свои руки, но мужчина таким привычным, таким обыкновенным жестом взял да сложил их на свою талию, накрыл сверху левой ладонью, что у ведьмы задрожали губы, и она, вздохнув, уткнулась лицом в теплую спину королевича. Подняв повод правой рукой, Леголас пустил жеребца легкой рысью.— У Вас окоченеет рука, — еле слышно сквозь топот копыт прошептала принцесса.— Правая, — мужчина улыбнулся. — Это мне для симметрии. Люблю, когда красиво все, симметрично, знаете ли.— Х-холодно… Поч-чему я так м-мерзну… — невольно улыбаясь, сонно пробормотала Шилен, прижимаясь к крепкой спине принца.— Потому что Вы подчинены Вашему пламени… Без него Вы не более чем обычный теплолюбивый эльф, — мерный стук копыт усыплял; убаюкивающий, какой-то неожиданно ласковый голос мужчины укутывал приятным, уютным жаром. — Держитесь, царевна, двадцать минут, и мы на месте.А держаться так не хотелось… и она потонула в нежных переливах знакомого голоса, глухом бое растерзанного ею сердца.Luana?—?Askush s`do ta besoj?Очнувшись, Шилен с ужасом поняла, что лежит в незнакомых покоях, в незнакомой постели, укутанная от носа до пяток теплыми одеялами и медвежьей шкурой. Подскочив в кровати, она обнаружила Леголаса, сидящего в кресле поодаль, у камина. Принц пристально смотрел на нее, откинувшись головой к высокой резной спинке.— Прости… простите, — ведьма зачем-то подтянула одеяло к шее и первая опустила ресницы, не выдержав тяжелого взгляда серых глаз.— Вы сильно изменились, царевна, — мужчина поднялся, взял прислоненный к подлокотнику посох. Неуверенно, раздраженно опираясь на него, как на костыль, Леголас взял с каминной полки чашу с чем-то горячим. С большим трудом добрался до постели и молча протянул девушке напиток.Неловко высвободив руки из-под покрывал, Шилен приняла кубок, обняла его обеими ладонями.— Вы тоже, — так и не поднимая глаз, прошептала она. — Сильно болит?— Нет, — эльф отвернулся и так же неуверенно дошел до своего места, грузно опустился в кресло. — Приходите в себя, отец зайдет через полчаса. У Вас ведь к нему какое-то дело?— На самом деле… — ведьма все же посмотрела на мужчину и едва не опрокинула на себя травяной отвар. — Я к Вам пришла.Эльф только приподнял брови, а после отвернулся, стал смотреть в ленивые языки пламени.— Светлая магия не способна лечить такие вещи, — запинаясь, продолжила Шилен, все больше опасаясь, что принц просто выгонит ее из дворца. — Лосгорэль всегда отрицала темные искусства… Она лечит Вас… стандартными методами Мидгарда.— Она лечит меня! — оборвал Леголас, не отводя взгляда от огня. — Я благодарен ей. Боль почти не мучает меня. Кости медленно срастаются.— Я понимаю-понимаю! — начала наскоро оправдываться ведьма. — Иначе Вы бы не смогли ходить и уж точно не сумели бы ездить верхом еще года два. Но грядет война… Я знаю, как Вам больно от того, что Вы…— Неполноценен? — эльф с усмешкой поглядел на девушку.— Потеряли свои прежние силы и ловкость, — поправила Шилен. — Я могу Вам помочь. Мама учила меня.— Узнаваемый почерк, — рассмеялся принц и снова отвернулся к пламени.— Я не понимаю… — ведьму начало потряхивать от растерянности и обиды. Предательство королевича всплыло в памяти, заныло в сердце с такой силой, словно это было только вчера. — У меня такое чувство, будто я в чем-то провинилась перед Вами. Будто причинила Вам боль. Но позволю себе Вам напомнить, что меж нами ничего не бы… — она осеклась, потому что между нею и им натянулась звенящая сталью незримая нить. — Что Вы сами… Боже… — колдунья опустила голову.— Я сам что? — эльф вскинул взгляд на девушку. — Очередной раз ошибся? С этим не поспоришь.— Ошиблись когда?! — Шилен тоже подняла глаза на мужчину. — Когда смотрели на меня таким взглядом?! Или когда целовали Тауриэль?!Леголас часто заморгал, распахнул губы, с растерянностью, смешанной с гневом, разочарованием, тоской, уставился на разозлившуюся принцессу.— Поразительно! — выдохнул он наконец, выдавливая ошарашенную улыбку. — Вы меня, простите, ревнуете? После всего, что…— Я?! Вас?! — ведьма отогрелась и все же смогла праведно побагроветь от бешенства. — Нет, знаете, не ревную. Эльф прищурился. Колдунья скрежетнула зубами. В мертвенно-серых глазах мужчины заискрились голубые огоньки. Девушка натянула медвежью шкуру повыше.Двери покоев распахнулись, и на пороге оказался великолепный Владыка Эрин Ласгален, облаченный в роскошные домашние одеяния.— Дети мои! Как я… — пафосно начал Трандуил, но тут же почуял обстановку и сделал величаво-капитулирующий шаг назад, — как я мог забыть в другом крыле дворца свою любимую накидку? — продолжая сдержанно улыбаться, Ороферион подозрительно быстро скрылся, бесшумно прикрыв за собою двери.Леголас, не успевший полностью встать, чтобы поприветствовать отца, осел на прежнее место, Шилен, облившись кипятком, уставилась на принца.— Нет, — эльф мотнул головой и устало откинулся в кресле. — Говорить обо всем этом явно не стоит. Слишком… — он не закончил, взглянул на посох в правой руке.Повисло долгое молчание. Шилен все же выровняла дыхание и подняла глаза на мужчину. Роксана всегда говорила, что женщина должна быть мягче, мудрее и терпеливее мужчины… — Леголас, мне жаль, что я так вела себя. Мне жаль, что я посмела ворваться в Ваши покои. Я была взбалмошной, избалованной девочкой. Мне все и всегда было дозволено. Я почему-то решила, что… — она облизнула губы, — что Вы будете мне рады. С чего бы, черт побери, Вы должны были быть рады мне… Тогда я очень хотела увидеть Вас вновь, хотя и не признавалась себе в этом. Я не имела права так реагировать на Ваш поце… Ваши личные отношения. Простите меня.Эльф, что где-то в середине монолога принцессы повернулся к ней и широко распахнул глаза, тяжко выдохнул, ошарашенно уставился на свои колени.— Я был рад Вас видеть. Я был бы рад Вас видеть, — глухо поправился он, — если бы обстоятельства сложились иначе. Если бы ко мне не пришла Тауриэль. Если бы я ожидал от нее таких чувств. Если бы вовремя понял, что не стоит принимать ее в своих покоях. Я был бы счастлив Вас видеть, Шилен. Никаких личных отношений не было. Я допустил ошибку, Вы не так поняли то, что увидели. Я не сумел объясниться. Мне жаль, что я… разочаровал Вас? Мне жаль, что я заявлял своему отцу о… Что он пошел к Вашему отцу.— Заявляли о чем? — тихо спросила Шилен, напрягаясь как струна.— Это уже не имеет значения, — эльф улыбнулся краешком рта, поднял небесно-голубые глаза на девушку, и у нее дыхание встало поперек горла — таким теплым и любящим был этот взгляд. И с болью в груди она поняла, что никто больше не смотрел на нее так. — Все ускользнуло, Шилен.— Что ускользнуло? — еще тише спросила ведьма, не понимая, что стремительно бледнеет.— О, Эру! — мужчина поднялся с кресла, опираясь на посох, неловко ступил пару шагов к камину. — Я не умею во все это, царевна. Право слово. Вы пришли помочь мне, но вместо этого режете без ножа. К чему теперь такие беседы? Вы избрали себе муж… — он обернулся и резко отшатнулся назад, едва не падая в высокий очаг: принцесса стояла совсем рядом с ним.— Мой принц, — белая как мел эльфийка едва держалась на ногах. — Идите в постель.Bruno Pelletier, Andrea Bocelli & Helene Segara, Judy — Vivo Per lei— Не понял? — Леголас побелел симметричным образом.— С-спокойно М-маша, я Д-дубровский! — промычала Шилен, нервно улыбаясь и отступая подальше от сумасшедше-голубых глаз мужчины.— Ч-чего? — принц улыбнулся, невольно лаская взглядом растерянное лицо девушки. — Почему рядом с Вами я всегда чувствую себя болваном? — Вы не болва-а-ан… — пятясь от хромающего на нее эльфа, оправдывалась ведьма.— Вы вечно ставите меня в положение абсолютной растерянности! — наступал Леголас.— В-вы не в-выглядите р-растерянным… ым… — таращась на красивое лицо мужчины, заикалась Шилен.— Почему Вы постоянно со мной спорите?!! — бледнел принц.— Я-я… не с-спорю… — путалась в платье принцесса.— Вам нравится причинять мне боль?! — аранен сделал последний шаг.— Н-нет… ник-когда… гда… — девушка оступилась и осела на постель.Он застыл, нависая над нею стихией, которая никак не могла найти выхода.— Позвольте Вам помочь! — взмолилась Шилен и схватила мужскую руку.Эльф облизнул губы и сделал шаг назад, разрывая рукопожатие.— Что нужно делать? — Просто лягте. Нужно только… штаны снять, — эльфийка отвела взгляд и покраснела. — Укройтесь одеялом.— Какой-то ужас, — Леголас нервно улыбнулся.— Гипс снимем позже, если у нас все получится, — объясняла девушка, теребя в руках краешек медвежьей шкуры.— Слезайте с постели! — мужчина перевел дыхание. — Или помочь желаете?— Пожалуйста-пожалуйста!!! — Шилен подскочила с кровати и аккуратно обошла принца сторонкой. — Я отвернусь.Через три минуты кряхтения и фырканья аранен затих, и колдунья неловко обернулась к ложу. Эльф лежал в постели, тщательно накрытый одеялами, и с интересом глядел на нее.— Так, — ведьма закусила губу. — Должна предупредить сразу — это не ваша светлая магия. Боль будет адской. Хуже, чем при самом переломе. Если верить книгам — невыносимой.— Не припомню, чтобы Малекит орал, когда Ваша мать его лечила, — заметил принц. — Задумчивый был, даже расслабленный. Если не сказать — счастливый.— Может, врут книги-то? — неуверенно пожала плечами девушка. Она присела на краешек постели и, встряхнув руки, занесла ладони над правым бедром мужчины. — Вы готовы?— Готов, — Леголас улыбнулся.Шилен зашептала заклинание, из-под ладоней ведьмы полилась к переломанной ноге вязкая тень. Царевич мертвецки побелел, коротко взвыл, быстро сжал зубы и, откинувшись затылком в подушки, зажмурил налившиеся слезами глаза.— Простите! Простите!!! — перепуганная эльфийка прервала колдовство и склонилась над мужчиной. — Ради Бога, простите!!!— Вала-а-ар-р-р… — аранен с трудом разлепил веки, по вискам его градом текли слезы.— Может, светлых нельзя этим… Может… Боже… — Шилен обняла ладонями скулы эльфа. — Простите!!! Я, наверное, что-то не так делаю!— А ч-что… в к-книгах п-пишут… — стуча зубами от муки, прошептал принц.— Пишут, что универсальное заклинание! — колдунья с трепетом в груди обнимала холодное лицо мужчины.— Продолжайте… только… мне бы… — эльф с мольбой поглядел в полное ужаса лицо врачевателя. — Дайте мне что-то в зубы… Начну заново орать — прибежит отец.— Что же? — Шилен заерзала на кровати. — А! Вот, — она достала из-за пояса дощечку с заклинанием. — Подойдет?— Не сильно нужна в будущем? — Леголас невесело усмехнулся, принимая деревянный предмет.— Это даже мило, — принцесса слабо улыбнулась. — Будет напоминанием о Вас. Хоть где-то будет отпечаток Ваших… — она заткнулась и покраснела.— Да что же это такое?!! — аранен с ненавистью, с любовью уставился на девушку. Не дождавшись ответного взгляда, он со злостью закусил дощечку и отвернулся. — Шего мы шдем?!— Простите! — в который раз извинилась колдунья и снова занесла руки над раненой ногой. — Со стороны это выглядело так… легко… Почему у нее это так легко получалось?!! — едва не заплакала Шилен, со страхом глядя в бледное лицо мужчины, белоснежные зубы, вцепившиеся в дерево. — Почему он…— Школько мошно ишдевашша?!! — блестящие от слез ярко-голубые, невыносимо голубые глаза Леголаса впились в растерянное лицо эльфийки.— Все-все!!! — Шилен сомкнула веки и быстро-быстро забормотала древнее заклинание темных. Голос ее дрожал и срывался, когда вновь и вновь вырывался из груди светлого принца болезненный рев-стон.Она и сама едва не плакала, осознавая, какую дикую боль причиняет этому гордому, выносливому существу. Двадцать минут показались ей вечностью и нескончаемым адом. А когда она отняла ладони и открыла глаза, то все же сломалась и заревела — Леголас лежал в постели без признаков жизни. Прокушенная дощечка упала ему под голову, оцарапав щеку, с губ на подушку тянулась вязкая алая пена.Осатанев от страха, Шилен подскочила на кровать с ногами, обхватила голову мужчины ладонями и только тогда поняла, что он жив, но мука была настолько сильной, что эльф лишился сознания.Кое-как взяв себя в руки, она достала из-за пояса инструмент для снятия гипса, осторожно отодвинула покрывала выше, принялась снимать повязку. А закончив, облегченно выдохнула: кости срослись, ушли гематомы, выровнялся цвет гладкой кожи.Укутав Леголаса одеялами, принцесса присела рядом с ним на колени, коснулась его лба ладонью и прошептала короткое светлое заклинание. Аранен медленно приоткрыл глаза, мутный серый взгляд пьяно прошелся по потолку, замер на ее лице.— На Чертоги не похоже, — эльф слабо улыбнулся. — Неужто еще жив?— И здоров, — Шилен отвела со взмокшего холодного лба мужчины липкую серебряную прядь и сама запоздало смутилась: настолько интимным, собственническим вышел этот простой жест. — Простите.Она хотела было отстраниться, но принц перехватил ее ладонь, уложил на свою щеку, склонился к ней и как-то неправильно, душераздирающе-доверительно ?лег? в чужую руку. И снова этот его взгляд — неописуемый, нестерпимо-нежный, затравленно-жадный — заскользил по ее лицу.Совсем непохожий на те взгляды, что лениво бросал на нее когда-то Малекит… И даже ими он умудрился выжечь ей всю душу. Походя, бессмысленно…Как она могла ненавидеть настолько чистое и бесхитростное существо? Зачем все еще сидит рядом с ним, когда выпотрошенная, брошенная, не имеет права принимать его нежность?Шилен попыталась шевельнуться, но тело не послушалось ее и само склонилось над мужчиной, уткнулось лбом в твердое плечо. Жаркое плечо. Сильная рука вплелась в ее волосы, приятным теплом легла на затылок.— Ти-ише…Шилен расслабилась, устроилась удобнее; между женской и мужской грудью застыл прозрачный, будто бы ледяной кулон, внутри которого ?мерз? миниатюрный небесно-голубой цветок. Лишенный трех нежных лепестков…S-LED?—?СонАсгардская принцесса, закрывшись в покоях, никак не могла заставить себя выйти к гостям. Только оказавшись в одиночестве, колдунья снова осознала, в какой беде она очутилась. Уже полчаса ведьма сидела на постели, оглушенная вихрем ужаса и отчаяния. Еще живой ум подсказывал ей, что придется воевать против Малекита, но сердце никак не желало принять такого кошмарного расклада событий. А больше всего девушку страшило то, что она не сумеет поднять на него руку и останется невольным свидетелем гибели собственных родителей. Это была болезнь, самая настоящая болезнь-наваждение, исцелиться от которой Шилен не могла при всем желании.— Что же… и ?до свидания? мне не скажешь? — насмешливый бархат мужского голоса выдернул ее из тихой истерики.Принцесса вскинула голову и растерялась: в ее покоях, прямо перед нею стоял сногсшибательный Юсальфхеймский Король.— Аррафир, — ведьма хотела сказать это бодро, но голос ее подвел и предательски дрогнул.— Беда-бедовая… — Илтаар улыбнулся и уселся на корточки пред ошалевшей ведьмой. — Ну что, опять слезы льем? Страшно тебе? — он склонил голову набок, почти как его отец, прищурил один глаз.И этот подтрунивающий взгляд снизу-вверх, яркий, синий довел девушку до громких всхлипываний.— С-страшно!!! — огрызнулась ведьма, утирая лицо рукавами. — Издеваться будешь?!— Зачем? — Эльф ласково улыбнулся, потянул руку вверх, и Шилен размякла под нежданно-нежным, невыносимо-теплым касанием большой мужской ладони. — Ты же девочка, ты имеешь право растеряться. Признаться, я и сам бы заплакал, если бы можно было, честное слово.Рука мягко склоняла эльфийку вниз, пока она не уткнулась лбом в лоб Короля.— Аррафир… она не сможет с ним ничего сделать! Она любит его… Я бы не смогла… Я думаю, вот увижу его… не смогу… Ничего не смогу… — Шилен разревелась и, скользнув по щеке мужчины, уткнулась ему в шею.— Нет, — Илтаар обнял сестру, приподнялся к ней, неудобно застывая на полусогнутых ногах, ласково гладя ее по волосам и спине. — Ты все не так поняла. У нас такая матушка… — мужчина многозначительно повел бровью, тихо рассмеялся в рыжеватые пряди. — За нас с тобою она его изувечит, поверь. Глотку перегрызет, ты что-о… Она же у нас лютая волчица, она великолепный дракон… Она волшебная, Шилен. Не знаю, правда, что у вас с нею за отношения, но, если Роксана Леонидовна узнает о том, что я ее сын… — эльф снова заразительно рассмеялся. — Хана Малекиту, точно тебе говорю! Будешь еще Царя залечивать!— Дурак!!! — Шилен отстранилась и ткнула Короля кулачком в крепкое плечо, обиженно отняла ушибленную руку.Эльф, запоздало охнув, прижал ?раненое? плечо ладонью, вскинул гневно-уязвленный взгляд на обидчицу.— Что я не так поняла? — принцесса напряженно смотрела на сидящего у ее ног Владыку.— Ты спутала чувства, — Аррафир очень мягким, любовным жестом уложил ладони на колени девушки. — Ты думаешь, что знаешь, что такое любовь.— О! Я знаю… — эльфийка отвела горький взгляд в стену.— То, что ты чувствуешь — это, безусловно, любовь. Но не та любовь, которая лечит, спасает, воскрешает. Настоящая любовь всегда взаимна. Только тогда она сильнее смерти, сильнее жизни, сильнее всего, Шилен. В противном случае — нету заразы более гнилой и уничтожающей. Более бесполезной.— Разве чувства могут быть бесполезными? Всё правда — что от сердца идет! — принцесса уставилась в бездонно-синие глаза брата.— Не всякая правда нужна, — Аррафир пожал плечами. — Самые жуткие испытания я вынес именно из-за правды. Схитри я, поступи эгоистично, все могло бы обернуться совсем по-другому. Но тогда у меня не было бы сестры, — эльф улыбнулся такой счастливо-грустной улыбкой, что у ведьмы сердце пропустило пару ударов, а руки ее сами собой легли поверх больших мужских ладоней.— Так что же мне делать, Арик? — она впервые назвала его сокращенным именем и сильно покраснела, когда увидела, как на вырвавшееся слово вскинулись густые брови мужчины, распахнулись в изумлении тонкие губы. — Он убил меня… — куда-то себе в грудь понуро прошептала эльфийка.— Убить в ответ! — Илтаар снова потянул руку вверх, зацепил указательным пальцем худенький подбородок принцессы, поднял ее голову.— Ты что… т-ты ч-что… — Шилен вытаращила глаза, но весь игривый вид брата говорил о том, что он явно пошутил, а она купилась. — К-как?— И Арик сэйчас тэбэ расскажэт, мой спэлый пэрсык! — драматично играя бровями, запел Страшный Юсальфхеймский Король. — Ну Аррафир!!! — принцесса рассмеялась, словно ребенок.— Но атэсиности он за это нэ нэсэт! — выпятив широкую грудь колесом, самозабвенно горланил Илтаар.— Да черт!!! — девушка ладошкой толкнула мужчину в лоб. — Ты чо дурак-то такой?!! — звонкий девичий хохот впервые за долгое время полетел над покоями.— Как думаешь, — эльф отсмеялся и снова снизу-вверх взглянул на раскрасневшуюся сестру, — отец мой по молодости таким же конченным идиотом был?— Ой, не думаю! — Шилен улыбалась, рассматривая красивое лицо брата. — Мне кажется, он всегда был таким… Ну, серьезным, собранным, все по делу…— Не знаю-не знаю, — Аррафир сильно сомневался. — Сдается мне, большая часть придури у меня, конечно, от мамахен. Но самые эпичные мои косяки явно обязаны бате. У него такой взгляд иногда дурной и отбитый проскакивает, что даже мне завидно, — Король рассмеялся.— Я… — Шилен, вспомнив глаза Малекита, снова потухла и сникла.— Ладно, мне и правда пора, — быстро почуяв смену настроения, засобирался Илтаар. — Свихнувшийся родитель вот-вот окажется на моем пороге с целью лишить меня жизни. Предвижу грозное: ?Я тебя породил, я тебя и убью!?. Все очень серьезно, — эльф, заразительно улыбаясь, поднялся, что-то достал из кармана. — Вам повезло, у вас в семье прижился наркодилер, — с этими словами мужчина ловко надел на шею девушки очень тонкую, очень хрупкую, но почему-то невозможно тяжелую золотую цепочку с прозрачным, будто бы ледяным кулоном, внутрь которого навсегда ?вмерз? миниатюрный небесно-голубой цветок.— Что это? — принцесса растерянно уставилась на брата.— Нужно полагать, что дар Малекитов… — Аррафир задумчиво смотрел на красивые лепестки. — Думаю, что не тебе он предназначался. Думаю, что другой женщине. Но она отвергла подарок. Весь не съедай, Шилка, в нашем зверинце не хватало только помешавшейся пантеры.Наскоро чмокнув девушку в макушку, Король покинул покои так же быстро и бесшумно, как и появился в них.Ирина Богушевская?—?Баллада плющаНикто не остановил ее, когда она покинула покои Шар’Аксла. Никто не встретился ей на пути, когда она оставляла Дворец. А может, и встретился, только девушка не видела перед собою ничего. Мертвая, она шла по промозгло-темным улицам, не разбирая дороги, не зная, куда и зачем теперь идет. Оледеневшее сердце тяжкой ношей оттягивало побелевшие, сведенные стужей пальцы, но Роксана все так же прижимала его к животу, словно дороже этого покойника-камня в ее жизни больше ничего и не осталось.Бездыханный, могильно-студеный Мензоберранзан, обернувшись жутким трупом, ложился под ватные ноги Королевы тусклым снегом и шершавой наледью. Не осталось в нем прежней мрачной красоты, не слышно было больше глубокого дыхания фонарей, биения его хмурого сердца. Этой ночью ему стало все едино. Вечный город погиб вместе со своим любимым Царем, даже не осознав, что жил, горел, сиял он только благодаря светлой и чистой стороне Малекита.Неловко поскальзываясь и падая, Королева обошла Тиер Бреч, рухнула последний раз, сильно ударившись щекой, скулой о ощетинившуюся гвоздями доску. Оглохшая, ослепшая, она тихо перевернулась на спину, неудачно сорвав с лица кусок кожи, да так и осталась лежать, мутными глазами уставившись в низко-повешенное черное ?небо?.Если бы Роксана могла мыслить здраво, она бы, конечно, поняла, что все кончено. Что в один-единственный раз Малекит рискнул довериться ей и тут же, без промедления, был ею уничтожен. И остается только молиться, что Царь позволит ей попрощаться с сыном и дочерью… Но Ведьма думать, по счастию, не могла. Шок полностью вынес ей и способность соображать, и инстинкт самосохранения.Потому она опять поднялась, опять пошла вперед. Туда, куда интуитивно вело ее едва бьющееся сердце. И остановилась Королева только у большого дома с сероватыми колоннами. Безразлично потерев оголенное мясо щеки, девушка ступила на крыльцо, застыла у дверей, занесла безжизненную руку, чтобы постучаться, однако она тут же упала вдоль тела бессильной плетью. Сколько так простояла Роксана, никто бы не сказал. Но двери раскрылись сами собой, и Ведьма медленно подняла пустые, прозрачные глаза на застывшую у порога женщину.Яз’рина окаменела: перед нею стояла с ног до головы залитая кровью Светлая Королева в разорванном, некогда великолепном, почти свадебном платье, а в руках у нее было…Дроу раскрыла рот, несколько раз попыталась вдохнуть, но губы только напрасно хватали пустоту. Оскалившись и сдерживая рыдания, женщина подняла полные слез глаза к изуродованному лицу Колдуньи, встретилась с ее мертвыми глазами, из которых все еще струилась прозрачная влага.Роксана, явно расставаясь с рассудком, нелепо улыбнулась одним уголком рта, прижала к груди холодный камень. Громко, неестественно хрипло всхлипнула. И именно этот звук ударил по сердцу Яз’рины хлеще любого меча.— Сука!!! — в воздух взлетела правая рука дроу. Тяжелая пощечина, зазвенев об ободранную щеку Асгардской Королевы, оглушила и бросила девушку на каменные плиты под ноги волком зарыдавшей Яз’рины.Moonspell — MephistoПерепуганный Владыка иллитидов на ватных ногах покинул большую залу для аудиенций, даже не обратив внимания на стоящих у дверей Маз’мира и Шар’Аксла.Малекит взял с подлокотника шикарного трона кубок с вином и сделал ленивый глоток.— Что с протоколом? — он посмотрел на дипломата, и Шар тяжело сглотнул.— Гости закончились, — мужчина опустил глаза. — Все вопросы решены.— А я… — Але’ррет чуть приподнял голову, взглянул поверх подданных и прищурился так, словно видел что-то сквозь глухую стену, — так не думаю.Шар’Аксл коротко переглянулся с Маз’миром, с недоумением уставился в свиток и запоздало заметил, как из-под плотно прикрытых дверей пополз по полу сизовато-серый густой туман.Отдавшись интуиции, дипломат выхватил меч и кинжал, резко развернулся и приставил к ?выросшей? из земли фигуре сразу два острия. Маз, успевший махнуть посохом, окружил и себя, и друга с незваным гостем кольцом мощных мертвецов-суммонов.Первый клинок Шара, так и не коснувшись чужой шеи, выпал из хрустнувших пальцев, на долю секунды перед взбешенно-растерянными глазами дипломата оказались полумертвые серебряно-голубые очи врага. Меч, плавно летевший в грудь неприятеля, полоснул воздух. Тяжелый, неуловимо быстрый удар с ноги в грудь отбросил рыкнувшего Шар’Аксла далеко назад и вверх — к потолку роскошной залы. Неуловимо, непостижимо скорым движением фигура сделала два шага и… просто-напросто прошла сквозь плотное кольцо мертвяков, так и не увидевших свою цель. Маза, подскочившего к врагу со спины, новым пинком ноги метнуло к дверям и распяло за одежду четырьмя лениво брошенными через правое плечо кинжалами.Трупы рассыпались густой зловонной жижей, а незнакомец, спасая свои сапоги от грязи, сделал еще два неуловимых глазу шага в направлении трона.Малекит допил вино, легонько сжал кубок в пальцах и изящно-невесомым движением выбросил ладонь к гостю.Рассыпавшись в нежную мерцающую пыль серебра и соли, ?кубок? ударился ею о лицо и грудь визитера.— Ш-ш-ш… — глухо прошипел мужчина и, оскалившись, на несколько шагов отпрянул от Царя.— Ну здрасти, — ?растекаясь? удобной позой в троне, мурлыкнул Але’ррет, разглядывая наглеца.Незнакомец с досадой отряхнул жгущую его пыль с одежды и опаленной правой щеки, поднял взгляд на Хранителя Паутины Времен.— Твои хороши, — он вскинул подбородок и едва заметно усмехнулся. — По-прежнему не здороваются, а сразу пускают кровь.Шар, что освобождал Маз’мира из ловушки, с гневом взглянул на важную особу. Даже голос гостя бесил дипломата: очень низкий, хриплый, рычащий. Так, наверное, разговаривал бы старый волк, если бы принял человеческое обличье.— И по-прежнему не знают, что с тобой делать, — Малекит ухмыльнулся, перевел черный взгляд с глаз мужчины на его грубые шрамы. — Не болит? Не ноет на погоду?— А у тебя? — гость слабо, будто неумело улыбнулся, но глаза его по-прежнему были мертвенно-бесчувственными.— Мой Царь, если Вы прикажете… — подал голос взбешенный Шар’Аксл.— Подождите меня за дверью, — не глядя на дипломата, отрезал Царь. — Мы посекретничаем с… моим другом.Темные, подарив гостю по свинцово-тяжелому взгляду, презрительно фыркнули и покинули залу.— Не любят они меня, — констатировал в который раз визитер. Только, судя по тону, с которым он это заметил, сероглазому на данный факт было наплевать в самой глубокой степени.Малекит внимательно глядел на мужчину перед собой, задумчиво почесывая средним пальцем подбородок.Все в своей привычной манере: ноль эмоций, собранный, скучающий. Чует перемену, но и на это ему побоку. А зачем тогда пришел?— Я получил письмо от Вэла, — гость оправил воротник. — Он говорит, что мое присутствие в Мензоберранзане крайне желательно.Корсика — РаныЦарь еще раз скользнул тяжелым взглядом по мужчине: высокий, стройный, страшный. Неестественно белая кожа, исходящая в безжизненно-серый цвет, с хорошо отлитым рисунком синих вен, глубокие платиново-голубые, почти прозрачные глаза с узким зрачком. Искаженное тремя шрамами лицо: на лбу, под глазами — к остро выделенным скулам. Длинные заостренные уши, полное отсутствие волос. Тонкие, синеватые губы. Острые клыки, которые спрятать он не может…И одежда — то же, что он носил и тысячи лет назад: черная шелковая рубашка, черный жилет, черные брюки, черные сапоги, черное пальто с откинутым назад капюшоном. Черные перчатки, черный платок на шее. Торчащий из-за спины эфес длинного меча с рукоятью, выполненной из бедренной кости дроу.Исключительно консервативный образ для исключительно консервативного вампира. Которого можно было бы назвать форменным страшилищем из детских сказок, если бы… Если бы не что-то, что даже Малекит себе объяснить не мог.— Рад, что вы обмениваетесь письмами, — Але’ррет поймал бесцветно-серебряный взгляд мужчины. — Почему не по записи, Первородный? Я в гневе.— Был в отъезде, — вампир попытался сделать виноватое лицо, но ничего не вышло от слова ?совсем?. — Узнал, что ты изволил навестить нас и провести профилактическую беседу. Явился заверить, что мои не предадут тебя. Откуда такие мысли?— Мне напомнить, что было двадцать тысяч лет назад? — Царь переложил ногу на ногу.— Мне напомнить, кто был у власти в Мензоберранзане двадцать тысяч лет назад? — вампир пошел вдоль залы, разглядывая убранство. — И ты еще умудрился со мною тогда спорить. Пока я не узнал тебя ближе, не познал твои планы, я искренне недоумевал.— Это был не спор, — напомнил Малекит.Мужчина остановился и, медленно повернув голову к Владыке, впервые пропустил в свои мертвые глаза что-то напоминающее улыбку.— Не спор… — уголок его рта дернулся, поднялся вверх. Черные и серые глаза встретились.— Я не предам тебя, — лаконично признался вампир. Омертвелый взгляд скользнул по сосредоточенному лицу Малекита, на неуловимое мгновение коснулся его груди. Первородный лениво отвернулся и, не сбавляя размеренного шага, продолжил гулять перед ступенями трона. — Заметь, в Пустой Мир за твоим братом не пошел ни один вампир.— Квинлан, — Але’ррет пристально глядел в душу прогуливающегося перед ним сверхсущества, но кроме совершенно неуместного расслабона, смешанного с легкой растерянностью и приправленного каплей страха, ничего особенного бессмертная душа гостя не рассказывала. Вполне обычная смесь. Только пропорции больно наглые. — Признаюсь тебе откровенно, насколько это возможно. На то были веские причины. Сейчас тех причин нет. Я пришел в полный адекват.— Адекват — это изумительно, — ничего не выражающим тоном поддержал вампир, поднимая прозрачный взгляд на Царя. — Я тебя в таком адеквате никогда не видел. Несколько обидно, — мужчина медленно оскалился, и оскал этот оказался одновременно жутким и завораживающе-манящим.— Что? — Малекит улыбнулся.— В наших отношениях самый ?адекватный? всегда был именно я, — Квинлан едва ли не зевнул, пока изливал душу Владыке. Серый взгляд снова незаметно ?выстрелил? в грудь Але’ррета. Первородный отвернулся.— У тебя что-то идет не так, Туллий? Нужна помощь? — бесцветно спросил Малекит, переводя равнодушный взор с венчавшего подлокотник паука на нежданного гостя.— Возможно, — мужчина занес правую ногу для шага, но задумчиво-плавно повел ею перед собой. — Однако ж мы с тобой никогда не просим помощи. Тем более друг у друга.Ни слова лжи. Ни капли этого знакомого налета лукавства. Напуган, растерян все больше, ленив. Но что-то… Проще всего убить прямо сейчас. Впрочем, он полезен, он практически незаменим… Позже?Зрачки обсидианово-черных глаз опасно сузились.— Ты мне перестал нравиться, — почувствовав необъяснимую угрозу, Царь приподнял голову и сверху вниз поглядел на замершего к нему спиной друга. — Стерпится — слюбится, — медленно оборачиваясь к дроу, Квинлан привычно прищурил правый глаз. — У нас не те отношения, где двое друг от друга в восторге.— Но ты меня раньше так не раздражал, — Малекит натянуто улыбнулся.— Ты меня тоже, — вампир ответил точно такой же улыбкой, но взгляд его заискрился странным ярко-голубым огнем.Квинлан уже видел такое выражение в глазах Царя дроу. И значило оно только одно: выносится смертный приговор.— Ты хороший управленец, — безразлично пояснил Але’ррет. — Ты — творец одной из сильнейших рас. Ты первый вампир, созданный самой Тьмой.— И тебе не хотелось бы искать мне замену… — будничным тоном продолжил Туллий, флегматично рассматривая стену. — Я оставлю тебя. Только у вас в Мензоберранзане стало так уютно темно… Ты не против, если я задержусь здесь на пару дней? Мои приоритеты только что изменились. Хотел бы отдохнуть от проблем.Серо-безучастный взгляд вампира поднялся к глазам Малекита.?Ведь, как мы выяснили, я для тебя не угроза??Але’ррет равнодушно повел бровью.— Я пойду, — слова с делом у Квинлана явно сходились всегда и во всем. Потому уже через мгновение мужчины в зале не оказалось.Застав у поворота длинного коридора Шар’Аксла и Маз’мира, вампир внимательно посмотрел на эльфов; рука Шара медленно обняла рукоять меча. А через мгновение, миновав три десятка метров, Первородный оказался впритык к не успевшему вынуть клинок дипломату. Медленно склонился к его лицу, не обращая внимания на острие кинжала Маза, что застыло у его виска. Омертвелые глаза впились в лавандовые.?Что произошло?? — раздалось глухое, рычащее в правом виске у Шара.?Так я тебе и сказал, тварь!? — темный презрительно усмехнулся.Квинлан так же медленно отстранился от эльфа, приподнял голову. На белом лице мужчины не было и тени улыбки. Вся улыбка его сияла совсем в другом месте: ?Наивный ты, Шарль, как дитё!?.И едва Шар’Аксл отошел от наглости, как гостя и след простыл. В дальнем окне остывал-стекал по подоконнику густой мрачный туман.— Терпеть не могу и его, и все его племя! — Маз’мир, пряча кинжал за пояс, клацнул белоснежными зубами. — Резвые, как черти что. Если бы у меня было хорошее настроение, я бы с тобой поспорил, кто из них выиграет стометровку. Юсальфхеймский Король или это чудище.— И в первый раз я бы поставил против Аррафира, — Шар сжал челюсти, отвернулся и взглянул на двери торжественной залы.— Думаешь, бегает медленнее? — Маз неуверенно причмокнул.— Думаю, что не убежит от сегодняшнего восхода.Малекит стоял у окна и смотрел на опустевшую площадь, быстро шагающую по ней высокую мужскую фигуру. Темный прищурился; мужчина, плавно сбавив шаг, медленно обернулся через плечо. Из-за поднятого воротника-стойки в абсолютной темноте загорелись нестерпимо-холодные серые глаза. Але’ррет ухмыльнулся. Усмехнулись и омертвелые глаза Квинлана, тут же потонув в кромешной тьме.— Так даже интереснее… — отворачиваясь от окна, задумчиво произнес дроу.