— Если что, ты ведь вытащишь нас?— Я погублю тебя... (1/1)

Хочешь, расскажу тебе историю, мой друг?О том, как бабочку полюбил паук.Конец уже известен наперёд:Рано или поздно один другого убьёт.Что-то не так в этой в картине:Бабочка бьётся в паутине.Паук смеётся, предвкушая.Мне жаль их, но я не мешаю.Она так невинна и так красива,А он так давно мечтал быть счастливым.И паук осторожно, чтобы не поцарапать,Бабочки коснуться пытается лапой.Хочешь, расскажу тебе историю, мой друг?О том, как бабочку полюбил паук.Конец уже известен наперёд:Рано или поздно один другого убьёт.Что-то не так в этом аккорде.Бабочка привязана, будто на корде.Смотрит во все его глаза, грустна и покорна.И он вроде бы счастлив, но как-то спорно.Ведь она так невинна и так красива…И заслужила право быть счастливой.И паук нерешительно ослабил путы…Бабочка вспорхнула в ту же минуту.Хочешь расскажу тебе историю о том, какБабочка убила паука?..Анна НаяЭнри Лолашвили?—?Увертюра (OST ?Статский советник?)Первым общий ужас нарушил Шар’Аксл. Бросившись к пропасти, мужчина упал на колени и, попытавшись хоть что-то разглядеть в снежном тумане, истошно заорал:— Малекит?!!Дроу, кое-как выходя из оцепенения, рухнули на землю и схватились за головы.— Нет! Да вы что?!! — Шар подскочил на месте и, забывшись, начал творить руками бесполезные пассы над обрывом.— Быть не может… Что же это… — Зар’тана отрицательно замотала головой и с ужасом поглядела на свои ладони, отнятые от почему-то намокшего лица. Девушка впервые видела собственные немые слезы.— Тащите веревку! — дипломат развернулся к стоящим на коленях эльфам. — Ллот забери вас! Вы оглохли?!Маз’мир, поднявшись на негнущиеся ноги, отмахнул с пути трясущуюся илитиири и, зачем-то ступив пару шагов в сторону, взялся за голову, закрыл глаза.— Твою мать! — Шар бросился было к рядам заброшенных палаток ткачей, но облегченно вздохнул, увидев, как к ним уже несется некромант, спотыкаясь, правда, на своей бешеной скорости о разбросанные стулья и сидящих на земле дроу. Ударившись плечом о колонну, будто разучившись владеть своим даром, Маз’мир влетел в палатку, трясущимися руками ухватил все имеющиеся там канаты и на ватных ногах, причудливо подгибающихся на бегу, добрался до Шара.— Молодец, связываем! — не сказать, что Шар’Аксл на что-то надеялся. Понятно было, что, упав с такой высоты, не разбиться было невозможно. Даже Ему. Если бы Царь мог колдовать, если бы он не навесил это проклятое заклинание, никто бы и ухом не повел — Малекит мог выбраться из самой плачевной и безвыходной ситуации. Всегда выбирался.Но все знали, что дна этой пропасти не достичь никаким канатом. И, возможно, их Царь до сих пор летит к нему, так глупо, так нелепо…— Снимите заклинание!!! — Шар ходящими ходуном руками с помощью настолько же невменяемого Маз’мира вязал и вязал веревки. — Быстро!!! — лавандовый взгляд мужчины, если бы мог, распотрошил бы и обалдевших бехольдеров, нервно выпучивших единственные глаза, и переставших дышать иллитидов.— Но это… невозможно… — запинаясь, ответил один из старейшин кальмароголовых. — Вы же знаете, как…— Пытайтесь!!! — заорал Шар’Аксл, выбрасывая свободный конец каната в пропасть. — Нет такого слова!!! Нету для него такого слова!!! — дипломат, медленно теряя самообладание, почувствовал в глазах какое-то неприятное жжение.Иллитиды и бехольдеры растерянно переглянулись, но постепенно затянули неведомое рычащее заклинание.— Мы не свяжем… — Маз’мир оторопело держал в руках последнюю веревку. — Нам… не хватает, Шар… не хватает…— Еще несите!!! — дипломат вытащил из ножен меч и махнул им в сторону беззвучно ревущих дроу. — Встали!!! Принесли, суки!Эльфы, шатаясь и испуская чуждые для них задыхающиеся звуки, потихоньку подымались и расползались в стороны. Кое-кто подошел к обрыву и тоже попытался воспользоваться магией. Но кому ж когда удавалось превозмочь магию Але’ррета?..Гости Праздника, помалу выходя из оцепенения, собирались в кружки — вемики к вемикам, лунные эльфы — к эльфам, что-то тихо-тихо обсуждали друг с другом, изредка поглядывая в сторону Дворца.— Ей… ей-то как сказать… — Зар’тана подошла к обрыву и, рухнув на колени, упершись ладонями в мерзлый камень, склонилась, прижалась лбом к холодным ладоням. — Как ей сказать… — Никак! Нечего пока говорить! — Шар все вязал и вязал узлы. — Не хватало нам еще сошедшего с ума дракона…— Но она же может летать!!! — осененная Зара вскинула мокрое лицо к мужчине.— Куда летать?!! Куда?!! — Шар’Аксл отбросил одну из веревок и поднял страшный взгляд на девушку. — Когда она явится, если она долетит до вечной мглы и льда, если ее жар не потухнет. Что она там к тому времени увидит?!! Его скимитары?!!— Н-но… Но у него есть крыло!!! — эльфийка даже поднялась на коленях. — У него крыло! Ллот, он может взлететь сам!!!— Нет у него больше крыльев… — Шар слишком сильно дернул узел. — Если бы были…Зара закрыла лицо руками и, принявшись раскачиваться из стороны в сторону, истошно завыла.— Если бы я не отпустила ее!!! — девушку было не унять. — Если бы она была здесь!!!— Вяжи… — сам теперь не зная, зачем он это делает, темный бросил красотке кусок каната, — вяжи, я поищу еще…— Он уже… он все уже… — Зара, взяв в руки веревку, прижала ее к губам. — Все…Кто-то, выдрав из рук девушки канат, принялся привязывать к его концу новую порцию.Темная подняла полуслепой взгляд на принесшего очередной инвентарь Маз’мира и заскулила совсем отчаянно:— Остановись!!! Остановитесь, идиоты!!! Что вы делаете?!! Он погиб!!!Маз, взглянув на девушку каким-то отрешенно-упертым взглядом, медленно опустил веревку на лед, так, словно она была из хрусталя, так же плавно занес руку и врезал Заре по лицу звонкой, хлесткой пощечиной.— Он просто не может… — красавец опустил глаза на веревки и дрогнувшими пальцами продолжил свое дело. — Он никак не может погибнуть. Это аксиома.Вой на площади между тем переходил в самый настоящий рев. С каждой секундой дроу понимали, что шансов нет, и живым своего Царя они больше не увидят. Иллитиды и бехольдеры, мужественно не обращая внимания на толпу, подступающую к ним со всех сторон, упрямо твердили заклинание.— Вон! — разгневанный Шар махнул мечом перед носом первого обезумевшего эльфа, почти добравшегося до высокого худощавого иллитида, стоящего у самого края обрыва. — Пошли прочь, собаки! Иначе убью каждого, клянусь!Маз’мир, как-то слишком хладнокровно проверив, на месте ли его посох, кинжалы, продолжил спокойно, но очень быстро вязать узлы.К чести дроу стоит заметить, что большая их часть, хоть и билась в жутко-тихой истерике, все же следовала примеру мужчин и тоже связывала канаты. — Все! — дипломат подскочил к некроманту, схватил один конец веревки. — Держите и вяжите одновременно. Я вниз!Темный, намотав канат на локоть, подошел к пропасти, и набрав в грудь воздуха, занес над нею ногу, поглядел во тьму:— Твою-у-у… — неожиданно для всех сдержанный Шар’Аксл отбросил канат, рухнул на колени и зарыдал в голос.— Ч-что… — из последних сил глотающий подступающие к горлу слезы Маз, взглянув в сторону, осекся; веревка тугой змеей выскользнула из ослабевших рук мужчины.Deathstars — TonguesСтихло бессмысленное заклинание.На залитых слезами глазах дроу из пропасти сверкнуло что-то яркое, серебряное, и в оледенелый гранит мостовой ?впился? мертвой хваткой правый скимитар Малекита, с горящими самым бешеным огнем кроваво-алыми глазами пауков.За ним метнулся вверх левый, воткнувшись в каменную плоть рядом с первым. А через мгновение из какой-то практически осязаемо-вязкой Тьмы показались жутко-ослепительные глаза Але’ррета, после и весь силуэт, с висящим за его спиной Бал’Эром. Мальчонка, заткнувший свой меч за пояс, дрожал как осиновый лист, вцепившись одной рукой в витой рог Царя, второй удерживаясь за шею мужчины, явно больно и неудобно натягивал шикарные серебряные волосы Владыки.В абсолютной тиши Малекит ловко и изящно подтянулся на скимитарах и выбросил свое тело из пропасти.Как-то странно, тяжело дыша, Але’ррет сделал пару шагов от обрыва, но за ним все тянулась липким пологом Тьма, собиралась под его ногами, поднималась по сапогам и бедрам к животу, груди… Эльф мотнул головой, прикрыл глаза, сделал шаг в сторону, но Тьма шла за ним, жадно слизывая шершавым языком царские следы на льду.Малекит забросил руку за спину и, одним четким движением ухватив мальчишку за шиворот, сдернул его со своей спины, швырнул подальше от себя.— Мой Царь!!! — Шар так и сидел на краю обрыва, не в силах подняться на онемевшие ноги.— Царь! Малекит!!! Малекит!!! — истерически заорала площадь; эльфы с воем бросились к Владыке.Но единственного странно-тяжкого взгляда их Повелителя оказалось достаточно, чтобы народ стих и не посмел сократить расстояние. От мужчины во все стороны расползался неестественно колючий, удушающий холод.— Теперь ты точно в долгу передо мною… — голос Але’ррета звучал необычно глухо, больше походя на вибрирующее рычание какого-то огромного зверя. — Бал’Эр До’Раэль. — Темный смотрел на мальчугана, встающего перед ним на колени и молитвенно складывающего ладошки, пугающе-серьезным, убийственно-кровавым взглядом. — Будь уверен, долг я с тебя спрошу.— Мой Царь… — встревоженный Шар’Аксл все же поднялся и на негнущихся ногах подошел к Владыке.— М-м-м… н-нет… — Малекит, болезненно сморщившись, снова мотнул головой, зажмурился. — Г-где… он-на-а…Что-то рядом с ними отвратительно заверещало-зашипело, и ?шкворчащая? по сапогам Царя Тьма волной сошла с длинных ног мужчины, с обиженным клекотом впиталась в очернившийся лед под его подошвами.— Ждет Вас во Дворце… — осторожно переступая угольно-черный снег, Шар коснулся плеча Але’ррета рукой. — Она Вас ждет. Мы разберемся здесь, идите…Але’ррет приоткрыл глаза, нахмурившись так, будто у него мучительно болела голова, а мягкий свет левитирующих огоньков слепил его.— Мой Царь?.. — еще более напуганный дипломат отнял свою руку от плеча мужчины.Малекит обвел глазами присутствующих, вскинул голову, усмехнулся собравшимся в группы гостям.— Али хороните своего Повелителя? — зычным, глубоким голосом полюбопытствовал Владыка, перевел надменно-издевающийся взгляд на Шара и застывшего рядом с ним Маз’мира, на канаты под их ногами. Когда Царь снова взглянул на мужчин, алый огонь в его глазах заметно успокоился, отдаваясь едва заметным фиалковым вихрям по краю радужки.Шар громко сглотнул, а через секунду и его, и некроманта Але’ррет, ухватив за грудки, рванул к себе, едва не столкнув лбами.— У нас проблемы, — лавандовый цвет снова полностью ушел из кровавого пламени изумительных глаз Владыки. — Шар, тебя дернули ложно?— Д-да… — дипломат нервно облизнул губы. Руки его Царя, удерживающие мертвой хваткой камзолы воина и мага, то, зажигаясь-тлея странным огнем, обугливали шикарную ткань, то становились нестерпимо студеными, отчего по воротникам мужчин медленно ползли ледяные коросты…— Разведку мы с этой секунды отдаем ему, — Малекит перевел жуткие глаза на некроманта. — Маз’мир, кто-то нарочно столкнул паренька с обрыва. Приведи мне его. Живым. Мальчишку допрашивать бесполезно, он ничего не запомнил. Но это потом… Сейчас хватай пацана, дуй во Дворец. Найди Роксану. И чтобы ни шагу она не сделала из покоев, пока я не вернусь. Шар, тебе — работа на месте… Будь предельно аккуратен… Он был здесь… я чувствую… — Царь как-то грубо выпустил мужчин из захвата и медленно обернулся. Маз, не задавая лишних вопросов, мгновенно ухватил Бал’Эра поперек груди и бросился в сторону ?Парящего Дворца?.Сделав несколько кошачьи-элегантных шагов в сторону своего монумента, Але’ррет прищурил кровавые глаза, втянул носом прохладный воздух и по-звериному склонил голову.— Один, — беззвучно ?сказал? он, повернувшись к Шару. — Лунный…Дипломат быстро подошел к Владыке.— Тогда, может, мне стоит аккуратно собрать их вместе…— Да, — Малекит оскалился и, подняв правую руку, желая указать на лунных эльфов, хотел было продолжить, — всех собрать и деликатно…Произошло страшное. В ту же секунду, как длань Царя дроу указала на несчастных, моргнули и погасли на несколько томительно-жутких мгновений все огни над Мензоберранзаном, а, засочившись из длинных пальцев Але’ррета, к эльфам рванули хлесткие потоки-нити вязкой Тьмы. Не успели бедняги и взвыть, как их придушило шипящими скользко-черными удавками и, рванув через всю площадь, швырнуло всей толпой к ногам Малекита.Тиер Бреч задохнулась от страха. Шар’Аксл медленно поднял остекленевшие глаза на Повелителя.Stephen D. Lemaire — CitiesАле’ррет, словно растерявшись, поднял свою руку, взглянул на нее, а потом и на подымающихся за петлями в воздух сдавленно хрипящих лунных эльфов. Лицо Малекита застыло жутко-неподвижной маской, лишь пылающие алые глаза, загоревшись еще большим пламенем, сжирали едва успевшую выступить на них соленую влагу. Мужчина до скрежета стиснул зубы, над сведенными его бровями выступили серебряные капельки пота, а под острыми скулами прокатились крупные желваки. Темный ухватил пересохшими губами воздух, прикрыл глаза, и лицо его медленно посветлело.— Дальше сам… — в абсолютной тишине, прерываемой только задыхающимися звуками погибающих эльфов, пробормотал Царь, осторожно опуская свою руку и ?сбрасывая? с онемевших пальцев ?нити?, тут же павшие на лед и злобно ушедшие в него. — Мне пора.Развернувшись и аккуратно складывая ладони на эфесы скимитаров, Малекит быстрым шагом направился ко Дворцу.— Здесь же… здесь же купол… Здесь щит… Здесь нельзя колдовать… Невозможно колдовать… Никому… — зашептало тихое море голосов вокруг бледного как смерть Шар’Аксла. — Здесь и он никогда не мог колдовать… Его заклинание намертво блокирует любую магию… Откуда столько силы?!Дипломат, шатнувшись в сторону на ватных ногах, споткнулся о скамью, ухватился за плечо остолбеневшего иллитида и посмотрел в спину уходящего Малекита. Закрыл огромные глаза. Каждый незримый след его Царя пропитывался липкой тенью…Malukah?—?ReigniteОн, все ускоряя свой шаг, спешил ко Дворцу, стараясь думать только о том, что ждет его там.В конце концов, это стоило предусмотреть, и он предусмотрел… Но как было подготовиться к тому, что рано или поздно и его запаса душевных сил, терпения, выдержки окажется недостаточно, чтобы бороться с вполне естественным исходом? То, что желала ему мать, что предрекал ему отец, могло случиться намного раньше, если бы она не встала на пути его рока. Со всей своей непредсказуемостью, жаждой к жизни, со своей нежностью и любовью. Если бы то, что он так тщательно и скрупулезно хоронил в себе всю сознательную жизнь, взяло да и не рванулось ей навстречу, словно ждало, что кто-то поймет и примет его таким — каким он себя возненавидел. Если бы той ночью не расцвел в его растерзанном, покрытом коростами сердце волшебной красоты и силы цветок. Растущий, правда, упиваясь горем своего хозяина и любящей его женщины… Все, конечно, сложилось бы иначе, не было бы ни одного острого камня на его дороге.Но, дай выбор, он бы снова прошел тот страшный путь, что сейчас вел его, обессиленного, измотанного, к покоям, где ждала его выстраданная любовь. Потому что только благодаря убивающему его чувству он обрел сына, нашел и вытащил с того света её.Потому что он с детства знал, неправильным своим сердцем понимал, как дóлжно жить, как он хочет жить. И что ему нужно ото всех миров. И только ради этого он воевал денно и нощно: и с многочисленными врагами, и с собственной семьей, и с подданными, и с самим собою. Каждую секунду этой бойни отдавая себе отчет в том, что, стоит ему поддаться, хоть на йоту уступить той силе, что живет в нем, равных ему ни живых, ни мертвых существ уже не будет. Но знал Малекит и то, что сдержать такую дикую мощь он не сможет, что сам он растворится в ней до последней клетки и навсегда потеряет себя. Каждую секунду, каждую минуту, час, год, век, столетие, тысячелетие он с доступными лишь ему элегантностью, хитростью, умом находил тонкий баланс между силой дроу, силой демона и той, иной силой, что, давным-давно выбрав его своей жертвой и ?любовью?, не изменяла своему Темному Царю и никого больше не хотела с такой отчаянной, жестокой страстью… И Але’ррет, как настоящий демон-дроу, ухитрялся изводить Тьму, забирая от нее то, что было нужно ему, но не отдаваясь ей. Оставаясь вечно желанной и недоступной целью. И она помогала ему, помогала в войне, в мире, в поисках той ненавистной ей Светлой, в защите постылого Юсальфхеймского Короля… Иногда казалось, что и Тьму Малекит способен подчинить себе. Всю, без остатка…И каждое то краткое мгновение, что был счастлив, по-настоящему счастлив Владыка дроу, заставляло ее, обиженно рыча, выпускать сильное сердце мужчины из своих лап, напоследок царапая мощную плоть жестокими когтями… Но так редки были эти мгновенья, так часто находился Малекит в оцепенело-убитом состоянии, что Тьма прощала своего мужчину и ластилась к его ногам, и молила пустить ее глубже… Однако упрямый Але’ррет даже в самые страшные для него секунды слишком цепко держался за голос своего сердца. Он, конечно, за все платил с лихвой, но расплачивался только кровью да ошметками бесценной души, никогда не опускаясь на колени и не склоняя гордой головы.Казалось, что его вообще невозможно сбить с ног. Что бы ни происходило, как бы ни кровоточило глубоко внутри его истерзанное сердце, Малекит дарил и ей, и окружающим совершенно обезоруживающую улыбку и шел дальше; да, не так, как привык его отпрыск, — напрямки, Царь всегда выбирал очень запутанные и никому не понятные дороги. И даже так долго живущая с ним Тьма разгадывала эти пути слишком поздно, больно уж безумными, непоследовательными, однозначно обреченными казались они ей. А потом снова становилось поздно, а потом он снова выходил победителем, снова восставал из пепла… и снова приходилось ей, обманутой, отдавать ему силу, тлея, истощаясь и прогибаясь под стойкого мужчину.И если бы могла она, прокляла бы тот день, когда ?заметила? его, день его казни, день, когда она впервые коснулась его детской души, дала ему сил и впервые была обманута им. С ненавистью она ?смотрела? теперь на тонкий шрам на спине Малекита, застывший где-то на уровне последнего шейного и первого грудного позвонков… С ненавистью терпел это клеймо на себе и Але’ррет…Только вот эта вечная война рано или поздно должна была закончиться. Бестолковое нескончаемое ?перетягивание каната? злило и убивало их обоих. Да, были моменты, когда Малекит практически сдавался и едва не вручал себя соблазнительной силе, чтобы только прекратить нечеловеческие муки. Но в самый последний момент, даже задыхаясь от отчаяния и одиночества, он прогонял ее, вставал и шел дальше. Потому что он и вправду не знал фразы: ?Не могу?. С юности быстро научившись переступать через боль других, он умел переступать и через собственную. Становясь от этого только сильнее и злее. В войне с ним могла бы помочь присущая всем остальным живым тварям жалость, но беда в том, что и жалеть себя Малекит не был способен. Мензоберранзан породил и впрямь какое-то сверхзловредное существо, против которого, похоже, не существовало вообще никаких контрмер. Жизнь, как назло, ставила его перед такими потенциально фатальными ситуациями, казнила такими изуверскими пытками, столько раз лишала Царя всего, что дышать бы на его месте расхотел любой; и дерзкому Але’ррету из раза в раз приходилось делать нечеловечески страшный выбор, принимать бесконечно болезненные решения, жить потом с их последствиями, рисковать тем, чем рисковать нельзя, даже жизнью сына, своей собственной… Потому что никто бы не сумел сделать этого за него; потому что, ведая или не ведая, все рассчитывали на сильного и непробиваемого Владыку; потому что то, что приходилось видеть им, убивало души, а у Малекита лишь выцветали его волшебные лавандовые глаза… Кто бы еще знал, чего это стоило Але’ррету, каким он был в эти минуты, каким он был после… Чем он был после… Знала лишь она. Не упуская случая, подбиралась ближе к истекающему кровью сердцу, согревалась в этой вечной крови, соленым языком слизывала ее с изрешеченной рваными ранами неровно бьющейся плоти… Какой сладкой была его боль, каким нестерпимо красивым он был в этой муке… И в злом отчаянии не понимала она, ну зачем ему эти страдания, для чего ему эта мелкая возня с низшими существами, когда к его ногам она складывает куда больше, чем всё…Йовин?—?Он душу к небу нес…Наверное, если бы кто-то понимал, что происходит этой ночью в эпохальный Праздник Встречи Зимы, знал бы, что именно в эти часы должна была развернуться решающая битва между уставшим Царем и озверевшим от безысходности его вечным врагом, Малекиту бы посоветовали непременно скрыться где-нибудь в тихом углу и переждать… Ты терпел тысячи лет, ты столько жил и боролся, что тебе ночь?.. Только Але’ррет прекрасно знал, что в разлуке, режущей его по живому, из этого тихого угла через некоторое время явится то, что будет хранить лишь роскошную оболочку Хранителя Паутины Времен. А потом это что-то отрезвеет, припомнит ненавистные имена, вспомнит миры… И он уже помешать не сумеет… Он снова принял решение, от которого зависела не только его жизнь, но и жизни дорогих ему существ. В кой-то веки он шел не только к единственной женщине, к выстраданному счастью, спасенной им душе. Он шел к Белой Ведьме, что могла его спасти. Шел, намеренно вызывая дорогие его сердцу образы сына и любимой, удерживаясь на них, как на тонкой, едва заметной серебряной паутинке, натянутой над бездонной, зловонной пропастью. Шел пешком, едва сдерживая бьющую через край силу, опасаясь, что так внезапно хлынувшая в него мощь даже при простом заклинании телепортации нарушит хранимый им с таким трудом баланс.Ох, и откуда ж были эти байки, что Темный Царь не умеет колдовать, не любит колдовать?..Знал он и то, что Роксана не подведет его. Что одно касание ее нежных рук уймет невыносимую боль в висках. Что в ту же секунду он закончит войну, длящуюся всю его жизнь. Нет, он помнил те нечеткие видения и тот финал, которые нашел в своей Паутине много лет назад. Видел не себя… И оборвал тогда ментальный контакт… Не потому, что испугался. Если что-то и почувствовал тогда Малекит, так только боль, разочарование и усталость. Царь больше не смотрел в свое будущее лишь потому, что решил: ?Ну уж нет!?. Впервые за всю бесконечно долгую жизнь он выпускал из своих рук все нити, отдаваясь Свету и рассчитывая на то, что в этот раз его не подведут. Он готовил ее. Он видел ее глаза. Он чувствовал ее чистую душу. Ее силы, ее любви, ее нежности, доверия и терпения хватит на них обоих. Как всегда хватало его. Она не испугается и не отвернется. Потому что настал ее черед спасать его сердце, как он и предупреждал совсем недавно.Фильм ?Мастер и Маргарита? — композитор Игорь Корнелюк — тема казниДобравшись до Дворца, Малекит с облегчением отметил усиленные посты у ворот; Маз’мир, к которому Царь приглядывался уже давно, полностью оправдывал возложенные на него надежды. Выдохнув, мужчина схватился левой рукой за золотые перила, стал подыматься по огромной черной лестнице, но, кожей почуяв чужое присутствие, вскинул густой лавандовый взгляд — многочисленные эльфы и демоны пристально и как-то по-новому смотрели на него с древних портретов. И Але’ррет не сразу понял, что изменилось в их давно умерших лицах — они были полностью обескровлены. Темный, чуть сбавив шаг, медленно ступал по смоляному граниту широких ступеней, наблюдая за ожесточившимися полотнами. Из-под изящной ладони Царя ?тек? по кованым перилам причудливо мерцающий черный лед.— Не дождетесь… — Малекит, подавив острую боль в груди, через силу улыбнулся мертвецам на портретах, от которых и остались-то только потухшие угли глаз с едва заметными угрожающе-дрожащими всполохами. Миновав новый лестничный пролет, Темный тягуче-плавным шагом стал мерить широкие ступени, уже не обращая внимания на исходящие на беззвучный хрип голоса по правую сторону от него. Почти добравшись до нужного этажа, Але’ррет затормозил, осторожно поднял руку и, коснувшись пальцами носа, губ, отнял ладонь, мельком взглянув на нее… Глаза мужчины широко распахнулись и зашлись алыми вихрями — тонкие пальцы дроу, замаранные темной кровью, дрогнули, Малекит тяжело вздохнул и поднял страшный взгляд на последнее полотно — почти у дверей в нужный коридор.Чарующая какой-то мрачной красотой женщина смотрела на него со странной смесью самой животной ненависти, похоти и омерзения. Длинные белые волосы эльфийки, разбросанные в беспорядке по плечам, ?плыли? вокруг ее лица, уподобляясь змеям, тонкие черты дроу сильно контрастировали с пухлыми губами и очень большими фиалковыми глазами.Малекит откинул голову назад и лениво усмехнулся, не отрывая издевательского взгляда от превращающегося в обтянутую кожей костяную маску некогда сногсшибательного лика. — Я не просил об этом, любимая матушка… — Темный склонил голову набок, с каким-то жутковатым наслаждением наблюдая за гибелью ?портрета?, — но спасибо за заботу… Я тронут.Женщина на картине выпучила стремительно обесцвечивающиеся глаза, подалась вперед, корча лишенное крови лицо в отталкивающе-мерзком оскале.?Будь ты трижды проклят!?Але’ррет изогнул губы в зловещей улыбке, поднял правую руку, утер белоснежным обшлагом рубашки черную кровь, новой порцией хлынувшую из носа. Подмигнув последнему слабому всполоху лавандового огня в медленно стекленеющих глазах Богини, Царь насмешливо-торжественно поклонился ей и, легко перескочив последние три ступени, вошел в коридор.Маз’мир, задумчиво пинающий кресло у небольшого столика, вздрогнул и медленно поднял выразительные очи на Царя.— Что? — Малекит проследил взгляд дроу и, улыбнувшись, принялся подворачивать пропитанный кровью рукав сорочки, пряча жуткие разводы.— Королева в Ваших покоях, — некромант облегченно, едва заметно выдохнул. — Она вернулась немногим раньше меня. Я ее не беспокоил.— Бал’Эр? — Темный облизнул губы.— С моим братом, — чародей усмехнулся. — Никак не отойдет от приключений. Несет какую-то околесицу. — Отойдешь тут… — Але’ррет помолчал. — То одно, то другое… В самом деле, ткач…— Что? — Маз’мир неуверенно улыбнулся.— Едва в одном месте зашьешь, как в другом тут же распорется… И так — всю жизнь… — Царь подвернул второй рукав, поднял уставше-внимательный взгляд на мага. — Ступай. Помоги Шару. Лунного найти, поработать с ним, но не убивать.— Jawohl*! — некромант широко улыбнулся.— Arbeiten*! — Малекит с силой толкнул красавца к лестнице. — Развеселились, погляжу!Проводив воодушевленного дроу цепким взглядом, Але’ррет повел шеей, повернулся и посмотрел на плотно закрытые двери своих покоев.Игорь Корнелюк — OST ?Мастер и Маргарита? — Гефсиманский садМалекит сделал глубокий вдох, в несколько мягко-пружинящих шагов миновал все расстояние. Коротко помедлив, положил ладонь на дверную ручку, улыбнулся и толкнул ее от себя. Последний спасительный шаг оказался отчаянно-скорым, даже нервным; и Але’ррет, поднимая голову, успел втянуть в себя успокаивающий родной аромат Светлой, облегченно вздохнул.А потом колени у него сами собой подогнулись, и Темный бы непременно рухнул на пол, если бы не схватились мертвой хваткой его дрогнувшие и побелевшие пальцы вокруг рукоятки захлопнувшейся двери.Мертвецки побледневший Царь едва заметно согнулся, второй ладонью невольно хватаясь за живот, изнутри которого, казалось, раздирая внутренности в кровавые ошметки, выбиралось наружу то, что он уже остановить бы не смог…Потрясающие ало-лавандовые глаза дроу, тормознуто-неверяще скользнув по покоям еще раз, впились медленно стекленеющими тухнущими ?углями? в обнимающуюся пару у самой кровати.— Подожди… М-м-м… — непонятно кому шепотом взмолился Малекит, медленно мотнув головой. — Тут… не может… н-нет… — огромные, превращающиеся в глубокую черную смоль глаза снова поднялись к мужчине и женщине. — Это… — губы дроу растянулись в какой-то сраженной улыбке, — и есть твой ?сюрприз??Ладонь Царя, сжавшая дверную ручку так, что она ?вытекла? плавленым металлом с обеих сторон, дрогнула, рванулась вперед, и вся дверь, вместе с коробкой и прилежащими стенáми, с жутким лязгом, скрипом и стоном ?вошла? в комнату. Посыпался на пол черный гранит, слетели с дерева золотые петли.Роксана, испуганно охнув, сделала шаг вперед, закрывая своим хрупким телом мужчину позади себя, что тут же, впрочем, не растерялся и, подняв одну руку, собственническим жестом обнял девушку поперек груди, привычно вскинул брови ?домиком?.— Малекит, опомнись, бога ради! Отпусти нас! — любимый женский голос звенел от страха.Але’ррет медленно прикрыл глаза и осторожно выпустил покореженный металл из руки. Ладонь Владыки как-то непроизвольно нашла эфес правого скимитара и впилась в него удушающе-железной хваткой. Дис, громко рыкнув, протяжно застонал от боли: с рукояти меча посыпались на ковер переломанные лапки волшебных пауков…А когда Царь все же приоткрыл затуманенные очи с вертящимися вокруг огромного черного зрачка угольно-вязкими вихрями, на него продолжали смотреть две пары глаз: ореховые, перепуганно-виноватые, и ярко-изумрудные — насмешливые, издевающиеся. Глаза торжествующего Асгардского Бога.А потом Локи крепче прижал к себе неестественно бледную Роксану, словно закрывался ею, как живым щитом — Малекит, как-то заторможенно мотнув головой, не обращая внимания на упавшую и прикрывшую все лицо челку, с плавным стальным звоном вытянул из ножен скимитары, сделал тяжелый шаг вперед. Вздрогнул раскатистым пещерным стоном Мензоберранзан, и на весь город опустилась болотисто-терпкая Тьма.