Я ей — сотни рассветов, она мне — один закат... (с) (1/1)

Abel Korzeniowski — Stillness Of The MindЯ ей — тысячу слов, а она мне — кивок и всё. Потерявший её да не будет вовек спасён. Потерявшей её, мне осталось терпеть и выть: полбеды было б просто выжить без головы, ну подумаешь, обезумела бы я в край, а без сердца — ложись и сразу же помирай.Я ей — тысячу солнц, а она мне — одну луну. Не швыряй меня в море, без сердца я утону: я камнями вчера забила дыру в груди. Не швыряй меня в море, не надо, не уходи. Полбеды было б выплыть назло камням,Но последним приливом накроет вот-вот меня.Я ей — тысячу волн, а она мне — одну в ответ, но размером в полнеба. Надежды, похоже, нет. Потерявший её да не будет вовек спасён. Потерявшей её, мне осталось тонуть и всё. Полбеды было б просто выдохнуть — и в прибой,Но без сердца мне каждый вдох причиняет боль.Мне без сердца не плыть, не выплыть, не догрести. Кто, швырнув меня в море, вернётся меня спасти? Ну, конечно, никто. И она не придёт, увы. Мне и правда попроще было б без головы, но уж как получилось — и что тут теперь менять.Я ей — тысячу слов, а она — утопить меня.Я ей — тысячу солнц и столько же волн морских, я ей — тысячи вдохновений и каждый стих, я ей — сотни рассветов, она мне — один закат. Потерявший её будет сам себе виноват. Потерявшей её, мне осталось тонуть в ночи.Я ей — сердце своё, а она мне в ответ — молчит. (с) Дарёна ХэйлGuns N' Roses?—?This I LoveКазалось, он прошел все стадии ярости, отчаяния, ужаса, надежды, обреченности, боли, разочарования и вины. Но это только казалось…Его лихорадило так сильно, с таким лютым упорством снова и снова протаскивало бессмертное сердце по все новым и новым кругам доступного эмоционального спектра, что оставалось только удивляться, как он еще дышит, как ходит и говорит. А потом наступила та минута, когда горячечный мозг мужчины все же не выдержал… И он, рухнув в кресло, накрыв лицо руками, провалился в уже настоящий бред.Она ведь ему даже не жена… Уже не жена…Но упрямый юноша, сидящий в нем до сих пор, как в бреду, твердил: ?Еще можно все исправить. Еще можно все вернуть. Нужно только поговорить, нужно объясниться, и она непременно все поймет. Она простит. И оставить его она не сможет. Они через столько прошли вместе, столько вынесли. Он не хочет ее терять. Он не может опять кого-то потерять?.И тут вступал трезвой и паршиво-ироничной партией тот, другой…?Кого-то потерять? Опять? Так чего же ты боишься и забиваешься от чего именно ты в угол? От страха перед одиночеством? Не похоже на любовь, тебе не кажется? Хотя… ты всегда любил только так — собственнически, в любви этой любя только себя. И убиваешься ты так, как убивался бы пацан, сидя над сломавшейся игрушкой. Вспомни смерть Аррафира. Нет, ты способен и на самоотречение, да даже на жертву. Способен. Но и в этом тебе сладко — видеть себя со стороны. Ты калека. И калекой ты стал не из-за тяжкого, как тебе кажется, детства. Ты всегда был калекой. Инвалидом. В тебе слишком много извращенного ума, с которым ты и сладить никак не можешь, и швыряет тебя из стороны в сторону, жадного, вечно ищущего, но никогда не умеющего по-настоящему обрести что-то для себя. Тебя любят не так, как тебе охота, тебе нужно завладеть чем-то полностью… С Аррафиром не вышло. Вышло с нею… Но как? Ты выкрал ее, вспомни. Выдрал из рук Трандуила. Вдумайся, ты, сам не понимая зачем, возжелал себе опять чужого счастья и чужого сердца. Ты держал ее подле себя чем? Шантажом. И когда она, покорив тебя, сломав тебя, обманув, вернулась к Орофериону, что сделал ты? Ты надавил… Надавил так жестоко, так жутко, что тут бы не слег перед тобою разве что мертвый. Ты заставил ее убить себя! Ее, уже проникшуюся тобой, ?прочитавшую? твою душу лучше тебя самого… Ты, конечно, искренне желал умереть тогда, потому что намучился сам с собою и с собственными метаниями сердечными, потому что сам себе надоел! А вовсе не потому, что не смог бы без нее жить. Ты тогда не мог уже жить с собой! Терпеть себя! И ухватился ты за чувство вины, ответственности и обостренного сострадания, которое женщины так часто путают с любовью…??Я люблю ее! — протестовал, захлебываясь слезами, оппонент. — Я люблю ее!!! Я с нею счастлив! От нее тепло, от нее светло! Она греет, она ?держит?, она понимает! Она одна может отогреть мои ледяные ладони! Если бы существовало что-то священное, святое что-то — это была бы она! Она ради меня…??Ради-ради… — меланхолично тянул второй. — Ну хоть сознался… Тебе и нужно-то что-то — на износ. Чтобы ?ради тебя? кто-то страдал. Как когда-то ради тебя не страдали. Тебе сладко и вкусно, когда кто-то ради тебя что-то делает. Заметь одну вещь — Аррафир держал тебя именно тем, что в нем не было этого ?ради?. Да, он положил свою жизнь к твоим ногам, отрекся от любви из-за тебя. Но, если вдуматься, то он следовал только приказам своей крови. И ты знаешь это. Честь, долг, гордость — они настолько пропитали каждую клетку его тела, что по-другому он и не смог бы жить, даже если бы когда-то захотел. Все его ?ради? всегда служили только одному существу, которое ты ненавидишь… К которому ты ревнуешь. Которое даже мертвым держало на короткой привязи сердце Илтаара. У тебя сроду не было такой привязи… Ты понятия не имеешь, как любить. Какая это ответственность и какая это жертва. Потому ты и поддался страсти, злости, обиде. Потому ты и предал жену, разорвал свой брак. Потому и не знаешь, как ей теперь об этом сказать и как вернуть. Потому что теперь наступает время собирать камни. А ты так не любишь подымать тяжести, Локи…Выстрадать что-то для себя — легко, даже приятно. Это экстрим, это адреналин, это обожаемые тобою эмоции и впечатления. Это война со всеми, яркая, кровопролитная, лихая. Куда тяжелее — удержать выстраданное рядом с собою годы, века, тысячелетия… Совсем невозможно — всю жизнь идти к одной-единственной… цели. Складывая к ее стопам всего себя.Тебе интересно только то, что тебе недоступно. Только то, что не станет прогибаться под тебя. Что само выбьет из-под твоих ног почву. Аррафир всегда был вне твоей досягаемости, хотя и лежал вот, под твоими руками; под твоими ладонями билось его сердце. Только сердце-то это всегда оставалось чужим. А теперь ты потерял поводок от Роксаны?..??Я не оставлю ее! — кричал первый. — Я никогда не оставлю ее! Я не откажусь от нее никогда! Я заберу ее!!!??У Малекита? — с улыбкой интересовался второй голос. — У Малекита ты ее заберешь? Позволь-ка мне уточнить, как именно ты это исполнишь? Ты допускал мысль… О, ну конечно, ты допускал ее, и мысль эта изводила тебя… Ты видел, что Але’ррет слишком пристально смотрел на нее. Что во время нападения на Лихолесье он первым делом подумал о ней. Что имя, страшно выкрикнутое им, первое имя… первый возглас его — был ее именем… Это к нашему диалогу про жертву… Рассказывать дальше? Или ты сам догадываешься? Кто дал книгу Аррафиру? Кто дал то заклинание? Так кто же из вас, добрых мóлодцев: тебя, Аррафира и Трандуила спас Арину Николаевну от смертной жизни? Обидно, Бог Лжи, быть пешкой на чужой доске? Тобою крутанули так, что ты даже и не понял… Да и никто не понял… И она… пока не поняла… Или уже поняла, а, Локи???Она не предаст меня… Она не предаст семью… она не предаст дочь…? — медленно пятился назад до смерти испуганный юноша.Stillife — Relief?Семьи де юре уже и нет, и давно нет… Ты сам ее предал и разрушил. А дочь… Интересно, Лафейсон, а давно ли ты стал прикрываться от беды собственным ребенком? Роксана так или иначе узнает и о прошлом, связанном тесно с Малекитом, и о прошлом, связанном с тобой. Нет, вполне возможно, что случится чудо, и наша Арина Николаевна пожмет плечами, обменяется с сильно удивленным Царем дроу скорым рукопожатием и скажет: ?Спасибочки, конечно, за беспокойство, сударь, но у меня дома мужик некормленый, я там еще переписку его с какой-то шмарой страшной нашла, надо ему скалкой по башке надавать успеть! А потом еще заново замуж выходить! Господи, столько хлопот, и откуда только валятся на меня эти вечные проблемы?! До свиданьица!? И так ?адьес? ему ручкой на прощание! Лофт, ты себе вообще как это представляешь?!? — советчик заржал в голос.?Что. Ты. Несешь. Тварь?!??Нуачо?! Друг мой, такой вариант действительно был бы возможен. Баба твоя не отличается совсем уж эльфийской остроты зрением, бывает глуховата, что уж там — и туповата она бывает тоже… Ну, случается с нею такое, что ты так на меня смотришь? За тебя же она замуж вышла, вот как этот поступок объяснить еще? Так вот, если мы станем исходить из запредельной тупости, слепоты и глухоты, которые, ну вдруг, позволят ей не разглядеть дикой красы и силы мужика рядом с нею, не услышать его голоса, не понять, чтó он сделал для нее… То да. Я согласен — вернется твоя красотка назад. Такое опять же возможно, если вдруг Малекит по счастливой случайности подхватит лепру, падучую, сифилис, оспу и буйную шизофрению, но при этом все это непременно с немотой. И сразу. Потому что, если он сохранит хоть что-то одно из своего еб*чего арсенала, все остальное мгновенно утратит отталкивающий эффект или сильно поблекнет. Вот например, я прямо вижу, как эпичен и красив будет Але’ррет в приступе буйства… А какие он может читать стихи, лежа в постели с разлагающейся кожей и впавшим носом. Легкая гнусавость и тяжелая беспомощность ток добавят этой падле шарму…??Ты ебан*тый?? — жалостливо поднимая брови, сочувствующим тоном то ли признал, то ли уточнил вьюноша.?Я-то? Я — да! — гордо ответил второй. — Что в этом дурного? Ты так говоришь, будто это плохо. Господь, даже не вкапываясь во что-то по-настоящему серьезное, что может быть между ними… Вспомни-ка тот эпизод? Чего покраснел, вспомнил?! Во-от… А я тебе говорил: ?Не пей, Лофт, с Малекитом, козленочком станешь!?. Но ты же нажрался спирту, тебе захотелось покататься на пауках. А что было между? Не отводи глаз, извращенец!!! На что ты смотрел, когда, споткнувшись в Свартальфхейме о булыжник, развалился звездой, а Але’ррет, изящно матерясь, склонился над тобою? Когда его прохладные волосы упали тебе на лицо? Он тебя поднимает, а ты смотришь на его губы, будто сожрешь и их, и всего Малекита целиком! А он тебе, господи… ?Лафейсон, прости, но не для тебя моя роза цвела!? И ржет… Позорище! И не надо мне рассказывать, что алкоголь притупил твою природную устойчивость к чарам и иллюзиям! Не колдовал он, даже не пытался! И это ты, Локи, Бог Обмана! А как себя чуют остальные? У кого отродясь не было такого иммунитета?! А если он хотя б на полминуты захочет очаровать? Вот тебе и серокожий мертвяк. Вот тебе и Почетный Зануда Девяти Миров. У зануды этой, походу, в роду туда-сюда пробегал табор инкубов или кого там? Нет, вот серьезно, Локи… ты не думал, отчего вдруг Великий и Ужасный Малекит обратил внимание на твою жену? Баб, что ли, у него мало? — голос усмехнулся. — Да тут в каждую десятую ткни пальцем — и ты не промахнешься. Страшно подумать, кого он успел пере*бать там, у себя, так сказать. За такую-то прорву времени?.?Он хочет меня унизить, он хочет мне отомстить… За… — глас оппонента дрогнул, провалился в хрипоту, — за… Шанайю…?Position Music(Resonance Theory) — Desolation?А не много ли чести среднестатистическому божку, м? Нет-нет, ты, безусловно, Верховный и так далее… Но… Ты же понимаешь, что он такое… Хотел бы он отомстить, тебе не кажется, что он бы убил тебя сразу? Стал бы он ждать тысячи лет, чтобы дождаться, когда ты обретешь личное счастие, чтобы потом выскочить из-за угла с заточкой наперевес и его у тебя пафосно украсть? Прямо вот вижу, — садист возвел глаза к потолку, — идешь ты вечером по асгардскому проулку, а на тебя из тени выходит оно, покручивая в руке ?Нокию 3310?. Ты так смущенно шарфик поправляешь, а Але’ррет тебе, сплевывая на землю бычок, и говорит: ?Опаньки! А че есть?! Есть пару рублей для пацанов, на дело мутим? Ты чо такой голимый? Может, на кортах побазарим??.Подумай, чего мог столь терпеливо ждать эгоистичный, всесильный, всемогущий демон-Малекит тысячи лет? Да так напрягался, что про*бал бунт на собственном корабле? Как, позволь тебя спросить, твоя жена умудрялась жить ?без души?? Она что, эдаким очаровательным зомбарем шаро*билась все это время по Асгарду? Так может… есть в ней чья-то душа, а, Лофт? А если еще принять во внимание, как бережно демоны относятся к выбранным ими душам…??Не-е-ет….??Нет???Нет… Нет-нет-нет! Заткнись-заткнись-заткнись!!!!? — первый рухнул на колени и, отрицательно замотав головой, зажал ладонями уши.?А это, друг мой, уже приговор… Ничего твоего тут и не было… Никогда?.?Мы посмотрим…? — руки свелись в кулаки, вцепившиеся на мгновение в роскошные черные волосы.?Куда?? — заинтересовался второй.?Я верну ее. Он не получит ничего, что стало моим?.?Дак в таком случае… он тебя, хороший мой, развеет в пыль!??Нет, он не коснется меня и пальцем?.?Это еще почему вдруг???Из-за нее?.?Ну ты муда-а-ак…? — глас восхищенно присвистнул.?И она любит этого мудака. И мудак любит ее. И чтобы вернуть ее, мне не нужна ни проказа, ни шизофрения. Она вернется в Асгард. Она снова станет моей женой. Потому что я так хочу. И так будет?.?А если он… уже… если они уже…? — оппонент не нашел слов.Локи медленно встал с кресла, в котором лежал, темно-зеленые глаза, оттененные синевато-черными кругами, ?провалились? в удушливо-изумрудный цвет.?Тем хуже. Уничтожу обоих. Малекит узнает о такой боли, о какой даже не подозревал?.Голос помолчал.?Я бы не был уверен, что он тебя не пришьет… В конце-концов, ну… Повторяю, мы понятия толком не имеем, с чем нам пришлось иметь дело, и что за кровь кипит в нем. Что же, рассчитывать на то, что понятия чести Аррафир взял именно от Малекита? Хорошо… И от какой именно ипостаси Малекита? Локи-Локи… Не испытывай терпение Тьмы… Она и так слишком долго и старательно обходила тебя стороной. Это не Трандуил, друг мой. Этот сожрет тебя вместе со всем Асгардом и не подавится?.?Подавится, — зеленые глаза прищурились, заиграли темно-изумрудными огоньками. — О, я встану ему поперек горла, уверяю тебя! И еще посмотрю, как он, задыхаясь, рухнет передо мною на колени!??Дорогой, а где Роксаночка хранит галоперидол???Эхе-х… Я видел его слабость. Я знаю его слабость. Ты забыл об одной важной закономерности. Чем сильнее и больше сердце, тем страшнее оно разбивается, с тем большим звоном разлетается оно на куски. Если он коснулся Роксаны хоть пальцем, я вырву из него это сердце?.Killer Tracks —?In The ShadowsДвери покоев Лофта открылись, и на пороге замер Лихолесский Король.Локи, погруженный в свои мысли, не сразу заметил, как Трандуил миновал комнату и, не ожидая приглашения, уселся в кресло напротив Бога. И только когда полубезумный взгляд очередной раз изумрудным льдом полоснул покои, Лафейсон очнулся и натянуто улыбнулся другу.— Рад видеть.Ороферион поднял равнодушный взор к лицу Верховного, но промолчал.— Я вызвал тебя, чтобы… — начал чуть охрипшим голосом Локи.— Ты не вызвал меня, Бог, — совершенно спокойно прервал аса эльф. — Ты позвал меня.— Что? — Лофт приподнял брови.— Ты позвал меня. Вызывают обслугу, холопов, подчиненных. Ты меня позвал.— Трандуил, ты не с той ноги встал? — Лафейсон криво улыбнулся. С Королем уж который день творилось что-то необъяснимое. — Вызвал-позвал… Если разобраться, то я могу доказать тебе, что и ?вызвал?.— Попробуй, — так же лениво протянул Лихолесский Владыка, подымая нестерпимый ярко-синий взгляд на приятеля. — Только вот… — эльф медленно привстал, в три плавно-растянутых шага миновал расстояние между ними и оказался близко-близко к Богу; напротив осунувшегося лица Верховного застыл чистый, невозможно красивый лик синдарца, — стоит прежде вспомнить, что я не твой вассал. Я Король Эрин Ласгален. Я Владыка Арды. Я Правитель Десятого Мира. Не подпадающего под твою юрисдикцию. Не подчиняющегося твоим законам. Я — твой коллега, партнер, союзник.Лофт, уставившись в темнеющие глаза эльфа, даже присвистнул:— Друг мой, после исхода из тебя Аррафира ты стал не в пример более борзым.— Хороший был опыт, — Трандуил небрежно кивнул и, отвернувшись, поглядел в высокое окно Золотого Дворца. — Так что стряслось еще? Не хотелось бы затягивать визит сюда.— Посмотрите, какие мы стали занятые! — начал все же злиться Лафейсон. — Ваше Величество, охолонитесь! Вы ведь знаете, что дорисовать на схеме Иггдрасиля лишнюю ветку мне не составит труда?Ороферион, на краткий миг обернувшись через плечо, поглядел на Бога таким красноречиво-студеным взглядом, что Локи едва не затрясло от бешенства.— А карандашей хватит, художник? — отворачиваясь назад к окну, хладнокровно произнес Король, щуря сапфировые глаза от яркого солнца, бьющего по золотым куполам дворца. — Локи, меня утомляет разговор. Что случилось, и зачем понадобилась моя помощь? — сделав ударение на последнем слове, выделив его интонацией, синдарец едва не довел Бога до взрыва.Но Лофт умел в нужный момент собраться и подумать…— Я запомнил. Про мироустройство я поговорю с тобой позже. Трандуил, я, кажется, знаю, как нам попасть в Иное Пространство.Эльф мгновенно развернулся и широко распахнутыми глазами впился в лицо Верховного.— Что?!— Я знаю, как через след от последнего портала можно вломиться в Пространство. Правда, так еще никто не делал…— И где мы окажемся конкретно? — Ороферион сделал шаг к асу.— Этого я не знаю.— И кто там нас встретит?— Этого я тоже не знаю.— А какие могут быть последствия?— Не знаю.— Хорошо… — эльф перевел дыхание. — Как это можно сделать?— Попробовать проломить брешь, сосредоточив разнородную магию в одной точке, еще не остывшей.— А не ?эбанет?? — Трандуил приподнял бровь.— Возможно… — Лофт сморщился. — Не много ли вопросов?— Не переоцениваешь ли ты себя? — парировал Король. — Малекит его открывает с трудом, если бы он мог, он бы давно все сосредоточил сам, сам все проломил и сам же выбросил Роксану назад.— А если он того не желает? — Бог усмехнулся и, взяв с подоконника упаковку Роксаниного ?Кента?, как-то с трудом, будто пальцы его не слушались, крутанул сигареты в руках.— То есть ты намекаешь, что Але’ррет солгал?— Дроу-демон? Да не намекаю, а говорю прямым текстом! — ?выплюнул? Бог, бросая короткий раздраженный взгляд на друга.Длинные пальцы Верховного, сломав одну сигарету, другую, все же выудили из пачки третью. Локи прикурил от факела, погибающего у морозного окна, и уже спокойнее взглянул на эльфа.— Ерунда! — Трандуил отвернулся от Верховного. — Он бы никогда не стал лгать в этом.— С чего это ты так проникся этим персонажем? Не он ли разнес твое же царство?! Два раза!Ороферион долго молчал, рассматривая густое закатное море далеко за пределами городских стен.Brand X Music — Point of No Return— Есть вещи, суть которых лучше не знать, — помедлив еще, ответил Король. — Я не удивлюсь, если выяснится, что он оттягивал свою Паутину Времен, чтобы избежать бóльших жертв… Не мне и не тебе рассказывать, что существует понятие ?необходимого зла?. Меньше всего Малекит напоминает маньяка, что ради забавы и жажды впечатлений уничтожает миры, — Трандуил снова обернулся к Богу и, увидев, как тот побледнел, понял, что слова нашли цель.— Ты сильно изменился, эльф, — Лофт приподнял подбородок и тяжело, растягивающе-сдержанно выдохнул вязкий удушающий дым прямо в лицо Королю.Трандуил плавно прикрыл длинные ресницы, так же медленно приоткрыл их; сапфировые, почти слюдяные от навернувшейся на них влаги глаза синды ?улыбнулись? изумрудной стуже чужих глаз.Локи не мигая смотрел на эльфа; под бледной кожей Бога заходили крупные желваки.— С того момента, как Але’ррет появился в моей жизни, я пережил такой ужас и такое счастье, что в руках не унесешь, — Ороферион горько улыбнулся. — Я потерял столько, я столько приобрел, что тут поневоле или тронешься рассудком, или сильно изменишься. Одно я могу сказать тебе точно: я понял, что нужно ценить, за что стоит бороться до последней капли крови. Чему нельзя изменять. Никогда.Локи щелкнул челюстью и, переступив выпавшую из пальцев причудливую ледышку с тлеющим в ней угольком, порывисто отошел от друга к столику с кувшином вина.— У меня нет оснований не доверять ему, — продолжал задумчиво Трандуил. — Я видел тварей, выползших оттуда. Я с трудом понимаю, куда мы вломимся, и ладно мы… Если не удержим их, что вылезет в эти миры?! Что явится к моей жене и сыну в Лихолесье? А к Аррафиру и Шилен в Юсальфхейм? Ты думал об этом? Мы понятия не имеем, встретился ли Малекит с братом, и где сейчас этот братец. А если мы сорвем планы самого Малекита?— Да это мы и пытаемся сделать!!! — рявкнул Лофт, с грохотом ставя наполненный вином кубок на стол.— Зачем?! — Ороферион даже охнул.— Дроу нельзя доверять, черт тебя дери, Трандуил!!! — Локи махнул рукой, и в ладонь Бога в ту же секунду влетел призванный посох с синим камнем.— А Богу Лжи можно? — не обращая внимания на наступающего на него аса, на упершееся в его грудь острие посоха, спокойно ответил эльф.— Трандуил! — почти прорычал Лофт, обретая синеватый оттенок кожи.— Хорошо. Тебе нужны сильные маги. Меня ты посчитал. А Аррафир, а Себастьян? — умиротворяюще вкрадчиво вопросил Король, поднимая сапфировые глаза от опасно загоревшегося камня напротив своего сердца.— Они не отвечают! — Верховный резко опустил посох. — Над Юсальфхеймом, над всем Юсальфхеймом навешен щит!— Прекрасно! Значит, Юсальфхейм в безопасности, — Ороферион улыбнулся.— Да просто великолепно! — бросил Локи, скалясь в лицо эльфа. — Жена — в Ином Пространстве, дочь выкрали!— Не выкрали, а спасли! — мгновенно посерьезнел Король. — Пока ты шлялся по мирам, здесь ей светила прямая угроза. Ты вообще способен думать о ком-то, кроме себя и своих переживаний?!— А ради чего я все это делал?! Трандуил, ты лучше заткнись и не беси меня!Bacio di Tosca — Die eine Klage— Тогда зачем ты позвал меня к себе, если чужое мнение тебе не интересно? — синдарец пожал плечами. — Ты можешь беситься сколько угодно, но сути дела это не изменит, ты только потеряешь еще что-нибудь! Оставь свою затею, ты нужен нам живым и здоровым. Прости, мне пора домой. Леголас ранен, я должен быть рядом. — И это все, что ты можешь мне сказать?! — Локи не верил своим ушам.— Нет. Я думаю, что Шилен действительно в большей безопасности в Юсальфхейме. Что с твоими разъездами и проблемами ей лучше пока побыть там. С нею будет всегда или Себастьян, или Аррафир, она ни на секунду не окажется одна. Я говорю это не в укор тебе, я говорю, как есть, входя в твое положение. И лучше других понимая твое положение, в котором когда-то был сам… Я ждал тогда. Эру, как я ждал! — Светлый поднял сияющие глаза на Бога. — Еще я думаю, что, чего бы ни стряслось в Ином, Бессмертный Прóклятый Малекит скорее сам испустит последний вздох, нежели позволит кому-то навредить твоей жене. А учитывая его возможности, эта ситуация мною полностью исключается. Мне ?повезло?, я когда был долбо… м-м-м… — воспитанный эльф быстро нашел замену слову, — с Аррафиром, я имел возможность с этим дроу повоевать. Подозреваю, что он издевался. Мне, Локи, совсем не понравилось. Во-первых, то, что я, Владыка Эрин Ласгален и прекрасный мечник, чувствовал себя пятилетним мальчишкой с двумя зубочистками наперевес, во-вторых, то, что мне откровенно поддавались при этом. При всей моей бешеной скорости, ему приходилось дожидаться удара… Потому мой тебе совет: сядь, выдохни и подумай, как ты встретишь свою жену, и какими словами ты ей… — Трандуил оборвал свой монолог и отвел глаза.— Ну да, — Бог обернулся к Королю и криво усмехнулся. — Я уже успел подметить, что нахожусь в Высоком Обществе Чистых Сердцем. Здесь никто не совершает ошибок. Здесь все до зубовного скрежета честны, светлы и служат возвышенным целям. Один я, как пид*рас, танцую на граблях и спотыкаюсь, так? А вы морщите свои напудренные носы и отворачиваетесь от меня, будто я попутался и держу вилку в правой руке, а нож в левой и пускаю пузыри в викторианскую фарфоровую чашку с чаем?— Локи… — Трандуил, явно уставший от роли внезапного психотерапевта, едва удержался, чтобы не закатить глаза.— Дружище, я тебя поздравляю. Ее кровь будет на твоих руках. Снова… — Лофт, подавшись совсем близко к лицу друга, улыбнулся такой страшной и леденящей кровь улыбкой, что у эльфа застыло сердце под пронзающим взглядом непривычно холодного изумруда глаз. — Ну… тебе же не привыкать? Отмоешь вновь, верно, Светлый Король?— Я не отрицаю своих ошибок, — помолчав, но не отводя сухого взгляда от Бога, грудным, неживым голосом тихо ответил Ороферион. — Я сожалею о них. Я каждый раз, глядя на Лосгорэль и Роксану, вижу вязкую кровь на своих ладонях и чувствую безжизненное женское тело в своих объятиях. Это останется навсегда со мною. Не стоит напоминать мне о том, что тяжким грузом вины и без того лежит на моем сердце. Но только это — осознание утраты любимого человека — заставило меня понять, как хрупко то, что предлагает нам Судьба. Как бережно нужно держать это в своих руках. Что силой эту хрустальную чистоту не удержишь. И что сильнее этого нежного, ломкого хрусталя нет на свете ничего. Я это понял. Этого не понял ты. Сделав несколько бесшумно-стремительных шагов к дверям, Лихолесский Король бросил короткий взгляд на замерший на софе Мьёльнир, намертво придавивший своей тяжестью ворох свитков и книг, на неровно-нервно ободранные листы под молотом…— Мне очень жаль… — в муке сдвинув брови и быстро отводя потяжелевший взор от неподъемного оружия, почти прошептал Светлый. — До встречи, Локи.Не медля больше и секунды, не оборачиваясь, Трандуил легким шагом покинул покои Бога, оставив его, закрывшего глаза, стоять в одиночестве посреди комнаты.