Дождь, которого нет (1/1)
И когда ты закусываешь губы до крови, стараясь удерживать крик. Смотри на меня. Видишь, из ниоткуда возник. Ты сумеешь меня разглядеть в ободке своей чайной чашки, в первой листве. Говори обо мне, говори им о нашем родстве. Всё такое неважное рядом с ним, потому — что мы как ДНК. Не развяжет спираль ни время, ни докторская рука. Мы лесные волчата, мы духи свободы, живущие у границ. Ты увидишь меня, даже не поднимая ресниц. И не бойся, прошу, никогда не бойся — такое единство навек. Иногда, ты сходишь с ума и думаешь: я — человек. Смотри на меня. Я во всём. В бесконечности, как и ты. Ожидай меня. Я иду к тебе из Темноты.Дарья СольСевара — Как много лет во мне любовь спалаВ почти полуночном метро было привычно малолюдно. В этот день, как и во все предыдущие, основными пассажирами были редкие обнимающиеся парочки, фрики со скрипками, по десятитысячному кругу играющие бессмертный вальс про ласкового зверя, и в дупель пьяные одиночки, никак не определящиеся, чего хотят больше, — все же выйти из подземки под приветливый промозглый дождь и пожить еще немного в славном городе Петра или броситься под колеса поезда.Высокий, ослепительно красивый мужчина в черном пальто, со странным этому миру цветом длинных серебристых волос, вышел на конечной и, на автомате перейдя платформу, стал дожидаться поезда в обратную сторону. Ездил туда-сюда он уже третий час, изощренно насилуя ветку ?Девяткино — Проспект ветеранов? с даже ему не совсем понятной целью. Нет, с ним случалось такое и раньше — в этом мире как-то легче думалось, а вид смертных сильно забавлял чужестранца. Кроме того, только здесь он мог с помощью колдовства принимать прежний свой эффектный облик, хоть на несколько часов покидая серый отталкивающий ?панцирь? леденящего кровь чудовища.Что до местных… Они видели его, видели, но, едва он исчезал из этого мира, навсегда забывали о его существовании… А он смотрел на них снисходительно, словно они были игральными картами или пешками в какой-то грандиозной шахматной партии… Например, он точно знал, что та пара, что третьего дня самозабвенно целовалась на перроне ?Площади Ленина?, сегодня не менее вдохновенно расставалась уже на ?Площади мужества?. И юный военный моряк, получающий по морде букетом красных гербер, убедительно демонстрировал то самое мужество, отплевывая лепестки ?символа чистоты и вечной любви?, сдерживаясь и стараясь не влепить пощечину побагровевшей от гнева подруге.Шагнув к краю платформы, красавец чуть склонился вперед и уставился немигающим лавандовым взглядом на рельсы, небольшие лужицы между ними.— Отойдите от края платформы! — вяло рыкнул ему откуда-то сверху голос подземной надсмотрщицы, в котором он мгновенно угадал куда более емкую мысль: ?Съ*бись оттуда нах*й, мудила бухая! Господи, как же все за*бало-то, е*твою мать…?.Решив не добивать несчастную женщину, мужчина покорно улыбнулся, сделал легкий, мягкий шаг назад и, задумавшись о своем, чуть обернулся вправо, даже не замечая, как что-то отлетает от его плеча в сторону.— Ах ты ж… — взвыл тонкий девичий голосок, и изумительные фиалковые глаза красавца, метнувшись вниз, узрели сидящую на коленях в паре метров от него девушку. — Ну как же та-а-ак?!! — незнакомка, лица которой не было видно из-за разбросанных по плечам волос, заломила руки и, ухватившись за эти самые темно-каштановые волосы, склонилась вниз над каким-то пакетом, — еб*аный ты нах*уй!!! — мужчина с изумлением отметил, что потерпевшая самым настоящим образом зашлась в глухом, отчаянном рыдании.Но и помогать виновник чужих бед не решался, в конце концов, женщин, ревущих в голос, он видывал столько, что ими спокойно можно было б заселить весь этот серый мир, да и сочувствием к чужому горю среброволосый не был наделен. Хотя местный язык, с помощью которого здесь выражали все эмоции — от восторга до негодования и ужаса — восхищал и заметно обогащал речь самого чужака.— Ну как же-е тепе-е-рь жи-ить?!! — стонала девушка, заламывая руки и качаясь взад-вперед над своим небольшим пакетом. — Горю-у-ш-ко-о!!!В конечном счете, даже не жалость, а заинтересованность толкнула мужчину вперед, и он, сделав пару шагов, встал прямо перед несчастной, пытаясь разглядеть свиток, лежащий под телом стонущей на разные склады страдалицы.Судя по вою, по размеру пакета, убивалась горемыка над каким-то новым технологическим девайсом, стоившим ей, верно, около семи местных заработков. Почему-то почувствовав укол разочарования, красавец ухватил черную ткань брюк на бедрах и, слегка подтянув их вверх, изящно присел перед своей жертвой, склонив голову набок.— Прошу прощения… — мужчина поморщился от противных ему слов и, чуть оскалившись от отвращения, добавил, — мне так жаль…— За что-о?! — девушка издала звук, который заставил чужака в удивлении чуть отпрянуть назад и сделать большие глаза. Последний раз такой низкий, будоражащий потроха рев он слышал, когда ранил лося на охоте.— Я дико извиняюсь… — незнакомец чуть нахмурился, пытаясь заглянуть за завесу вымокших под дождем волос, все еще скрывающих искреннее горе смертной, а заодно силясь понять, не ранена ли она.Не учуяв ни переломов, ни крови, мужчина облизнул губы и предпринял было новую попытку воззвать к диалогу, но откуда-то дунул теплый ветерок, блондин вскинул голову и увидел несущийся к ним поезд.И время летит, и до ?Автово? теперь не доехать, а он оставил там такой замечательный порт…Среброволосый, уступив легкому раздражению, не в силах выносить уже совсем горький и утробный стон, проводив взглядом поезд, резко склонился вперед и, ловко ухватив смертное страшилище за плечи, с силой тряханул девушку вперед-назад.— Что Вы так убиваетесь?! — мужчина тряхнул человека еще раз и так и застыл, когда мокрые волосы от бешеной встряски все же слетели с лица назад, обнажая юное красивое лицо с самыми удивительными карими глазами, сплошь залитыми слезами. С длинных ресниц на щеки капала смешная черная краска…Совсем не тот цвет глаз, совсем не тот цвет волос… Но, безошибочно увидев сущность незнакомки, иностранец рвано, тяжело выдохнул, мертвой хваткой впиваясь ногтями в черную ткань тоненького пальто молодой женщины.— Потеряла… — девушка, что так и не поглядела еще на причину своих бед, уставилась в прострации на лампу платформы, — я все потеряла… все пропало…Красавец аккуратно, будто хотел если не исчерпать грубый инцидент, то, по крайней мере, поскорее его забыть, медленно, неохотно отпустил хрупкие плечи и, приподняв над ними ладони, не опуская вытянутых рук, забавной кошкой, не поднимаясь с корточек, сделал пару шагов назад.— Сережку?.. — упавшим, хриплым голосом, сам не веря тому, что говорит, спросил блондин, делая еще один испуганный пятящийся шаг, подметая подолом своего роскошного шерстяного пальто пол.— А-а-а-а!!! — красотка, закрыв ладонями лицо, зашлась в новом рыдании. — Вся стипенди-ия-а!!! Сука!!! Нахера ж я так еб*алась с ип*чей височной костью-у-у-у!!!— Не сережку-не сережку… — быстро понял ответ мужчина и, растерянно уставившись на пакет, под которым давно расползлось мокрое пятно с характерным запахом, приоткрыл рот. Через секунду красавец, откинув голову назад, зашелся в умопомрачительно мягком, бархатном, счастливом смехе. — Но зачем же еб*ться с костью?!! — сногсшибательный незнакомец залился новым приступом хохота. — Тем более — с височной! Есть же куда более удобные анатомические ориентиры!!!— Ч-что?.. — девушка, начавшая было приходить в себя от чужой ?агрессии?, уставилась на смеющегося мужчину и, распахнув рот, зависла. — Чт-т-о-о… э-т-т-о-о… чт-т-о-о…Таких красивых мужиков она еще не видела… Да и сами слова ?мужик? и ?красота? как-то не подходили ему. Должно было существовать что-то более емкое, более глубокое, более правильное… Но, несмотря на немалый коэффициент интеллекта, красотка не то что не могла это ?что-то? подобрать, она в данный момент времени не в силах была подобрать даже собственную челюсть.Это существо было будто с другой планеты: слишком высок — это можно было понять, даже невзирая на то, что мужчина сидел; слишком широк плечами и мускулист, и это тоже было очевидно, хотя он был одет в черный костюм и теплое пальто; слишком строен и гибок. Карий взгляд скользнул выше, и девушка издала новый тихий стон: умопомрачительно красивое лицо было одарено природой такими тонкими, такими поразительно яркими чертами, что оторвать от них взгляд было совершенно невозможно. Под темными густыми бровями, приподнявшимися в гримасе умиления и восхищения, из-под полуопущенных иссиня-черных ресниц горели ошеломительные лавандовые глаза. Растянувшиеся в задорную, почти мальчишескую улыбку тонкие губы придавали всему лицу непередаваемо манящий, опьяняющий вид.А он, словно не замечая, что явился причиной эстетического нокаута, нагнулся вперед и, протянув руку, приоткрыл пакет. С самых красивых в мире губ сорвался почти беззвучный стон, переходящий в какое-то непонятное утробное рычание-скуление: между ними лежала разбитая бутылка водки. Длинные, изящные, дрожащие от смеха пальцы незнакомца подцепили сине-белую этикетку.— ?Парламент?… — чуть охрипший от напряжения бархатный голос сбился на едва сдерживаемом всхлипе, — ?настоящая русская водка… очищена молоком…? — кое-как дочитал мужчина и поднял заслезившиеся от веселья глаза к ошеломленной девушке, — черт… — красавец уступил эмоциям и расплылся в шикарной белозубой улыбке, — позвольте, Вы так убивались… из-за бутылки водки?!И здесь бы несчастной осталось только залипнуть на этих дьявольски искушающих губах и потонуть в пьянящих переливах ?черного? голоса, но тут ей припомнились долгие бессонные ночи в обнимку с погрызенным ?Привесом?, замусоленные листы атласа по анатомии, в ушах послышался ее же срывающийся на истерику голос, ползущий из-под подушки: ?Парс тимпаника сращена с процессус мастоидеус и парс сквамоза, представляет собой тонкую пластинку, ограничивающую спереди, сзади и снизу парс акустикус экстернус и меатус акустикус экстернус… е*твою мать… мышечно-трубный канал имеет общую стенку с сонным каналом. Начинается в углу, образованном передним краем пирамиды и чешуей височной кости, идет кзади и латерально, параллельно переднему краю пирамиды. Мышечно-трубный канал продольной горизонтальной перегородкой делится на два полуканала. Верхний полуканал занят мышцей, напрягающей барабанную перепонку, а нижний является костной частью слуховой трубы… бл*ть… как трудно…?.И волна обиды, негодования, ярости хлынула из груди студентки к щекам.Sirenia — Meridian (acoustic)— Да Вы, по всей видимости, не местный! — девушка утерла лицо руками и, подскочив и шатнувшись в сторону, быстро наклонилась, подбирая пакет с выпадающим из него стеклом. Лавандовые глаза широко распахнулись, с губ мужчины сорвался очередной выдох.Незнакомец стремительно, но с присущей ему грациозностью встал вслед за потерпевшей, и она, узрев его во всем великолепии, испуганно шагнула назад, роняя подобранный пакет, разом теряя запал: роста он был настолько большого, что собеседница даже в своих осенних сапожках на каблуке доставала ему макушкой только до проекции аортального клапана.— Не местный… — тягучий, ласковый, едва не вибрирующий голос, казалось, пополз по телу, проникая за ворот ее пальто, обезоруживающим теплом обнимая запястья, подбираясь по сапогам к коже ног, скользя мягкими ?лентами? выше-выше — к бедрам…— Да… — красотка облизнула высохшие губы и, так и не поднимая глаз, шагнула еще назад, — у нас… э-э-э… таких… э-э-э… не водится… Бр-р-ританец?.. — рыкнулось у нее, когда подло изменившие глаза все же скользнули к расстегнутому на груди пальто, уперлись в черную ткань рубашки, облегающую рельефные мышцы.— Да Бог с Вами! — мужчина снова рассмеялся. — И потом, разве я позволил Вам усомниться в том, что не джентльмен?— Я… — начала было девушка.— Ох, что же вы так неаккуратны, — откуда-то сзади раздался старушечий голос, и между беседующими возникла бабулька в синем халате, вооруженная метлой и большим пакетом, — вот ведь беда, разбили тут… — учуяв запах водки, уборщица проглотила подступивший к горлу горестный ком, — вот ведь… — и мужчина не услышал, а, скорее, прочел дальнейшую мысль бабки: ?Пид*арасы криворукие!?. — Вы шли бы… — воспитанная питерская бабушка вняла врожденному гласу вежливости, — метро закрывается.— А поезд?! — упавшим голосом уточнила девушка, оборачиваясь к уборщице.— Поезд ушел! — не сдержавшись, рявкнула бабулька, переворачивая метлой пакет.— А ведь она права… — мужчина, едва сдерживающийся, чтобы снова не рассмеяться, пронзительным взглядом сверху вниз поглядел на склоненную голову красотки. — Тут Ваш поезд ушел… И что же Вы теперь станете делать?— Целовать рельсы… — собеседница развернулась и, чуть пошатываясь, побрела к эскалаторам.— Передумайте, — тот же чертовски зовущий голос раздался сначала из-за спины, а потом и слева от девушки, — поверьте, я способен принять много обликов… но Ваши рельсы, увы, не входят в список моих талантов. Растерянная студентка споткнулась и, ошалело улыбаясь, обернулась к сопровождающему ее незнакомцу.— Вы пьяны?!— Позорно трезв, чего нельзя сказать о Вас! — как на духу признался красавец и кивнул на эскалаторы. — Пойдемте, а то застрянем в подземелье на всю ночь, — мягкая, непривычно теплая ладонь легла на спину девушки, сквозь ткань обжигая кожу, осторожно подталкивая вперед. — А позволите ли полюбопытствовать, куда Вы держали путь в ночи с бутылкой водки?— С одногруппниками посидеть решили… — бедняжка, у которой от одного-единственного касания весь присутствующий алкоголь начал позорный побег из крови в печень, шатаясь, но уже от опьянения другого свойства, шагнула на ступени эскалатора. — Знаете ли Вы, что делают у нас с теми, кто не привез алкашку…— А Вы не просто не привезли, — начал понимать размах катастрофы мужчина, — Вы хладнокровно разбили!!!— Вы разбили! — девушка с негодованием обернулась назад и едва не рухнула: прямо перед нею — да, на пару ступенек ниже, чтобы сократить расстояние между ними, стоял этот светлоглазый дьявол и дарил ей такую томную улыбку, что несчастная с трудом пересилила желание осесть на эскалатор.— Я куплю Вам новую… — сверкая белоснежными зубами, пообещал блондин, — хотите ящик?— Ч-что? — пытаясь скрыть, что не услышала ни слова, студентка поспешно перевела взгляд на поручень, но и тут ее ждали проблемы: на черной резине балюстрады лежала тонкая ладонь, размером едва не с две ее ладошки, с тонкими, длинными, самыми изящными пальцами…— Два ящика? Цистерну? — тихо рассмеялся незнакомец, глядя на нее из-под полуопущенных ресниц. — Мы взрослые люди, должны сторговаться.— Цистерна-а-а… — эхом повторила девушка, скользя потемневшим взглядом чуть выше, к запястью мужчины. Из-под черного рукава пальто виднелась манжета рубашки с чудной запонкой — края ткани сдерживал миниатюрный, очень тонкой, любовной работы рубиновый паук.— Признаться, давно не видел у женщины такого азарта при обсуждении алкоголя, — словно не замечая говорящего взгляда побледневшей красотки, протянул среброволосый. — Что же Вас так подкашивает? Впрочем… — чужак чуть прищурился, — я догадаюсь… Вы врач?— Н-нет… — девушка облизнула губы и уставилась в сторону, на соседний эскалатор.— Вы учитесь на врача? — настаивал блондин.— Да, — словоохотливая собеседница в панике перебирала в уме самые абстрактные темы. В надежде на абсолютно отвратительное воспоминание, она вызвала образ низенького лысеющего мужика лет пятидесяти, что неделю назад, давясь дурно пахнущим пирожком с капустой, хватал ее за халат у университета.— Вы не пожалели о своем выборе? — мужчина еще пристальнее уставился на красотку.— Нет, — в голове у студентки снова забилась только одна упрямая мысль: ?Откуда у смертного человека может быть такой голос??.— Вы пожалеете, — безапелляционно заверил собеседник и усмехнулся.— Никогда! — ухватившись за вновь вспыхнувшее раздражение, девушка обернулась к разговорчивому попутчику. — Никогда не пожалею!!!— О, уверяю, Вы горько раскаетесь в своем выборе… — красавец слабо улыбнулся. — Потом.— С чего Вы взяли это?! — карие глаза с вызовом поглядели в удивительное лицо. — Ведете себя так, будто обо всем имеете представление! Я всегда точно знаю, чего хочу!— И это тоже не так, — мужчина рассмеялся, рассматривая залившиеся краской возмущения скулы.— Послушайте, я очень терпеливый человек, но Вы… — начала угрожающим голосом собеседница.— Мне Вас снова разочаровать? — прервал светлоглазый и, виновато приподняв густые темные брови, закусил нижнюю губу. — Терпения в Вас немногим больше, чем в раненой тигрице.Чего он добивался, зачем намеренно вытаскивал абсолютно незнакомого человека из зоны привычного дискомфорта, было решительно непонятно, как не совсем предсказуемой была бы и развязка этой игры.Севара – Там нет меняНо Провидение снова решило подшутить над бедной питерской девочкой. Эскалатор, плавно шедший вверх, дернулся вперед, затем — судорожно назад и замер. Взбешенная красотка, чьи ноги и без того с трудом держали сцепление со ступенями, полетела вниз:— Р-р-р-ы-ы-м-я-я-у-у… — глухое опасное рычание, с которым начался ее полет к совершенно спокойно и устойчиво стоящему блондину, изошло в жалобное растерянное мяуканье, стоило девушке влететь лицом в широкую грудь абсолютно чужого мужчины; под вспотевшими ладошками бедняги, громко ударившись о ребра, замерло его сильное сердце.И тут же, в следующее же мгновение кольцо горячих рук легло вокруг ее талии и спины, крепко удерживая на месте над многометровой высотой, прижимая к натянувшемуся струной большому телу.— Прямо здесь?! — бархатистый голос с едва заметной хрипотцой раздался откуда-то сверху. — Вы, однако, обезоруживаете своими бесчестными приемами… Видите, до чего дошло, — я уточняю, уверена ли женщина, что желает со мною близости.Незнакомец, судя по всему, помимо прочих явных талантов, обладал отменной выдержкой и нездоровым чувством юмора. Только оценить этого девушка никак не могла. Прикованная к сильному телу, пылающей пьянящим жаром груди она, неумолимо проваливаясь куда-то под ставшие ватными ступени, чуяла дьявольски длинные мужские ноги, интимно прижатые к ее дрожащим ногам; перекатывающиеся, обратившиеся в камень мышцы под своими трясущимися пальцами. Сосущее в самом низу живота чувство страха, интуитивно подсказывающее несчастной, что от этого человека нужно бежать и, возможно, прямо сейчас и куда угодно, лишь бы бежать, скрутилось в вибрирующую тугую пружину, едва ее угораздило слабо дернуться в теплых объятиях и все же вдохнуть аромат, исходящий от кожи мужчины. Легкий, едва уловимый шлейф какого-то неведомого парфюма невозможно-чувственным, неповторимо-благородным, ненавязчиво-дурманящим облаком окутал и без того обмякшую в чужих руках красотку. И как в нем сочетались свежесть и чистота дождя, и дух мокрой утренней травы, и какая-то маняще-сладкая яркая пряность, и нежный туманно-мускусный тон, объяснить было невозможно. Как невозможно было и покинуть теперь эти ласковые руки.Девушка, задохнувшись испуганным стоном, бессильно уткнулась щекой в грудь незнакомца, молитвенно сведя брови, зажмурилась… И, словно выждав нужное время, мужские ладони с уверенным нажимом заскользили по талии, спине пленницы, притягивая ее еще ближе, подымаясь к копне мокрых волос, гибко вплетаясь в них длинными пальцами.— Эскалатор сейчас пойдет, — подумав, заметил голос дежурной, — крепко держитесь за поручни.?Ебантяи?, — сквозь шумящую в голове кровь послышалось окончание фразы проницательному иностранцу.И тут же он разочарованно выдохнул: студентка, отскочив от него, взлетела на три ступеньки выше и, обеими руками вцепившись в поручни, ошалевше-испуганным взглядом сверху вниз уставилась на соблазнителя так, будто перед нею был не он, а самый страшный и ядовитый паук.Мужчина облизнул иссушенные губы и, незаметно переведя дыхание, с ироничным прищуром посмотрел на красотку, явно занявшую самую глухую оборону.— Почему у меня ощущение, что Вы сейчас достанете из кармашка флакон с инсектицидом и станете распылять мне его в лицо? — светлоглазый взмахнул длинными ресницами и, не держась за поручни, сделал мягкий, кошачий шаг вперед, на одну ступень.— У мен-ня н-нет с-сп-прея… — заикаясь и бледнея, девушка тоже ступила шаг, но назад.— Да и правильно! — блондин подарил красотке ослепительную улыбку. — Все равно такого яда еще не придумали… — еще один крадущийся шаг мужчины вновь сократил расстояние между беседующими. — Обернитесь…— З-зачем?.. — бедняга тяжело сглотнула, не отрывая, впрочем, напряженного взгляда от ?маньяка?.— Обернитесь, черт побери, иначе снова окажетесь в моих объятиях! — чужестранец кивнул куда-то за спину собеседницы, ошеломительно-яркие лавандовые глаза снова с хитрецой вцепились в жертву. — Или Вы этого и добиваетесь, развратная Вы особа? Ай-яй-яй…Быстро развернувшись, девушка едва успела сделать неловкий шаг, чтобы сойти с ?таящих? ступеней эскалатора на твердый пол вестибюля.?Куда же теперь идти… Куда… пять часов ждать… Пойду прямо…? — студентка едва не застонала.— Пойдемте, — голос, от которого по хребту снова понеслась толпа взбесившихся мурашек, зазвучал слева от растерянной красотки. — Я угощу Вас чаем.— Чаем? — девушка сама не поняла, когда и как они успели подойти к тяжелым дверям вестибюля, как и когда вышли на улицу.— Нет, я понимаю, что Вы демонстрируете достойную уважения преданность водке, — в темноте сверкнула подтрунивающая белоснежная улыбка, — но Вы ведь не возьмете из моих рук алкоголя, верно?— Я из Ваших рук… — голос студентки подло подсел, становясь незнакомым, мягким, грудным, впервые зазвучав переливами желающей и желанной женщины, — ой… — девушка закрыла рот ладошкой и, уступая истерике, рассмеялась.— О, нет, — мужчина застыл и уставился на собеседницу с высоты своего немалого роста, — продолжайте…Красотка подняла разрумянившееся лицо и, только сейчас окинув взглядом темную улицу, удивленно шагнула назад. Повсюду поливал густой ливень, редкие прохожие, проваливаясь ногами в глубокие лужи, бежали к автобусной остановке, чтобы хоть как-то спрятаться от потоков, хлещущих с затянутого черными тучами неба.А они стояли вдвоем посреди небольшой площади. И на ней не было ни капли…— Это как?.. — дав себе зарок никогда больше не нюхать даже штопора, девушка медленно обернулась к стоящему рядом с нею мужчине и, удивленно приоткрыв рот, замолкла.Порывы холодного ветра взметали роскошные серебряные волосы незнакомца, рассматривающего близлежащие кафе. Абсолютно сухие шелковые пряди то летели в сторону, то непослушными волнами ложились на изумительно красивое лицо, скользили по чуть приоткрытым изящно очерченным губам, путались в слишком длинных и пушистых для мужчины черных ресницах.Дождь поливал везде, но ни единой своей каплей не касался их…— Эт-то к-как… — студентка попятилась назад.— Вы потом поймете… — посмотрев вниз, увидев испуганный взгляд, мужчина ободряюще улыбнулся. — Сейчас нет смысла объяснять: во-первых, Вы не поверите мне и испугаетесь еще больше… во-вторых, Вы вскоре забудете все — и меня, и этот дождь, и эту ночь.Странное, щемящее чувство неопределенной тоски заворочалось где-то между ребрами, когда она услышала, сколько горечи прозвучало все в том же мягком и волнующем голосе, увидела отчаяние в непостижимых аметистовых глазах, чудную радужку которых так захотелось сейчас тронуть пальцем…— Я не забуду… — поддавшись интуиции, девушка сделала свой первый шаг вперед — к нему. — Вы разбили мой ?Парламент?! Я очень злопамятна!— Не настолько, — светлоглазый улыбнулся. — Но я молю Вас об одной вещи.— О какой? — тут же сбросив с себя чарующий флер, напряглась красотка, даже не понимая, с какой жадностью она рассматривает изумительное лицо оппонента. — Когда-нибудь я попрошу Вас не оборачиваться… — мужчина чуть склонился к ней, сокращая расстояние, приковывая карий взгляд к сияющему полотну своих колдовских глаз. — Возможно, я стану Вам самым злым врагом. Возможно, Вам никак нельзя будет смотреть на меня. Возможно, мне никак нельзя будет просить… Но я попрошу. И Вы должны будете, как сегодняшней ночью и как всегда, услышать меня, пойти мне наперекор и обернуться… Вы обязаны будете обернуться. Иначе Вы убьете меня.— Я ни черта не понимаю… — девушка часто, растерянно заморгала. Водка. Ночь. Мужик с глазами, с руками, с ногами… Серебряные волосы, аметистовый взгляд. Горячие ладони. Какие-то непонятные споры на ровном месте… Дождь, которого нет… Почему ?убью??! Зачем оборачиваться? Когда? — Я ничего не понимаю…— Я тоже… Но я разберусь, — блондин выпрямился, мгновенно обретая свою прежнюю царственную осанку, даря собеседнице игривую улыбку, протянул ей руку. В темноте кровью блеснул рубиновый паук-запонка. — Чаю, моя Королева?