Сакуджун/Шурей. "Игрушки ломаются, это так печально". Ангст (1/1)

Его первая тряпичная игрушка ему не нравилась. Конечно, она была сделала из дорогих тканей, но какая-то... невыразительная. Он быстро её сжёг. Ему нравилось смотреть, как огонь лижет ноги, медленно подбираясь к краю дорогого платья, как постепенно поглощает творение чьих-то умелых рук. Тогда Сакуджун впервые понял, что ему нравится смотреть, как умирают игрушки. Он сломал дорогую глиняную куклу только, чтобы посмотреть, что у неё внутри. Она оказалась пустой и глупой. Сакуджун ломал игрушки одну за одной и с удовольствием, смешанным с грустью, наблюдал их гибель."Игрушки ломаются, и это так печально".Почему они ломаются? Неужели они все хрупки?Он переключился на людей. Они большие и сильные, убивают и завоёвывают города. Сакуджуну очень хотелось посмотреть, что же внутри у людей. Играть с живыми должно быть гораздо интереснее, чем с глупыми куклами.Когда на разворошенной постели перед ним лежало тонкое женское тело, а струйка крови красиво стекала по белым простыням, Сакуджун понял, что люди такие же хрупкие, как куклы. Люди почему-то умирали от его игр. Или сходили с ума.Девушка, играющая на эрху и не уступающая ему в играх. На короткий миг в нём вспыхнула надежда, что она продержится дольше, что наконец-то он нашёл идеальную игрушку. Она выбиралась из всех его ловушек, легко уходила от всех провокаций. Более того - как ни пытался, он не мог её сломать. Не мог её коснуться.И тогда Сакуджун решился на самый отчаянный, последний ход.Закрывая глаза под деревом, как ему казалось, навсегда, он видел боль и отчаяние в её глазах. И понимал, что вот сейчас, здесь, ценой своей смерти ему удалось почти сломать её. Теперь она точно его не забудет. Какая ирония - если бы он мог бы вернуться к ней из смерти, то после этой ночи сломать её окончательно не составило бы труда.Если бы он мог совершить чудо и вернуться!