8. В преддверии бури (1/2)
Все шло строго по плану. Иногда у Кике складывалось страшное ощущение, что ему кто-то помогает. Кто-то невидимый, очень могущественный и благоволящий к его скромной персоне. Может, школьник не ошибся, отыскав мирный некогда орден поклонения богине Вар, ведь именно с этого момента удача не просто улыбалась ему. Своенравная чертовка будто прилипла к нему как банный лист, не отходя ни на секунду.
Об ордене Кике узнал совершенно случайно. Отлеживаясь в библиотеке (а именно там было всегда наименее людно, и никто не мешал спокойно отдохнуть), он подслушал, как двое язычников договаривались о встрече. А потом, когда пришел к назначенному часу на нужное место, оказалось, что орден был весьма дружественно настроен к изгоям общества. Среди поклонников Вар оказались и другие Духи. Кике еще не знал, радоваться ему или нет. Особых привилегий орден дать ему не мог. Да и специфических умений у его членов не было. Пока не оказалось, что у ценителей истины и справедливости есть карты тайных ходов здания Школы. С ее помощью ?служители культа? могли отправлять свои странные, но довольно безобидные обряды под покровом ночи, оставаясь при этом абсолютно незамеченными ни Шакалами, ни Насекомыми. А вот с этим уже можно работать. Благодаря фантастической зрительной памяти, у Кике вскоре были копии всех карт, имевшихся в ордене. Теперь, чтобы добраться из одного крыла здания в другое не нужно было рисковать своей жизнью или здоровьем. Да и времени тратилось намного меньше. Неудобство составляли лишь запыленность и узость проходов. Которые сторицей окупались открытиями, что мятежный Дух сделал во время ночных вылазок.Кике установил постоянное наблюдение за Бельфегором. Ненависть к психопату росла в нем по мере того, как Бель все ближе подбирался к Кольцам. Помощь Шоичи была более не нужна, но если не убрать мусор, то он может навредить. Например, рассказав обо всем тому же самому Бельфегору. Школьник знал Ириэ очень давно. С виду тот напоминал хлюпика, которого раз тыкнешь – и он сломается. Но на деле Шо, благодаря своему интеллекту, выжил в таких передрягах, в которых и сам Кике никогда не захотел бы оказаться. Изворотливый ум гения искал выгоду во всем, подстраховывался всем, чем только мог. В итоге Шоичи стал не кем-нибудь, а Изгоем, исполняющим одну из главных ролей в Школе - связным между Учителями и Советом Королей. Убрать такого без скандала не получится. Того глядишь и сам попадешься, и тогда о мести придется забыть вовсе.
Это был второй раз, когда Кике задумал использовать орден. Сделать это было довольно просто. Вар – не обычная богиня. Упоминаний о ней каких-либо практически не осталось, а храмов – так и подавно. Можно было высасывать обряды буквально из пальца и выдавать за ?железные? аргументы любые мало-мальски подходящие данные. Прекрасный слог и сила убеждения, которыми школьник обладал с младых лет, дали волшебные всходы в сердцах мирных членов ордена. Для манипулятора они были лишь стадом овец, послушным чужой воле, последующим за вожаком даже в ад, будь он убедительным в речах.Сбор крови в серебряную чащу и пророческие надписи на стенах – нововведения Кике нравились. Даже если они будут расклеивать по Школе плакаты с призывом к самоубийству, Учителя не вмешаются до тех пор, пока на руках не будет трупа. А его не будет. Чтобы заставить замолчать вовсе незачем убивать. Довести до состояния смерти – уже достаточно. Ириэ и дальше будет продолжать жить, зато о его болтливости можно будет забыть навсегда. А уж если когда-нибудь вновь понадобится его помощь, то, несомненно, рыжий согласится и выполнит на этот раз работу вовремя и аккуратно.Но истинным подарком судьбы стало изнасилование Базиля. Королей всего пять, и кто даст гарантию, что о Кольцах знают только Бель и сам Кике? А если кто-то еще их ищет? У Королей больше возможностей заполучить желаемое: большинство Правил на них не распространяются. Да и кто будет перечить Королям, кто не расскажет им все, что он знает, лишь бы уберечь себя от неприятных последствий встречи с ними? Поэтому лучше немного ?пошатнуть? прочное положение утвердившейся уже давно пятерки. Ведь, в конце концов, если кто-то из них уйдет, то вполне можно найти марионетку поинтереснее… А подкинуть деликатную новость Ямамото и вовсе проблем не составило - он ведется даже на анонимки. Подкинуть письмецо – и вся работа. Тихо, аккуратно, без лишней суеты. Насилие над Шакалом – вещь не очень страшная, но зато как бьет она по гордости Короля. А если учесть, что приближенным к Ласточке был сам Скуало, то положение Ямамото становилось еще щекотливее. Надо было только придумать новую подставу для якудза, и Королей осталось бы четверо.
Кея вряд ли думает о такой чепухе, как Кольца. У него даже Шакалов-то нет. Еще один психопат, желающий своими руками разделаться со всем миром. Реальными противниками оставались Адельхейд и Бьякуран. Любой из этих двоих мог сорвать куш первым. Но у Белого Короля и без стараний Кике дела шли не гладко. Потерять приближенного, да еще и брата в придачу – то еще несчастье, но со счетов списывать парня еще было рано. А вот с Адельхейд могут быть проблемы. Все ее подчиненные преданы ей беззаветно, разве не молятся на нее. Подкупить или испортить репутацию Ледяной Королеве будет сложно. Надо было придумать подход похитрее. На который бы сердобольная защитница справедливости повелась бы не раздумывая. Главное сейчас – не торопиться и тщательно все взвешивать. Ведь в конце Кике ждет долгожданная награда: голова Бельфегора на серебряном блюде.***Кто-то ласково подоткнул одеяло и убрал прилипшую ко лбу прядь. Гокудера приоткрыл глаза. Над ним висел белый потолок, в солнечных зайчиках от утреннего солнца. Школьник хотел было повернуть голову, чтобы разглядеть своего благодетеля, но острая боль в шее не дала ему пошевельнуться. События прошлой ночи ожили в его памяти, и он тяжело вздохнул. Школьник пока не задумывался над своим положением, так круто изменившимся. Больше никаких ночных рейдов, Церемоний и исполнений приказов. Ни любовных игр, ни ласковых объятий, ни любимого рядом. Особой роли в семье Хаято не играл, а значит, почти ничего не держало его на этом свете. Но и в мир мертвых парень не торопился: не все дела были закончены, осталась еще парочка важных дел.- Тихо, не ворочайся, а то раны откроются, - сказал кто-то рядом. Гокудера скосил глаза, насколько это вообще было возможно, и увидел лицо брата.- Скуало, - прошептал он. Это было так не похоже на Суперби – сидеть с раненным Духом, поправлять ему одеяло. Ску скорее бы оттрахал бы его по полной. Хотя, наверное, вообще не стал руки пачкать: Дух есть Дух.- Молчи, береги силы. Тебе надо выздоравливать. Пить хочешь?Гокудера медленно моргнул в знак согласия. Брат тут же схватил стакан и поднес к потрескавшимся губам больного, аккуратно приподнимая голову. Хаято сделал несколько глотков и откинулся на подушку.- Скажи ему, - зашептал он, - что Бьяку обо всем знает. Скажи, что я…- Почему ты не слушаешь меня? – перебил его Скуало. – Лежи, спи. Потом обо всем расскажешь. Сейчас отдыхай.- О, так вы оба здесь! – воскликнул Савада, входя в палату. – А Лус уже панику поднял: куда пропал Скуало! Ну-ка, посмотрим, что у нас здесь, - врач повертел голову старшему брату, потом достал из кармана градусник и протянул его младшему. – На, померь. Только аккуратно с левой рукой, она сломана. Лус освободится, тогда посмотрим, что там с перевязкой. А ты, - он обратился к Ску, - если поправился – марш на уроки!Как бы ни старался Цуна придать своему голосу бодрости, он валился с ног от усталости. И от глаз братьев это не ускользнуло. Под глазами лежали темные тени, лицо осунулось от большого напряжения, губы приобрели какой-то неестественный белесый цвет. Хотя по сравнению с Гокудерой Савада был живее всех живых. Мертвенный цвет лица, синие губы, отрывистые линии засохшей корочкой крови на ранках – Хаято был мечтой любого режиссера фильма ужасов. А если учесть, что ниже головы все его тело покрывали бинты, то сразу на ум приходило продолжение ?Мумии?.- Ладно, Гоку, выздоравливай, - Скуало похлопал на прощание брата по ноге и вышел из комнаты.
- Ну, жалобы есть? – тут же задал вопрос Цуна. Хаято отрицательно покачал головой. – Тебя ночью принес Энма. Это из-за Церемонии? – Парень кивнул. – Так ладно, лежи пока, справку я тебе уже написал. Лус передаст. На уроки можешь не ходить.
- Вы должны уйти из Школы. Они теперь и до вас доберутся, - горячо зашептал в ответ Гокудера.- И позволить им перебить друг друга? Или, как тебе, ставить клеймо на шее? Ты что думаешь, я спрячусь за спину ребенка, понаблюдаю, как его унижают, и смоюсь со спокойной душой? Плохо же ты меня знаешь! Все, отдыхай! Тебе только это положено. Понял? – Гокудера кивнул. – Вотмолодец! Все! Будет что-то надо, сбоку есть кнопка. Нажми ее, и я подойду. Сам пока не вставай. Нечего тебе еще ноги переломать.У выхода из палаты врача ждал Скуало. Лицо его было спокойно, сам он прислонился к стене, заведя руки за спину.
- Чего ждем? Я же сказал – на уроки. Справку на тебя писать не буду, - категоричным тоном произнес Цуна.- Я хотел извиниться. Не по приказу, а сам. За то, что наговорил тогда в кабинете. Простите, - подросток опустил голову.- Я уже давно простил тебя. Да и получил ты уже за свой проступок.- Спасибо… И за брата спасибо! Он теперь один, я даже помочь ему не смогу.- Почему же не сможешь? Боишься, что и на тебя такой же повесят, - Цуна многозначительно провел указательным пальцем справа по шее.- Боюсь, - честно признался Суперби. – Вы ведь не знаете, что это означает в нашем мире. Ничего не знаете ни о Школе, ни о жизни вне ее. Гоку больше не жилец. Что бы я ни сделал для него здесь, за стенами Школы его уже ничего не ждет.
- Тогда стоит найти другой выход. Что же ты родного брата хоронишь?- Может и есть. Это ладно. Для вас я тоже мало что могу сделать. Если Король прикажет, я вытащу меч и выполню приказ. Но в любом случае, я не забуду, что вы для нас с братом сделали. Надеюсь, что вы поняли меня.- Понял. Иди уже, и старайся больше не попадать в мой кабинет, - Савада равнодушно скользнул взглядом по школьнику и прошел вперед по коридору, спеша уединиться в кабинете. Здесь его встретил сонный Луссурия, ничего не сказал, только молча кивнул на диван.
- На один час, - предупредил его врач. - Я поставлю будильник. Нужно уже что-то предпринимать с этими жертвами вампиров, а то у нас запасов крови уже не осталось…- А может и к лучшему. Если помрет большая половина здешних учеников, то мир будет чище и светлее. Ладно, я на урок. На истории можно будет поспать, - Луссурия сладко зевнул и пошатывающейся походкой побрел на учебу. К концу уроков, когда он вернулся, Цуна уже был на ногах: готовил перевязочную, а сам школьник приобрел достаточную причину для бодрствования: жгучую ненависть ко всему живому, что заставляет его работать круглыми сутками в медкабинете. Жажда отомстить двигала Лусом лучше любого пряника. А что, у любого может рука дрогнуть во время перевязки, правда?Гокудера с трудом сел в инвалидное кресло. К удивлению юного врачевателя он вовсе не был похож на человека со сломанной судьбой. Напротив, глаза его были решительны, губы иногда беззвучно шептали отрывки каких-то мыслей, а между бровей пролегла глубокая складка – свидетельство о сосредоточенной мыслительной деятельности, происходящей сейчас в голове пациента. Хаято безразлично скользил глазами по мелькавшим мимо него стенам коридора, как будто ничего важнее собственных мыслей у парня не было. Уже перед самым входом в перевязочную он вдруг дернулся, развернулся, насколько позволяли ему бинты, и тихим голосом попросил:- Лус, пожалуйста, принеси мне Правила.- Зачем? Рыдать и плакать над своей прошлой жизнью? Решил познакомиться получше с будущим Духа? – язвительно ответил ему медик. Не то, чтобы Хаято не нравился Луссурии, парень тот был вдумчивым, не принимающим решения наобум, хотя и немного взрывным. Но Шакал он и есть Шакал, а более преданного подчиненного у Бьякурана – самого Белого Короля – и вовсе не было. Поэтому Луссурия старался никогда не сближаться с опасным школьником.- Плевать, что со мной будет, - решительно отрезал Гоку. – Главное, господин Савада. Школа ведь может и не встать на его защиту. Надо успеть что-то придумать, иначе…- Иначе – что? – поинтересовался Цуна, распахивая дверь. Он слышал весь разговор и не намеревался позволять соплякам делать все, что им вздумается.- Это просто помощь. Не хотите принять ее? Потому что раньше я был Шакалом, да? – подавленно проговорил Хаято.- Нет, потому что ты – школьник. Это вы только на словах взрослые, а сами глупые, неразумные дети, очень жестокие дети. И поэтому взрослому надо дать вам урок, как себя вести. А кто ты там был: Шакал, Дух, да хоть левая пятка черта! – мне без разницы. Ты мой пациент. Тебе положено отдыхать, а не ерундой заниматься.Савада тяжело дышал. В этой речи вылился гнев, накопившийся за последние сутки. И от очередной бессонной ночи, что он провел ?штопая? обескровленную жертву сумасшедшего маньяка, и от появления под самое утро на пороге двух братьев, которым тоже пришлось оказывать помощь в ущерб отдыху, и от очередного неприятного разговора с Директором, явственно давшим понять – количество персонала они не увеличат и меры никакие в отношении учеников принимать не будут. Раздражение, что буквально зудело под кожей, надо было непременно куда-то выплеснуть. Цуна крепился до последнего, но не смог сдержаться и наорал на больного.- Простите меня, - тихо сказал Хаято, глядя в пол, - но вы не правы. Мы отнюдь не детишки, которым мама не давала вдоволь поиграть в войнушку. Многие из нас уже бывали на волосок от смерти. Некоторые уже убивали. Некоторые вели непростые дела. Мы не просто ученики школы, мы – будущая элита преступного мира. Здесь мы проходим через ад, чтобы потом возглавлять кланы или работать на семью. А вы вот, наоборот, обычный врач, пришедший неизвестно откуда, без особой поддержки. За вашей спиной никто не стоит, никто не подстрахует вас ни здесь, ни за стенами Школы. Поэтому как раз-таки вы сейчас находитесь в положении человека, кому надо преподать пару уроков. То, что вы игнорируете Правила, вовсе вас не красит. Я – Дух, мне теперь некому подчиняться. Даже если вы прикуете меня к кровати, я все равно поступлю по-своему и защищу вас.
- Зачем? Что тебе даст моя защита? Да и как ты намереваешься это сделать, пока еще даже ходить нормально ты не в состоянии? – сдался Савада.- Я умею быть благодарным. И еще, это глупо звучит, но вы единственный человек в Школе, без которого всем будет плохо. Не потому, что вы врач. Смогли же заменить Скалла. Просто вы любите людей. Здесь больше никто не верит хорошее. А вы – другой. Поэтому я буду защищать вас, чтобы вы подольше пожили на этом свете.- Знаешь, твои слова звучат как надгробная речь, - задумчиво протянул Лус. – Но в одном ты прав: этот болван вовсе не хочет изучать Правила, даже для собственной безопасности. Надо бы пару раз стукнуть его по голове чем потяжелее, чтобы снизошло на него озарение.Луссурия тут же убежал, оставив Цуну самого разбираться с перевязкой. А когда с оной было покончено, влетел в кабинет, держа перед собой внушительных размеров книгу.- Вот, держи, - протянул он книгу Гокудере. – Приносил я этому врачу как-то Правила, но ему, видите ли, не досуг.- Спасибо. Где-то здесь должно быть. Где-то здесь, - парень углубился в изучение ровных строчек, нервно перелистывая одну страницу за другой. – Вот! Вот она! Нашел!
Все трое склонились над книгой, всматриваясь в то место, куда тыкал пальцем Хаято.- И ты думаешь, что прокатит? – с сомнением спросил его Лус.- И не такое бывало. А господин Савада на многое способен, уж я-то помню.Цуна понял. Только сейчас, вот в эту самую минуту до него дошло, почему из Школы пропал врач. Скалл был мудрым человеком, он вовремя ушел из этого цирка, пока его не вынесли вперед ногами. Надо поспать, чтобы завтра со свежей головой собрать вещи и, взяв в пример предшественника, дать деру.***Тихий осторожный стук в дверь пресек жуткую сцену, разыгравшуюся внутри комнаты. А точнее, спас нежную нервную систему Беля от очередного потрясения. Фран сегодня был во всеоружии, поэтому несчастному психопату не удалось бы отделаться парочкой издевательств.- Будь счастлив: ты проживешь лишних пять минут, - бросил Бельфегор парню, открывая дверь.
- Ах, мальчики, неужели вы меня не ждали, - пропела гостья и, не спрашивая разрешения, вошла в комнату. – Сколько сюда не прихожу, у вас каждый раз что-то новенькое. Занавески обновили? Миленько! Бель, сладенький, у тебя такой замечательный вкус!