Глава 1, Кай и льдинка (1/1)

Печь пыхтит, свечи горят, одеяла давят сверху невообразимым грузом, мешая дышать, двигаться и думать.Несмотря на тяжесть мехов…Очень холодно.—?Герхард,?— зову тихонько, залезая под одеяло на чужой кровати и утыкаясь холодным носом в чужую ключицу, дрожа от липкого и неприятного страха,?— Герхард, это снова происходит. Мне страшно.Сверху сонно бормочут и привычно прижимают к себе. Очевидно, Герхард окончательно просыпаться не хочет, и винить его в этом я не могу?— давно перевалило за полночь. Пальцы Герхарда невероятно, обжигающе горячи, и я морщусь, все же чуть отодвигаясь.—?Ты холодная, как ледышка,?— Герхард приподнимается на локтях, сонно глядя на меня,?— может, попросить бабушку разжечь камин сильнее?—?Нет,?— шепчу, укрываясь и пытаясь дышать глубже,?— нет, не надо её волновать лишний раз. Пройдет. Просто ложись рядом.Кровать прогибается. Герхард ложится, забрасывает на меня полусогнутую руку?— так, для самоуспокоения?— и вскоре проваливается в крепкий, здоровый сон.Холод корежит мое тело, заставляя дрожать и сцеплять зубы от боли. Прикасаюсь к губам?— холодные и твердые. На пальцах остаются кристаллики льда.Зарываюсь в подушки, сдерживая крик и пытаясь не смотреть на тени, танцующие за окном и приковывающие внимание изломанными кривыми движениями. Герхард обнимает покрепче, и я едва удерживаюсь на грани сознания.—?Кай… —?тени зовут из темноты за окном, заглядывая в окна. И хочется, как в детстве?— накрыться с головой одеялом, ведь если не увижу я, не увидят и меня,?— Кай, посмотри. Кай…Каждый раз страшно, как впервые.***А впервые произошло уже целых полгода назад.Было почти по-настоящему жарко, и бабушка, пользуясь случаем, отправила нас с Герхардом в сад?— ухаживать за её розами. Точнее, розы-то были не её, а наши?— вот только ухаживать за ними в первый за многие месяцы теплый день не улыбалось, потому что Герхарду уж очень хотелось на танцы, а мне?— в пещеры за городом, которые обычно покрывал лед, но сегодня уж точно…Но мы ухаживали за чертовыми розами, кляня их, на чем свет стоит. Розы Герхарда были красные, цвета вина и крови, мои?— белые, цвета снега и молока. Герхард вполголоса рассказывал о сегодняшних танцах, все пытаясь переубедить меня и заставить пойти туда вместе с ним.—?Твои друзья снова оттопчут мне ноги,?— фыркнула я, заканчивая с последним кустом,?— прямо как в прошлый раз. И будут в лицо винным перегаром дышать.—?Не будут,?— покачал головой Герхард,?— я лично прослежу.—?И как это, интересно… —?начала было я, поворачиваясь к другу, но тут что-то в правом глазу взорвалось острой пульсирующей болью. Я вскрикнула, инстинктивно касаясь пальцами лица, но боль только усилилась.—?Кай? —?Герхард вскочил с места, так и оставив последний свой куст наполовину выкопанным из мерзлой еще земли. Я едва видела его?— зрение застилала белая пелена, а правый глаз… Правый глаз будто бы пульсировал ноющей острой болью. Будто бы туда кто-то вонзил иголку, проворачивая раз за разом все глубже и глубже. Будто бы… —?Кай, что произошло?—?Глаз,?— простонала я, оседая на землю,?— правый глаз…—?Дай посмотреть,?— Герхард взволнованно присел напротив, резко отнимая мои руки от лица. С усилием распахнув глаз и чувствуя, как по щеке скатывается первая слеза, я замерла.—?Погоди,?— парень прищурился,?— я что-то вижу. Сиди смирно, сейчас… сейчас достану…Боль становилась все невыносимее, и я тихонько всхлипнула. Герхард цыкнул, заставляя меня сидеть спокойно, и склонился ниже, скользя пальцами по моему лицу…Я резко инстинктивно отстранилась.—?Кай? Герхард? Что происходит? —?Бабушка застыла в дверях, насквозь пропитав тон подозрительными нотками. Герхард автоматически повернулся, чтобы ответить, сжимая мое плечо, но…—?Погоди-погоди,?— я сжала руку Герхарда, привлекая его внимание,?— Я не… ничего не чувствую.Герхард обеспокоенно склонился надо мной, держа мое лицо в своих ладонях. Бабушка уже спешила через сад, бормоча что-то о молодежи и нравах, но меня больше занимало странное ощущение. Будто бы зрение стало… резче?—?То есть не чувствуешь? —?замогильно спросил Герхард, испуганно на меня глядя. Осознав, как это, скорее всего, звучало, я поправилась, вставая, вытирая слезы и смахивая с подола платья грязь:—?Инородного тела не чувствую. Ты вытащил?Герхард покачал головой, обеспокоенно на меня глядя.—?Льдинка, наверное,?— пробормотал он, возвращаясь к работе.Да откуда льдинке-то взяться посреди лета?***Той ночью я проснулась от того, что было холодно и больно. До страшного, до ужаса холодно?— да так, что губы леденели, зубы стучали, а пальцы не слушались. Я прикоснулась к кончику носа?— ледяной, как будто я его три часа на улице отмораживала.Это летом-то.К слову об улице…За окном что-то копошилось. Что-то мерзкое, что-то темное и какое-то вязкое?— даже через мутное стекло было понятно, что такой среда за окном быть не должна ни в коем случае, и все это?— то ли обман зрения, то ли сон, то ли еще Бог знает что…—?Очевидно, я наконец-то сошла с ума,?— тихо прошептала я самой себе. Звучало зловеще,?— или просто сплю.Сны мне снились часто. Странные, изломанные и непонятные, очень-очень реалистичные?— и всегда, просыпаясь от подобного сна, я брела к Герхарду. Так уж было заведено у нас в детстве?— когда мне снились кошмары, я приходила к нему и ложилась рядом, слушая его дыхание и успокаивая себя тем, что рядом есть кто-то спокойный, живой и нормальный. Ему кошмары не снились никогда.Так я сделала и на этот раз, пытаясь не смотреть на окна. Как только я юркнула под одеяло Герхарда…—?Кай, ты чего такая холодная?! —?парень буквально подскочил после попытки меня приобнять, окончательно теряя остаток сонливости,?— Ты что, на улице была? Куда в такой холод?—?Н-не… Я прост-то… З-з-замерзла,?— прошептала я, заворачиваясь в одеяло и глядя на ошалевшего Герхарда. Не помогло. Было так же холодно, даже еще холоднее, да и за окном, судя по всему, была непогода?— в окно барабанил град, мерно отсчитывая секунды.—?Ты ледяная! —?Герхард вскочил с кровати, касаясь моей шеи и отсчитывая пульс,?— Вроде бы все хорошо, что… пойду к бабушке.Стоп.Какой, к черту, град летом?Когда я повернулась к окну, дыхание, и без того вырывающееся из груди с хрипом, и вовсе сбилось. С губ сорвался крик?— первый из череды многих, которые утонули в толстых стенах бабушкиного дома позже.Потому что-то, что стояло за окном, выглядело ужасно, приникнув к стеклу и невесомо пытаясь открыть окно. Потому что-то, что стояло за окном, не было похоже на человека. Потому что, как оказалось, того, что стояло за окном, никто больше не видел?— Герхард хлестал меня по щекам, пытаясь привести в порядок, но тщетно.Потому что-то, что стояло за окном, улыбалось.***Льдинка, попавшая мне в глаз, навсегда лишила меня возможности спать спокойно, на несколько ночей в месяц лишила меня возможности согреться?— и первые два-три раза неизменно лишала нас всех запасов бабушкиного отвара для сердца. Точнее, гипотезы о льдинке придерживалась только я?— все остальные были свято уверены, что у меня просто слишком серьезно развито воображение.А холод? В конце концов, не в тропиках же живем, и такое случается.Чудовища-тени, к слову, каждый раз были разными, но за окнами толпились исправно. Я переставала их видеть, как только согревалась?— иногда это случалось спустя несколько минут, иногда?— спустя часы. В конце концов, человек ко всему привыкает?— даже к собственному сумасшествию.Именно поэтому я целых полгода не отвечала, когда тени звали меня к себе.***Зима всегда приносит с собой новые хлопоты?— печь надо топить, розы?— укрывать от холода, болезни?— лечить. Бабушка раньше говорила, что зима?— особое время, потому что темнеет рано, а светлеет поздно, и за это время Снежный Король успевает прилететь из своей Снежной Страны и облететь город, заглядывая в окна и ища непослушных детей. Их он утаскивает с собой?— и там, в замке Короля, они никогда больше не видят солнца.Вспоминаю старые зимние сказки, сидя на площади и попивая обжигающий глинтвейн. Обстановка располагает?— рождественская ярмарка в разгаре. Герхард снова что-то возбужденно рассказывает, маша руками и показывая рукой в сторону. Поворачиваюсь?— вокруг площади кругом катаются повозки и сани, лошади фыркают от холода, выпуская в воздух клубы пара. Зачарованно смотрю на праздничную круговерть?— дети смеются, взрослые снисходительно придерживают лошадей, пропуская хохочущую малышню.—?Помнишь, как мы в детстве так же катались? —?мечтательно спрашивает Герхард, и я с улыбкой киваю. Одно из самых ярких воспоминаний детства?— Герхард, зарывающийся носом в снег на каждом повороте.—?Хочу прокатиться еще раз,?— срывается с моих губ, и Герхард удивленно улыбается, склоняя голову в сторону. Светло-русые волосы падают на лоб, и друг сдувает их привычным фырканьем.Становится холодно, и я залпом отпиваю половину оставшегося глинтвейна. Герхард качает головой и встает:—?Пойдем, раздобудем тебе сани.Я киваю, пряча руки в карманы. Чего же так холодно? Пальто ведь с меховой подкладкой, теплое, новое… Люди ходят вокруг, обходя препятствия и как-то странно толпясь. Лица смазаны?— я пытаюсь сфокусироваться на ком-то, но не могу.—?Кай,?— слышится где-то в стороне, прямо над ухом.—?Да? —?поворачиваюсь скорее машинально, ища, кто же меня окликнул. Вокруг толпа, но никто не остановился, чтобы продолжить разговор. Нехорошее предчувствие овладевает мною полностью, вышибая воздух из легких,?— Герхард, ты звал?Герхард оборачивается и недоуменно щурится.—?Что?—?Ты звал? —?я ежусь, обхватывая себя руками. Холодно, как же…—?Нет,?— Герхард останавливается,?— Кай, ты…Черт. Черт-черт-черт.—?В порядке?Дыхание срывается с губ белыми облачками. Белыми, как мои розы. Белыми, как снег и как…—?Кай,?— шепчет кто-то прямо мне на ухо невыносимо громко и до ужаса знакомо,?— Кай, пойдем с нами. Кай, мы заберем тебя, хочешь, мы заберем, хочешь?.. Поговори с нами еще, Кай, поговори, ты же нас слышишь…Нет, не хочу. Я не хочу, и…—?Все хорошо,?— тихо отвечаю я, пытаясь сложить ледяные какие-то губы в правильную и ни капельки не подозрительную улыбку,?— иди за санями, я подожду у лошадей.КайидемснамиКаймызаберемтебяКайтыжеслышишьответьКай.—?Кай? —?Герхард делает шаг вперед. За его спиной копошится что-то темное?— что-то страшное и неприятное, и я не хочу вглядываться, потому что нормальные люди не вглядываются в пустоту.Нормальные люди?— не я.Потому что за спиной Кая ничего нет, и это ?ничего? кричит, зовет меня и тянет ко мне руки.Мне страшно. Я совершила ошибку.Нельзя отвечать, когда тебя зовет пустота, и я отворачиваюсь, игнорируя недоуменный взгляд Герхарда, и бегу-бегу-бегу, пока за моей спиной растет и ширится темнота, пока толпа вокруг просто идет по своим делам, не замечая темных теней и проходя прямо сквозь них.Наверное, я схожу с ума.Наверное, нужно бежать быстрее.