Крик раба (1/1)

В жизни есть всего три правила:1. Парадокс. Жизнь — это тайна. Не трать времени попусту, стараясь ее постичь.2. Юмор. Сохраняй чувство юмора, особенно в отношении себя самого — это безграничная сила.3. Перемены. Знай, ничто не остается прежним.***— Давай, скотина! Удар обрушился на спину Марабу, поставив того не колени. Одежда его давно уже свисала клочьями, и треххвостая плетка с шариками на концах попала прямо на голую плоть, открывая слегка затянувшиеся раны и образуя новые кровавые полосы на теле. Рухнувший на колени Марабу, уронил с плеча тяжёлый камень. Парень съежился под новыми ударами твари и до крови закусил губы, чтобы сдержать готовый вырваться крик. Нельзя унижаться перед этими извергами. Он все еще оставался человеком, хотя внешне больше походил на кусок сырого мяса, и где-то в самой глубине души еще помнил, что он — Великий Воин Руны. Носитель Камня Феникса, Клинка и Кольца Теней; капитан АНБУ; тот, кто в честной борьбе победил не одного дракона. Никогда он не подчинится этому сброду. Ни за что не сдастся. Дни были похожи один на другой: таскай камни, верти мельничное колесо или служи учебной куклой. Они называли это ?перевоспитанием?, хотели превратить его в безвольную гору мускулов, единственной целью которой должно стать участие в сражениях, чтобы убивать и самому сдохнуть на поле боя. Марабу не знал, на кого служат орки и тролли. Учитывая, какая чертовщина творилась последний год — сюда мог спуститься чуть ли не весь Альянс Магов собственной персоной. Возможно, они и вовсе попали сюда по чистой случайности. Возможно, виноваты те самые ?бреши?, вероятность которых выдвигал Тёмный. Возможно, твари занимались поставками для Великих Деревень. К нему твари обращались только тогда, когда хотели обругать, растоптать, избить или оплевать. Тролль же исполнял роль сурового надсмотрщика и следил, чтобы все ходили с опущенными глазами. Если Марабу выживет после, как они говорили, Преображения, на него наденут доспехи, и он получит право служить на стороне орков в самом низком звании, то есть в подкреплении, чтобы прикрывать чужие спины. В простонародье — пушечным мясом. Парень уже давно перестал размышлять о смысле ?обучения?. Получалось, что в период ?обучения? он должен выполнять грязную работу для сил Тьмы, чтобы обеспечить пополнение воинов-смертников, (довольно иронично, что тот, кто половину своей жизни потратил на защиту мира от Тёмных Рас, сейчас обязан выступать в их строях). Боевые занятия состояли исключительно в принятии ударов. Кто выживал, того отправляли на войну. Воин чувствовал, что силы его на исходе. Знал, что не сможет больше поднять камень, даже если от этого будет зависеть его жизнь. Этот, едва ли весящий сорок килограмм камень, теперь, казалось, весил всю тонну. Всё совсем не так, как в тот раз, когда он обучался в АНБУ; тогда, те ?зверские? испытания, какими они казались для основной массы — были достаточно лёгкими для подготовленной Руны. А здесь... Здесь имеет место рабское существование, в котором он дошел до предела. Жить дальше он не хотел, да и не смог бы. Закрыв глаза и замерев, парень смиренно ждал очередного, сотрясающего удара, но тут, покачиваясь, подошла ещё одна Тёмная тварь: — Бр-рось ты это животное, — сказал орк сородичу, уже ставшей привычкой орков — растягивание раскатистого, громового ?р?. — Хозяин только что вернулся с хорошими известиями, так что проставляется. Мучитель, рыкнув, наградил Марабу пинком, от которого тот кубарем полетел на землю, а не успевшие срастись рёбра затрещали пуще прежнего: — Твоё счастье, кр-рыса, — прорычал он, — но мы встр-ретимся завтр-ра, и гор-ре тебе, если ты не станешь послушным! — и тварь исчезла со вторым орком в темноте пещеры. Тролль же, наблюдая несостоятельность своих, меньших товарищей поковылял к лежащему, схватил его за ногу и потащил за собой. Вскоре Марабу лежал в превращенной в тюрьму пещере с запертой дверью и крошечным окошком, сквозь которое в камеру проникал тонкий лучик света. Пахло отвратительно; влажные стены покрылись серой плесенью. Камера составляла три шага в длину и три в ширину. Парень измерил ее в самом начале, когда у него еще хватало сил и наглости, для поиска выхода. Тогда цепи не казались неподъемными... Теперь же размер помещения не играл особой роли, потому что Воин без сил свалился на пол, как только тролль швырнул его внутрь и запер дверь. Цепи, которые твари никогда не снимали, с каждым днем становились не легче, а тяжелее. Казалось, будто бы они питаются кровью, которая сочилась из натертых ступней и ладоней и ручьем текла из многочисленных ран на руках и ногах, потому что те набухали все больше и становились все теснее. Подстилкой парню служила гнилая солома. Еду, как всегда, уже принесли: одна миска с тухлой водой и вторая с вонючей похлебкой, в которой плавали какие-то ошметки (Марабу не рассуждал, из чего она приготовлена), и кусок сухого хлеба. Руна проглотил скудный ужин. Ему следовало беречь силы. Вначале его несколько раз вытошнило, но потом неприхотливый желудок привык. Поев, он скрючился на полу, перебравшись поближе к свету, и уставился в крошечное отверстие, сквозь которое удавалось разглядеть кусочек неба. Именно туда были устремлены все его помыслы; пока он может видеть этот кусочек неба, для него еще не все потеряно. Как же давно он попал сюда! Но, здраво рассудив, парень приходил к выводу, что провёл он здесь всего дней двадцать. Однако, этот факт не помогал парню, а усугублял. На протяжении всех двадцати дней он наблюдал за тем, как его братьев по несчастью вытаскивали из камер безжизненными телами. Да, парень был определённо не одинок. И, хоть этот факт должен был хотя бы немного скрасить его пребывание здесь, но всё происходило в точности наоборот. Руна, несмотря на свою жестокую личность — не желал кому-либо целенаправленного зла, а здесь... Здесь есть, была и будет окруженная отвесными скалами, чья низкая долина была забита рабами, закованными в цепи по рукам и ногам. Регулярно выносили покойников, и столь же регулярно появлялось пополнение. Всем было одинаково плохо, даже если приходилось выполнять разную работы. Издалека до ушей Марабу доносился громовой хохот. Дела явно шли хорошо, раз уж этот ?Хозяин? проявил такую щедрость по отношению к тварям; все орки уже напились. Пьянка затянется на всю ночь. Если пленникам повезет, тогда их страдания начнутся не раньше полудня, когда мучители отойдут от похмелья. Воину казалось, что он провел здесь не меньше половины своей жизни, а ведь не прошло еще и месяца. По всей видимости, осталось ему недолго, если издеваться над ним будут по-прежнему. Парень чувствовал, что ему достается больше, чем другим. Но предпочитал об этом не думать: ?Столпы Творения, да?? — хмыкнул парень, поджимая колени ближе к телу. — ?Столпы Творения... Сейчас бы к ним, а не вот это вот... Всё...? Он осторожно ощупал спину. Некоторые раны воспалились, но возможности их прочистить не было. Парень старался спать на животе или на боку и постоянно оттягивал от тела одежду, которая приклеивалась к гноящимся ранам. Рванину на теле давно следовало выбросить. Но в каком-то смысле она сохраняла его человеческое достоинство и напоминала о прошлой жизни. Положение Руны при всем желании тварей не могло стать более отчаянным. Теперь Марабу по-чёрному завидовал тем двум старикам: они приняли мучительную кончину от орка, зато их страдания уже позади. Но еще Марабу чувствовал себя виноватым: он не сумел их защитить и не предотвратил ужасную смерть. Совсем скоро у него не останется никакой связи с прошлым: — ?Окромя меня?? — Окромя... оставь меня в покое, старый паразит. — устало пробормотал парень. — ?Но я же тебе помогаю, сын мой. Неужели ты думаешь, что твоё тело смогло поддерживать дееспособное состояние, если бы не сущность Феникса и кровь Эйрина, что течёт в тебе?? — не издеваясь, спросил старик в его Разуме. — ?Неужели ты думаешь, что ты выжил бы без силы моей души??— Твоя душа целиком и полностью зависит от моей... да и... когда я тебе сыном стать-то успел?— ?Если подумать, то, в каком-то смысле, ты всегда им был. В конце концов, именно я вселил в твою руну жизнь, и именно я отдал её тебе?. — Иронично, не правда ли? Отец и сын... А по итогу прибили друг друга. Хорошо живём. Но, уж поверь, этой Руны я не желал. Уж лучше бы помер там, на войне, чем быть у тебя мальчиком на побегушках. — ?Ты не можешь отрицать того, кто ты?. — Неправда, могу. Молчи. Дай мне поспать. — ?Только когда ты прекратишь думать о смерти?. Марабу вдруг усмехнулся, увидев себя, как бы со стороны. Слабый, беспомощный и, видимо, смертный. Когда же он последний раз переживал об этом... Наверное, лишь во время первого десятка возрождений. А там, раз за разом, смерть за смертью... Грани жизни и смерти окончательно стираются. Ты либо есть, — либо тебя нет. — А тебе-то какая разница? Тебе же должно понравится, старик, если я просто сдохну здесь и сейчас? Ты ведь только этого и ждёшь? А если, я этого и добиваюсь? Хочу умереть, чтобы заставить твою душу и разум гнить в моём теле? Может, Хирин заберёт меня охотнее, если узнает, что я — причина твоей смерти?.. Голос Тёмного утих. Своими угрозами Марабу его не утихомирил, нет, вовсе нет. Но на какое-то время обрел покой. Физическая боль и внутренний шёпот свихнувшегося Мага вместе — это уже слишком. Если парень хочет остаться самим собой и выжить, ему нужно хотя бы немного сна и покоя, иначе тело его долго не выдержит. Он снова уловил шёпот, но, на этот раз он исходил от соседней камеры: Марабу придвинулся поближе к стене. Тонкие щели и дыры в презираемой всеми рабами скале, помогали кое-что услышать. — Эй, — сказал голос, обращаясь сам не зная к кому. Голос был молодой, похожий на его собственный. Они никогда не называли своих имен, боясь, что однажды увидят труп своего приятеля. И все равно, все здесь были связаны одной цепью безнадежности и страданий, так что волей-неволей, но все подбадривали друг друга. — Ты ещё жив? — Так легко им меня не убить. — слегка улыбнувшись, ответил Воин, прижавшись спиной к холодному камню. — Новости есть? — Мой сосед с другой стороны стены не выдержал, голос его умолк навсегда. И я боялся, что придется все время молчать… Желудок Марабу судорожно сжался. Совсем рядом, всего через камеру, что, по здешним меркам, было чуть ли не хорошим знакомым. Через соседа они общались между собой и утешали друг друга. — Проклятье... — Можно сказать. Но я слышал, что ?Хозяин? привез свежатину, так что пустовать камере не придется. — Послушай... — обратился Марабу к брату-по-несчастью, не особо надеясь на ответ. — Что ещё за ?Хозяин?? Они упоминают его до ужаса часто, но... ?Хозяин? — это навряд ли его имя. — Я не уверен, что это настоящее имя... — услышал парень, как ?кто-то? поджал губу. — Но это тролль по имени Гор. — ?Помнится, ты предполагал, что сюда мог попасть Круг... Тебе в пору язык оторвать?.С той стороны стену начали царапать. — Знаешь, я пытался прокопать дыру, стена тут — сплошной песчаник. Но я слишком слаб. — Что нам с того? Я не хочу знать, кто ты, чтобы не оплакивать тебя потом. У меня достаточно и собственных несчастий… Он услышал странный шум, похожий на подавленные всхлипы: — Мне бы так хотелось знать, кто ты… — Прекрати! Я тебе не скажу и больше не хочу тебя слышать! — Марабу впал в панику. — Так и договоримся, будь что будет. Судя по твоим словам, ты смирился и ждешь смерти, но за руку тебя держать я не буду, понял? Если ты умрешь, то умри в одиночестве! И снова сдавленный всхлип. — Я понял. Прости меня, пожалуйста. Я рад, что ты еще здесь и говоришь со мной. — Мы справимся. — с уст Руны эти слова прозвучали как заклинание. — Мы наверняка справимся, это еще не конец. ——————————————————————————————————————Охх, времена меняются, и я вместе с ними. Раньше, написать главу и выложить её через три дня после прошлой для меня было в порядке вещей. Сейчас же я чувствую себя чуть ли не Богом. Типа... Серьёзно, как я это сделал?Так, теперь насчёт Бессмертного. Возьмусь за него я только после окончания ПГГ. Ибо разрываться на две работы сразу выше моих сил.В общем, всех люблю, всех целую. Не прощаемся.