1 (1/1)

– …и тогда Геракл попросил своего друга Иолая прижигать шеи гидры, чтобы у нее не вырастали новые головы. А когда последняя голова упала, гидра ударила хвостом по земле и умерла.– Ух ты! – мальчик с короткими светлыми волосами подскочил в кровати. Глаза его блестели. – Она же была такая огромная!– А Геракл был великим героем, – улыбнулась мать. – Все, тебе пора спать, Свай. А то отец будет сердиться.Свай сполз немного вниз, не заботясь о том, что простыня комкается под ним, и схватился за край одеяла, не давая себя накрыть:– А Геракл правда жил на Терре, да?.. Давным-давно?– Когда-то люди в это верили, – ответила мама негромко. Она положила руку ему на голову, и Свай как-то сам приник к подушке. – Как и во многое, чего нет на самом деле. – А гидра? Гидра тоже не существует? – спросил Свай, на всякий случай косясь в темный угол за шкафом. Там будто бы что-то шевелилось. Что-то многоголовое.– Конечно, не существует, – мама поцеловала его в лоб и подтянула одеяло повыше. – Спокойной ночи, Свай.***– Блядь! – Свай упал, когда земля сотряслась от очередного удара огромной клешни. Сумка с энергобатареями врезалась ему в зад, но он даже не почувствовал боли. – Блядь! Блядь! – он пытался вспомнить молитву. Хоть одну литанию – но в голове звенело только одно слово. Оно соскальзывало с испачканных губ – Свая стошнило две минуты назад, когда чудовище разорвало командира его взвода за считанные мгновения – и тонуло в оглушающей истерике боя.Свай полз назад, перебирая ногами и не глядя по сторонам. Подошвы армейских сапог скользили в грязи, он постоянно натыкался на что-то – и никогда не смотрел. Что бы это ни было: мягкое и холодное, мокрое, пропитанное густой кровью, жесткое, как хитиновый панцирь, или ребристое, как ствол тяжелого болтера, – он не смотрел. Его взгляд приковывала ревевшая низко и яростно туша монстра. От черной блестящей брони лазерные выстрелы отражались, не причиняя никакого вреда, а вытянутая морда, раззявленная в никуда, скалилась множеством острых ножей-зубов.– Блядь!Тварь вертелась, изгибаясь под выстрелами. Те досаждали ей, но не больше. Она выискивала новую жертву, чтобы искромсать и отбросить. Или пять жертв. Или десять."Только не смотри сюда. Не смотри на меня. Меня нет".Отползать было неудобно, лазган мешал опираться на правую руку, постоянно за что-то цеплялся.Надо бросить его. Нет. Это безумие. Надо бросить его и бежать."Только не смотри, не смотри сюда".Свай давно потерял вокс, но он и так представлял, что бы услышал из него. Крики умирающих сослуживцев и отчаянные приказы. Бейте тяжелым оружием. Бронебойные! Где танки? Нам обещали поддержку танков! Не отступать! Убьем эту тварь, и остальные уйдут!.. И хрипы. И вой. Император милосердный, нет, Император, защити нас…– Блядь!Кто-то догадался сосредоточить огонь у основания одной из клешней. Та надломилась, и бойцов, подобравшихся слишком близко, залило желтовато-бурым фонтаном кислоты. Свай заелозил в грязи, хотя все равно не смог бы ползти быстрее. Он уперся ногой в чье-то тело, отвел назад плечо и потянул себя со всей силы.Затылок врезался во что-то жесткое, холодное. Дуло, понял Свай.– Куда ты так торопишься, солдат?Блядь!Слова. Должны быть слова. Что страшнее – здоровенный тиранид или разъяренный комиссар? Слова, слова, слова… Блядь!– В укрытие, сэр!– Давай-ка я помогу тебе с направлением. Тебе во-он туда, – рядом с лицом появилась перчатка. Перчатка указывала в сторону твари, на небольшую насыпь, сформировавшуюся сама собой – из обломков разбитой стены. У перчатки не было пальцев, черную кожу разъела кислота. Но у комиссара пальцы были. И был ствол.Свай представил, как пасть комиссара Ринара щетинится клыками, тонкими, похожими на скальпели. Его скрутило, но он подавил спазм и перевернулся на живот, подминая под себя лазган, чтобы по-пластунски двинуться обратно в бой, туда, где метался зажатый лернийцами тиранид.– Так точно, сэр.Краем глаза он успел взглянуть Ринару в лицо. Бесстрашная гнида, он всегда сторожит их, он всех погубит. Всех до единого!Свай не видел, как комиссар Ринар провожает его взглядом, стоя на коленях и прижимая руку к вспоротому животу. Теперь целью Свая было укрытие, и, чтобы выжить, придется стрелять, пока их взвод не завалит эту проклятую тварь. Он матерился сквозь зубы.Комиссар покачнулся и рухнул лицом во влажную грязь.