Глава 2 (1/1)

***— Забери?это.— Почему? Оставь его себе. Можешь не?носить! Просто оставь у?себя, как память!— Мне не?нужна такая память. А?память о?тебе?— тем более.***— Простите? Я…— Мадемуазель Белова, Боже милостивый, вы?в?порядке?!?— к?молодым людям подбежал месье Реми и?подхватил под руки отшатнувшуюся от??спасителя“ Мари. Та?же?продолжала напряженно вглядываться в?малахитовые глаза?и, вдруг облегченно выдохнув, произнесла:—?Нет, это не?ты.?Другие глаза. А?я?уже испугалась…Молодой человек, к?которому были обращены ее?слова, обворожительно улыбнулся и?чуть взъерошил свои черные волосы.— Я?вам кого-то напомнил??— тихо спросил?он, протянув Мари руку. Мари, не?думая, вложила свою ладонь в?его и?получила ожидаемый и?непривычный поцелуй в?руку.—?Да.?Частичка прошлого. Очень важная.— Надеюсь, не?негативная??— поинтересовался молодой человек.— Мадемуазель Белова, как удачно вы?кинулись на?синьору Симонетти. Такой огромный мешок таким и?убить можно было!?— взволнованно воскликнул месье Фермин, подбегая к?девушке.— Месье Фермин, мадемуазель, как мне показалось, не?кинулась, а?целенаправленно спасла нашу дорогую примадонну от?неминуемой гибели,?— задорно произнес молодой человек, подмигнув Мари. Девушка, ни?с?того, ни?с?сего, залилась краской.— К?слову, вот и?наш ?Князь Тьмы“, мадемуазель. Позвольте представить вам?— наш ведущий тенор, месье Густав де Ларанд.— Марианна, очень приятно,?— робко произнесла девушка, кивнув.— Месье де Ларанд, мадемуазель Белова?— автор оперы, которую мы?ставим,?— пояснил месье Фермин и?улыбка, сияющая на?лице юноши, моментально исчезла.— О… Так это из-за вас я?должен петь чуть?ли?не?в?большой октаве? Вы, быть может, не?в?курсе тенорового диапазона и??слепых мест“? Вас просветить??— язвительно поинтересовался месье де Ларанд, и?Мари напряглась от враждебности его тона.— А… Так это вы?постоянно опаздываете на?репетиции? К?тому?же, вы, должно быть, не?в?курсе возможностей человеческого голоса, тем более, мужского, раз упираетесь в?диапазон тенора. Вас просветить??— быстро нашлась она?и, развернувшись на?каблуках, последовала за?кулисы. Молодой тенор лишь удивленно проводил мадемуазель глазами, не?зная, что на?это ответить.— С?меня достаточно! Я?ухожу!?— внезапно напомнила о?себе синьора Симонетти, громогласно взвизгнув?и, накинув на?плечи меховое манто, прошествовала к?выходу из?зала.— Мда… Фурор, просто фурор,?— тихо пробурчал месье Андре, поправляя прическу, растрепавшуюся от?бега и?нападок примадонны.— Жиль, мы?в?****,?— так?же?тихо отчеканил месье Фермин, смотря в?сторону кулис.***Мари шла по?незнакомому коридору в?неизвестном направлении, но?не?останавливалась. Это было принципиально. Остановиться?— значит признать, что она злится необоснованно. А?она злится вполне обоснованно!И она действительно может выйти и?спеть сама. Ну, может, не?на?премьеру, а?потом…Нет, конечно, не?выйдет она петь?— она это сгоряча сказала. Но?все?же?— не?могут?же?они вразрез образу поставить эту итальянку на?главную роль только потому, что она?— прима! Это?же?глупо!?Нет, это не?глупо. Это оправданно“,?— с?недовольством думала Мари, огибая бегущих мимо и?весело смеющихся балерин,?— ?Они знают, что на?примадонну соберется публика в?любом случае. На?ней они заработают. Поэтому…“. Мари тяжело вздохнула. Господи, как тяжко осознавать, что коррупция бытует даже в?мире искусства!?А, собственно, почему ?даже“?,?— продолжала невеселые размышления девушка, проходя по?какому-то чересчур плохо освещенному для современного театра коридору,?— ?Сейчас всюду царит коррупция. Художники, танцоры, певцы?— самое главное, чтоб у?тебя были деньги и?связи. Тогда ты?востребован. До?тех?пор, пока нет того и?другого в?совместности?— тебя не?смогут публично объявить…“— …человеком искусства, Кристин. В?связи с?тем, что, по?воле случая, вы?лишены первого?и, по?юности?лет, еще не?приобрели второго, необходимо заставить всех поклоняться третьему!— Но?что?же?третье, Маэстро?— Божья искра, Кристин!— Разве она есть во?мне?— Ты?смеешь задавать подобные вопросы Ангелу Музыки? Может, ты?считаешь, что я?ошибся с?выбором, когда пришел к?тебе?—?Нет, нет, мой Ангел! Я?вам верю!— Что?ж, дитя, коль скоро ты?со?мной согласна?— приступим…—?Да, Маэстро!Мари слушала этот наичудеснейший диалог, стараясь даже не?дышать. Не?потому, что они говорили о?чем-то интересном?— как раз из?разговора она не?поняла ничего. Но?их?голоса… Возможно?ли, что ангелы спустились с?небес, чтоб голосом своим услаждать слух простых смертных? В?обычной жизни таких красивых тембров точно не?услышать. Голос девушки?— чистый, звонкий, будто ее?связки сотканы из?тончайшего хрусталя. А?голос мужчины… этот голос Мари как будто?бы?слышала раньше. Голос Ангела Ночи… Девушка рванулась вперед.Увиденное поразило ее?в?самое сердце.— Жизель…?— прошептала Мари, с?восторгом глядя на?белокурого ангела, сидящего перед обшарпанным трюмо рядом с?большим зеркалом,?— Моя Жизель! ..— Простите, я…?— непонимающе начала девушка, но?Мари не?дала ей?договорить.— Ты?ведь поешь? Кто ты?— хористка? Ты?умеешь танцевать? О-хо-хо, я?покажу этой итальянской жабе, что такое ?чистота и?невинность“!?— блондинка лишь испуганно хлопала глазами, взирая на?неизвестно откуда взявшуюся девушку с?посекундно меняющимся выражением лица?— от?восторга до?злобного оскала.— Тебе наверняка еще и?двадцати-то?нет!?— скорее подтвердила, чем спросила странная рыжая особа.— М-мне двадцать…?— только и?смогла выдавить блондинка, внимательно разглядывая девушку.— Прекрасно! Ваше?имя, мадемуазель!— Кристин… Кристин Янсон…?— пролепетала девушка.— Не?француженка? Фамилия…— Я?— шведка,?— уточнила Кристин, на?что девушка лишь энергично кивнула.— Марианна Белова, композитор. Рада знакомству. Надеюсь, наше сотрудничество будет плодородным и?полезным для нас обеих. Увидимся на?репетиции,?— быстро отчеканила рыжая, схватив тонкую ручку Кристин, энергично встряхнув ее?и?затем выбежав из?гримерки в?неизвестном направлении. Кристин так и?осталась сидеть, широко раскрыв глаза от?удивления и?держа будто выпущенную из?железных тисок руку на?весу.— Боже милостивый… Ангел, что это было? ..***— …ты можешь себе представить, сорокалетняя итальянка! Я?ей?прямо в?лицо и?сказала?— ?Это не?моя Жизель“. Да, вместо ?привета“. Нет, Кать, я?не?хамка…?Нет, Кать, я?— нормальная!—?Ага, нормальная!?— послышался возмущенный крик из?мобильного телефона,?— Выдать такое в?лицо примадонны Гранд Опера! Тебе, мать, лечиться надо!?— Мари поморщилась. Ее?раздражали люди, которые громко говорили, и?подруга не?была исключением.— С?тобой даже громкой связи не?надо?— и?так все переорешь…?— буркнула девушка, держа трубку на?вытянутой руке. Из?мобильного, в?свою очередь, послышалось возмущенное бормотание?— уже гораздо тише, чем раньше.— Ладненько, Екатерина, день канул в?небытие, я?заказала пиццу, я?устала, я?иду баиньки!?— констатировала Мари?и, не?принимая дальнейших возражений, попрощалась и?нажала кнопку ?отбой“. Глубоко вдохнув и?выдохнув, девушка потянулась и?направилась в?кровать, на?которой уже лежала небольшая коробка с?пиццей и?ноутбук. Что может быть лучше после тяжелого?дня, чем поваляться в?теплой кровати с?едой и?ноутом? А?день и?правда был непростой: после знакомства со?шведской ?Жизель“, Мари кинулась в?директорский кабинет, в?котором долго расспрашивала о?юной мисс Янсон и?о?не?замеченном до?сих пор ее?голосе. Оказалось, девушка была сиротой (прямо как в?мюзикле, что с?ними такое?!), едва окончила Академию музыки по?классу оперного (!) вокала и?теперь поет в?ансамблях и?хорах. Иногда ей?дают небольшие партии второго плана, как объяснил месье Андре, но?мисс Янсон еще ни?разу не?выпускали солисткой, да?и?не?собирались (ни за?что не?догадаетесь, по?какой причине!). Правду говорят?— деньги решают. Однако после того, что устроила им?сегодня Мари, они обязаны поставить Кристин на?роль Жизель!— А?если они будут сопротивляться, то?я?скину на?Карлотту задник, муа-ха-ха!?— полушутя выдала Мари в?стену и?зловеще засмеялась. Какое-то время после ей?казалось, что она как будто смеялась не?одна, но?в?конечном итоге девушка списала все на?акустику.Устроившись на?кровати со?всеми удобствами, Мари внезапно осознала, что абсолютно забыла про мадам Мерсье. Куда она делась? После встречи с?мадам Жири в?коридоре, она ее?нигде не?видела. Мари логично думала, что мадам просто пошла вперед нее к?директорам. Но?ее?ведь не?было и?там. А?потом было уже не?до?того. Но?факт оставался фактом?— именно она говорила, что познакомит Мари со?всеми и?во?всем просветит. Да?и?вообще, она должна была ей?сопутствовать везде…—?Ай, да?какая разница…?— махнула рукой Мари?и, откусив кусочек от?пиццы, нажала на??Play“.***- Какая музыка…— Ужасная, не?правда?ли?—?Нет, напротив.— Вы?считаете?—?Да.?Я?слышу в?ней вашу душу?— разве не?это?— главное? ..***Мари проснулась еще засветло, но?снова с?чувством, будто ее?не?хотели выпускать из?царства Морфея. Как вчера… Что за?странные?сны, состоящие из?безликих диалогов? Единственное, что понимала девушка?— что одним из?участников этих диалогов была именно?она. Но?с?кем она говорила? ..—?Так. Утро. Я?собиралась музицировать, - громко объявила Мари, будто стараясь перекричать хоровод мыслей в голове. Мысли сразу улеглись, и через мгновение поплыли в другом русле. Что ей сыграть?..Мари не являлась великим пианистом - ну, в конце концов, каждому - свое, нельзя быть хорошим во всем. Но она вполне свободно чувствовала себя за инструментом. Она могла, знала, что могла играть лучше, профессиональнее - но ей хватало того, что есть сейчас.— И так... Ну, фа-минор, как всегда, ничего необычного... - вполголоса произнесла девушка, спокойно поглядывая на руки, привычно легшие в любимую тональность. Легкая фигурация в верхнем регистре, за ней - густой октавный бас, и по спине Мари пробегают мурашки от резонанса струн. Инструмент звучит просто волшебно.— Хорошо. Попробуем что-нибудь... минимальное, - задумчиво сказала она, зацепив несколько нот и прислушиваясь к обертонам. Затем еще пара нот, уже ниже. Самое важное - оставаться в диатонике, хроматика ей никогда хорошо не давалась. Она становилась агрессивной в звукоряде, где действовать могли все и где не было иерархии.Тоническая квинта в большой октаве - пустая, низкая, гудящая - заполняется тихим, редким перезвоном "колокольчиков". Мари улыбнулась и, неожиданно смодулировав, прошлась до-мажорным арпеджио по всей клавиатуре.— Так, шутки в сторону.Я хотела кое-что попробовать... - к кому обращалась девушка, являлось загадкой даже для нее самой. Просто ей необходимо озвучивать свои мысли. Мари резко вскинула руки и ударила по клавишам ужасным, смазанным кластером. Повторив каждый из его звуков, она начала будто "разматывать" аккорд, по очереди выводя из него крайние звуки и превращая их в незамысловатую мелодию. Процесс этот был довольно долгим, но, когда Мари закончила и полностью провела ту мелодию, с которой начинала, в обеих руках как уже сформировавшуюся музыкальную мысль, она вздохнула с облегчением.— Неплохо. Несколько посредственно, но совсем не плохо...Мари вздрогнула и обернулась. В комнате по-прежнему никого не было.***—... Я не-буду петь в этой о-пе-ре, мне пле-вать на го-но-рар, мне до-лам-поч-ки! - скандировал мужчина уже, кажется, в тысячный раз обходя кругом кабинет своего менеджера. - Я имею право сказать "нет"!— нет, не имеешь! Ты контракт свой читал? У тебя пять театральных сезонов подряд со всеми главными ролями во всем, что они ставят! А значит, и в этой фигне - тоже!— Merde!* - не выдержал месье де Ларанд и, замахнувшись, ударил по мусорному ведру возле стены.— Успокойся! Что ты так бесишься? - недоумевал менеджер и концертный директор восходящей звезды Парижа, Густава де Ларанда - месье Винсент Мартин.— Да ты видел,кого я там играю? Дьявола! - рыкнул Густав, вновь прохаживаясь по кабинету.— Да хоть Господа Бога - что в этом такого? Это просто роль в опере!Спел - и забыл! Тем более, всякая потусторонняя тематика сейчас популярна - публика любит такие вещи! Можно провести фотосет в образе, кстати - пригодится для портфолио... - месье Мартин, являясь человеком мало понимающим в музыке, имел, тем не менее, отличную деловую хватку и промоутерский инстинкт. — Да я не против играть Дьявола! Просто в этой опере не Дьявол, а какой-то тупой, одинокий дурак, который по-ходу только и ждал, чтоб какая-нибудь "чистая душа" его пожалела!— Так это ведь популярно! Как "Красавица и Чудовище", или...— Это не мюзикл, Винс, это - опера, мать твою! - яростно выкрикнул Густав, в этот раз заехав ногой по кожаному креслу. На счастье месье Мартина, кресло решило не реагировать.— А эта композиторша - ты бы ее видел! Мелкая, противная, еще и рыжая! И - она русская! Нет, я в этом не участвую!— Еще как участвуешь - у тебя контракт! - выкрикнул месье Мартин, теряя терпение.— Да в гробу я видел ваш контракт! - гневно воскликнул молодой человек и, развернувшись, хлопнул дверью.— Merde. Не певец - а сплошная головная боль, - устало изрек месье Мартин, ставя на место ведерко для бумаг и отряхивая след ноги с кресла.***Густав шел по улице, расталкивая прохожих, и проклинал весь белый свет.Не сказать, что было особенно сложно выбиться в востребованного исполнителя - у него был и красивый голос, и привлекательная внешность, и родители-бизнесмены, которые, к слову, были категорически против увлечения сына. "Музыка - это не выгодно". Но увидев, что сын может стать не просто певцом, а известным певцом, они смирились.В Гранд-Опера его взяли за талант. Он несколько раз сам перепроверял, не внесли ли родители свою лепту и был точно уверен, это - его заслуга. Его и терпели за талант. Он долго выбивался именно в этот театр - хотя, ему предлагали и Театр Бастилии, и Камеди Франсез, и театр на Елисейских полях. Но он мечтал об Опера Гарнье.И вот он в нем, контракт подписан, и дальше все должно идти как по нотам... Но тут появляется эта русская овца и все отправляется коту под хвост. Потому что это должен был быть его дебют, его первая главная роль в опере. Лоэнгрин, Фауст, Тристан, Каварадосси - он мог бы выступить в любой из десятков ролей, и выйти победителем! Но первой его оперой будет какая-то авангардная хренотень, в которой его выставят идиотом, и осмеют вместе с этой дурой!— Она опозорит весь театр! Загубит репутацию всем! Дура!.. - Абсолютно неожиданно Густав врезался во что-то рыжее и маленькое, несущееся по улице, как бронепоезд. Начав было извиняться, юноша опустил глаза, чтобы рассмотреть "пострадавшего", и тут же встал, как вкопанный.— Месье де Ларанд, какая неожиданность... Извините, что...— Ты тут что забыла?! - вскричал Густав, уставившись на мадемуазель Белову, которая, держась за голову, приходила себя от столкновения.— Не помню, чтобы мы переходили на "ты"... - недовольно бросила Мари, вздернув бровь. Молодой человек фыркнул и скрестил руки на груди. Понимая, что встать ей не помогут, Мари поднялась, немного пошатываясь. Почему-то вдруг ужасно закружилась голова...— Удивительно, что такая, как ты забрела в столь приличный район, - фыркнул месье де Ларанд, косо глядя на девушку.— Я сюда не "забрела", я тут живу. В том отеле, - девушка указала рукой в сторону, и Густав, проследив за ее рукой, присвистнул.— Ничего себе. И на что тебе хватило? На коврик у двери? - Мари посмотрела на молодого человека с пренебрежением.— Мне претит отвечать на вопросы подобного тона, - фыркнула девушка, сморщившись, и уже хотела уйти, но француз поймал ее за рукав пальто.— Ты вообще чем думала, когда выставляла эту свою "оперу" на конкурс? - злобно проговорил он, подтаскивая девушку к себе. - Ты что, не понимаешь, что это никому не нужно? Ее никто не будет слушать. - Неуловимо молодой тенор перешел на заговорщицкий шепот, - Ты же не глупая, да? Давай договоримся так. Я - обеспеченный человек. Сними свою оперу с репертуара, и...— Да как ты смеешь?! - воскликнула девушка, выдернув руку из хватки француза. - Обойдусь без твоего мнения и предложений!— Да тебя же освистают!— Отстань от меня! - щеку мужчины обожгло внезапной болью.— Дура! Из-за тебя нас всех сравняют с землей! - отчаянно крикнул вслед убегающей русской Густав, приложив кожаную перчатку к щеке.***Мари ворвалась в репетиторий подобно урагану - да и выглядела она как одна из его жертв: вся всклокоченная, из-под распахнутого пальто в свежих брызгах грязи торчит кое-как завязанный шарф, да и вообще...— О, мадемуазель, добрый день! - воскликнул месье Реми, встречая девушку благожелательной улыбкой. - Мы как раз разбираем тот чудный хор из первого действия...— Мадемуазель Янсон здесь? - нетерпеливо перебила Мари, напряженно глядя по сторонам.— А-а... Эм, нет, ее здесь нет. Тут хорю Виллисы. Очень хорошо, что вы пришли - возможно, вы могли бы...— Нет, не могла бы. До свидания, - вновь прервала руководителя девушка и, развернувшись, покинула помещение. Месье Реми застыл в замешательстве,и к действительности вернула его лишь некая чрезвычайно громкая сопрано, скачком взявшая ля второй октавы и тем самым оглушившая всех присутствующих.***— ... А я ему говорю:"Нет же, не было у Моцарта второго Реквиема, какая чушь!" - с улыбкой повествовал месье Андре, просматривая газету и периодически взглядывая на своего соратника по директорскому креслу. Тот имел вид не очень благостный.— Ну, я в этом мало что понимаю, - откликнулся месье Фермин, щелкая мышкой по папке "бухгалтерия".— Но это же элементарно, Ришар! У Моцарт один Реквием, и тот дописывали ученики! Такое не знать!..— Да мне все равно, Жиль. Хоть один, хот десять - мы же их не ставим... - буркнул месье Фермин, на что месье Андре недовольно цокнул языком.— Что там наш "юный соловей"? Мне тут звонил его импресарио и рассказывал, как он рвал и метал сегодня с утра в его кабинете...— Чего это он? - заинтересовавшись, месье Андре подался вперед.— Угадай с одного раза, - с еще большим недовольством произнес Фермин, уставившись в документ. М-да, зарплату оркестрантам все-таки придется сократить... А то ему бешеных солистов мало - пусть и остальные такими будут...— Что, и ему опера не нравится? - удивился месье Андре.— Ну, не то, что бы опера, как я понял. Ему роль не нравится. Месье Мартин сказал, что наш "юный соловей" хочет что-то брутальное, а тут какая-то сахарная принцесса вместо Дьявола.— Этого еще не хватало... - огорченно выдохнул месье Андре.— Кажется, мадам композитор тоже чем-то ему не угодила... - усмехнувшись, продолжив Фермин едва слышно, подперев голову рукой и коротко глянув в сторону компаньона. Тот непонимающе нахмурился.— Ну, чем маленькая милая девочка может обидеть привлекательного парня? Скорей всего она ему не...— Не ожидала от вас подобных разговоров, месье Фермин, - послышался из дверей злой девичий голос. Фермин удивленно обернулся и встретился глазами с Марией.— Не помню, чтобы вы стучались, прежде чем войти... - язвительно произнес мужчина, сощурив один глаз.— Не помню, чтобы я давала вам право обсуждать мою личную жизнь, - в тон ему ответила девушка.— Так... чем мы можем быть вам полезны, мадемуазель? - вмешался в надвигающуюся "бурю" месье Андре.— Меня интересует, почему Янсон нет в репетитории, и почему она до сих пор не получила свою партию, - отчеканила композитор, переключившись на второго директора.— Кто? Какая еще Янсон?— Кристина Янсон, хористка из Швеции, о которой мы вчера говорили! - повысила голос девушка, не выдержав. Месье Фермин лишь закатил глаза.— Мадемуазель, послушайте, мы не можем обеспечить вам эту певицу. Хотите взглянуть? У меня тут отчетность по последнему месяцу. - Фермин нетерпеливо ткнул пальцем в экран компьютера. - Здесь - все, что я должен выплатить артистам. Проблема в том, что гонорар синьоры Симонетти уже выплачен, а лишних денег в бюджете нет...— Я заплачу сама!— За перешивку костюма, грим и расходные материалы тоже сама платить будешь?! - не выдержав, гаркнул месье Фермин, и девушка вздрогнула. - Я сомневаюсь, что тебе денег хватит. Ты вообще-то представляешь, сколько платят солистам Гранд Опера? Вот что, милочка, я ваших капризов вчера натерпелся, давайте-ка так: либо у вас поет Симонетти, либо не поет никто вообще! Я скажу честно - мы не в восторге от вашей оперы, поэтому прошу - не испытывать мое терпение. Вы же не глупая девушка - сами понимаете - сейчас такое, как у вас, не ценится - оно себя уже изжило. Так что... - Фермин не договорил, ибо на последних его словах девушка резко развернулась и пулей вылетела из директорского кабинета.— Зря ты так, Ришар, - подал голос месье Андре, все это время не проронивший ни слова.— Ничего. Пусть взрослеет. Не все в жизни - птички да цветочки.***Она бежала довольно долго, не зная, куда, зачем и почему - просто бежала, все дальше и глубже, куда-то в самый центр, в самое сердце Оперы, чтобы укрыться там.Ей не следовало участвовать в этом конкурсе. Не следовало вообще выезжать куда-либо из России - а теперь, что ей остается? Она - никто, и звать ее - никак, знакомых у нее нет, деньги ей дает посольство, и пока оперу не поставят, обратно она не уедет. Ловушка. Ее собственный триумф обернулся ее ловушкой.Мари наконец набрела на какую-то старую дверь и повернула ручку. За дверью находилось странное темное помещение. Пахло пылью и стариной. Хотя - чего еще ожидать от второго уровня подвалов? Мари шагнула внутрь и, так как свет от двери почти не освещал странной комнаты, двинулась на ощупь. Почему-то именно сейчас она ощутила мерзкое чувство слабости и усталости. Нет, она не будет плакать. Она не будет...Она нащупала рукой гладкую лакированную поверхность. Предвосхищая, чем это могло быть, Мари заскользила рукой вдоль предмета, оказавшегося довольно большим и длинным.В тот момент, когда пальцы скользнули вниз и наткнулись на привычную и такую любимую фортепианную клавиатуру, в тот момент, как только молоточки ударились о струны и родили череду звуков - в тот самый момент дверь за спиной девушки захлопнулась, и комната погрузилась в первозданный мрак.*Merde - (фр. проклятье)