Number 1 (1/1)

Впервые в своей жизни Блейн Андерсон был так счастлив.Он стоял у стола в темной коморке, которая временно служила им небольшим штабом, и с замиранием сердца следил за штурмгауптфюрером, который что-то быстро и небрежно выводил ручкой на бумаге. Однако именно это небрежное "что-то" становилось для Блейна спасительным билетом домой или же хотя бы временной передышкой, ведь за долгие семнадцать месяцев он успел уже порядком устать.— Держи, Андерсон. Можешь ехать домой, — мужчина протянул парню маленькую книжечку, и тот поспешил спрятать ее в нагрудный карман кителя. — Да-а, повезло тебе, парень. В такое-то время домой едешь.— Буду считать это подарком судьбы, — чуть заметно улыбнулся юноша. — Разрешите идти?— Разрешаю, — мужчина встал и крепко пожал Блейну руку. — Хайль Гитлер!— Хайль Гитлер! — громко отрапортовал парень и, развернувшись, чинным шагом пошел на выход.Медленно прикрыв за собой дверь, Андерсон отошел в сторону и, остановившись около штаба, невольно прикоснулся рукой к карману кителя, в котором лежал отпускной билет. Сердце парня наполнялось непередаваемой радостью и счастьем лишь при одной мысли о том, что уже сегодня он покинет эти злополучные места и вскоре окажется дома, в родной Германии. Ведь там его любят и по-настоящему ждут.Окружающий его пейзаж нагонял в буквальном смысле смертную тоску. Их временный остановочный пункт выглядел тусклым и темным, даже несмотря на то, что было лето. Грязные из-за постоянных дождей дороги и липкая, прилипающая практически ко всему сырая земля, в окопах промозгло и сыро, несмотря на июль, а многочисленные свежие холмики и лежащие на голой земле и тут, и там разлагающиеся трупы людей не давали ни на секунду забыть о том страшном горе и зверской трагедии, которая разворачивается на их глазах уже который год.Многих солдат, с которыми юноша успел подружиться, дома ждали целые семьи: матери, отцы, жены и даже дети, однако у Блейна не было никого из вышеперечисленного. Буквально за месяц до начала войны в родительском доме случился пожар, и родителей его спасти не сумели. Скорее всего, юноша сошел бы с ума от горя, останься он в гордом одиночестве, но он сумел выкарабкаться, и он был безмерно благодарен одному человеку, который не позволил ему сдаться.Блейн почувствовал, как начался мелкий дождь, и, стянув с головы тяжелую железную каску, подставил под редкие капли раскрасневшееся лицо. Как же сильно ему надоели постоянные дожди, но теперь все изменилось. Теперь даже этот противный дождь был ему в радость. Потому что он едет домой.Когда началась война, парня призвали, и вот уже семнадцать месяцев его не было дома. Мысль о смерти родителей медленно таяла у него в голове. За эти полтора года Блейн видел бесчисленное множество смертей: один за другим гибли его знакомые, товарищи, близкие друзья, и смерть уже перестала казаться ему чем-то сверхъестественным. Это прозвучит дико и до боли пугающе, но... Блейн уже привык к смерти, которая неотступно следует за каждым его шагом. — Ну что, Би, когда выдвигаешься? — от неожиданности парень вздрогнул и быстро обернулся. К нему подошел его друг Сэм.— Через час, — тихо ответил Блейн, поправляя на голове шапку и надевая обратно каску, после пряча руки поглубже в карманы, за что получил от друга смачный шлепок. — В России вообще всегда такое противное лето?— Не знаю, парень, но меня самого уже порядком достали эти холода, — парень поежился и посмотрел на серое, затянутое тучами небо.Несколько минут они простояли молча, вслушиваясь в тишину ночи. "Пугающе тихо, — подумал Блейн. — Как бы это ни было затишьем".— Мы почти закончили копать, — нарушил тишину Сэм. — В эту землю хрен лопату всунешь — уже третий час возимся, везде одна глина. А еще осталось две могилы вырыть.— Жаль, что я не успею попрощаться с ними, — грустно вздохнул Андерсон. — А с Родериком я особенно сблизился в последнее время.— Да, эти русские знают, куда целиться — бедного парня разорвало на куски. Давно такого не видел, — брюнета невольно пробрала дрожь от одного воспоминания обезображенного тела бывшего его сослуживца. — Скорее бы все это кончилось.— Боюсь, что это не кончится так скоро, — с сожалением выдохнул Блейн. — Слышал о Сталинграде? — Да, чтоб их всех там... — выругался Сэм. — Ладно, топай уже, а то опоздаешь. Санитарная машина отходит через десять минут.— До скорого, Сэм, — парни крепко обнялись, дружественно хлопая друг друга по плечу. — Еще увидимся.— Не будь в этом так уверен, парень, — горько выплюнул блондин, отходя на приличное расстояние. — Это война — тут нельзя быть уверенным ни в чем.***Машина ехала достаточно быстро, но Андерсон все равно переживал: на душе было тяжело. Какое-то нехорошее предчувствие скребло его душу, и он постоянно оглядывался, нет ли преследования. Он боялся, что в любой момент его могут вернуть, и все радостные мысли о предстоящем отпуске пойдут крахом. Машина резко остановилась около другой санитарной машины, которая лежала перевернутой на боку, поэтому Блейн не сразу ее заметил. Видимо, эта машина выехала двадцатью минутами ранее них. Чтобы освободить место для тяжелораненых, приходилось заново осматривать людей. Тех, что умерли по дороге, доставали — на их место можно было уложить других, у которых еще был шанс. Блейн отошел в сторону справить нужду.Разруха, царившая буквально на каждом метре этого места, уже набила оскомину. Как же давно он мечтал о родном доме, о тепле и банальной домашней еде, о людях, которые его ждали. Он действительно сильно хотел домой, и уже физически ощущал острую нехватку дома.Спустя долгие пять минут машина снова двинулась с места. Андерсон, который сидел рядом с водителем, постоянно его подгонял, просил ехать быстрее, даже понятия не имея почему. Что-то внутри было неспокойно. Они заехали на горку, и в этот момент раздался оглушительный взрыв: бомба попала именно на то место, где еще недавно они остановились — русские начали новое наступление. Не сговариваясь, парень с мужчиной перекрестились, глядя на полыхающее пламя, которое еще недавно было санитарной машиной с ранеными.Всю оставшуюся дорогу Блейн молился, чтобы он живым смог доехать домой. К своему любимому Курту.***Удивительным было то, что на поезде он доехал без особых приключений.Все несколько дней, что он провел в пути, он лелеял мечту о долгожданной встрече с Куртом. Он действительно смертельно по нему скучал.Курт Хаммел был именно тем человеком, который после смерти родителей был постоянно рядом с ним. Он был рядом всегда, в любой сложный период его жизни, всегда поддерживал его и оберегал. Он был его другом детства, с которым у них было невероятное количество приключений, ярких и радостных событий. Курт был его жизнью. Курт был его настоящей любовью.Еще в подростковом возрасте оба поняли, что между ними играют далеко не дружеские чувства, пусть и не так просто, как могло показаться сначала. Пройдя через длительное время осознания и принятия себя, они все же нашли силы поговорить друг с другом, что в итоге и положило начало такой долгой и незабываемой истории любви. Каждый осознавал, что дать знать об этом посторонним людям— значит подписать себе смертный приговор, поэтому двое юных парней девятнадцати лет тайно любили друг друга, искренне надеясь на светлое совместное будущее.А потом в их планы безжалостно вмешалась война.Курта не забрали: не подошел по состоянию здоровья. А когда Блейна признали годным, Хаммел не сумел сдержать слез. Он до безумия сильно не хотел отпускать парня на фронт, не хотел отпускать его на верную гибель, и даже влиятельные родители шатена не сумели им помочь. Они дружили с семьей Андерсонов и, когда случилось несчастье, приютили Блейна к себе. И вот спустя месяц после их с Куртом безоблачной жизни Блейн ушел. А Курт лишь плакал ему вслед, клянясь, что дождется его.И вот, спустя почти полтора года Блейн сможет наконец сделать ему сюрприз! Он сможет обрадовать своим появлением любимого, да и Берт с Кэрол будут искренне ему рады. Вот только какое-то странное чувство тревоги не покидало его. После произошедшего в лесу он надеялся, что все успокоится, однако сосущее чувство под ложечкой не прекращалось. Но Андерсон постарался ни о чем не думать. Все. Все плохие мысли остались там, на фронте. Здесь, в любимой Германии, только счастье, только радость, только горячо любимый Курт.Ничего не шелохнулось в его душе, когда поезд не дошел до конечного пункта, остановившись на станцию раньше. Ничего не шелохнулось в его душе, когда автобус до нужного ему города не дошел до места назначения. Ничего не шелохнулось в его душе даже тогда, когда он, спросив про нужный город и улицу, получил в ответ испуганное и удивленное молчание. Только тогда, когда он наконец дошел до нужного места, усиленно вспоминая ориентиры, на которые опирался раньше, он понял. И лучше бы он не понимал.То, что он увидел, оборвало все живое, что было в нем до этого момента. Бабочки, которые порхали в его душе от предстоящей встречи, рухнули замертво, словно их отравили ядом в газовой камере. Руки, которые радостно несли подарки, что выдали им на вокзале, стремительно опустились вниз. Город бомбили. И половина домов теперь была лишь грудой старых обломков. Собрав последние несуществующие силы и сдерживая внутри себя нечеловеческий крик, который готов был вырваться наружу, Блейн буквально побежал в сторону того места, где еще полтора года назад жил с любящими его людьми. Слезы застыли в уголках глаз и грозились стремительно сорваться вниз, но он бежал. Терпел и бежал, сильно, почти до хруста сжимая челюсть. Поворот, еще один, длинная улица, еще поворот. 202, 203, 205... О нет.Нет.Господи, прошу. Нет.На месте дома номер 206 осталась лишь груда бетонных обломков.