Пустошь (1/1)

Некоторое время назад. - …так и вижу, захожу я в их сраное уёбжище, и весь такой: здравствуйте, меня зовут Пак Чимин, и мне вечно приходится разгребать чужое дерьмо.- Не юродствуй.- Я ещё даже не начал.- Никто не знает этот мир так, как знаешь ты.- Ой, хён, перестань, пожалуйста. - Чимин.- Нет, слушай, серьезно, а что, все остальные из тест-группы отказались?- …- Я даже не удивлен. Посмотри на моё лицо – неа, вообще ни разу.- Больше некому, Чимин.- Здравствуйте, меня зовут Пак Чимин, и вечно некому, кроме меня, разгребать чужое дерьмо.- Тебе очень хорошо заплатят.- Вот! Вот с этого, вообще-то, и надо начинать деловой разговор.- То есть на шесть жизней тебе по-барабану.- Я тебя умоляю. Ты сам-то себя слышишь? Намджун скоро совершенно самостоятельно кони двинет, Чонгук тоже. Счет на дни, не на недели. Второй мелкий, когда останется один, от страха стопроцентно наложит на себя руки, а он останется один, и скоро. Потому что вот этот Хосок, псих дерганный – лишь вопрос времени, когда он убьется в Пустоши после смерти Намджуна, Юнги нежизнеспособен по дефолту, Сокджин… да все они скоро сами бы спокойно кончились, как все нормальные люди до.- Нет времени. Если бы всё было так просто – никто бы тебя и не дергал. Срок – три дня максимум.- Что, авария?- Они там слишком долго, Чимин. Они должны были погибнуть вместе с Джесси. Их надо вытаскивать.- Господи, ты бы знал в каком именно аду я желаю гореть тебе, всей вашей ебаной команде, и всему этому дерьму в целом.- Всё было добровольно.- Да пошел ты.- Ты согласен?- Как будто у меня был выбор после слов, что больше некому, а у вас всё по пизде и там шесть человек, которые в душе не ебут, что во всём виноваты вы, но которых надо вытаскивать. И, сука, не говори, что я иду на это добровольно!Текущий момент. Намджун открывает глаза. Почему-то очень больно, сетчатку режет, хотя в комнате приглушенный свет. Первой мыслью ударяет в череп ?интересно, я умер??. Ему не хочется пускаться в философские размышления на этот счет, просто – на уровне равнодушного любопытства. И тонкой иглой – если это смерть, каковы шансы увидеть Джесси?- Джун? – Намджуна продирает до костей. Он осторожно поворачивает голову на звук до боли знакомого хриплого голоса, и выдыхает:- Это снова сон?Она почему-то смеется и плачет одновременно, сгребает его в неловкие объятья. От её волос пахнет шампунем. Очень приятно. Никогда такого запаха в Убежище не было.- От тебя вкусно пахнет, - говорит Намджун вслух, приобнимая её одной рукой, - если это не сон, то где мы тогда?Джесси отстраняется, утирая слёзы, выдыхает тихо, смотрит ему в глаза внимательно, и произносит разве что не по слогам.- Мы дома.Занавески на окне палаты (а это, всё-таки, похоже, палата – слишком много датчиков и мониторов, и запах такой… больничный) задернуты, но вроде бы не до конца, и Намджун только сейчас отмечает – свет. Свет сквозь щель. Непривычно желтый. Как от солнца. Настоящего, живого Солнца. Как в Пустоши.Он моргает растерянно, а в следующую секунду почти задыхается от воспоминаний.Хосок вспоминает всё. Сразу же.Память вгрызается ехидно в черепную коробку, как будто бы говоря, ну что, приветик.Он вспоминает, как сестра хмурилась, качала головой, но всё-таки согласилась:- Ну, нам, правда, нужны деньги. А это всё пойдет во благо науки и бла-бла-бла. Ну и да, да, приключения, всё такое. Чёрт… ты уверен, что они не повредят нам мозги?- Не уверен, - ответил тогда Хосок.- Представь, а что будет, если мы сойдем с ума? Это же реально жизнь в постоянном стрессе. И как точка выхода – смерть. Свихнуться – раз плюнуть.- Они обещают отслеживать, - Хосок пожал плечами, - они обещают классную реабилитацию после. К тому же… всего на два месяца. Как каникулы. И ты всё равно хотела уволиться, а я всё ещё не нашел работу. Почему нет? Они реально заплатят много – можно будет открыть семейный ресторанчик, как ты хотела, ну, ЧжиУ-я?Вот, наверное, лучше бы нет.Он приподнимает голову – в палате пусто, но монитор фиксирует изменения в частоте пульса, потому что в палате становится чуть светлее, а за дверью слышны шаги. Дверь открывается, и в палату заглядывает молодой врач (наверное, по крайней мере, на нём халат, Хосок смутно помнит его лицо, но он за эти два месяца, которые три года, столько людей перевидел) в сопровождении высокого мужчины в костюме – с ним Хосок подписывал контракт, так что помнит.- Чон Хосок?- А на двери иначе написано?- Вы знаете, где вы? – посетители заходят внутрь, доктор прикрывает за собой дверь. Оба излучают дружелюбие мирового масштаба.- Догадываюсь, - Хосок неловко приподнимается на постели, - у меня что, мышцы атрофировались? Вы же обещали поддерживать физическую форму, - он морщится.- Вы просто проспали больше двух суток после отключения от системы, - доктор улыбается мягко, - разрешите мне проверить ваше состояние?- Вперед, - Хосок кивает, - а где моя сестра?Мужчина садится на кресло для посетителей:- Она сидела с вами с момента отключения, но буквально пару минут назад я видел её в коридоре. Отошла, видимо. В туалет, за кофе… Она вас очень ждала.У Хосока щемит болезненно где-то под ребрами (доктор командует: дышите, не дышите, глубокий вдох), и в глазах мутится от накатывающих слез, потому что чёрт подери, как же он скучал все эти сраных виртуальных полтора года. И от облегчения, что она жива, что не существует никакой Пустоши, выжженной ядерным взрывом, и что они живут себе в две тысячи пятнадцатом году в целом, не разрушенном Сеуле…- А Чимин? – доктор светит Хосоку в глаз фонариком.- Простите?- Что это было? – Хосок подбирает слова, как может осторожно, - он… программа? Бот? Виртуальная личность?- Спустите ноги с кровати, пожалуйста, - командует доктор – у него в руке резиновый молоток для проверки рефлексов.- Он… член команды тестеров, - отвечает мужчина, - когда мир был создан, нужно было проверить его на предмет багов. В виртуальную реальность Убежища загрузили группу из десяти человек – тестеров. Чимин оказался лучшим – нашел максимальное количество ошибок, помог довести Убежище до совершенства. Он знает эту вселенную лучше всех. Почти так же хорошо, как те, кто её создал. Мы попросили его вытащить вас шестерых. Вы… задерживались критически. Эксперимент нужно было срочно прекращать, пока в сознании не начали происходить необратимые процессы.- Он нас типа спас? – уточняет Хосок.- Типа да, - голос доносится со стороны двери, и Хосок резко оборачивается, чтобы привычно потерять способность дышать. У Чимина растрепанные волосы, на нём дурацкая пижама, - док, какого хрена? Почему меня не отпускают домой? Я своё дело сделал. Какие ещё нахрен тесты? Я пробыл там всего несколько часов! Хён, скажи им, чтобы вернули мне мои шмотки.- Чимин, - устало, как маленькому ребенку, начинает мужчина, но его прерывает доктор.- Необходимо удостоверится в том, что ты не двинулся случайно. Вернись в палату. Ведешь себя как маленький, десятки раз уже это проходили.- Как же вы меня затрахали, господи, - Чимин психует, и Хосоку интересно – посмотреть на него такого, живого, реального, и чёрт, как же он по-идиотски счастлив, что Чимин жив и реален, - ты-то херли лыбишься, психопат? – воинственно вскидывается Чимин, заметив его взгляд.- Рад тебя видеть, истеричка, - Хосок показывает ему язык.Чимин фыркает и закатывает глаза – и он реально такой, и в настоящей жизни тоже, и Хосок от этого улыбается только шире.- Док, у этого точно проблемы. Обследуйте его как следует и не отпускайте как можно дольше, мало ли что, - Чимин фыркает и скрывается за дверью, но на его месте тут же вырастает ЧжиУ.- Хосок, ну какого чёрта! Я же так волновалась!- Интересно, сможем ли мы после всего этого говна жить нормально? - Юнги сидит на краю кровати Сокджина и мусолит в пальцах сигарету.Вообще-то здесь нельзя курить, но Сокджин уверен - скажи он это вслух - Юнги засмеется хрипло-нервически и скажет что-нибудь вроде "и что они мне сделают? оштрафуют?".- Сами виноваты, - отвечает он и пожимает плечами.Юнги кивает, отворачиваясь к окну, затягивается глубоко, выдыхает дым с очевидным удовольствием.- Не хочешь бросить? – Сокджин даже усмехается – курильщики. Не курил столько времени (если два года в убежище были двумя месяцами, то по логике – раз они застряли на три года – три месяца?), мог бы и дальше, но практически первое что сделал – закурил. То есть сначала сбежал из своей палаты к Сокджину, ободрав все датчики, а потом закурил. Юнги в реальной жизни – злостный нарушитель, кто бы мог подумать.- Мы с Намджуном живём в лофте, - говорит Юнги вместо ответа, - из окон видно парк небольшой с прудом.- Снимаете?- Да, - Юнги ведет плечом, словно отмахиваясь, - мы не настолько богатые, чтобы иметь подобную недвижимость в собственности, - он усмехается.- Вы пришли в проект из-за денег?- Намджун пришел из-за того что высокодуховный долбоёб, верит в науку и всякое такое. Плюс творческий кризис, понимаете ли, искал вдохновения и причины не повеситься. Это я утрирую, конечно, но как-то так.- А ты?- А я пришел из-за того, что друг высокодуховного долбоёба. Ну, и потому что мне нужны были деньги, да. Я, знаешь, музыку пишу, но последнее время туго идёт. Вот. Хотел заработать бабла на релиз альбома, - он хмыкает мрачно и головой мотает, затягивается снова, - ну и вообще, нас в это всё мой старший брат затащил. Для него это было важно. Он, знаешь, один из первых вписался. Тоже наивный романтик за науку.Сокджину нравится, что Юнги _такой_. Что в реальной жизни он не тихий и вечно озабоченный паранойей административный специалист. Этот Юнги словно чужой, но в то же время вроде как проапгрейженная версия самого себя. Парень, который больше не боится. Ничего. Вообще.- А ты сюда почему сбежал? – Сокджин даже не сразу отображает, что это вопрос к нему. Моргает отупело несколько секунд, но отвечает совершенно честно:- От одиночества.Юнги кивает, словно ждал именно такого ответа, протягивает ему пачку, мол – будешь, но Сокджин мотает головой отрицательно. И Юнги снова кивает с пониманием. Определенно, вот таким он нравится Сокджину больше. Такой Юнги внушает уверенность в завтрашнем дне, хреновую такую мрачную уверенность, что в завтрашнем дне придется выживать. Но всё-таки.Сокджин вздыхает и прикрывает глаза, расползаясь спиной по подушке, он думает о Техене. Об этом неуклюжем медвежонке с сияющими наивными глазами. Наверняка здесь, в реальной жизни, у него есть семья. Всякие там мама-папа, братья-сестры, бабушки-дедушки. У Техена обязательно должна быть семья, такая... большая, хорошая и дружная. Сокджин даже не сомневается. Ему одно интересно - как тогда Техен оказался в проекте? Вот Сокджин в проект полез назло родителям, из протеста семье и бунтарского порыва. А ещё потому что ему было охренительно пусто в этом протесте, и теплилась надежда на что-то настоящее. И да. Он не хотел больше быть один. На свою, мать её, тупую голову. Намджун вляпался из академического интереса, веры в науку и что участвует в чем-то большом и значимом. Юнги – потому что хороший друг, хороший, но жадный (эта мысль вызывает улыбку). Почему-то Сокджину кажется, что причина Техена либо очень глупая, типа любопытства, либо очень значимая - типа денег на операцию младшему братишке. Ещё Сокджину интересно - увидит ли он его когда-нибудь ещё и что ему теперь делать с этой кривой ненужной любовью, от которой, если задумываться, начинает выламывать рёбра.- У тебя есть кто-нибудь? - сипло спрашивает он у Юнги.- Девушка, - Юнги кивает, - она обещала звонить и оставлять голосовые сообщения. Весь ящик забит, - он улыбается мягко, одними губами, но в голосе его непривычная нежность.- Ты ей позвонил?Юнги качает головой.- Есть одна проблема, которую мне надо как-то переварить: это уже не я, - он смотрит Сокджину в глаза, - в реальности прошел лишь сезон, для нас там, в апокалипсической виртуальности - три года... это же мозгом никак не осмыслить, это ещё как-то пережить надо. Вспомнить этот мир до конца, - он вздыхает, - я немного жалею, что подписался на это всё. А ты?Сокджин хмыкает и закрывает глаза:- Я не жалею. Было слишком много хорошего. Были мы шестеро. Были мы с Чонгуком и Техеном. Я думаю, что даже был счастлив.Юнги хмыкает:- Так и думал.Техен просыпается с паническим всхлипом и едва кубарем не скатывается с кровати. Первой панической мыслью – где Сокджин, второй – натуральная истерика.А потом, под вой приборов – он весь в каких-то чертовых датчиках – и приближающийся топот ног в коридоре, он вспоминает. Ударом в висок, с размаху, долбанным нокаутом, вспоминает – они с Сокджином никто друг другу.Нет.Ну как же так-то…С ним разговаривают – Техен не очень отображает, о чём именно, его трясет, трясет чудовищно, они даже вроде успокаивают его как-то – Техен в состоянии только отследить мягкость голоса молодого доктора с грустными глазами, но потом ему колют какое-то дерьмо и уговаривают поспать.- Вы смеетесь, что ли, я спал несколько месяцев, куда ещё…Но та дрянь, что ему всаживают, сильнее аргументов, и Техен выключается, чтобы во второй раз вернуться в реальный мир в более трезвом и ровном состоянии. У его постели дежурит сиделка. Это так забавно, видимо – заставил их понервничать. Техен вяло шевелит рукой, привлекая к себе внимание, тянет хрипло:- Доброе утро, - и добавляет с усмешкой, - какой сейчас год?Шутка, по ходу, не удается, потому что сиделка даже не улыбается, вскакивает со стула, жмёт на кнопку коммутатора и требует доктора в третью палату. Ну что за люди. Техен закрывает глаза и чувствует себя глубоко несчастным.Через несколько часов общупываний и бесед со специалистами, к нему запускают Чонгука. Техену сразу резко легче дышать, мир обретает равновесие, и как бы это нелепо не было – они с Чонгуком не знали друг друга до участия в проекте – реальность.- Привет, - Чонгук улыбается, и Техен не помнит, чтобы Чонгук так улыбался в Убежище.- Привет, - всё-таки он ужасно рад его видеть.- Я в соседней палате отлеживаюсь, слышал как ты орал вчера.Ого, это было вчера.- Ну, знаешь ли, тот ещё нежданчик очухаться здесь. Вот ты где был, когда произошел взрыв? Я, между прочим, метался по темному этажу совершенно один, искал… - он осекается, смущаясь.- Сокджина, - подсказывает Чонгук и ухмыляется, - мамулю свою.- Кретин, - Техен фыркает беззлобно.- Да ладно, - Чонгук пожимает плечами и забирается на его койку с ногами с противоположной от Техена стороны.- Так где ты был? Бросили меня одного, - это звучит обиженно, и Техен, правда, немного обижен. Больше на Сокджина, конечно, но Чонгуку об этом знать не обязательно. Он и так, скорее всего, знает.- Внизу, - Чонгук вздыхает, - у карцера. Бился в припадке паники над трупом Сокджина, - Техен дергается, - ну то есть, ещё не трупом, но очень близко. Тебе не сказали? Это он Чимина выпустил.- Так и знал, - Техен кивает, - и он его в благодарность убил?- Не убил. Обезвредил? Ему надо было превратить реактор в бомбу, чтобы нас всех вытащить.Техен хмыкает.- Ты его не одобряешь, что ли? – Чонгуку даже весело.А Техен признается неожиданно даже для самого себя:- Я скучаю.Чонгук качает головой, но смотрит хитро:- А спорим, Сокджин – тоже?