Юнги (1/1)
- Надо же, вода замерзла.Юнги не сразу регистрирует, что именно сказал Намджун, цепляясь взглядом за саму картинку – то, как Намджун полу-призрачной фигурой замер у огромного лофтового окна в деревянной раме, то, как белый пасмурный дневной свет делает его лицо таким же белым, и как он весь из себя такой пыльный – этими своими светлыми волосами, безразмерным серым свитером грубой вязки, то, какие его пальцы худые, смотреть на них зябко. И только потом отображает:- Вода замерзла?- Да, - Намджун пожимает плечами, - а я и не заметил, - усмехается, - ты, похоже - тоже.Он отлепляется от окна, щелкает выключателем кофеварки, бросает будничное – ?есть будешь??, и пока Юнги теряется с ответом – лезет куда-то в недра холодильника.…это любимый сон Юнги.Снится ему очень часто, но за три года так и не надоел. Юнги не знает – почему во сне всегда Намджун, они никогда особо не были близки. И Намджун во сне немного другой, старше теперешнего, но не такой обреченный и уставший жить. Он там довольно живой, обычный бытовой такой человек, то слишком приземленный и деловой, то слишком возвышенно-философский. Хороший. Комфортный. Юнги нравится.Но Намджун – не главное.Главное, что они живут на поверхности. Мир сна всегда один и тот же, а обстоятельства разные. Ночное небо с мириадами звёзд за городом, какао в смешной пузатой кружке в кафе неподалеку от дома, окна их лофта, сам их лофт - довольно холодный – слишком дорогое отопление, поэтому на зиму Юнги почти переезжает на кухню, где стоит радиатор, периодами работает плита и разные там чайники-кофеварки. Но летом – самый кайф, пока не начинается сезон удушающих дождей.Юнги любит думать о том мире, балансируя на грани сна и яви. Не спешит открывать глаза, надеясь, что вот сейчас он проснется там, в лофте, укутанный в три свитера и два одеяла, задремавший на диване на кухне. Он воображает себе диалоги с Намджуном, воображает, как в гости заглядывают Сокджин или Хосок (они, кстати, не снятся ему никогда), и оказываться каждый раз в реальном мире чудовищно разочаровывающее.Юнги страшно обижен на реальность, что она – такая. Ему бы хотелось, чтобы Убежище просто было кошмаром. Повторяющимся сном. Побочкой богемной депрессии.Но Убежище нет. Убежище до отвратительного реально, встречает его распростертыми объятьями опустевших коридоров, затхлостью центра управления, посеревшими красками, барахлящим оборудованием.Юнги так устал от этого всего, что даже думает, что не против и умереть, пока в их жизнь не врывается Пак Чимин. Когда этот самый Пак мать его Чимин говорит, что умереть можно вполне себе реально – Юнги резко передумывает.- Это всё от неизвестности, - объясняет тогда Намджун, пожимая плечами, - ты не знаешь, что будет, если сдохнет система вентиляции, не знаешь, что делать, когда навернется реактор. Это выматывает. Чувство неопределенности выматывает. Мне остались недели, может месяцы. Чонгуку тоже. Потом Хосок, Сокджин или ты. Техен останется, скорее всего, последним. Но, так или иначе – нам всем недолго осталось. Это твоё передумал – оно как продление агонии. Помочь можно живым, а мы все уже мёртвые.В общем, такая себе исполненная оптимизма и позитива проповедь. Юнги ему не отвечает ничего. Но не потому что какой-то частью себя, в общем-то, согласен. Просто ответить по сути нечего. Но жить хочется.Юнги хреново переживает потерю брата, но не как Хосок потерю сестры, и не как Намджун потерю Джесси. Юнги оказывается более живучим, легче проходит регенерация. И вот сейчас со всеми этими шрамами чужих смертей, с тем, что скоро так же придется регенерировать по Намджуну и Чонгуку, жить всё равно хочется. - Вряд ли после смерти есть что-то интересное.- А? А сейчас охренительно интересно?Наверное, когда иногда пытаешься выблевать свои внутренности, как это происходит с Намджуном – не очень. Но.- Всяко интереснее.Юнги, по сути, никогда жить интересно особо и не было. Никаких любовных драм, никаких чудес на виражах. Он даже в классе ничем не выделялся, его распределили в команду статистов просто потому что больше некуда было, научили следить за оборудованием, собирать данные, охренительно талантливым для такого надо быть, конечно, потрясающе увлекательная работа, а.И всё-таки.Всё-таки.- Не хочу умирать.Он просыпается с этой фразой, срывающейся с губ, от воя сирены.В кромешной тьме, хотя никогда не глушит светильник в своей комнате. Во тьме и под апокалипсические электронные сатанинские завывания.Почему-то осознание, что происходит, приходит сразу и формулируется в очень трезвое и спокойное – ?пизда реактору?. И ещё более спокойное и трезвое – фонарь в тумбочке, надо взять его и запасной и срочно в центр управления. Зря только ушел оттуда, надо было там и оставаться спать.Вой сирены в коридоре только сильнее, Юнги морщится – так по мозгам бьёт, что начинает голова раскалываться. К лестнице он бежит сломя голову. Фонарь выхватывает из темноты взъерошенного Хосока, тот хватает Юнги за предплечье, орет что-то – но в вое сирены не разобрать, Юнги на уши показывает и головой мотает, на пальцах пытается объяснить, что надо в центр управления, пихает Хосоку в руку запасной фонарь. Они вместе вываливаются на лестницу, но Хосок, вместо того, чтобы бежать вверх с Юнги, стартует вниз. Крик Юнги ?ты куда? тонет всё в том же вое сирены, так что чёрт с ним с Хосоком, его право нестись, куда там ему надо, Юнги он, по сути, не особо-то и нужен сейчас.В центре управления на порядок тише, но Юнги с огроменным удовольствием влепляет ладонью по кнопке, отрубающей сирену. В ушах звенит. Мониторы мёртвые. Оборудование тоже.- Реактор сдох? – Намджун вваливается в рубку. За стену держится – бежал, похоже, тоже. Псих несчастный.- Не знаю.- Скорее всего. Есть какие-то инструкции на этот случай?- Как правильно с собой покончить, разве что, - Юнги хмыкает.- Пошли на реактор посмотрим. Мало ли.- Ты в технике не разбираешься. Я тоже. Пленник нужен.- Гость, - мягко поправляет Намджун.Юнги смотрит на него укоризненно, даром, что в свете фонарика этого не видно.- В любом случае, нам сначала в карцер. Правда, туда уже Хосок рванул.- Не думаю, что у него хватило соображалки сразу тащить нашего технического специалиста к реактору. Скорее Хосок побежал проверять – не сбежал ли он.- Ладно, я вниз, а ты иди собери всех.Пиздец и мясо начинаются уже на лестнице, когда Юнги едва не врезается в Хосока, бегущего наверх.- Стоять!- Сбежал, - рявкает Хосок, - вырубил Сокджина и сбежал, - и порывается бежать дальше.- Что? В смысле? Стой, - Юнги вцепляется в его руку.- Там внизу Сокджин с раскроенным черепом и слабым пульсом, бьющийся в истерике Чонгук бонусом. Больше нет никого.- …и блядские камеры не посмотреть, потому что реактор вырубило. Ладно, скорее всего, наш гость рванул на свободу и его можно будет найти у шлюзов и…Хосок его даже встряхивает за плечи:- Хён, ты идиот? Это он вырубил реактор! Что если он на самом деле рейдер и спиздил что-то из нашего реактора для них, что если сейчас аварийный пиздец, и мы сейчас все взлетим на воздух?У Юнги холодеет всё внутри. Вышедший из строя реактор никогда не отображался в его голове как бомба замедленного действия.- Ты к шлюзам, я к реактору. Встретишь Намджуна с Техеном – Намджуна ко мне, Техена с собой.- Окей, - Хосок срывается с места.- И не убей его, пожалуйста! – орет Юнги вслед.Успокаивать истерящего Чонгука некогда, Юнги лишь надеется, что пацан быстро возьмёт себя в руки и окажет Сокджину посильную помощь. У Хосока фонаря опять не было – видимо оставил ему.Реактор находится этажом выше, в ответвлении от привычного расположения коридоров по этажам. Когда Юнги добегает до двери во внутренние помещения, куда раньше, в хорошие дни Убежища, только ремонтники и ходили, ему уже дышать нечем, в боку от непривычной нагрузки колет. Он тянет на себя дверь и застывает на пороге.Реактор отсвечивает ровным красным, заливая всё внутренне помещение слабым светом. И в этом свете отлично видно человеческую фигуру.- Чимин?Чимин никак не реагирует. Он сидит на полу, обняв колени, лицом в них же уткнувшись.Юнги делает шаг вперед, дверь за ним закрывается.- Чимин! – зовёт он громче.Чимин вздрагивает, поднимает голову и расплывается в улыбке:- Я рад, что это ты.Юнги хмурится:- Что ты сделал с реактором?- Не волнуйся. Всё в порядке. Всё хорошо. Вот теперь точно всё хорошо. Я уж думал и не получится. Присядешь?- Почему вырубило всё, что могло вырубить? Что ты сделал?Чимин вздыхает, пробует приподняться, упираясь ладонью в пол, но оскальзывается, издает слабый стон и возвращается в положение как сидел.- Отключил реактор. Разве не понятно? Скоро рванёт. Все входы и выходы из убежища заблокированы. У нас ещё минут семь максимум, а потом всё будет хорошо.- Что?- Вы мне все ещё спасибо скажете. Хотя не скажете. Люди обычно после такого не благодарят. Хотя я, между прочим, только что хапнул смертельную дозу радиации, и успею ещё наблеваться, мучаясь от головной боли, как вашему Намджуну и не снилось, пока всё кончится.- Зачем ты это делаешь?- И всё-таки я очень рад, что это ты, остальные бы полезли бить мне морду.- Я так понимаю, спрашивать, как его включить обратно и остановить взрыв, смысла нет?- Я заварил дверь, внутрь не попасть. И сварочный аппарат привел в состояние негодности. Так что… даже если ты попробуешь её вскрыть, на вскрытие уйдёт времени гораздо больше, чем у нас есть. Расслабься.- Зачем ты это делаешь? Кто ты, чёрт подери?Чимин улыбается широко и как-то очень глупо.- Мне страшно хочется пошутить про мессию или ангела хранителя. Но, веришь, нет – я спасаю ваши задницы.- Типа в раю будет лучше?Чимин смеется и мотает головой.- Садись, говорят – это красиво, когда эта хрень взрывается.