Сокджин (1/1)

Ёжик был не таким как все, и за это ёжика били. Если бы в Убежище можно было сделать татуировку – Сокджин бы сделал, именно такую, где-нибудь на запястье или на ладони. Где-то, куда можно бы было периодически смотреть и ухмыляться с мрачной самоиронией.Сокджин, наверное, единственный, кому, на самом деле, страшно повезло, что почти всё убежище попередохло к чертовой матери. Так у него, хотя бы, появились друзья. Неплохо, правда?У Сокджина есть большая страшная тайна. У тайны вечно футболки ползут сзади вниз с шеи, открывая позвонки, волосы лохматые и жесткие, смех басовитый, дурной, гыгыкающий, улыбка нашкодившего котенка. У тайны тёплые руки с широкими ладонями и длиннющими пальцами, а глаза вечно словно чуть припухшие. У Сокджина вырывает с кровью все внутренности от желания спасти, защитить, окружить заботой и спрятать под крылом. Обнять и не отпускать никогда.Они, вообще-то, спят на одной койке. Сначала Техену снились кошмары каждую ночь, а потом – сила привычки, и не такие уж койки и узкие. Сейчас бы Сокджин его и не отпустил никуда. Никак не заснуть без длинных рук-ног в переплетении со своими.Постыдные утренние стояки – нормальная физиология организма.- Встает – значит не отсох ещё, - флегматично информирует Сокджин красного как рак Техена в первый раз, и уходит в душ, типа вроде как из вежливости, а на самом деле зажимать себе рот и дрочить под горячими струями, вспоминая явственный бугор на боксерах Техена, покрасневшие щеки, взгляд мимо и руки, мнущие одеяло.У тайны Сокджина запястья совсем тонкие, сжать бы, прижимая к матрасу.Сокджин задыхается водяным паром, жмется лбом к кафелю.Ненавидеть себя за это глупо, презирать себя за это глупо. Он не просто хочет Техена, в этом не только и не столько похоть. Техен для него – приоритет номер один, единственный человек на планете, безусловная вершина внутренней иерархии. Всех жалко, за всех беспокойно, за Техена – не жалко всех их и убить, если понадобится.Страшные мысли.Тайна за семью печатями, за семью сдавленными выдохами, за стиснутой зубами собственной ладонью.Сокджин правда рад, что ему не нужно выбирать или что-то решать или приносить кого-то в жертву.У него есть тайна. Он с ней живет. Тайна улыбается с утра, называет его босс, выполняя мелкие задания, и воспринимает, по ходу, как отца. Или мать. Или всё сразу. У Сокджина кровоточит по нему внутри так, что дальше некуда. Нельзя кого-то настолько сильно… нельзя.Сломанной голове Сокджина наплевать – ей всё можно.Чимин напрягает Сокджина, едва ли не больше, чем всех остальных. Возможно даже – вместе взятых. От него пахнет опасностью, началом конца. И не того конца, что у них медленный и унылый, с кашляющим кровью Намджуном, хлопающимся в обмороки Чонгуком и разваливающимся Убежищем. А конца стремительного, типа судного дня, апокалипсиса. Чего-то такого, что прокатится волной и оставит после себя только трупы. Чимин сидит напротив Сокджина под пристальным взглядом Хосока, и Сокджину хочется заорать в коммутатор ?Техен!!!?, прижать мелкого к груди, укрыть собой, спрятать, а может быть собраться и сбежать с ним отсюда куда-нибудь, где Чимина не будет, и где не будет так отчаянно вонять бедой.Хосок расслабленно удерживает пистолет на коленях, смотрит, как Чимин ест, неотрывно, пристально, крипово. Чимин, по ходу, привык, лопает свой завтрак невозмутимо.Дверь кухни с мягким ?пшш? отъезжает в сторону, запуская Юнги и Намджуна, - оба мрачные, суровые. У Юнги в руке рюкзак Чимина. Чимин оборачивается на них, улыбается:- О, вы меня отпускаете, надо полагать?Хосок почему-то вздрагивает.- Нет, - хрипло отвечает Юнги, опускает осторожно рюкзак Чимина на столешницу рядом с ним, трет переносицу, смотрит на Намджуна – тот плечами пожимает, - мы тебе не верим.Чимин хмурится, потом вздыхает устало:- Давайте, что там у вас теперь.Намджун хмыкает и головой качает:- У нас там твои вещи. Чистые. Без радиации. Вообще. Совсем. И губная, мать её, гармошка.Чимин растерянно хлопает глазами.- Что?Выглядит достаточно искренне при этом.- Что конкретно – что? – Намджун смотрит на него с таким ироничным скепсисом, словно давно раскусил и насквозь видит. Он так на Чонгука, провинившегося и врущего, что это не он, смотрел, демонстрируя запись видео, где очень четко видно, что как раз-таки очень даже он.- Какая ещё нахер губная гармошка? – голос Чимина звучит раздраженно.Юнги молча вытряхивает рюкзак на стол. Оттуда сыплется всякая инструментарная мелочь и, вуаля – гармошка.- Я не понимаю, вы тут затеяли играть в копов, подбрасывающих наркоту? – совсем уже недружелюбно интересуется Чимин, - кто в здравом уме с собой попрет в Пустошь губную гармошку?Намджун с Юнги переглядываются.- Предположим, - говорит Намджун, - что скажешь по поводу того, что ни одна из этих вещей не заражена?Чимин встает резко – стул отодвигается с громким скрипом. Хосок тут же вскакивает и направляет на него пушку – Чимин всё ещё даже не обращает на него внимания, точно привык, Сокджин даже про себя восхищается.- Скажу, что идите-ка вы нахер, - голос Чимина звенит просто от раздражения, - а ещё скажу, спасибо за еду, агростанцию я вам починил, мы в расчете, выпустите меня отсюда, блять.Намджун с Юнги снова переглядываются, но в разговор вклинивается Хосок.- Нет, - говорит тихо, хрипло, но очень упрямо. Все невольно переводят взгляды на него, - останешься тут пока не признаешься - кто такой и какого хрена.Чимин всплескивает руками и смеется демонстративно:- Ты больной, - он поворачивается к Намджуну и повторяет с нажимом, - я вам ничего не сделал и не сделаю, отпустите меня, - добавляет как-то обиженно, - я домой хочу.Намджун хмурит брови, снова смотрит на Юнги.- Отпустите его, - говорит Сокджин. Что-то внутри подсказывает – чем дальше от них Чимин – тем спокойнее, и если можно его выгнать – то пусть валит.- Нет, - повторяет Хосок, громче, яростнее.Намджун вскидывает руку, словно пресекая это всё, смотрит на напряженного Чимина, вздыхает тяжело.- Погости у нас ещё пару дней, пожалуйста.И Чимин срывается с места. Отталкивает Юнги в сторону, почти успевает выскочить за дверь кухни, но та слишком медленно открывается – Хосок настигает его у порога и валит на пол. Пара секунд – и ему помогает Юнги. Намджун слишком слаб со своей лучевой, поэтому просто подходит с кухонным ножом в руке.- Не дергайся, пожалуйста, - это он говорит снова Чимину. Присаживается перед ним на корточки, приставляет лезвие ему к горлу – Хосок как раз тянет Чимина за волосы назад, и острие упирается в кожу, - я не хочу запирать тебя в карцере.- Придется, - мрачно хмыкает Хосок.- Вы психи, блять, - шипит Чимин.Сокджин только вздыхает и качает головой.Чимин дурак совсем. Не стоило вот так пытаться сбежать. Притворился бы, что готов к сотрудничеству, остался бы с кем-то наедине – с тем же даже Хосоком, одного бы вырубить было проще. Зачем было пытаться бежать при всех? Дурак же.Намджун оборачивается к Сокджину, словно ищет на его лице одобрения и согласия.- В карцер, конечно, - поддакивает Сокджин, - малым только запретите там тусоваться, а то у них там тайная база.Вечером Техен привычно жмётся Сокджину под бок, укладывает голову на плечо и спрашивает шепотом:- Так ты знал?- Знал что? – притворно сонным голосом уточняет Сокджин.- Что мы с Чонгуком делаем, что нельзя.Боже, звучит-то так. Сокджину воображение подкидывает пару кадров, вызывающих волну жара, похоти, затем ревности, а за ней и злости. Не то чтобы Сокджин никогда раньше не ревновал Техена к Чонгуку, и не высказывал свой фаворитизм. Но вот так беситься из-за собственной поломанной головы – Сокджину самому себе по роже двинуть хочется.- Конечно, знал, - отвечает он как можно мягче, зарывается пальцами в волосы Техена на затылке, массирует ласково и добавляет со смешком, - я всё-о про тебя знаю.Техен фыркает скептически и вздыхает, подставляясь под прикосновения.Его так поцеловать хочется, когда всё _вот так_, что Сокджину просто больно от невозможности реализации желания. - И ничего не всё-о, - передразнивает его Техен спустя долгую минуту.- Ну что, например, я не знаю? – миролюбиво спрашивает Сокджин, продолжая его гладить.Техен вздыхает и мычит неопределенно, распластывается по его боку совсем, прижимается плотнее.- Так я тебе и сказал, - всё-таки выдает он, уже более сонно.Сокджина так ломает его существованием, кто бы знал. Он закрывает глаза и пытается уловить чужое сердцебиение. В комнате тихо, только глубокое сопение выключающегося в сон за пару секунд Чонгука. Через несколько минут Техен начинает дышать так же. Они оба спят крепко, глубоко – черта с два разбудишь, но Сокджин всё равно ждёт. Считает про себя до тысячи. И только досчитав начинает выпутываться из Техеньих рук. Очень осторожно, после каждого движения проверяя, что тот не проснулся.Коридоры встречают привычной мертвой тишиной. Лампы почти не горят – Юнги после предостережения Чимина о поломках снизил напряжение генератора до минимума и отрубил всё, что мог отрубить. В коридоре сумрачно, местами темно так, что хоть глаз выколи – Сокджин идёт по памяти, минует лифт – всё равно тот теперь не работает, выскальзывает на лестницу. Там вообще чернота непроглядная, жутко. Сокджин ведет рукой по стене, спускается очень осторожно, отсчитывая мысленно ступеньки. Карцер в самом низу, на отшибе, за складами. Сокджин представляет – каково Чимину, в чужом жутком пустом карцере. Имея живое воображение можно себе такого напредставлять, как бы не свихнуться от ужаса. Он ему искренне сочувствует. Это Сокджину всё это мёртвое жуткое Убежище родное, своё. Его Мир.Чимин чужак. Ещё и заключенный.Его, правда, жаль.Сокджин не думает о том, что скажет завтра. Он уверен, что Юнги в приступе паранойи отрубил и камеры все, чтоб не жрали лишнее электричество. Так что всё идеально, виновника не найдут. А Чимин исчезнет так же как и появился – внезапно-неожиданно.А если не отрубил, у Сокджина есть железный аргумент – ?вы совсем ебанулись??, и чёрта с два они _ему_ что-то сделают. Потому что это Сокджин. Он свой. Он мать и наседка. И благодаря своему уебанскому характеру – с репутацией. С ним даже Намджун спорить не будет, махнет рукой, обзовет как-нибудь и забьет. Хосок… Хосок, может, орать будет. Но у Хосока с появлением Чимина в Убежище крыша поехала с крейсерской скоростью. Ему даже можно будет врезать для профилактики. Лишним уж точно не будет.Иными словами Сокджин даже не переживает. Желание выгнать Чимина из собственной жизни и избавиться от жуткого ощущения неотвратимости слишком сильное. Гонит его всё быстрее.Сокджин спускается по лестнице бесконечно долго, пока, наконец, не утыкается в тупик. Добро пожаловать на последний уровень. Дверь ползет в сторону, впуская в черноту лестницы слабый свет. Юнги всё-таки благородная плюшка, не бросил заключенного в темноте. Сокджин хмыкает и благодарит его мысленно.Чимин не спит. Сидит на койке, прижав к груди колени. Заметив Сокджина, отрывает взгляд от стены, улыбается невесело:- Хорошо, что это ты, я боялся, что Хосок пришел сидеть у меня над душой всю ночь.Сокджин усмехается, хмыкает.- Совсем тебя достал?- Он псих у вас, - Чимин пожимает плечами, - параноик.Сокджин кивает:- Есть немного. Он, вообще, хороший парень, но ты его довел до ручки фактом своего существования, - он набирает на кодовом замке цифры.Замок пиликает отказом. Стандартный пароль Юнги не работает. Окей.- Что ты делаешь? – Чимин смотрит с любопытством.- Пытаюсь открыть карцер, - Сокджин пожимает плечами, пытаясь припомнить пароль Намджуна.- О, - Чимин даже выпрямляется и спускает ноги с койки, - ты типа меня освобождаешь или типа тебя приставили отконвоировать меня на очередное собрание?Сокджин фыркает:- Типа освобождаю, пока никто не знает и все спят. Замок снова пиликает отказом – стандартный пароль Намджуна тоже не срабатывает.- Меня Хосок запирал, если что, - подсказывает Чимин.- Хм. И как я сам не догадался, - Сокджин хмыкает и вводит пароль Хосока.Замок загорается зеленым. Решетка с противным скрежетом ползет в сторону.- Похоже, карцером давно не пользовались, - замечает Чимин, - не удивлюсь, если механизм заржавел в хламину.- Ага. Некого было в карцер сажать. Идём, - Сокджин разворачивается, едва не спотыкается об деревянные брусья, аккуратно сложенные у стены – в своё время всем стало плевать, что их нужно загрузить на склад, так и валяются. За спиной звук дерева о дерево – Сокджин даже не оборачивается, Чимин, в отличие от него, похоже, впилился в кладку.- Спасибо, - говорит Чимин.- Не за что.- И прости.Последнее, что Сокджин успевает почувствовать перед тем как провалиться в темноту – сильный удар по затылку.