Глава вторая. Мистер Эппс. (1/1)

Ранним утром, едва солнце показало свои лучи, поднимаясь на горизонте и освещая плантации, как раздался пронзительный резкий звук дудки, или горна?— Платт к тому времени так и не смог уснуть, будучи погруженным в сои раздумья и поэтому сейчас слабо отличал какие-либо звуки.Звук означал подъем и начало нового дня на хлопковых плантациях.Платт вместе с другими рабами бы в строю на поле и собирал хлопок наравне со всеми. Он отлично усвоил одно важное и нужное?— собрать суточную норму хлопка или больше, только так можно было избежать безжалостных страшных побоев. По видимому, это знала и Петси. Каждый день она старалась из всех сил, чтобы набрать куда больше хлопка, чем все остальные. Платт догадался?— больше всего Петси боялась побоев, до этого еще ни раз по ней не прохаживалась плеть хозяина.Как и в прошлый раз, молодая темнокожая рабыня проворно отправляла в свою заплечную корзинку белый пушистый хлопок, ее длинные тонкие пальцы мелькали, словно маленькие спицы прялки, между острыми шипами растения, нащупывая каждый раз свою ?добычу?.Итак, с пяти утра и до полудня работа на хлопковых полях была обязательной для всех рабов в хозяйстве мистера Эппса.После, каждый приносил свою корзину в амбар, где один из погонщиков как и ранее, взвешивал содержимое и записывал собранный результат. После, сам Эппс принимал решение?— выпороть слишком ленивого раба, либо оставить на сегодня его спину не тронутой. А потом?— каждый из рабов приступал к своим другим обязанностям.Кто-то ухаживал за скотиной, кто-то стирал и готовил?— обычно, это были женщины. Другие?— мужчины?— плотничали, строили, ездили в магазины за покупками для хозяев и выполняли различного рода поручения, а также весь остальной тяжкий труд в поместье лежал на их плечах.После работы в поле госпожа Мэри Эппс отправила Платта в лавку за каким-то товаром. Одного, лишь бирка, висевшая у него на шее указывал на принадлежность его к хозяину.Платт шел по лесной чаще, все дальше и дальше отдаляясь от поместья Эппса. Вокруг не было ни души, лишь высокие деревья, да кустарник, который рос повсюду, своеобразно отделяя дорогу и весь остальной лес.Для раба Платта это означало одно?— попытаться использовать такой кстати подвернувший шанс. Сбежать! Да, да, сбежать и прямо сейчас. Убежать куда подальше от этой бесконечной жестокости, насилия, нечеловеческой жизни.Платт пустился наутек, свернув с дороги в кусты. Продираясь сквозь заросли, он лелеял надежду на то, что вот так легко и просто он мог навсегда покинуть это проклятое место, вернуться к своей семье, найти свой дом… Обрести долгожданную свободу, спустя столько лет…***Пробежав еще какое-то время, Платт услышал лай собак и чьи-то голоса. Он остановился и прислушался. Пот проступил на его лице?— неужели за ним послали погоню? Неужто Эппс так быстро мог его хватиться?Затравленно озираясь, Платт прошел еще немного и вышел на поляну. Увиденное заставило раба застыть на месте.Это были местные плантаторы, которые вместе с погонщиками вешали нескольких рабов, которые по-видимому, предприняли попытку сбежать от своих хозяев. Линчевание было обычным делом?— такой вид наказания был традиционным для бежавших или предпринявших попытку сбежать рабов.Веревки с петлями были перекинуты через мощную толстую ветку ближайшего дерева, а эти самые петли были обвязаны вокруг шей провинившихся беглецов-неудачников.?— Ты кто такой?! Подойди ко мне, подойди! Ближе! —?крикнул один из плантаторов. Его цепкий проницательный взгляд быстро отыскал Платта среди кустов. Темнокожему рабу Эппса ничего другого не оставалось, как выйти на поляну.Платт невольно взглянул в глаза будущим висельникам?— надежда на побег тут же улетучилась. Это были глаза людей, которые уже покинули этот мир, обреченность, боль, но вместе с тем и что-то другое просматривалось в их взгляде.Это было облегчение, что еще немного и они будут свободны, свободны от всего?— от побоев, несправедливости, унижений, рабской никчемной жизни… Они наконец-то обретут свободу…?— Что молчишь? Или ты тоже решил убежать от своего хозяина? Куда ты идешь? —?раздался голос плантатора, который вплотную подошел к Платту и разглядывал его испуганное лица.?— Я иду в лавку, моя хозяйка, миссис Эппс послала меня за нужным товаром… —?робко, опустив голову вымолвил Платт.?— Ну так и иди туда, да побыстрее! —?перебил его плантатор, внимательно оглядывая бирку, висящую на шее Платта, а также и его самого. После он пнул раба и кивнул головой, чтобы его подручные наконец-то вздернули несчастных.Вот и все. Надежда на побег угасла, робкая несмелая, призрачная…Платт прошел рядом с висельниками и быстро пересек поляну. За его спиной послышался шум натягиваемой веревки, лай собак и хрипы… Платт шел не оборачиваясь, обливаясь потом и трясясь от страха близкой смерти и жестокой скорой расправы.***Когда Платт вернулся обратно в поместье Эппса, он старался не показывать виду, что стал свидетелем ужасного линчевания над рабами. Это настолько отвратило Платт от мысли о пробеге, что на какое-то время сделало его безвольным и то и дело трясущимся… Рабом по сути. Все эти мысли давили на него, вытаскивали его душу наизнанку, а самое страшное, с каждым денем он терял надежду на то, что когда-то обретет свободу.Эта хрупкая мысль таяла и улетучивалась, как закат и последние лучи солнца, провожавшие этот нелегкий очередной мучительный день.На другое утро Платт бежал опрометью в соседнее поместье мистера Шоу. Было воскресение, когда рабы имели единственный выходной день и могли заниматься своими делами, а также отлучаться из поместья.Здесь была Петси, она часто навещала новоиспеченную госпожу Шоу, жену владельца поместья мистера Шоу. Когда-то миссис Шоу сама была рабыней, еще совсем недавно на нее обратил внимание сам хозяин, а потом она стала его женой.Петси ценила эти маленькие посиделки с чаем. Это была своеобразная отдушина в череде нелегких дней в поместье у Эпсса. Сейчас она и миссис Шоу седели за красивым столом на веранде, пили чай и болтали. Миссис Шоу пригласила к столу и запыхавшегося Платта.?— Как известно, хозяин Эппс очень гневливый?— Начал Платт, присаживаясь за стол к миссис Шоу и Петси. Перед ним тут же поставили чашку свежего вкусного чая. —?И он недолюбливает вашего мужа.?— Я знаю?— ответила миссис Шоу.?— И он вбил себе в голову, что господин Шоу в некотором роде повеса?— продолжал Платт, поглядывая на Петси. —?Ошибочный взгляд, без сомнения.?— Без сомнения?— улыбнулась миссис Шоу?— Если в этом нет ни доли правды.?— Я не хотел проявить неуважение к вам, госпожа?— тут же извинился Платт, боясь обидеть хозяйку дома. Все прекрасно знали, что миссис Шоу бывшая рабыня.?— Не бойся задеть меня, ранить мои чувства?— ответила миссис Шоу, усмехнувшись и отпивая чай. —?Я уж и забыла, когда меня в последний раз стегали плетью. И в поле я не гнула спину. Когда-то прислуживала я, а сейчас другие прислуживают мне. И плата за мою сегодняшнее положение, потворство всем прихотям мистера Шоу, и показное восхищение его верностью, которой нет. Если это убережет меня от доли сборщицы хлопка, тем лучше. Небольшая и вполне разумная плата, полагаю.?— Я знаю, какого быть объектом особого расположения или гнева хозяина?— продолжал миссис Шоу, на этот раз обращаясь к Петси. —?То ночные утехи, то порка кнутом. Будь уверена, Петси, Господь разберется с Эппсом. Придет время и Господь накажет их всех. Была рада повидать вас.После чаепития в поместье Шоу, Платт и Петси отправились восвояси. ***Тем временем, Эппс, восседал на трассе своего дома, он мучился похмельем и головная боль была его верной спутницей с самого утра. Положив себе на голову мокрую тряпку, Эпсс держал свои голые ноги в стальной лохани с теплой водой, а сам он отпивал крупными глотками вино из бокала. Любой резкий звук вызывал у Эпсс приступы ярости.Наконец Платт и Петси показались во дворе усадьбы.Нетерпеливый и внимательный взгляд Эппса тут же пал на Петси.?— Петс! —?позвал ее Эдвин?— Петси!?— Не смотри на него, иди?— шепнул ей Платт, видя, что хозяин пьян и от него можно ожидать чего угодно. Петси кивнула и быстро пошла в другую сторону, где располагалось жилье рабов.?— Я нашел ее хозяин и привел назад, как вы велели?— ответил Платт на все возгласы плантатора, стараясь успокоить разбушевавшегося и пьяного хозяина.Но от ревнивого и злого взгляда Эппса ее не удавалось уйти никому. Так случилось и теперь. Хозяин вскочил на ноги и как был босиком, так и выскочил во двор своего дома, ругаясь и преследуя Платта.Пьяный озверевший Эппс выхватил нож и стал гоняться за Платтом по всему двору, неистово крича и сыпля обещаниями насадить раба на нож. Ревность, перехлестывала все, а его буйный нрав не нуждался в дополнительном стимуле.?— Что ты сказал ей?! —?орал Эппс, кое-как держась на ногах. —?Что ты сказал Петси??— Да ничего я ей особо не сказал?— отбивался Платт.?— Ах, ты лжец, проклятый лжец! —?продолжал орать пьяный Эппс. ?— Я перережу твою чертову глотку! Иди сюда! Держись подальше от Петси! —?его вопли продолжались.?— Хозяин, Эппс! Хозяин! Успокойтесь, хозяин! —?Платт увертывался от пьяного Эппса до тех пор, пока тот не подскользнулся и не упал в грязь рядом с загоном для свиней.Эппс валялся посреди двора, перемазанный не весть чем, но ему было плевать, его жгла ревность и подозрительность. Малейшее поползновение хоть кого-либо в сторону его любимицы, вызывало в Эпссе вулкан страстей и дикую необузданную ярость. Чувство собственника и ревнивца обнажалось, как и нож, который плантатор успел схватить ранее.Эппс еще долго ползал по земле, собирая на себя всю грязь и разбросанную солому, крича и пытаясь напасть на Платта, до тех пор, пока на пороге дома не показалась миссис Мэри Эппс. Она тут же все поняла, что причиной столь дикой ревности мужа стала ни кто другой, как рабыня Петси.Жена долго проклинала мистера Эппса и окончательно отлучила его от своей постели, мотивировав свое желание отказом делить ее с грязным язычником и гнусным безбожником, падшего к ногам проклятой черной рабыни.Но, похоже, сам мистер Эппс не был расстроен, он стоял в разорванной грязной рубахе и даже посмеивался, пока Мэри распекала его и была одержима очередным приступом ревности к Петси.После случившегося, казалось, все улеглось и весь остаток воскресения пошел тихо.***Но Эппс просто так не успокоился. В эту же ночь он наведался в тот сарай, где жили рабы, в том числе и Петси. Эппс никак не мог унять тот дикий горящий огонь своей страсти к молодой рабыне.Подстегиваемый похотью, желанием, властью, прокравшись посреди ночи как вор, вошел туда, где спала Петси. Платт жил в том же сарае, где и молодая рабыня, в эту ночь он не спал и все видел.Платт видел, как хозяин вошел в их убежище с зажженным светильником и как еще стоял какое-то время и любовался на спящую Петси. А потом…А потом он тихо, чтобы не разбудить остальных, вывел Петси во двор. Платт все видел и понимал, куда и зачем Эппс повел несчастную невольницу, но он ничего не мог поделать.Повалив свою беспомощную жертву прямо на какую-то деревянную жесткую приступку, Эппс с нетерпением стал целовать желанное тело Петси, но на какое-то время остановился и с минуту как-то странно смотрел в открытые почти застывшие глаза рабыни.Петси смотрела куда-то вдаль и, казалось, ничем не показывала своего отвращения или расположения. то было уже не первый раз, когда Эппс насиловал ее. Он брал ее тело, не церемонясь, не спрашивая и считаясь лишь со своими желаниями.Его мерзкое, полное винных паров, горячее дыхание обдавало ее темнокожее лицо. Лишь луна могла осветить это безнаказанное бесстыдство и напомнить тем самым жестокому плантатору о том, что перед ним живая женщина.Эпсс приспустил штаны и привычно завозился, не отпуская желанное тело молодой красавицы ни на секунду. Сильные и резкие толчки перемежались с какой-то болезненной досадой, которую испытывал сейчас Эппс.Свершая очередное насилие, он не чувствовал полного удовлетворения, вглядываясь все больше и больше в глаза своей жертве. Ему хотелось большего, чем ее тела.Ему хотелось, чтобы она также смотрела на него, желала его, целовала, хотела быть с ним как он хотел быть с ней сейчас! Но нет! Она нигер и не может… Не достойна… Но как он этого хочет! Он ведь только и делает последнее время, что мечтает о ней всеми днями и ночами… Петси…Его желание и боль?— боль неудовлетворенного самолюбия, боль, о, ужас?— от неразделенной любви. Дикой, жестокой, искалеченной, падшей, грязной…но любви… О, как бы дорого мог заплатить мистер Эппс, чтобы эта молодая чернокожая красавица, словно дорогая статуэтка, взглянула бы на него по-другому. И пусть все катиться к черту?— все… Жена, которую он не любит и никогда не любил, холодная постель, одинокие ночи и выпивка… Петси… Обожаемая Петси, его королева… Королева хлопковых полей… Королева его сердца… Настоящая…Толчок. Еще один толчок полный горечи, отчаяния и боли, словно он наказывал сам себя, Эппс не получал удовлетворения от близости с Петси, так как знал, что его любимица его ненавидит.Она не смотрит на него с той преданностью и обожанием, как должна бы была всякая рабыня смотреть на своего повелителя, на своего господина и единственного… Возлюбленного? О, нет… Эппс отчетливо понимал, что этого не будет никогда?— поэтому, пытка продолжалось…Резкие толчки и стоны, издаваемые им подобно дикому сношавшимуся зверю в лесу, мертвая хватка, сравнимая с крепкими когтями хищника, поймавшего свою добычу?— такова была любовь мистера Эдвина Эппса.Пока продолжалась эта пытка, Эппс не сводил своего взгляда с несчастной Петси. Он ни на мгновение не отрывал глаз от ее лица, ловя каждый ее вздох, каждое движение.Наконец, закончив, он оторвался от своей рабыни и тихо позвал ее.?— Петси?— прошептал Эппс. Неужели же он надеялся на ответ…?Ответа не было. Тогда он с силой ударил ее по лицу, а потом принялся душить, приставив руки к ее горлу в беспомощной попытке, вместе с рабыней, удушить и свои противоестественные (как полагал сам Эдвин) чувства к этой чернокожей королеве. В глазах самого Эппса сквозило отчаяние и боль. Наконец, переводя дыхание, он отпустил Петси, оглядываясь по сторонам, будто затравленный зверь. По его лицу текли слезы?— Эппс и сам находил это более, чем странным, поспешно натягивая штаны, он все еще не мог прийти в себя.Потом, постояв немного, оглядывая с ног до головы свою жертву, Эппс развернулся и ушел в дом, оставив Петси безмолвно лежать на жесткой подстилке, опороченную и несчастную, но не утратившую своего достоинства. И Эппс отлично это видел, и понимал.Это бесило его, что он никак, на самом деле, не может подчинить себе эту молодую рабыню, принадлежащую ему целиком и полностью со всеми своими потрохами, но не принадлежащую ему душой и духом своим.Да, среди боли, унижений, отвратительных домагательств своего хозяина, тяжкого труда, Петси не растеряла этой главной черты, отличающей человека свободного от раба…