Часть 2 (1/1)

Помнится, когда-то я читала известную схему, как человек относится к безвыходной ситуации. Отрицание. Гнев. Торг. Депрессия. Принятие. Отрицание прошло как-то мимо. Глупо игнорить факт, что тебя загнали в угол. А гнев, да, это наше всё. Я чувствовала настоящую ненависть каждый раз, когда Шнайдер улучал момент в столовой или перехватывал меня у штаба и небрежно сообщал время и место очередного ?свидания?. Ненависть была приправлена страхом, что мы когда-нибудь попалимся, омерзением от того, что я делаю, и отчаянием, потому что я так и не нашла другого решения. Безусловно страх перед Штейнбреннером перевешивал всё, но может, стоило рассказать всё Вилли? Хотя я сомневаюсь, что он стал бы пачкать руки и валить Шнайдера. И вообще толку теперь жалеть… Если бы я тогда выставила этого ублюдка за дверь, уже утром меня бы замели, и ни Вилли, ни Фридхельм не смогли бы меня спасти. Как я ни убеждала себя, что это всего лишь секс и скоро Шнайдеру всё это надоест и он переключится на какую-нибудь бабу, на душе было муторно. Если он и переключится, значит, какая-то другая девушка будет реветь в подушку от его домогательств. Где-то в глубине души я понимала, что мне уже похрен, кого и как он будет прессовать, лишь бы меня не трогал. Я сроду ни с кем не спала, потому что ?так надо?, не собираюсь и сейчас с этим мириться. Должен найтись какой-нибудь выход. Если я смогла подставить Хольмана, может, и на эту сволочь получится что-нибудь нарыть?—?Рени, что с тобой? Устала? —?Фридхельм, конечно же, не мог не замечать моего перманентно убитого настроения. Совесть, подлюга, пнула меня напоминанием, что если бы я в своё время была с ним честна, возможно, этого всего бы не случилось, а теперь, милая, вэлкам в ряды изменщиц. Раньше я слушала рассказы, как ловко бабы обманывали своих благоверных, и искренне не понимала, что за кайф шарахаться по кустам и отелям и трястись, вдруг кто из общих знакомых увидит, а потом возвращаться к своему мужику и целовать его как ни в чём ни бывало после того, как полчаса назад прыгала на чьём-то члене.—?Голова болит,?— дожились, прибегаю к извечной отмазке, но сейчас я не в силах не то чтобы предаваться страсти, а даже просто разговаривать. Проклятый Шнайдер словно тень завис между нами. Не спасает даже то, что я просидела чуть ли не час в бане, отскребая до красноты кожу. Будто можно стереть чужие прикосновения одной лишь водой. Если бы ещё этот ублюдок не маячил постоянно перед глазами, может, было бы проще, но какое там? В столовке он постоянно жрёт меня глазами, в город ездим как обычно дружной толпой, а теперь ещё и на задания вместе ставят. Вчера Шнайдер приволок в штаб какого-то пацана, утверждая, что тот болтался на окраине деревни и наверняка является диверсантом. Файгль собирался ехать в город и дал отмашку нам самим провести допрос. Блин, ну какой из этого мальчишки диверсант? Ему не больше двенадцати, сидит весь испуганный, в глазах и близко нет фанатичного блеска матёрых партизан.—?Ну, рассказывай кто ты? —?начала я.—?Я шёл в Дугино, у меня там бабка с дедом, а сюда зашёл переночевать в каком-нибудь сарае, устал очень.Вполне может оказаться и правдой, тем более мальчишку замели на ровном месте. Ни бутылок с бензином, ни листовок, даже оружия никакого не нашлось.—?И для чего ты туда шёл? Знаешь ведь, что в военное время лучше не болтаться где ни попадя.—?Мамка померла, а как я один? Соседка сказала, в детдом идти надо, а я не хочу, вот и убёг к бабке с дедом,?— сколько их таких мальчишек и девчонок, которых война оставила сиротами, лишила дома…—?Что он говорит? —?спросил Шнайдер. Я вкратце перевела и добавила:—?Похоже, он не врёт.—?Знаю я этих фанатиков,?— скривился он.?— Не врёт он, как же. Этот мальчишка запросто может оказаться диверсантом. Может, он явился, чтобы заминировать дороги из деревни, — он размахнулся и отвесил малому оплеуху. —?Говори, кто с тобой ещё был? Какое у вас было задание?—?Ты совсем охренел? —?рявкнула я. — Он же ребёнок! Где вы его схватили? В сарае? Что теперь, каждого встречного избивать будешь, подозревая партизан?Малой шмыгнул носом и заныл.—?Я не виноват ни в чём… правда…—?Куда ты? —?Шнайдер схватил меня за руку.—?Доложу обер-лейтенанту, что мальчишка гражданский.Слава богу, эсэсманы из села свалили, а Вилли скорее всего мне поверит. Во всяком случае, не пристрелит пацанёнка, да и пытать его тоже вряд ли станет. Вмешиваться, если бы они действительно поймали диверсантов, я бы, наверное, уже не рискнула, но позволить издеваться над ребёнком? Так низко я ещё не упала.—?Дура,?— прошипел Шнайдер. — Сколько раз уже из-за своей жалости влипала во всякое дерьмо?—?Так и скажи, что бесишься из-за того, что повышение опять пройдёт мимо,?— огрызнулась я. Бить в больные места я умею. Этот амбициозный мудак тяжко пережил повышение Вилли и всячески старался показать Файглю свои заслуги. Наверняка и пацана прихватил, понадеявшись, что это как-то поможет ему получить новое звание.—?Ах ты сучка! —?прилетело мне в спину. Ничего, пусть терпит, раз связался со мной. Бессловесной жертвой я не буду. Хотя, наверное, перегибать тоже не стоит, ему же теперь есть чем ответить.—?Что ты всё мнёшься как зелёный пацан? —?поддел он Коха, увидев, как тот в очередной раз помогает дотащить вёдра с водой местной девчонке. — Неужели тебе хватает этих дурацких улыбочек?Кох как всегда добродушно отмахнулся, мол ?они просто общаются?, зато я не стала молчать.— А тебе не светит даже таких дурацких улыбочек. Бабы чувствуют, какой ты мудила, вот и стараются держаться подальше.—?Да если я захочу, любая станет моей,?— запальчиво ответил он и нехорошо прищурился. — Даже к самой неприступной девке можно найти подход. Скажешь не так?Он окинул меня уж очень красноречивым взглядом. Мне было что ответить и по этому поводу, но продолжить обмен подъёбами нам не дали.—?Хорош уже ссориться,?— вмешался Каспер.—?И не надоело вам? —?поддержал его Крейцер.И это тоже верно. Нужно как-то запихнуть свои эмоции подальше и не отсвечивать. Ни к чему привлекать общественное внимание, тем более и Фридхельм может рано или поздно задуматься, с хера ли мы постоянно в контрах?—?Вечером жду тебя там же,?— Шнайдер вышел на крыльцо.—?А раньше ты не мог сказать? —?прошипела я. Единственная поблажка, что я за это время смогла с него выбить?— наши ?тайные свидания? должны оговариваться заранее. —?Как я теперь успею придумать, где задержусь?—?Твои проблемы, принцесса,?— небрежно ответил он. Ну, естественно, его не ебёт, как я буду выкручиваться, придумывая очередную сказку для Фридхельма. Я уже перепробовала всё, что можно. Жаловалась на Вилли, который заваливает переводами, на Файгля, который периодически отправляет меня с пропагандой для местных. Теперь вот придётся сказать, что зазноба Коха пытается через меня побольше узнать о нём.Заметив, что он уже маячит возле сарая, я поморщилась. Глупо, конечно, надеяться, что он бы не явился. Как и на то, что ему это быстро надоест. Кто же откажется от секса на постоянной основе? Он хищно усмехнулся и вцепился в меня едва ли не на пороге.—?Когда же ты научишься держать язык за зубами, м? —?пробормотал он, начиная расстёгивать мою блузку.—?Не нравится, прекрати меня прессовать,?— огрызнулась я. Быстрыми, злыми движениями он расправился с моей одеждой и расстегнул ремень. Бесит, вот просто всё бесит! Сам-то, значит, ограничивается спущенными штанами, а с меня вечно снимает всё до нитки.—?Последний раз предупреждаю, чтоб я больше не слышал в свою сторону ?мудак?,?— Шнайдер пихнул меня в уложенное для просушки сено и навис сверху, разводя мои колени.—?Тогда не веди себя как мудак.Я убедилась, что его член уже стоит колом, и невольно поёжилась. Всё ещё не могу смириться, что это опять окажется во мне. Не знаю, кто считает возбуждающим тайные встречи, но я чувствую, скоро стану фригидной. После того сбоя тело реагировало правильно. Я и близко не чувствовала не то что какого-то удовольствия, а даже возбуждения. Ещё и это дурацкое сено?приходится потом вытряхивать из самых неожиданных мест.Он наклонился, коснувшись моих губ, но я упрямо отвернулась. Хрен тебе, а не поцелуи.—?Упрямая сучка,?— пробормотал он, впиваясь губами в мою шею. Опустив руку вниз, он грубо протолкнул в меня палец, затем второй. А я… А что я? Я просто всё пассивно принимаю, не реагируя. Каждый раз пытаюсь закрыться в себе, словно это всё происходит не со мной и я просто посторонний наблюдатель. Я даже не хочу пытаться получить удовольствие. Он сжимает мою грудь, касается языком, вбирает в рот сосок. Думаю лишь о том, что это скоро закончится и на какое-то время он оставит меня в покое.— Не люблю, когда меня игнорируют, — Шнайдер неожиданно прикусил кожу, и я резко отдёрнулась. Вот же сволочь, специально, что ли, хочет оставить засосы? Он свободной рукой тут же прихватил мою шею, фиксируя на месте, и добавил третий палец. Чёрт, а вот это уже больно.—?Если бы ты хоть один чёртов раз была как в тот вечер,?— с какой-то злостью прошептал он. — Неужели тебе самой нравится, когда вот так?Если он ждёт, что я попрошу его прекратить и отдамся со всей страстью, то хер он угадал. Так даже лучше, по крайней мере соответствует ситуации. В тот раз я чувствовала себя ещё более изнасилованной.—?Не нравится, и тогда тоже не нравилось, потому что это всё равно насилие,?— уголок его губ дёрнулся в усмешке, и он чуть сжал руку на моём горле. —?Так что не жди от меня другой реакции.—?Ну, как хочешь,?— он начал быстро и грубо двигать пальцами, причиняя боль. Смотрю специально мимо него, концентрируясь на пылинках, мельтешащих в луче тусклого света. Я не покажу ему ни капли своих эмоций. Главное, убедить саму себя, что ничего не чувствую. Мне никак. Цепляюсь за эту мысль. Шнайдер отстранился, разрывая пакетик с презиком, раскатывая его по напряжённому члену, а затем вошёл резким толчком. Постепенно толчки становились сильнее и быстрее, он впился пальцами в мои бёдра, врезаясь ещё глубже, опаляя шею сбитым дыханием. Может, когда-нибудь до него дойдет, что это сомнительная победа?— трахнуть неотличимое от резиновой куклы тело. Кончив, он не спеша отстранился, как ни в чём ни бывало застёгивая ширинку.—?Довольна? —?холодно поинтересовался он. Я молча отвернулась, торопливо натягивая шмотки. Заметив, что пальцы слегка дрожат, я горько усмехнулась. Чувствую, к концу войны бесполезно будет проводить День психического здоровья. Тело ощутимо ныло после довольно жёсткого секса. Деревянные стены расплываются передо мной?— глаза полны слёз. Придётся ещё погулять где-нибудь полчаса, в таком виде домой идти нельзя. Фридхельм поймёт по моему лицу, что я явно ему лгу. Не глядя на Шнайдера, я шагнула к двери, но он загородил выход, требовательно всматриваясь в моё лицо.—?Тебе стоит только сказать?и будет по-другому.—?Пошёл. На. Хер,?— по слогам процедила я. Да лучше сдохну, чем буду просить его о чём-либо.* * *Вот же блядство! Можно было, конечно, и привыкнуть к тому, что мне вечно не везёт , но не по всем же фронтам!—?Ты обещал, что подашь документы и мы вместе сможем получить этот долбанный отпуск! —?рявкнула я на Вилли. К чёрту субординацию, у меня личная жизнь летит ко всем херам!—?Я так и сделал,?— спокойно ответил он и потёр виски. — Но Файгль подписал пропуска только Крейцеру и Фридхельму. В последний момент переиграл, что тебя нельзя отпускать без замены.—?И откуда, по-твоему, возьмётся замена? Перебросят на несколько недель другого переводчика? —?изначально же обходились они как-то без меня.—?Фридхельм немного знает русский, так что сама видишь, двоим вам ехать нельзя.—?Объясняйтесь по словарю,?— продолжала бушевать я. — Хоть на языке жестов. Почему я должна торчать здесь как проклятая?—?Успокойся,?— он бесстрастно наблюдал за моей истерикой. — И не вздумай отговаривать Фридхельма уехать. Пара недель пролетит быстро, он должен увидеться с матерью, а в следующий раз что-нибудь придумаем.—?Как у тебя всё просто! —?я едва сдерживалась, чтобы не наговорить лишнего, всё-таки свой предел терпения есть даже у Вилли. — Насколько я знаю Фридхельма, он сам не захочет никуда ехать.Или нет? Чёрт, я и так в полной заднице, а если он всё-таки уедет, Шнайдер мне вообще прохода не даст. И жертвовать собой ради чьей-то мамочки я не собираюсь. Главное, чтобы Вилли не начал прессовать братика.Мои худшие опасения подтвердились. Вечером я застала ожесточённые споры по поводу отъезда.—?Ты не имеешь права так поступать,?— давил на совесть Вилли. — Она в каждом письме спрашивает меня, когда ты сможешь приехать. Я все понимаю, у тебя любовь, но она же твоя мать.—?Не понимаешь! У Эрин никого кроме меня нет, я не могу оставить её.—?Не дури, ты уезжаешь ненадолго, а я обещаю лично проследить, чтобы она была в безопасности.Ты смотри, прямо рыцарь без страха и упрёка. Нет, он, конечно, ответственный и позаботится обо мне, если не дай бог случится внеплановая контратака. А от Шнайдера как защищать будет? Спать перед моим порогом, охраняя от его домогательств? Я не стала вмешиваться в их разговор, да и с Фридхельмом поговорить не успела — он собирался в караул.Как обычно, новости в нашем колхозе разлетелись быстро. На следующий день в столовке только и разговоров было, кто и куда едет.—?Ну что, парни, надеюсь, вы используете свой отпуск на полную катушку,?— осклабился Шнайдер. Ребята Файгля радостно отозвались, расписывая, как соскучились за домом, а этот гад словно нарочно продолжал: —?И не забудьте оприходовать пару хорошеньких девчонок, а то и вспомнить будет нечего.От злости я едва не уронила чью-то тарелку с горячей кашей. Когда уже вернётся Кох? Вилли, зараза, отправил меня на постоянной основе дежурить по кухне, помогая повару. Ну да, логика железная. Я-же-девушка.—?Винтер, а ты чего такой кислый? Я думал, ты будешь прыгать от счастья,?— Шнайдер насмешливо оглядел Фридхельма. — Представь, сколько новых книжек сможешь перечитать.Вот же мудак, ещё и стебётся! Я позволила очередной тарелке выскользнуть из пальцев. Дурацкая, конечно, выходка, но открыто ругаться слишком палевно. Фридхельм и так уже не раз спрашивал, когда мы прекратим обмениваться ?любезностями?.—?Что ты творишь? —?Шнайдер вскочил, стряхивая с кителя надеюсь ещё горячую кашу. Скажи спасибо что не с башки.—?Ничего, постираешь,?— небрежно процедила я. — И вообще, парни, я вам не Золушка, давайте раскидывать на всех обязанности.После обеда Фридхельм как всегда пошёл провожать меня в штаб. Я заметила, что он непривычно молчалив. Догадываясь о причинах, я тоже не могла решиться поднять тему отъезда.—?Рени, ты, наверное, слышала вчера наш разговор с Вильгельмом,?— медленно начал он. — Как бы мне ни хотелось остаться с тобой, но он прав. Неизвестно, когда я ещё увижу маму…Честно говоря, я надеялась, что мы вдвоём обсудим эту проблему, но раз он всё решил, я не буду ныть ?не уезжай?. Не в моих правилах упрашивать. Да и если отбросить эгоистичные мотивы, то Вилли прав. Они уже год не видели свою семью, и неизвестно вообще, когда в следующий раз попадут домой.—?Когда ты едешь? —?я пристально смотрела, как медленно тлеет сигарета в его пальцах.—?Завтра,?— Фридхельм мягко коснулся ладонями моего лица, поворачивая, перехватывая взгляд. — Всё будет хорошо, я же вернусь. Вильгельм обещал за тобой присмотреть.—?Конечно, будет,?— я почувствовала как злые слёзы обжигают глаза.Файгль встретил меня очередным каверзным заданием?— состряпать статейку. Кто-то особо хитрожопый додумался пустить ?утку? в советские газеты, мол, Москва готова капитулировать, лидеры все пали, а народу на перспективу абсолютно нечего бояться как верным подданным Великой Германии. При условии, конечно, что они прекратят сопротивление и будут выдавать своих партизан. Поздно, товарищи, в начале войны это, может, и сработало бы, но сейчас все прекрасно поняли, чего стоят ваши обещания.—?Можешь сегодня уйти пораньше,?— милостиво разрешил Вилли. Никак совесть заела? Что ж, надо пользоваться моментом, пока он не передумал. Мы с Фридхельмом найдём как распорядиться последним вечером. Заметив, что парни маются дурью возле казармы, я улыбнулась. Грозные солдаты рейха вовсю гоняли мяч. Футболисты, блин. Увидев меня, Каспер помахал рукой. Нет, пойду-ка я лучше другой дорогой, пока кто-нибудь не зацепился поболтать. Я свернула в проулок и вдруг почувствовала, как мой локоть перехватили чьи-то настойчивые пальцы.—?Ты что, совсем охренел? —?зашипела я, узрев насточертевшую за последние недели рожу Шнайдера.—?Тише, принцесса, ты же не хочешь, чтобы нас заметили,?— ухмыльнулся он, продолжая тащить меня в сторону.—?Пусти, говорю,?— рванулась я, но он уже втолкнул меня в какой-то сарай. — Что это ещё за выходки?—?Это я хотел у тебя спросить,?— он, конечно, не дурак, помнит ещё ?марафон добра?, что я устроила тогда осенью.—?Это была случайность,?— а пусть докажет, что это не так.—?Да что ты?—?Да.Зараза. Стоит же ещё так, что хрен подвинешь. Небрежно прислонился к двери и пялится на меня как котяра, загнавший мышь. —?Так что тебе надо?—?Может, я соскучился,?— усмехнулся он.—?Твои проблемы.Было сложно балансировать в попытках не злить его, когда язык чесался послать в далёкие ебеня. К сожалению, приходилось считаться, что расклад теперь не в мою пользу.— Уговора на сегодня не было.—?Уговор был, что ты приходишь, когда я,?— Шнайдер особо выделил это слово,?— захочу.Бесполезно объяснять ему, чего хочу или не хочу я. Глядя, как он медленно подходит, начинает расстёгивать пуговицы на моей блузке, я снова почувствовала безысходность. Словно меня придавило каменной плитой. Отпихнуть бы этого мудилу, а ещё лучше врезать по наглой роже, но я вовремя вспомнила изувеченную по приказу Штейнбреннера партизанку. Придётся в очередной раз перетерпеть. Вот только этот озабоченный гад, судя по всему, не собирается быстро отпускать меня. А если сюда кто-нибудь сунется? Холодный пот прошиб при мысли, что нас попалят.—?Стой,?— я перехватила его руки. — Раз уж так приспичило, делай это по-быстрому.—?Торопишься домой укладывать вещи Винтера? —?подъебнул он. — Или распаковать свои?А это он откуда знает? То, что Вилли обломал меня с отпуском, по идее, не знал никто.—?Я смотрю, ты расстроена,?— с притворным сочувствием протянул Шнайдер. — Действительно, обидно, что в последний момент командир вдруг вспомнил, что тебя некем заменить…—?Ты имеешь к этому отношение? —?перебила я, припомнив, что эта сволочь корешится с адъютантом Файгля.—?Я? —?он наигранно приподнял бровь и, к моему удивлению, не стал особо отрицать. — Может быть…—?Вот же ты мудак! Эмоции ударили в голову с новой силой, адреналин вскипел, напалмом разливаясь по венам. Ну, нет, я сотру с его рожи эту мерзкую ухмылку! Шнайдер без труда перехватил мою руку.— Хочешь поиграть? Я поиграю в твои кошки-мышки, но учти, мышка я только в постели, а в жизни?нет, и ты это прекрасно знаешь!—?М-м-м, принцесса, сколько страсти,?— лениво ухмыльнулся он, цепко удерживая мои запястья.—?Заткнись! —?зло вывернулась я. — Ты кем себя возомнил, мать твою? Как ты, блядь, вообще посмел такое сделать?—?Я забочусь о благополучии нашей роты, раз уж командир размяк мозгами и идёт у вас с Винтером на поводу.—?Ты просто озабоченный кобель! Нечего прикрываться, что тебя волнует, что вы бы остались на пару недель без переводчицы.—?А ещё до безумия ревнивый кобель и собственник,?— казалось, его забавляли мои вопли.—?Да кто ты такой, чтобы меня ревновать? Я с трудом заставила себя говорить тише, ведь казарма-то не так и далеко. Заметив вспыхнувшую в его глазах злость, я небрежно добавила:—?Через пару недель сперматоксикоз тебя попустит, потянет на разнообразие, и мы забудем как друг друга звали. Так что буду признательна, если ты прекратишь лезть в мою жизнь.—?А ты прям делаешь всё для того, чтобы этот момент наступил ещё нескоро,?— криво усмехнулся Шнайдер и в ответ на мой непонимающий взгляд выдал ядовито-циничное: —?Твоя проблема, Рени, что ты не можешь вовремя заткнуться. Помнишь, как всё вообще началось? Ну, подшучивал я над Карлом?и что? В конце концов, мне бы это надоело, но нет! Ты постоянно огрызалась, ещё и в драку бросалась.С-сука, знала бы, что он такой наглухо ебанутый, действительно бы молчала в тряпочку.—?Тебе нравилось дразнить, пользуясь, что тронь я тебя в ответ, меня тут же отметелели бы твои рыцари,?— божечки, я сейчас расплачусь, прям буллинг какой-то. — Зато сейчас ты сделаешь всё, что я хочу, как бы тебе это не нравилось. Впрочем, мы же оба знаем, что ты не такая ледышка, какой пытаешься казаться. Так что даже не знаю, когда меня ?попустит?.—?Ты мстительный ублюдок, да к тому же ещё и тупой! Я уже начинаю сомневаться, что байки, которые ты травишь новобранцам насчёт своих любовных побед, правда. Нормальный мужик не станет никого принуждать!—?Нормальный мужик всегда добивается того, что хочет,?— отпарировал он, сжав подол моей юбки и потянув её вверх. Отказать я не могла, но надеялась, что он без труда прочитает красноречивый посыл в моих глазах.— Ну, не надо так дёргаться… я не буду как тогда…Он обхватил ладонью мой затылок, надавил языком, нагло раздвигая мои сжатые губы. Я лишь устало подумала, пусть делает, что хочет, лишь бы быстрее. Он же как назло никуда не торопился, руки бесстыдно и властно прошлись по моему телу, поглаживая, лаская, трогая.—?Вот так. Расслабься, моя девочка…От этого обращения меня выбешивает с новой силой.—?Я никогда не буду ?твоей девочкой?!—?Ты уже моя,?— плотоядно усмехнулся он, крепче сжимая руки на моей талии, вжимая в чёртову стену.—?Ты действительно так считаешь? Зная, что после тебя я уйду к человеку, которого люблю?—?Интересно, а он тебя любит? Настолько, чтобы делиться?—?Тварь! —?я всё-таки влепила ему заслуженную пощечину. — Только посмей что-то ему сказать, и я клянусь, до конца жизни останешься импотентом! Я знаю, что надо подлить! Это был, конечно, блеф, но я надеялась хоть немного поставить его на место. В конце концов, все в курсе, что я неплохо шарю в лекарствах. —?Будешь потом слюни на девок пускать и завидовать, что их трахают другие мужики.—?Заткнись! —?рявкнул он и неожиданной подсечкой отправил в полет. Запоздало пришла мысль, что он может врезать в ответ. Но ведь лежачих не бьют, тем более девушек? Хотя нет, лежачих обычно пинают ногами. Правильно истолковав мои опасения, он криво усмехнулся.— Что, уже не такая смелая? Не переживай, я женщин не бью, хотя тебе бы не помешало всыпать ремня,?— я отвела глаза, вспомнив, как он отмудохал ?Карла?. — Зато у меня появилась другая идея.Я испуганно вжалась в стену, наблюдая, как он расстёгивает ремень, вжикает молнией, подходит почти вплотную.—?А ведь я предупреждал, что однажды заткну твой рот, если будешь грубить.—?Я не буду этого делать,?— я резво вскочила, сразу же почувствовав себя увереннее. Плевать на его угрозы, если попробует сунуть свой хер насильно?— пожалеет. Я не ханжа и нормально всегда относилась к минету, но для этого нужен определённый градус близости. Брать в рот чужую пипиську?— это ж фу-у-у. А тем более когда тебя нагибают, не спрашивая.—?Не будешь? —?с обманчивой мягкостью переспросил Шнайдер. — Хорошо, но учти, тогда ты будешь сидеть здесь, пока не передумаешь, — пока я въезжала, в чём подвох, он насмешливо продолжал: —?Кажется, ты торопилась домой? Думаю, Винтеру надоест тебя ждать, и он решит выяснить, что тебя задержало. Или кто-то из них,?— он кивнул в сторону двери, за которой периодически было слышно парней,?— решит сюда заглянуть. Заявить, что я тебя насилую, на этот раз ты не можешь, поэтому получишь то, чего так стараешься избежать?— грандиозные разборки.Я представила эту картину маслом и мне поплохело. Он больше не уговаривал, одной рукой слегка сжал мою шею, второй?— подбородок, глядя в мои глаза. Во мне проснулось тупое и горькое понимание, что он всё равно сделает это.— Будь хорошей девочкой,?— почти нежно он обвёл пальцем мои губы. — Если не умеешь, я научу…Не умею? Может, я и не королева минета, но никто, блядь, не жаловался, и ты не будешь. Почувствовав, как его ладони надавливают на плечи, опускаюсь вниз. Как ни противно признавать, но альтернативного выхода сейчас у меня нет.—?Умница,?— не смотрю, но по голосу понимаю, что эта скотина сейчас довольно лыбится. — А теперь разомкни губки…—?Заткнись,?— прошипела я, иначе точно передумаю. Не собираюсь выслушивать его пошлые комментарии. Дёргаю вниз резинку его трусов и убеждаюсь, что там уже полная боевая готовность. Говорю же, этот гад тащится, когда вот так нагибает кого-то. Чёртов извращенец! Но хотя бы чистый. Ничем кроме мыла и своего дурацкого одеколона не воняет. Он им что, во всех местах поливается? Мысли, как всегда, дурацкие, но так легче, потому что внутри уже свинцом разливается тяжёлое отчаяние. Мои отношения с Фридхельмом, да и жизнь тоже, висят на волоске и целиком и полностью зависят от этого ублюдка, который явно не собирается сворачивать эти кувыркания. Словно действительно неопытная девица осторожно беру в ладонь его член. Да блин, не сдетонирует же он от малейшего прикосновения. Пару секунд раздумываю, стоит ли проявлять изобретательность или сделать ?на отъебись?. В конце концов, выбираю нечто среднее. К тому же, лучше я сама всё сделаю, чем он начнёт заталкивать мне по самые гланды. Представляю, как ?шикарно? буду выглядеть: вся в слезах, слюне и соплях. Медленно обхватываю его член губами, чувствуя, как он пульсирует от прикосновений. Шнайдер что-то неразборчиво прошипел, и я снова напряглась, ожидая, что он начнёт активничать, но пока что он позволяет вести мне. Вопреки моим опасениям, он не стал вцепляться в мои волосы, лишь гладил моё лицо, шею с какой-то властной нежностью. Нарочно замедляюсь, дразняще скользя языком, и с каким-то удовлетворением замечаю, как его пальцы слегка дрожат, когда он всё-таки кладёт ладонь на мой затылок. Я лишь плотнее сжимаю губы и позволяю проникнуть ему чуть глубже. Он может принуждать меня, но как ни крути, сейчас власть буквально в моих руках. Могу сделать так, что кончит как зелёный юнец-скорострел, могу растянуть удовольствие, а могу и помучить, чтобы услышать…—?Рени… не останавливайся…Неприкрытое возбуждение в его голосе, взгляд, затянутый поволокой жадной похоти, пробудил во мне… Не полноценное желание близости, но вполне знакомое томление, вязко разливающееся внизу живота. Я вовремя напомнила себе, что не могу хотеть этого извращенца в принципе, но, возможно, уже стоит ставить вопрос по-другому. Всё ли со мной в порядке, раз я чуть ли не с удовольствием продолжаю сосать и облизывать его член. Внезапно он чуть сжал пальцы в моих волосах, действуя без явного давления, но и не позволяя отстраниться. Толкаясь в мой рот сильнее, приближая свою разрядку. Обхватываю его член рукой, чтобы не дать проникнуть глубоко в горло, да и ?заряд позитива? глотать я не собираюсь. В несколько движений подвожу его к финальной грани, не без злорадства отмечая, что кое-кому придётся снова стирать свою форму, и отворачиваюсь, приводя в порядок свою одежду.Было невыносимо стыдно. Я не понимала себя, реакции своего тела. Ну, вот как можно было ухитриться забыть в процессе, что я ненавижу этого мудака? Не хватало ещё, чтобы он заметил, что я возбудилась от этого изврата. Застегнув последнюю пуговицу, я направилась к двери, в последний момент притормозив, ибо конспирация же. Надо убедиться, что никто из наших не ошивается поблизости. Шнайдер тоже подошёл и по-хозяйски сгрёб меня, притиснув и потираясь щекой о мой затылок.—?Ну что? Посылать меня на хер уже расхотелось? —?сука, чуть ли не урчит от удовольствия. —?А впрочем, я не против, если ты потом будешь вот так извиняться.