Теория растительного заговора (1/1)

От лица Рыжего "- Иногда мне кажется, что мы самая плохая семья в городе. - Может, нам стоит переехать в город побольше?" Симпсоны В дни моей институтской молодости некий дурень на стене общаги оставил размашистое послание, гласившее: "Весна - страшное время перемен!" Тогда это было воспринято дерзкой, но не очень оригинальной выходкой, зато много лет спустя я не раз вспоминал многозначительную фразу неизвестного умника. Почему? Сейчас объясню. В вашем доме кто-нибудь сажает рассаду по весне? Я это действо наблюдаю из года в год и каждый раз пытаюсь бороться если не с самим фактом, то хотя бы с его масштабами, но неизменно терплю поражение. Вроде бы ещё с середины февраля начинаешь с педантичностью сыщика высматривать первые признаки весенней лихорадки Стервятника: мешки с грунтом, стаканы с замоченными семенами, удобрения - но всё равно в один прекрасный день идёшь к окну, чтобы его открыть, и обнаруживаешь за занавеской целую батарею маленьких зелёных росточков, занимающую весь подоконник. А ведь у нас и без этого хватает всяких фикусов, орхидей, герани и суккулентов. Сорок восемь штук. Чёртовы помидоры. Смотрю на них, они на меня. Зелёные мерзавцы, стоят бодренько в торфяных горшочках, выставив пижонские мелкие листики солнцу, и зримо пускают под откос мои призрачные надежды на лето без торчания мордой в грядки на солнцепёке. Нет, ну как так-то? Конечно, я могу чего-то не понимать. Но тогда объясните мне, в чём прелесть с утра до ночи копаться в грязи ради каких-то десяти килограмм овощей, половина которых просто засохнет или их сожрёт медведка, если можно купить столько же, существенно сэкономив время и деньги? Иногда мне хочется нахрен забетонировать участок за домом. С каждым годом я всё ближе к осуществлению этой угрозы. Или хотя бы махнуть на море в одиночку, не предупредив никого из домочадцев, - пусть сами изображают из себя осликов-огородников, если им так хочется. Очень соблазнительная мысль. Заканчиваю гипнотизировать ростки и иду к другому окну чисто из интереса. Лучше бы я этого не делал. Та же картина маслом, только над рассадой ещё подвешена фитолампа. На дух их не переношу. Светят-то они конечно, красиво, но от их света болят глаза и, если находиться рядом с ними больше минуты, то потом всё вокруг лицезреется в жуткой зеленоватой расцветке при условии отсутствия на мне маскировочных очков. Пренеприятное изобретение, одним словом. Мне, чёрт возьми, срочно нужен Стервятник. Нахожу его на кухне. Со свойственной ему сосредоточенностью устанавливает лампу и на этот подоконник. Слава Богу, обычную, настольную, конфисковав её из детской. Всё равно летом она им особо не нужна: темнеет поздно, домашку не задают, книжек они почти не читают, а в интернете можно и без света сидеть. Стою, смотрю, молчу. Очень выразительно молчу. Стервятник на это выразительное молчание наконец обращает внимание и оборачивается через плечо. Глаза его сверкают неповторимым вдохновенным блеском. Господи, ну нахрена ему дались эти растения?!Чувствуя укол ревности по отношению к растениям (знаю, что глупо, но...), я подхожу ближе и кладу руку Стерву на плечо. Он тоже играет в молчанку и вытирает испачканные в грунте пальцы. - Птица моя... По усиленно любезному тону благоверный догадывается, что я обнаружил остальные посадки, и задёргивает штору, разворачиваясь ко мне лицом. - Я тебя слушаю, - говорит он ровно. - Нахрена нам столько? - указываю на подоконник. - Нахрена нам больше сотни кустов? Большая Птица не то, чтобы расположен отвечать. Он вообще не любит пускаться в объяснения, к тому же, подобные вопросы задаются каждый год, и они надоели ему также, как и мне надоели вездесущие саженцы по весне. - Это не так уж и много, - возражает Стервятник, оглядываясь на подоконник. И всё. И никаких больше объяснений. Они мне, по правде, и не нужны, я всё равно буду им возражать, но можно быть чуть более многословным? - Часть всё равно может не выжить, и в итоге останется штук семьдесят. - И как ты собираешься один управляться с семьюдесятью кустами? Благоверный загадочно улыбается, и эта многозначительная улыбка мне не нравится совершенно. - Только не вздумай говорить, что надеешься на мою помощь, - предупреждаю я. - Хорошо, - соглашается Стервятник, - я попрошу детей. Теперь уже улыбаюсь я. Сардонически. Потому что единственным из детей, кто не придумает очень важного повода, чтобы отлынить, и возьмётся добросовестно помогать, будет Красавица. Но помощь Красавицы сродни нашествию хана Мамая. Стерв угадывает мои мысли и говорит, что всё же рассчитывает на меня. - Нет уж. Не надо мне такого счастья, - говорю я решительно, воскрешая в памяти прошлое лето. И позапрошлое. И так далее. - Как хочешь, - со вздохом уступает Большая Птица, и прежде чем я успеваю удивиться его покладистости, лукаво добавляет: - А я мог бы помочь тебе с диссертацией... Застываю вполоборота и кошусь на благоверного. Хитрец. Шантажист. Птичка-мозгоклюйка. - Это ты так пытаешься меня уговорить? - уточняю я с недоверием. Стервятник кивает. - Я не согласен. Вернее согласен, но хочу поторговаться.