Глава девятнадцатая: Конец наших жизней (1/1)

Когда Тинтин зашел в комнату Сержа, на какой-то миг он даже не видел его. Он понял, что мужчина здесь только по тяжкому вздоху, и повернул голову, заметив того на краю кровати с сигаретой в руках. —?Ты здесь,?— тихо сказал Серж, когда тишина слишком затянулась. Тинтин не ответил. —?Хочешь признания? —?Мне оно не нужно,?— сказал Тинтин. Затянувшись, Серж покачал головой. —?Нет,?— ответил он. —?Это делу не поможет. Одну вещь ты точно не смог выяснить. —?И какую? —?То, где я был весь прошлый год,?— зарывшись рукой в волосы, Серж опять вздохнул, встал и упал на стул рядом с окном. —?Я отправился в Россию и попался в какую-то дурацкую coup d'état,?— он нахмурился и бросил сигарету на пол. —?Я собирался вернуться в Бельгию быстрее, но застрял там. Я месяцами маршировал по этим забытым Богом местам, почти без еды, просто маршируя день за днем. Когда я дезертировал, они меня повесили, но почему-то я выжил. Думаю, я заставил себя выжить. Я просто… Решил, что не умру. И, полагаю, Бог с этим согласился, раз я сижу здесь,?— после долгой паузы он добавил:?— Как будто это важно. —?Вы были в России? Поэтому Вогель ехал туда? Он пожал плечами. —?Может быть. Скорее всего. Не думаю, что он подозревал, что я жив, пока не стал обвинять тебя в убийстве. Все так случайно. Полагаю, что-то дало ему понять, что я жив, поэтому он изо всех сил старался сделать вид, что не подозревает меня. Он знал, что я найду сотню причин, чтобы убить его. —?Oui; я предполагал это. —?Ты обо всем подумал,?— пробормотал Серж. Они сидели рядом, ничего друг другу не говоря, даже не глядя в глаза. Наконец, Серж пробормотал: —?Я все сделал ради нее. Уверен, ты можешь это понять. —?Ваши чувства не оправдывают убийства. —?Я и не говорил, что они могут,?— холодно ответил он. —?Я делал это не в приступе ярости, Тинтин. Я был зол, но важнее то, что они заслуживали смерти. Они все совершили преступления, и только из-за запутанного шантажа Вогеля они не оказались в тюрьме. Тинтин посмотрел в лицо Сержа. Несмотря на морщины на его лбу, возможно, возникшие больше из-за стресса, чем от возраста, у него были дружелюбные, мальчишечьи и точно невинные глаза. Это не взгляд убийцы. Может, он играет? Или действительно говорит правду? —?И кто же вы тогда, линчеватель? —?тихо спросил он. —?Это не лучше. У вас хорошие цели, но они не оправдывают ваших поступков. Серж рыкнул. —?Многие могут сказать это же про тебя, Тинтин. Прошу, отпусти нас. Ради нее. Это была жестокая карта, чтобы использовать ее в игре, и они оба знали это. —?Если вы думаете, что это будет легкий выбор, то вы дурак,?— пробормотал Тинтин, смотря на пол. —?Думаешь, убить Вогеля было легко? Думаешь, спланировать четыре убийства было легко? Мои руки чисты,?— он поднял ладони в воздух, словно желая доказать это. —?Это не какая-то вендетта. Я вершил справедливость. —?Оставьте ее закону! —?Но я не мог! Я не мог сказать закону, что сделал Вогель! Он шантажировал нас! —?Тогда стоило рассказать, что сделал ваш отец. —?Мой отец был единственным звеном, сдерживающим Бельгию вместе после войны. Представь, что было бы, скажи Вогель, что тот пытался предать собственную страну! Мы были бы в анархии, а нас с Одетт бы ненавидели, изгнали и, скорее всего, убили,?— морщины на его лбу углубились. —?Я не мог оставить справедливость закону, но ее нужно было вершить. Ты знаешь это лучше других: если одному ее недостает, то скоро и всем не будет. Тинтин, поверь, я делал то, что было правильно! —?Что было правильно? Как вы вершили справедливость? Вы спланировали систематическое убийство четырех человек! —?Хочешь знать, почему я убил Вогеля? Знаешь, что он сделал? Он месяцами заигрывал с Одетт, а когда понял, что она не будет его, то похитил ее. Он привязал ее по рукам и ногам к кровати и насиловал три чертовых дня. Не давал ей есть, пить, ничего. Я даже не знал, где она была, и не мог сделать ничего, чтобы помешать ему. Знаешь, как я вернул ее? Нашел ее голой на улице, умирающую. Скажи еще, что не попытаешься убить за такое. Когда я разыграл свою смерть, чтобы позже отомстить ему, он обвинил мою жену в убийстве, посадил ее в тюрьму, избивал, нанес татуировку… —?его голос сорвался, и он прошелся ладонью по лицу, пытаясь успокоиться. У Тинтина не было слов. Когда Серж вновь заговорил, его голос был тих и надломлен. —?Я год ждал, чтобы вернуть ее,?— он прикусил губу. —?Год. Целый… Чертов… —?но его голос надорвался, и он не смог продолжить. Упав на стул, он отвернул голову, пытаясь спрятать слезы. Положив локти на стол, он уронил голову на ладони; его плечи затряслись от рыданий. —?Ты забираешь ее от меня… —?Серж, я… —?парень сглотнул, пытаясь говорить спокойно. —?Я не хочу… —?Ты собираешься убить ее. —?Я отведу вас к ней,?— тихо сказал Тинтин, оборачиваясь спиной к Сержу. Он поднял голову, смотря на Тинтина красными глазами, и выдавил: —?Ты… —?Я сказал, что вы можете идти к ней. Серж посмотрел на него долгим взглядом, а затем кивнул. —?Хорошо,?— тихо сказал он. —?Прошу. Отведи меня к ней./ Когда Тинтин вернулся в свою комнату и включил свет, он чувствовал себя так, будто к его рукам привязали гири. Каждое движение давалось с трудом и отзывалось болью, высасывая всю энергию из тела. Он стоял, ни на что не смотря, пытаясь заставить себя двигаться к креслу, к кровати, куда угодно. Все тело ломило, как будто усталость от всех приключений наконец-то ударила по нему. Он чувствовал себя старым, уставшим и старым, все искры давно потухли внутри него. Он добрел до кровати, сел на ее край и задумался. Все еще было время. Он это знал. Он мог притвориться, что забыл. Когда они завтра поедут в деревню, он может сказать полиции, что это Вогель был убийцей, а потом вернуть тела семьям, и это был бы конец. Он знал, что к его словам все прислушаются и не будут задавать вопросов. Но было ли это правильно? Можно ли следовать своим чувствам, если они противоречат закону? Он хотел бы верить, что да, но Серж руководствовался тем же, и Серж убил трех человек. Было ли в их смертях что-то плохое? Если бы он мог оправдать действия Сержа, то смог бы оправдать и ложь полицейским. Нахмурившись, он положил ладонь на лоб, чувствуя морщины под пальцами. Какая вообще разница? Каждый день умирают сотни людей. Он может отпустить Одетт и Сержа, и никто не узнает, что они сделали. Они уже слишком много пережили. Они уже отработали свое наказание, верно? Он поднялся и подошел к шкафу, вспомнив, как делал это в прошлый раз. Сразу после смерти Вогта. Тогда он был так потрясен, что хотел бы все забыть. Вернуться в то время, когда каждый удар сердца не отзывался болью, когда мысли не приносили страданий, заставляя думать над вопросом, стоит ли обрекать на смерть одного из его дражайший друзей. Боже, помоги мне, подумал он, смотря на четки на комоде. Боже, помоги мне. Его взгляд упал на виски. Бутыль алкоголя все еще была здесь. Он мог ее выпить, убить мозг, забыть о боли. Виски бы заглушил все эмоции, заставил бы думать, что все хорошо. Он мог бы утонуть в нем. Он ведь хотел этого. Умереть и ничего не чувствовать. Неожиданно, больше, чем что-либо, Тинтин захотел никогда не встречать Одетт. Чтобы сегодня был Сочельник, он бы пил сидр и пел кэролы, а его сердце не разрывалось от боли. Метель бы кончилась, тепло вернулось, и он бы был рад быть здесь, с капитаном, Турнесолем, его друзьями. Мечтать о приключениях, путешествиях по всему миру и борьбе с преступниками. Он хотел быть счастлив и никогда не знать, что где-то была девушка, едущая в поезде в Берлин, чтобы ее казнили за то, чего она не совершала. Почему все не может быть так? Зачем она вообще появилась? Было нечестно так думать, но также было нечестно заставить его выбирать, стоит или нет ей умирать за то, что она сделала. Зачем она это сделала? Он погладил пальцами горлышко бутылки. Почему не дала Сержу убить Хазара? Почему дала ему возможность отправить ее на смерть? Он не хотел этого. Но теперь она умрет, и это все будет его вина, она умрет… Гнев и боль не унимались в нем, как острые пилы, делящие его тело на части, и, почти крича, он поднял бутылку и со всей силы бросил в соседнюю стену. Перед тем, как она врезалась в нее, он сполз на пол, свернулся в комок и захныкал. —?Нет,?— выдавил он, трясясь всем телом. —?Я не могу… Не могу так сделать…/ Дверь спальни открылась, и Серж зашел внутрь, тут же увидев Одетт. Всего миг поколебавшись, она подбежала и обняла его. Он пытался утешить ее, гладил по волосам, говорил, что все будет хорошо, но она не слушала, думая лишь о том, что теперь их собираются убить. Притянув к себе ее лицо, Серж стер слезы и погладил ее по щеке. Одетт закрыла глаза и прерывисто вздохнула. —?Убежим, Серж,?— тихо сказала она. —?Сбежим. Как-нибудь. Куда-нибудь… Где люди не ранят нас… —?муж положил подбородок на ее плечо, обнял ее, пытаясь убедить, что не стоит этого делать, но она не слушала. —?Серж… Мы не можем умереть. Мы только… Ты только… Нашел… —?ее губы задрожали, и она прижалась головой к его груди. —?Должен быть способ. Должен… Он покачал головой. —?Каждый раз, как я видел тебя, я хотел сорвать эту бороду и подбежать к тебе, но не мог, хотя должен был. Вогель?— никто, Одетт, мне просто нужно было… —?она слабо запротестовала, зная, что это бесполезно, и слезы потекли из ее глаз. —?Они не заберут тебя,?— яростно сказал он. —?Я им не позволю. —?Все должно быть по-другому,?— в ее глазах отчаяние на какой-то миг сменилось гневом. —?Ты говорил, что мы всегда будем вместе. Ты обещал… Он попытался притянуть ее ближе, но она запротивилась. Он умолял, но она не слушала. —?И мы будем. Будем! —?он взял ее руку и прижал к своим губам, зажмурился, пытаясь сдержать слезы, но не смог. —?В любом случае. Да, Одетт? В любом случае. —?Но что мы сделаем? У нас ничего нет, Серж. Я не хочу, чтобы ты опять покинул меня,?— у нее перехватило дыхание, и все злоба и отчаяние вылились в слезы. —?Прошу, не уходи. —?Не уйду. Я обещал. Я обещал, Одетт,?— он схватил ее за руку с каким-то безумством в глазах. —?Я обещал. Я больше не покину тебя. —?Серж, я боюсь. —?Не нужно,?— он обнял ее за талию, притягивая к себе. —?Я не уйду. Она прижалась к его груди, сказав, что умрет, если он еще раз покинет ее. —??И потому с тобой останусь,?— нежно сказал он. - И никогда из черного дворца я больше не уйду?. Он слабо улыбнулась. —??Ромео и Джульетта?,?— выдавила она. —?Наша первая пьеса. Наступила долгая, осязаемая тишина. —?Серж… Ты… Он сглотнул и взял ее за руку. —?Одетт./ Тинтин прислонился спиной к стене, поднял залитое слезами лицо и прижал колени к груди. Это нечестно, подумал он. Это просто нечестно./ —??Здесь вечный отдых для меня начнется. И здесь стряхну ярмо зловещих звезд с усталой шеи?. Она притянула его ближе, чувствуя, как его сердце бьется рядом с ее грудью. Ее губы изогнулись в дрожащей улыбке./ Тинтин ходил взад и вперед по комнате. Он не мог позволить ей умереть. Не мог. Это не правильно./ —??В последний раз, глаза, глядите; руки, обнимайте?. Миг поколебавшись, она накинула ее на шею./ Тинтин открыл дверь спальни, остановился ненадолго и пошел по коридору в направлении комнаты Одетт, но вдруг остановил себя. Не сейчас, сказал он себе./ Одетт прошептала: —??Приди, вожатый горький и зловонный, мой кормчий безнадежный, и разбей о камни острые худую лодку…??— но продолжить не смогла. Он взял ее за руку. —?Я не покину тебя, обещаю. Несмотря ни на что. —?Ни что что,?— мягко повторила она, все еще плача, но не страшась. Ее сердце спокойно билось. Она поняла, что нечего бояться: впервые за год она была в безопасности. Он прошептал: —?До конца наших жизней. —?До самого конца,?— выдавила она. Ее глаза блестели от слез, и она не пыталась их сдерживать. —?Я люблю тебя, Серж. Я люблю тебя. —?Я люблю тебя. Они долго стояли, почти вечность, глядя друг другу в глаза, сжимая руки друг друга так сильно, как только могли. И тут Одетт кивнула. Она глубоко вздохнули, и он выбил стул из-под их ног./ Время все шло, плавно и размеренно, как биение сердца. Тинтин стоял у двери своей спальни, смотря на стену напротив. Он не знал, что собирается делать, но понимал, что больше так продолжаться не может. Ему надо увидеть их. Его пальцы замерли у ручки двери спальни Одетт. Из комнаты не доносилось ни звука. Скорее всего, он нарушит тишину. Просто войти внутрь. Дверь громко скрипнула, когда он медленно распахнул ее. Он зашел в комнату, тихо топая по полу, не уверенный в каждом шаге. Когда он увидел ее, его сердце умерло. Они были в центре комнаты. Медленно качались. Вперед и назад. Из стороны в сторону. —?Нет,?— прошептал он, чувствуя, как голос дрожит от одного лишь слова. —?Нет. Ее лицо смотрела на Тинтина, глаза широко распахнулись, смотря на то, чего он не видел. Позади нее и Сержа лежал опрокинутый стул. На ее шею была накинута веревка. Колени у Тинтина подкосились. Он побрел вперед и схватился за ее повисшую руку, пытаясь нащупать пульс. Его не было. Он знал, что не будет. Прижав руку к ее губам, он почувствовал, что они уже остыли. С тяжелым сердцем Тинтин поднял стул и, встав на него, вытащил перочинный нож, чтобы перерезать веревку. Он крепко держал ее одной рукой, поэтому, когда петля их больше не держала, она оставалась в его объятьях, пока он не опустил ее на землю. Он сел вместе с ней на колени, прижал к себе и начал укачивать ее, как дитя. —?Тихая ночь… —?начал он дрожащим голосом. —?Дивная ночь. Дремлет все, и светло… Ее пустые карие глаза смотрели сквозь него, сквозь потолок. —?Матери Божьей,?— выдавил он,?— и Сына тепло. Сердца наполните ваши добром, спите блаженным… —?но тут у Тинтина дыхание перехватило в горле, и из его глаз потекли слезы, не дав ему закончить. Он не мог заставить себя говорить, но все же выдавил:?— Нет, Боже, прошу, нет. Нет,?— он приложил лоб к ее щеке, согнулся напополам, и зарыдал так сильно, что живот заболел, и парень едва слышал, что говорит. —?Нет… Только не ее, прошу… Не Одетт… Но все было напрасно. Она умерла.