Глава семнадцатая. Женщины умеют делать подарки. (до 12 ночи, в 12 ночи и секунды после) (1/1)

Очередной рекорд. Беее — 3708 словНазвание пока в разработке, если будут идеи, пишите пожалуйстаПо НГ будет ещё одна часть, но маленькая, не больше 1500 слов, просто чтобы закончить линию, а то сюда не лезет.Эротической сценой пыталась подтвердить рейтинг. Очень важно ваше мнение по поводу их приключений. Ощущения праздника.Благодарю за исправление ошибок. Исправляйте, это не трудно!))))Часть семнадцатаяЖенщины умеют делать подарки— Держись крепче! – и они сорвались с места.Ехать быстро Быков не мог, ведь выбираться из зоопарка приходилось таким же запутанным путём по узким, извилистым дорожкам. Наконец, они выехали сначала к служебному входу, а через полминуты уже мчались по широкой пустой улице.Настя только приготовилась вздохнуть спокойно, как воздух снова наполнился воем сирен. Оказывается, отпускать нарушителей никто не собирался.— Немедленно остановиться! Приказываю немедленно остановиться! – раздалось из динамиков милицейской машины, но Андрей, естественно, и слушать не пожелал.— Ты знаешь, что если нас поймают, то посадят?! – Кисегач крупно задрожала, ещё крепче вжимаясь в спину Быкова. Её внутренности скрутило в тугой холодный узел, сердце бухало оглушительно, а дыхание резко вырывалось белёсым паром сквозь зубы.— Я именно поэтому и жму на полную! – ответил Андрей, перекрикивая ветер и рёв мотора.— Мне страшно!— А мне весело! Уууухууу!!! – Быков выпустил на волю дикий вой и вжал газ почти до упора.Они неслись через всю Москву, то немного отрываясь от преследователей, то снова попадая в поле зрения.— Интересно, нас исключат из института, если поймают?— Настя, я всегда знал, что твой мозг работает на медицинских терминах!— А твой работает на картавых гадостях!Они быстро вырвались за черту центра города и вскоре выехали на Ленинградку. За ними следовало две милицейские машины, правда, они слегка отстали, потому что Быков не гнушался высокой скоростью и входил в повороты, до опасного низко наклоняя мотоцикл к земле, а московские хранители порядка хотели жить намного больше, чем поймать ночных хулиганов.— Ты пытаешься свалить из города? – Настя уже плохо понимала, что происходит. Она то смеялась, то снова ударялась в панику. Реальность стучалась в сознание, но для девушки она была слишком невероятной. Ветер хлестал Кисегач по раскрасневшимся щекам, ей казалось, что она в свободном падении летит с многоэтажного дома спиной вперёд, что вот-вот последует удар о холодную, промерзшую на много метров вниз землю.— Я тут пытаюсь оторваться от погони, знаешь ли, — Быков прекрасно понимал, что они с Настей попали в малоприятную ситуацию, он также понимал, что после такой погони они вряд ли смогут договориться, так что оставался маленький шанс на удачный побег.?Так… значит мы сейчас на Ленинградском шоссе? — судорожно соображал Андрей. Его мозг срочно искал выход, отходной путь, тайную тропинку, и тут у него в голове вспыхнуло неожиданное воспоминание.?Мы как-то под Новый год гуляли по Химкинскому водохранилищу. Хотели на коньках покататься. Ну, на веселе, естественно. Так там лёд такой толстый, что, кажется, вообще на машине можно проехать. А было-то градусов двадцать семь мороза!? — рассказывал как-то кто-то на какой-то тусовке. Быков не помнил об этом человеке ровным счётом ничего, кроме его истории. Безрассудство таких выходок Андрей оценить не мог, ведь в институте он сполна был проинформирован о том, насколько опасно провалиться вот так под лёд. Он видел людей, умерших от обморожения.Было страшно. ?Кажется, вообще на машине можно проехать?. И как прикажете это понимать?— Насть, — Быков поднял плечи. – Мы сейчас сделаем кое-что очень безрассудное.— Что?.. – попыталась спросить девушка, когда Андрей резко нажал на газ, чтобы на несколько секунд скрыться из виду, и резко повернул налево. – Что? С ума сошёл?Они пронеслись по узкой улочке и затормозили перед открывшейся панорамой замёрзшего Химкинского водохранилища.— Нет, — выдохнула Настя, мотая головой. – Ты же не хочешь? Даже не думай!— Приказываю не двигаться! Немедленно поднимите руки вверх и отойдите от мотоцикла!— Решай, — Быков вскинул брови. Улица поворачивала вправо, но метров через сто виднелся тупик. Налево дороги не было. Сзади слышался шум подъезжающих машин. Больше не думая, Настя толкнула Андрея, он взял мотоцикл за руль и подъехал к краю парапета. До льда было не высоко, кажется, меньше метра, но, когда Быков с Настиной слабой помощью опускал байк, ему казалось, что пара километров точно есть.Его мозг уже подготовился воспринять треск льда, прощание с любимым транспортным средством, но водохранилище выдержало эту ношу гордо и безмолвно.— Давай! – Кисегач спрыгнула следом за Андреем, села сзади и мысленно попрощалась с родителями и с жизнью.— Немедленно остановиться! – закричали в мегафон.

Быков осторожно надавил на педаль газа, и мотоцикл поехал.?Только бы выдержал, только бы выдержал. Господи, больше ничего не надо, только бы не провалиться? — молилась Настя, вжавшись в спину Быкова. Она крепко, до цветных кругов перед глазами зажмурилась, уткнулась лбом в чёрную кожу и продолжала бормотать что-то в бессознательной панике.— Не бойся, мышка. Прорвёмся, — по лицу Андрея каплями катился пот, хотя на улице был мороз.?Лучше бы я купил кольцо? — подумал он и подавил желание нервно рассмеяться. – ?Хотя, нет, лучше уж по льду на мотоцикле?Хотя до противоположного берега они добрались довольно быстро, эти минуты, как то ни банально, показались Насте часами. Её руки, сжимавшие талию Быкова до дрожи в пальцах, затекли и замёрзли.— Приехали, Настюха! – Андрей спрыгнул с байка и потянул девушку за плечи. – Очнись, спящая красавица!

Кисегач через пару секунд пришла в себя и сделала то, что ей подсказал инстинкт самосохранения, который включился первым, — она толкнула Быкова и, подпрыгнув, подтянулась и забралась на парапет. Почувствовав под ногами твёрдую землю, она едва подавила желание упасть на колени и целовать белоснежный снег, лупить по нему ладонями, чтобы удостовериться, что он ни за что не хрустнет, нетреснет и не проломится, погребая её под пластами льда.— Трусишка, — ухмыльнулся Андрей, — не трясись. Тебе всё равно придётся спуститься сюда и помочь мне, а потом мы рванём отсюда домой так быстро, как ты ещё никогда в жизни не каталась.— Я не хочу, — Настя замотала головой и спрятала лицо в мокрых перчатках.— Девочка моя, — Быков немного смягчил тон, но в его голосе всё равно слышалась издёвка и проступало раздражение, — соберись. Я своего друга не брошу, значит буду стоять здесь до того момента, как наши доблестные хранители правопорядка объедут водохранилище и найдут нас. Ты же, за неимением средства передвижения, далеко не уйдёшь. Так что выбирай: стоило ли рисковать, чтобы потом всё равно попасться?Настя убрала руки от лица, глубоко вздохнула, ужасаясь, каким холодным кажется воздух её разгоряченным внутренностям.

— Ладно, — она присела, свесила ноги и осторожно ступила на лёд.— Молодец, мышка моя, — Быков ободряюще похлопал её по пятой точке и подтолкнул к железному коню. – Мы сейчас должны поставить его одним колесом на парапет, потом я залезу наверх и вытащу его, дальше ты заберёшься ко мне, и мы быстренько переставим его через ограду. Потом едем домой пить виски. Я купил в одном очень секретном месте одну очень хорошую бутылочку.— Андрюш.— Работать, женщина! Солнце ещё в зените! – прикрикнул Андрей. – Давай. И раз, и два, и…Насте пришлось сильно поднапрячься, чтобы совместными с Быковым усилиями взгромоздить переднее колесо мотоцикла на край парапета. Потом, согласно плану, она помогала снизу всеми силами, и Андрей смог затащить байк наверх полностью.

Когда заднее колесо оторвалось от корки льда, раздался странный, почему-то приятный на слух треск. Настино сердце подпрыгнуло до самого горла и свалилось в пятки. Она вскочила на парапет так быстро, что чуть не свалила обратно Быкова с его железным другом. Андрей крепко держался озябшими пальцами одной руки за холодный металл ограды, а другой рукой сжимал руль мотоцикла.— Подумаешь, маленькая трещинка, — пожал плечами он. – Чего сразу в предынфарктное состояние-то впадать, а, мышка?— Заткнись, — сквозь зубы процедила Настя, едва расслышав сквозь частый сердечный стук его слова. – Давай перекинем через этот хренов забор твоего дружка и поедем домой!— Да, детка, такой настрой мне нравится!Вдвоём на то, чтобы ровно поставить мотоцикл на обочине дороги в полной боевой готовности, у Быкова и Кисегач ушло минуты три. Отойдя немного от ?ледового? шока, Настя снова прониклась ?милицейской? паранойей. Ей начала мерещиться сирена, и страх быть пойманной овладел ей.— Поехали, а? – жалобно попросила она, кивая на байк. Андрей как-то неопределённо покрутил руками, смахнул легкий налёт снежинок с сиденья мотоцикла и сел, призывно похлопав по месту сзади себя. – Я так устала, — Настя слабо сжала руки вокруг талии Андрея, положила подбородок ему на плечо, и они тронулись.Дома они были приблизительно через сорок минут. Конечно, они прибыли бы раньше, если бы Быкову не пришлось идти в соседний двор, отрывать своего уже далеко не трезвого друга от веселья и просить у него ключи от гаража, чтобы временно спрятать байк с засветившимися номерами.Когда Настя, повернув ключ в замке, с протяжным вздохом распахнула дверь, вошла в прихожую, оставляя на полу грязные разводы, было пять минут одиннадцатого. Андрей вернулся десятью минутами позже, кажется, ещё более замёрший, чем Кисегач.

— Настюха, ты чайник вскипятила? – он расшнуровал свои высокие сапоги, небрежно кинул куртку на полку, взлохматил себе волосы и вошёл в неестественно ярко освещённую кухню. На улице было темно, хоть глаз выколи, в их дворе было маловато фонарей, а лампочка в подъезде была слишком тусклой, чтобы вызвать хоть какой-то дискомфорт. Быков нехотя прикрыл рукой зажмуренные глаза и плюхнулся на стул.— Ага, — Кисегач шмыгнула носом и налила кипяток в уже подготовленные чашки с крепкой заваркой на дне, трёмя кусками сахара у себя и половинкой у Андрея (так было брутальнее, по его словам).Чай они пили молча, опять же, минут десять. Настя размышлялао том сюрпризе, который приготовила. Быков пережёвывал воспоминания сегодняшнего дня, начиная со сцены у ювелирного и заканчивая признанием.?А было ли?? — точил его самодовольство тоненький голосочек. – ?Или не было? А надо, чтобы было? Иливсем будет лучше, чтобы не было? А если так, но всё-таки было, то это совсем плохо??В итоге Андрей решил, что рассуждает, как истеричная баба, и переключился на разглядывание потертой клеёнки на кухонном столе. Бурые разводы от чая и кофе почему-то всегда ассоциировались у него с ржавчиной. Старая-старая клеёнка, хранившая память всех утренних происшествий, была уже неотъемлемой частью окружающего мира, как и пыльные часы с покрывшимся жиром циферблатом.— Половина, — зевнул Быков, — одиннадцатого. Ещё полтора часа куковать.— Ага, — меланхолично повторила Настя.— Соснём?— Тогда встанем уже утром.— Открою тебе великую тайну, Кисегач, — Андрей приблизил своё лицо к Настиному, — человечество изобрело такую вещь, как часы с будильником. Мы заведём его на половину двенадцатого, и таким образом у нас будет целый час, час замечательного сна после столь редких в наш век приключений.— Редких? – Настя вскинула брови. – Быков, с тобой у меня только секс и приключения. Ну, иногда сексуальные приключения. Так что час спокойного сна в моё время – редкость. Я согласна, — чинно кивнула она, в два больших глотка допила остатки чая, коротко чмокнула разомлевшего Андрея в макушку и ушла в спальню, даже не поставив чашку в раковину.Быков сжал губы, мотнул головой, убрал посуду и последовал за девушкой. Когда он разделся до трусов, завёл будильник и забрался в кровать, то обнаружил, что лицо женского пола, чьи нижние части его слегка интересовали, спит. Он накинул на голые Настины плечи одеяло – ну, что за привычка спать чуть ли не голышом даже в такое время года? – и сам пристроился рядом, не обнимая её, конечно, а так, прижавшись спиной к спине.Быков с Кисегач действительно в последнее время полюбили просто спать вместе. Хотя их секс в принципе и не потерял страстности, даже оставалось то прежнее ощущение новизны, правда, уже не в таком размере, у них не всегда была возможность или даже сознательное желание близости. Андрей по опыту знал, к чему ведёт пресыщение, и отчаянно эти отношения от подобного ограждал.

Они также чертовски возбуждались легкими провокациями, готовы были броситься друг на друга после жаркой ссоры, но теперь был введён момент ограничения. Достаточно было пары дней мучений, и секс приобретал совсем другую окраску. Словно они снова вернулись к событиям полуторагодичной давности, к истокам их сексуальных отношений.Через час по договорённости загремел будильник. Кисегач подождала секунд десять, но Быков его не отключил, поэтому ей пришлось самой перегнуться через расслабленное тело Андрея и хлопнуть по рычажку. Просыпаться в темноте, причём не утренней, с чем они сталкивались ежедневно, а действительно ночной, было странно. Ночь чувствовалась во всём: в деталях, в свете, в настроении.Настя потёрла глаза тыльной стороной ладони, кое-как села и с трудом разомкнула свинцовые веки. Тревога потихоньку отступила, сон смыл то, что, как ей казалось часа полтора назад, безнадёжно испортило праздник. И, как бы Кисегач не хотелось спать, она всё равно готова была встать, потому что запланировала ещё одно очень интересное и на этот раз безопасное мероприятие.— Андрей.— Отстань.— Андрей!— Отстань!Кисегач закатил глаза, хотя Быков всё равно этого не увидел бы, даже если бы смотрел.— Секс?

— Настенька, — Андрей подскочил так резво, словно кто-то сверху дёрнул за верёвочки. – Ты у меня такая добрая, — тут он откровенно зевнул, при этом не отводя взгляда от изогнувшейся в истоме фигурки – девушка сладко потягивалась. Лица её видно не было, но тело восхитительно манило. В комнате пахло ёлкой и Настиными духами, и Быкову вдруг стало совершенно наплевать на то, что он чего-то там боится. – Иди сюда, белочка моя ненасытная.— Нет уж, дорогой. Коль скоро ты проснулся, изволь встать, убрать постель и включить фонарики на ёлке, я с ними вчера полчаса мучилась, но так и не смогла их реанимировать А восемь лет назад, когда я последний раз праздновала здесь Новый год, они ещё и песенку пели, — мечтательно закончила девушка. Она резво соскочила с кровати, позволив Быкову удостовериться, что на ней только нижнее бельё, схватила аккуратно сложенную на кресле (и до этого момента Быковым незамеченную) стопку вещей и ушла на кухню, захлопнув ногой дверь.— Гарпия, — прокартавил Андрей и упал на спину со вздохом, раскинув руки в стороны.Минут десять он просто лежал в темноте, сознательно балансируя на грани сна и реальности. Он не позволял себе заснуть, но и не пытался встать и приняться за активные действия. Ему нравилось, как Настя громыхает на кухне, он обожал эти звуки, запахи, стук каблучков, который зазвучал вскоре после того, как Кисегач ушла. Андрей вдыхал праздник глубоко и прокатывал его по языку и дальше сквозь глотку и в лёгкие, как рвущий горло дым ?Беломорканала?.

?Надо вставать? — было решено вскоре, и Быков, не давая себе пожалеть об этом, слез с кровати.Включив свет, он болезненно зажмурился, и перед глазами, как новогодние гирлянды, заплясали разноцветные круги. С полминуты он топтался на месте, зябко обхватив себя руками, но потом привык и, конечно, первым делом натянул новые синие-синие джинсы, которые купил у знакомого своего друга по нехило загнутой цене. Не придумав ничего лучше, надел старую растянутую футболку с каким-то агрессивным рисунком и направился к ёлке.— Вылечим, — уверенно кивнул он, присаживаясь на корточки. – Итак, когда проявились первые симптомы? Ах, да, вы же умираете. Простите.Тем временем на кухне, частично облачившись в праздничный наряд, Настя дорезала остатки продуктов в салаты и на этот раз быстренько жарила тонкие отбивные, которые поставила мариновать с того момента, как днём вернулась домой.

На ней были строгие чёрные брюки с идеальными стрелками и её любимые, правда, уже поношенные, со слегка сбитыми носами, лакированные туфли. Она долго думала, что же одеть сверху и в итоге остановилась на приятного цвета голубой блузке. Она заправила её в брюки, небрежно закатала рукава до локтей и оставила расстёгнутыми три верхние пуговицы так, чтобы был едва виден её белый бюстгальтер.Она собрала волосы в высокий хвост, продолжая следить за ароматными отбивными, и слегка подкрасила ресницы.

Когда она вошла в гостиную, толкнув дверь плечом, потому что руки были заняты тарелкойгорячим мясом, Быков уже сидел на диване и щёлкал телевизионные каналы. Не найдя ничего путного, он остановился на ?Голубом огоньке? и отбросил пульт в сторону. Настя улыбнулась: в комнате было темно, а знакомые ей с дества четырёхцветные ёлочные огоньки мигали.— Молодец, — она хлопнула довольного собой Быкова по плечу и снова ушла на кухню. Не дождавшись от Андрея помощи, она ещё за два похода принесла остатки салата, бутерброды и шампанское.— До Нового года остаётся всего несколько минут! – радостно объявил телевизор. – Мы прерываем нашу передачу для поздравления.— Андрюш, — Настя погладила кончиками пальцев грудь Быкова и с улыбкой посмотрела ему в глаза. – У меня есть для тебя кое-что.— Эй, у меня тоже, я первый!— Ты мне уже сделал сюрприз, придурок, так что теперь молчи и слушай, что я говорю!— Женщина…— Закрой рот! – крикнула Настя. – Помолчи, — уже намного тише продолжила она. – Пожалуйста, я очень волнуюсь.Андрей открыл было рот, чтобы снова вставить свой комментарий, но тут Кисегач взяла его за плечи и поцеловала в губы.О, да, это был поцелуй. Девушка крупно дрожала, сжимала его предплечья и кусала его губы так, словно собиралась сейчас из окна выпрыгнуть.Настя, не отрывая рук от тела Андрея, сползла вниз и встала на колени перед Быковым. Его ширинка оказалась как раз на уровне её лица.— Что это значит? – хрипло спросил он, уже начиная обо всём догадываться.?Что это значит? Неужели? Да нет, она не стала бы. Это не правда, это же Кисегач, она бы никогда не опустилась. Да она же умничка, девочка моя. Давай, пусть будет так! Я так хочу, чтобы это была именно ты!? — мысли в голове Андрея полетели в разные стороны, словно разбитые кием бильярдные шары, стукаясь о стенку и тем самым продолжая своё хаотическое движение в замкнутом пространстве.В чёрно-белом телевизоре молодая Алла Пугачёва зажигала на ?Голубом огоньке?Кисегач дёрнула вниз новые Быковские джинсы вместе с трусами, и ей открылось новое для неё зрелище. Она, конечно, уже сто раз видела достоинство Андрея, но вот чтобы так близко – в первый раз.— Настя, — хрипло позвал девушку Быков, но она только мотнула головой. – Что ты…— Молчи.Кисегач нерешительно, осторожно пальцами правой руки коснулась отвердевшей плоти. Это она уже делала. Это было знакомо.Чтобы отключить отличницу и не анализировать каждое своё действие, Настя закрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях. Она погладила горячий ствол и слегка опустила вниз мягкую, шелковистую кожицу, открывая головку.

Запах. Резкий, солёный, мужской запах пота, ведь в лучшем случае Быков мылся утром, а в худшем – больше суток назад. Это ничего, это даже приятно, так реальнее. По-настоящему.Вкус. Настя провела шершавой поверхностью языка по беззащитно блестящей розовой головке, а потом пощекотала кончиком тонкую щель. Солёный, горький, обескураживающий. Одновременно приятный и отталкивающий, но останавливаться не хотелось.Слишком это возбуждало Быкова. Слишком это возбуждало её саму. Настя положила ладони на бёдра Андрея и поняла, как сильно он напряжён. Его руки то метались по стене в поисках опоры, то просто бессильно сжимались в кулаки. Ему очень хотелось зарыться Насте пальцами в волосы и заставить её рот делать всё, что нужно, и, когда Кисегач буркнула, не поднимая головы: ?Да не сдерживайся ты?, — он так и поступил.Настя позволила Быкову сделать то, чего он хотел, и перешла к главной части. Она сомкнула губы вокруг горячей плоти тесно-тесно, чтобы было жарко и узко, чтобы было похоже на настоящий секс, и, чтобы это всё-таки не было похоже на обычный секс, сначала робко пошевелила языком, а потом храбро потёрлась им о член Быкова.Андрей на мгновение потерял контроль и толкнулся вперёд, не выдерживая, правда, так глубоко, что Настя закашлялась. Это только сильнее возбудило Андрея, но девушке пришлось временно освободить рот, чтобы восстановить дыхание и остановить рвотные позывы.— Извини.— Заткнись.Быков сжал челюсти так, что на скулах выступили желваки. Он должен был держаться, во что бы то ни стало. Андрей отвернул голову и уставился нам мигающие ёлочные фонарики.Синий. Настя отдышалась и снова вернулась к своему занятию. Она увлечённо потёрлась кончиком носа о ствол члена, легко чмокнула головку и снова погрузила плоть в сладкую глубину рта.Это было так восхитительно, так восхитительно… Красный.— Дееевочка моя…Настя глотнула, и у Быкова потемнело в глазах, он вскинул напряжённый подбородок, позволяя Кисегач, запрокинувшей голову, чтобы с триумфом оценить его реакцию на свои действия, видеть его подрагивающее от напряжения адамово яблоко.Настя попробовала глотнуть ещё сильнее, пустить плоть Андрея дальше, глубже, чтобы было туго, мокро и хорошо, но снова закашлялась. Она резко отпрянула и, соблазнительно приоткрыв рот, часто задышала, подавляя спазмы. От вида блестящих, влажных, распухших губ, Быкову стало плохо.А потом Настя, бросив на Андрея слегка озорной взгляд, опустила крайнюю плоть и подула на открывшуюся головку, после чего легко-легко прикоснулась к нежной коже губами.

Быков не выдержал и дёрнулся, застонал, впиваясь ногтями в обои на стенах. Он и так держался из последних сил, чтобы не схватить девушку за волосы и не начать просто грубо трахать её в рот. То, что Настя делала всё сама и фактически первый раз взяла всю инициативу на себя, было восхитительнее любых желаний грубого секса. Держать себя в узде, чтобы дать ей место для манёвра, просто наслаждаться этой безвыходной невыносимостью – Быков закусил губу и несильно стукнулся затылком о стену.— Огосподибоже….

Зелёный. Настина чёрная макушка, почти сливавшаяся с окружающей обстановкой, едва заметно двигалась. Во всём было это ?едва ли?, ?почти?, не хватало слов, цвета, чувств, воздуха, только ярко мигали ёлочные фонарики.Желтый.— Вееедьма, — Настя подняла свои огромные зеленые глазищи, в которых отражением прыгали разноцветные огоньки. Она бы улыбнулась, но её улыбка была занята.Девушка упивалась ощущениями. Плоть Быкова была одновременно мягкой и твёрдой, нежной и требовательной. Настя чувствовала абсурдную власть над Андреем, словно, сомкни она сейчас зубки, он женился бы на ней тотчас же. Да нет, глупости всё это, ей только казалось.Через пару минут она перестала обращать внимание на запах и вкус, тем более что они почти исчезли, но нестерпимо заболели колени. Она постаралась сильнее опереться о бёдра Быкова, хотя он и не думал о том, чтобы как-то ей помочь. И всё равно было очень, очень хорошо хотя бы оттого, что она сводила Быкова с ума, и при этом сама была в сознании. Раньше такого никогда не было. Упоительно – чувствовать, что ты можешь довести до края того, кто перевернул твой сексуальный мир, того, кого ты лишь мечтала удивить.Андрей сглотнул, и его бёдра мелко задрожали. Опаляющее, доводящее до беспамятства удовольствие подходило к краю. Его голова заметалась, волосы тёрлись о стену, огоньки в глазах слились в единую цветную линию.Где-то на краю сознания били Куранты.

?С Новым годом?

— Настя! – крикнул он. – Отойди! Господи, дура, да оторвись ты! – он толкнул Кисегач в плечо, но был слишком слаб, чтобы совладать с железной хваткой её пальцев на его ногах, да и горячие мягкие губы, жаркая теснота рта не давали Быкову собрать волю в кулак.Девушка вообще не обратила внимания на то, что Быков в её объятиях забился, как бабочка, насаженная на иглу. Она с наслаждением прикрыла глаза, сжала губы из последних сил, хотя их уже ощутимо саднило, и пустила по плоти Быкова гортанную вибрацию.Андрей вздрогнул, будто ему воткнули нож в спину, крикнул что-то уже совсем бессмысленное, откинул голову назад и сжал Настины волосы так, что ей стало очень больно.Его бёдра напряглись на мгновение и расслабились так, словно он сейчас упадёт.

Горячая горькая струя ударила Насте в горло, она с неприязнью отпрянула и, поняв, что её сейчас вырвет, бросилась в ванную, а Быков медленно, почти без сознания, сполз на пол.