D-13 Ты предлагал кофе (1/1)

Они сидят на той же лавочке, что и неделю назад, только в этот раз лицом не к универу, а к городу.Учеба только недавно началась, а уже подташнивает, поэтому нет желания лишний раз лицезреть цитадель науки, будь она неладна.Тем более, погода так и манит выйти на улицу. Обычно в начале сентября в Оухае нестерпимо жарко, но в последние дни у них вполне сносная температура, иногда даже прохладно.— Что-то он ко мне не подходит, — Ифань вгрызается в яблоко.Минсок лениво отрывается от своего кофе:— А ты, оказывается, красная девица, раз ждешь, пока к тебе кто-то соизволит подойти?Ифань даже перестает жевать, задумавшись над словами друга. Спустя минуту начинает медленно кивать, соглашаясь.Минсок говорит:— Сам подойди к нему.У Ифаня округляются глаза, но это не останавливает Минсока:— Напомни ему о кофе.— Может, он просто занят сейчас? — Ифань внимательно изучает яблоко.— Какая работа в начале сентября? — Минсок скептически приподнимает бровь.— Ну не знаю…— Не ищи отговорки и оправдания. В первую очередь, будь честен хотя бы сам с собой.Ифань поднимает взгляд на друга, и тот продолжает:— Ты хочешь пойти с ним на кофе?В ответ ему кивают.— Тогда сделай второй шаг. Первый сделал он.И ведь нечего сказать в ответ. Минсок прав, и они оба это прекрасно знают. Но помогает это знание не особо.— А если?.. — но договорить ему не дают. Минсок безжалостно обрывает:— Он на тебя запал. Не парься. Со стороны виднее.Ифаню не особо верится, но возражать и правда бессмысленно. Он должен попробовать.Минсок смотрит на часы.— Две минуты осталось. Готов покорять нашего гениального профессора? — он смеется, но Ифань, честно говоря, сейчас не понимает, пытаются ли его подбодрить или постебать.Жутко длинная пара технологий наконец-то заканчивается, и он махает Минсоку рукой, подавая знак, чтобы тот уходил без него.Перед тем, как исчезнуть из аудитории, друг пару раз игриво подергивает бровями и издевательски улыбается. Как будто Ифаню легко.Когда он делает шаг в сторону стола Лу Ханя, он чувствует внезапный прилив слабости. Ноги отказываются нести его, но он упрямо продолжает идти вперед.Теперь у него еще и начинают потеть ладони. Ифань обычно не нервничает по мелочам, не трясется из-за фигни, страх — вообще не про него, но сейчас, как бы не хотелось это признавать, он позорно боится.В какой-то момент Лу Хань замечает его, и на его губах появляется легкая улыбка. Он отрывается от своих бумаг и внимательно следит за Ифанем, пока тот медленно приближается.— Привет, — кажется, он сейчас сквозь землю провалится из-за неловкости.— Мы уже здоровались перед занятием, — улыбка Ханя становится шире. Кажется, ему весело; наверное, Ифань смешной.— Ты предлагал кофе, так что… — Ифань непроизвольно прячет руки в карманы джинсов.Он вдруг не знает, что говорить дальше. Он поднимает голову и теперь смотрит Лу Ханю прямо в глаза. У него перехватывает дыхание; похоже, Ифань еще не скоро привыкнет к тому, насколько у того они яркие и кристально чистые.— Давай лучше выпьем чего-нибудь покрепче. Адрес кину ближе к вечеру.— Ага… Окей, — Ифань растерянно моргает пару раз. — Тогда я… пойду… пока, — он разворачивается, чуть не смахнув стопку папок со стола профессора, и идет к двери. Вдруг кое-что осознав, он останавливается перед самым выходом.— А откуда…Лу Хань все так же за своим столом. Он сидит, подперев голову рукой, и смотрит в его сторону. Кажется, все это время он наблюдал за ним.Ифань не успевает задать свой вопрос до конца.— Журнал группы. Там есть твой номер.— Точно, — Ифань неловко потирает затылок.Когда он выходит из аудитории, дышать становится легче. Ифань, конечно, сбежал быстро, но дело сделано. Может, он и выглядел неуклюже, но шанс реабилитироваться у него еще будет.Меньше всего Ифань ожидал, что профессор назначит ему свиданку в клубе. Ну просто потому, что как-то это не вяжется с образом профессора.Честно сказать, Ифань совсем не фанат клубной тусовки: постоянная полутьма, тяжелый воздух, полный дыма и сотни смешавшихся запахов и, конечно, оглушающая музыка.Проходит какое-то время прежде чем он с трудом находит Лу Ханя взглядом возле барной стойки.Находит с трудом, потому как профессор преобразился. Скучный костюм исчез (нет, Хань, конечно, даже в нем был хорош, но все же). На смену ему — светлые джинсы со множеством дыр и светло-розовая рубашка, с закатанными рукавами до локтя. На лоб падают кудри, свободные от укладки. Сам Лу Хань кажется сейчас свободным; свободным от своей маски преподавателя. Многие его осуждают, но Ифань, вроде, начинает понимать, почему у того пробиты соски (если это правда, конечно). Он обычный человек со своими желаниями и пристрастиями.Ифаню вдруг начинает казаться, что он видит его впервые. И, в некотором плане, это действительно так. Тот профессор в университете — да, это часть его, но возможно, очень малая часть.Вдруг его осеняет, что он даже не переоделся после учебы. Ему почему-то это в голову даже не пришло. Он еще раз смотрит на Ханя, и его самооценка стремительно падает. Он собирался вроде как реабилитироваться, там впечатление какое-то производить. И тут он понимает, что, собственно, понятия не имеет, чем и как ему впечатлять. Вряд ли его глубинные познания истории Древнего Китая сейчас подойдут.Ифань уже почти в отчаянии, но он не отступит до конца. Раз он сюда пришел, то хотя бы попытается.Он делает глубокий вдох и идет в сторону бара.— Не боишься, что тебя увидят здесь студенты? — он садится рядом.Лу Хань удивленно вскидывает брови и начинает смеяться.— Уже видели. А если серьезно… Мне плевать.Хань лучезарно ему улыбается, и Ифань не может не улыбнуться в ответ.Минсоку кажется, что у него сейчас глаза на лоб полезут, когда он случайно замечает боковым зрением кого-то похожего на Ифаня. И таки да. Тот сидит за баром и мило беседует с Лу Ханем. Минсок еще никогда в жизни не видел своего друга таким веселым и счастливым. Его посещают подозрения, что Ифань пьет уже далеко не первый коктейль. А их профессор… Если бы рядом с ним не сидел Ифань, Минсоку даже в голову бы не пришло, что это он.Наконец пробравшись сквозь толпу тел до своего столика, он с облегчением плюхается на сидение. Знакомые успели разбрестись кто куда, и сейчас он остался один. Минсок думает, хочет он сегодня кого-то склеить или нет, и вдруг понимает, что что-то не так.Он привык проводить свое свободное время именно так, но сейчас ему ничего этого не хочется. Ни этой, окружающей его, полутьмы, ни громкой музыки, ни секса. Это как-то странно, грустно, и в то же время абсурдно. Какого он вообще здесь делает? Минсок тянется к своему пиву, но вдруг замечает, что напротив кто-то сидит. Он чуть не подпрыгивает от неожиданности, а рука, вместо стакана, хватается за пустое пространство.Кёнсу. Весь в черном, с перьями в ушах и очередной, причудливой подвеской — на этот раз в форме куба. Она небольшая, но заметно поблескивает в ритмичных лучах яркого света. Если Минсок не ошибается — все-таки мало что можно разобрать с таким освещением — на кубе множество то ли надписей, то ли каких-то непонятных символов. Кёнсу смотрит на него мрачно-осуждающе, а его руки скрещены на груди.— Классные серьги, — Минсок говорит, что первое приходит в голову. Честно сказать, в том, что они классные, он не уверен, и тем более не уверен, что эти перья ему идут, но взгляд от них оторвать тяжело.Кёнсу молчит, только чуть наклоняет голову влево. Наверное, чтобы улучшить угол обозрения.— Слушай… — Минсок делает паузу, чтобы подобрать слова. — Я не хочу тебя обидеть, может, ты и неплохой человек, в постели ты уж точно хорош, но я не хочу иметь с тобой ничего общего. Как я уже говорил, я не…— Ты боишься.У Минсока как-то неприятно кольнуло в районе солнечного сплетения.— Что? Боюсь? Боюсь чего?— Отношений. — Кёнсу тянется через весь стол и забирает его пиво. Делает глоток, довольно прикрывая глаза.Пока Кёнсу наслаждается пивом, у Минсока бешено колотится сердце. Он вдруг понимает, что, возможно, это действительно так. Одно слово ?отношения? вызывает такую реакцию.Говорят, сердце начинает чаще биться, чтобы помочь организму эффективнее преодолеть стрессовую ситуацию. Одно упоминание отношений — это уже для него стрессовая ситуация. И за всем этим — как верно подметил Кёнсу — кроется страх. Страх, что ничего не получится. Если ничего не получится, не стоит даже начинать.Минсоку было комфортно жить и так, он не собирался об этом думать и это анализировать, но кажется, поздно. Осознание произошло, и теперь эти мысли не оставят его в покое.— За что ты так со мной?Он грустно смотрит на Кёнсу, но того такая реакция, судя по тому, как громко он ставит бокал на стол, злит.— Я хочу помочь.— Зачем? Чтобы завязать со мной отношения, хотя я сам никаких отношений не хочу?Кёнсу хмурится и опускает глаза.— Если честно… — он снова смотрит прямо на Минсока — Да, возможно, это эгоистично с моей стороны, но я действительно хочу узнать, какой ты человек. Я чувствую, что, возможно, найду то, что так давно искал, именно благодаря тебе.Минсок понимает, что Кёнсу сейчас открывается ему и прямо говорит о своей симпатии. Это задевает что-то внутри него, но в то же время из-за этого он чувствует себя еще более отвратно, потому что сам он не в состоянии быть таким откровенным и правдиво сказать о том, что у него на душе. Сам Минсок, хоть и чувствует к нему влечение, все равно хочет быть один, потому что так безопасно.— И как ты это понял? По одной ночи?Вопрос прозвучал довольно саркастически, но на Кёнсу это не произвело никакого эффекта, и он спокойно отвечает:— По ней тоже. Секс для меня важен, но это далеко не все. На одном сексе отношения не построишь. Есть кое-что, что интересует меня намного больше.Кёнсу вдруг замолкает, и Минсок смотрит, наконец, ему в глаза. Но тот этого совсем не замечает. Кёнсу как будто пристально изучает пространство над его головой. Минсок знает, что Кёнсу может видеть больше остальных людей. Вопрос в том, насколько.Но Минсок не хочет давать ему возможность прочитать его получше, поэтому поднимается с диванчика.— Я — туда, — он показывает пальцем на приличную толпу, скопившуюся перед подобием сцены. — Если хочешь, присоединяйся.Судя по тому, как Кёнсу смотрит на него, он очень даже хочет. Кажется, Минсок только что дал ему надежду. Ему самому интересно, почему. Но в своих внутренних конфликтах он будет разбираться утром, на свежую голову.