Часть I. Восемьдесят тысяч шагов на запад (1/1)

Vous êtes à Vérone, la belle VéroneLa ville où tout le monde se détesteOn voudrait partir mais on reste?Roméo et Juliette?, ?Vérone?Вы в Вероне, прекрасной Вероне,В городе, где все друг друга ненавидят,Хотели бы уехать отсюда, но остаются.?Ромео и Джульетта?, ?Верона?По дороге на Верону ехала карета, запряжённая двойкой вороных лошадей. Их взмыленные бока блестели под солнцем, а узкие копыта поднимали в воздух клобы пыли, оседавшие на боках и дверцах повозки. Был полдень. В это время вся Венецианская земля погружалась в дремоту, страдая от жары, затихая, ни каким образом не показывая своей жизни. Ни один зверь не покидал тенистого полога лавровой рощи; ни одна птица не подавала голос, спрятавшись в листве; ни одного крестьянина не было видно за работой в поле. Казалось, ветра переставали дуть из-за зноя, не даруя прохладных мгновений облегчения. И только быстро мчащаяся карета нарушала эту тишину. В один момент возница в раздражении сильно стегнул коней, дабы они быстрей домчали карету до каменных стен Вероны; лошади повиновались и потянули экипаж, неся его по всем неровностям древней дороги. Когда разгорячённые животные в очередной раз рванули повозку, её колесо нашло на выдающийся камень брусчатки; карету тряхнуло. Через пару мгновений после толчка из окна выглянула голова юноши. Он устремил свой взор на стелящийся камень дороги, потом крикнул вознице:— Эй, Чино, тебе, видать, солнце голову напекло! Лошадей на ухабах погнать! Чино натянул поводья и повернул голову вбок.— Моя оплошность. Мне казалось, что при убыстрении мне станет легче, да и, к тому же, быстрее доедем до места. Прошу прощения, граф.Юноша открыл рот с намерением исправить возницу, мол, нет среди них графа, но осёкся. Он всё не мог запомнить и свыкнуться со своим новым титулом — граф. Чтобы скрыть своё минутное смущение, юноша стал всматриваться в линию горизонта. Вдалеке он завидел вершину башни, с такого расстояния казавшейся не больше его мизинца. — Чино, что это за город там, вдалеке? Неужели мы подъезжаем к Падуе? — спросил граф.— Нет, синьор, — возница указал большим пальцем назад, — Падуя далеко за нами. Это Верона, туда как раз по окончании жары приедем.Юноша опустился на сиденье и, отвернувшись от окна, запрокинул голову.— Тогда было б лучше, если б жара никогда не кончалась, — произнёс он беззвучно.Как он не хотел в Верону. Если бы провиденье знало всю силу его нежелания, то, наверное, из жалости к нему уничтожила, испепелила, подобно Содому и Гоморре, стёрла бы этот ничтожный город с лона Венецианской Республики, только чтобы нога несчастного не ступала на веронскую землю. Если бы жизнь его не повернулась так круто по воле судьбы, ему бы не пришлось проститься с домом, оставляя там всю свою семью, и скакать сейчас по пыльной дороге. Юноша бросил взгляд на своё платье — кожаный фарсетто, выкрашенный сепией. И не пришлось бы носить траур и эту одежду**. В яде своих размышлений он молча провёл оставшиеся часы. Очнулся он только, когда карета остановилась у ворот палаццо. Чино уже слез с козел и подошёл к дверце.— Приехали, синьор, — сообщил он.Юноша окинул взглядом здание. Громада стены, построенной из вытесанного камня, высилась тремя этажами. Плоская крыша с вырубными ярусами венчала эти могучие стены. На первый этаж свет проникал через небольшие оконца, единственными украшениями которых были решётки; но выше вдоль всего здания тянулись ряды серлианских окон с веером стеклянных лучей в навершьи — такие имел каждый дом в его родном городе. Невысокая арка пронзала толщу стен и вела во внутренний двор. Через неё юноша и прошёл. На верхних этажах стоял шум: слышались голоса и звуки шагов. Несколько мгновений спустя с лестницы, расположенной супротив арки, спустилась пара. Мужчина носил светлый фарсетто поверх карминового дублета, пальцы его были унизаны золотыми перстнями. Под руку шла ещё молодая женщина, одетая в траурное платье винного цвета. Когда пара приблизилась к юноше, тот им поклонился. Женщина протянула к нему руки.— Дорогой мой племянник, — голос её звучал мягко, — дорогой Тибальт!— Тётушка, — почтительно сказал Тибальт, опуская взгляд на гранитные плиты. Мужчина сделал шаг вперёд, — граф Капулетти.— Наконец мы встретились, — Капулетти сделал паузу, — граф Франтумато. Жаль, что судьба свела нас в таких обстоятельствах.Тибальт молча кивнул. Синьора Капулетти указала рукой на лестницу.— Ты, я полагаю, устал, — в её взгляде промелькнуло беспокойство, — от Венеции до Вероны длинный путь, тем более без отдыха. Иди, — это она обратилась к слуге, — проведи Тибальта к его комнате.Проходя через коридоры и анфилады комнат, Тибальт сразу подметил холодные стены и потолки — они были ниже, чем в палаццо Венеции. Свет, проникавший через прозрачное стекло, виделся ему тусклым. Казалось, весь палаццо понимал юношу и соответствовал его настроению.Слуга, шедший впереди Тибальта, наконец остановился у очередных дверей.— Эта комната, — бесцветно сказал он. — Вещи, высланные вперёд вас, уже поставили.Тибальт подошёл к массивным дверям. Отворив эти двери, он вошёл в комнату, которая станет его пристанищем на ближайшие несколько месяцев. Всё в этой комнате было для него чужим. Единственное, что переносило юношу обратно, домой — сундуки и зеркала, стоявшие ранее в его палаццо в Венеции. Но придётся смириться со своим положением, ведь он не был способен изменить своей судьбы. Только времени подвластна перемена в жизни Тибальта. Недовольства и долгая дорога поглотили все его силы. Обессиленный и разбитый, юноша упал на кровать. Проваливаясь в сон, Тибальт будто слышал крик чаек и плеск воды.Ранние события навеяли ему странный сон. Он гулял по улицам города. Луна не светила с неба, и Тибальт плутал во мгле в поисках выхода, забредая в те же переулки и натыкаясь на те же стены.— Этот город построен самим Дьяволом! — досадовал юноша.Когда он в очередной раз повернул за угол, то оказался не на тёмной улице, а вышел на широкую площадь, освещённую луной, внезапно появившейся на небосводе. Тибальт обошёл площадь, всматриваясь в незнакомые здания, и пытался понять, в какой город занесла его нелёгкая. Внезапно мысль, как молния, поразила его сознание.— Это Верона! — воскликнул Тибальт, а потом с ехидством отметил. — Действительно — город Дьявола!Неизвестно, сколько времени прошло, когда недвижный воздух повеял сильным холодом. Луна, внезапно оказавшаяся на линии горизонта, скрылась, и Тибальт очутился в темноте. В оцепенении, застыв от холода и ослепнув от мрака, он стал прижимать руки к груди в надежде сохранить тепло. На востоке показался первый зарничный свет. Солнце с необычайной для него скоростью поднялось из-за горизонта, заливая дальние дома своим лучезарным сияньем. Тибальт, к которому вернулось зрение, потянулся рукой к светилу, чтобы согреться. Когда лучи скользнули по его ладони, она наполнилась приятным теплом, отчего его лицо прояснилось. Но вскоре тепло сменилось жаром, а потом жжением. Тибальт одёрнул руку и увидел, как его ладонь обуглилась. В недоумении юноша раскрыл рот. — Что за… Ineptias***! — выдохнул он.Тем временем солнце поднялось достаточно высоко и осветило всю площадь. От боли, поразившей его тело, Тибальт зашипел и припал к земле. Его кожа и плоть горели на свету, обугливаясь и причиняя юноше нестерпимые страдания. Он поспешил спрятаться от солнца, но выбранился, увидев, что ни одно здание не отбрасывало спасительной тени. Тибальту оставалось только кричать, давясь углями и пеплом. Он начал уже терять сознание, когда перед ним встала неясная фигура, которую он почти не видел из-за застившей глаза боли. Тибальт в мольбе протянул к ней руки, но она осталась неподвижна. Юноша в бессилии опустился на брусчатку площади и замер, закрыв глаза. Перед тем как он лишился чувств, над самым его ухом прозвучало:— Твоя кровь погубит тебя.Тибальт проснулся от того, что ему было очень жарко. Заснув в плотной одежде под тёплым одеялом, кто бы не почувствовал жар? Юноша встал с кровати и дрожащими пальцами стал расстёгивать пуговицы фарсетто и дублета и вскоре остался в одной камичии. Когда его тело охладилось, Тибальт вспомнил о своём сне.— Надо же так устать, чтобы такое приснилось, — бормотал он. — ?Твоя кровь тебя погубит?… Что это значит? В этот момент в дверь постучали.— Да? — Тибальт пытался звучать естественно и уверенно.— Граф и синьора Капулетти приглашают вас присоединиться к ним за ужином. Что велите им сказать?— Скажи им, что я скоро к ним присоединюсь, — крикнул юноша.Тибальт подошёл к одному из своих сундуков, достал оттуда сменный фарсетто — на этот раз бордовый — и стал одеваться.— Твоя кровь, моя кровь, — продолжал он. — Неужели у меня есть дети, чтобы один из них меня убил?Тибальт покинул свою комнату, слуга, поджидавший его у дверей, поклонился ему и пригласил следовать за собой. Юноша, идя следом, на ходу старался скрыть последствия недавнего сна — поправлял растрёпанные волосы, разглаживал складки камичии и тёр заспанные глаза. Им стоило пройти всего несколько дверей, чтобы оказаться у нужных.Через проём Тибальт увидел чету Капулетти, стоявшую, видимо, в ожидании его прихода. Войдя в столовую, он заметил ещё одного человека. Рядом с синьорой Капулетти стояла девочка лет десяти.У неё были большие карие глаза, светлую голову обхватывала фероньерка, украшенная кварцем. Её розовое платье было расшито шёлковыми нитями, отчего оно блестело под светом. Девочка смотрела прямо на Тибальта, не сводя с него своего пристального взгляда. Тибальт быстро окинул девочку взглядом и, поклонившись, обратился к графу:— Я рад, что вы пригласили меня разделить с вами ужин, — вежливо произнёс он.— А мы рады, что ты согласился, — ответил синьор Капулетти. — Тибальт, известно ли тебе, что у тебя есть двоюродная сестра?— Мне известно, да, я слышал об этом, — он покосился на девочку.— Тогда познакомься, — синьора Капулетти подвела девочку к себе, — это Джульетта. Джульетта поклонилась ему, он ответил ей кивком. Граф Капулетти пригласил всех к трапезе. Они расселись за прямоугольным столом — Тибальт и синьор Капулетти во главах, тётушка и Джульетта по бокам. После того, как дворяне расположились на своих местах, слуги, до этого неподвижные, стали оживлённо кружить вокруг стола. Некоторые удалились на кухню за кушаньями.Сначала принесли чаши с розовой водой для мытья рук, которые позже убрали. Слуги расположили на блестящем дереве все блюда одновременно и налили в бокалы разбавленное вино. Тибальт осмотрел стол. Весь их ужин состоял из четырех блюд: жаркое из птицы, варёные артишоки с орехами, тушёное мясо с бобами и засахаренные фрукты. Юноша с недоумением наблюдал, как синьора Капулетти перекладывает на свою серебряную тарелку овощи colori stercore****.?Что еда смердов делает на столе дворян?? — вопрошал он, но тем не менее не решился огласить своё мнение и не притрагивался к овощам весь остаток трапезы. Джульетта, сидящая по левую руку от юноши, между тем иногда устремляла глаза на Тибальта и всякий раз опускала их, когда кузен ловил её взгляд на себе. Она, видимо, проявляла к нему интерес, который плохо скрывала. В один момент Джульетта подняла свою светлую голову и обратилась к матери:— Матушка, — Тибальт впервые услышал её голос, — можно ли мне спросить моего кузена? — получив в ответ кивок, девочка повернулась направо. — Кузен, слышала я, что вы прибыли к нам из Венеции. Я никогда там не бывала и хочу послушать рассказ о Венеции от венецианца. Конечно, только если вы захотите…При речи о своём городе Тибальт почувствовал, что его сердце стало биться чаще.— Я захочу, я хочу, — выпалил он неожиданно для себя, но, сделав паузу, продолжил вдохновлённым голосом. — Что ещё можно говорить о столице нашей свободной республики, кроме похвал? Город Марка на самом деле прекрасен. Построенная на сотне островов Венеция удивляет меня своей красотой. Палаццо, церкви, мосты — всё это отражает её великолепие. Но особенно прекрасна Венеция в феврале. Карнавал! Тогда она вся в огнях, в звуках музыки, а на площадях люд разных сословий танцует, пряча свои лица под масками. Но не только красотой известна Венеция. Каждый день к её берегам пристают десятки кораблей из разных стран. Ведь Венеция, как говорят венецианцы, жемчужина торговли, а торговать тут есть чем: кружева Бурано, ткани, соль, стекло Мурано, специи, венецианские зеркала… Кстати, — Тибальт остановился, — синьор, вы получили мой подарок?Граф развёл руками, при этом выглядя так, будто впервые об этом слышит. — Вперёд себя я послал два зеркала, — стал объяснять юноша, — одно из них моё, второе — мой подарок вам. Я предупредил слугу об этом, но, по-видимому, он вам не сообщил, и, видимо... Оба зеркала поставили у меня в комнате, — Тибальт только сейчас вспомнил, что в его комнате стоят два зеркала. — Да, да, — синьор Капулетти закивал, — в твою комнату действительно заносили пару зеркал. Теперь мне интересно, — он знаком подозвал к себе слуг, — Идите, принесите мне это зеркало — я хочу на него взглянуть.Слуги исчезли в тёмном коридоре, остальные стали ждать их в молчании. Когда зеркало наконец принесли и прислонили к стене, граф Капулетти встал из-за стола и подошёл к трюмо. Он окинул взглядом раму и своё отражение. — Твой подарок прекрасен, — проговорил он, указывая на богатые украшения рамы.— О, вы ещё всего не знаете, — Тибальт приблизился к трюмо. — Это зеркало, одно из первых в своём роде, сделано новым способом. Теперь оно не искажает, — он провёл рукой по всей длине трюмо. Действительно, отражение прямой руки ни разу не скривилось, сохраняя её форму.— Тибальт, твой подарок бесценный! — воскликнула синьора Капулетти. — Скорее, надо поставить это сокровище там, где ему место.Зеркало унесли.— Прекрасный подарок, не правда ли, Уливьери? — повторяла Капулетти мужу.— Это всё стеклодувы Мурано, тётушка, — ответил Тибальт, садясь за стол, с улыбкой вспоминая дни детства, проведённые на этом острове, — благодарить следует их.Джульетта, до этого молча наблюдавшая, обратилась к кузену:— Но раз вы так любите Венецию, зачем оставили её?Улыбка сбежала с лиц четы Капулетти и Тибальта. Тётушка положила свою руку напротив Джульетты и со строгостью посмотрела на дочь. Девочка, заметив упрекающий взгляд матери, глубоко вздохнула, а потом потупилась, устремив глаза вниз. Уливьери нахмурился и стукнул пальцами о дерево, призывая Джульетту к молчанию. Тибальт наблюдал за ними троими: они ждали его реакции на эту ситуацию. Неожиданно юноша ледяным голосом ответил:— Потому что мой отец умер. И, потому что я не достиг совершеннолетия, я не могу распоряжаться отцовской собственностью. Я должен подождать какое-то время, но не в Венеции: там я ничем не владею, всё принадлежит банку. Поэтому я переселился сюда, в Верону, в надежде на гостеприимность моих родственников, — последнюю фразу он проговорил, устремив взгляд на Джульетту. — Не стоило это от неё скрывать.Остаток трапезы все молчали. Закончив ужинать, Тибальт сдержанно поблагодарил хозяев за ужин и направился в свою комнату.