Когда-то всё проходит (1/1)

Входная дверь пустой и холодной квартиры хлопнула настолько сильно, что от расписанной красками стены откололся кусочек штукатурки. На банкетку полетели тёмно-красные кожаные перчатки и шерстяной бордовый жилет. На ходу сняв с промокших ног ботинки, Тибальт кое-как дошёл до кухни, рванул на себя дверцу подвесного шкафа и поискал воспалёнными глазами недавно купленное вино. Забрав бутылку с полупустой полки, мужчина выдернул пробку, приложился к горлышку и сделал затяжной глоток?— напиток горчил, хотя был довольно старым.?Нет, подожди! Послушай сейчас, о делах скажешь после меня. Кошачий царь, я люблю не тебя?.В голове встал дурацкий и очень мешающий туман, и Тибальт еле сдерживался, чтобы не застонать во весь голос. Ноги мёрзли и дрожали, и Капулетти тяжело опустился за стол?— ещё не хватало упасть в таком состоянии и разбить себе что-нибудь. Он медленно обвёл взглядом всю кухню и задохнулся, как будто его резко сдавили поперёк груди и выжали весь воздух?— у плиты осталась вещь того цвета, который никогда не нравился мужчине сам по себе. Такой яркий и фиолетовый браслет мог принадлежать только одному человеку.?Ей-богу, не плачь ты, я не хотел, чтобы… Кхм, сам ведь лучше меня знаешь, что так бывает. Да, нам нужно расстаться. Я забрал вещи, если ты не видел?.На часах уже перевалило за шесть вечера?— в это время он обычно возвращался домой. Теперь уже не придёт и не обнимет, не будет целовать лицо тонкими холодными губами и хохотать, стягивая с себя мятый шарф и рассказывая, что сегодня случилось. Тибальт глотнул ещё раз, теперь больше, ссутулив спину и опустив плечи, и вытер потёкшую по подбородку жидкость рукавом, а не салфеткой, как обычно. Сейчас это было самым последним, о чём мужчина думал. С браслета он взгляд так и не свёл.?У неё? Ну-у-у… Да, она красивая. Очень. Длинные тёмные волосы, круглые очки, гвоздика на плече. Узнал? Запомни наконец, что Росанна, а не Роза. Ро-сан-на?.Капулетти не находил логичного объяснения поступку своего?— нет, два часа как чужого?— делла Скала. Конечно, ему было свойственно принимать спонтанные решения, но почему это выглядело настолько неестественно… Может, Росанна сама заставила его это сделать, и только ради собственной выгоды? Может быть, он не хотел? Он больше всего ненавидел принуждение, но тогда… Почему повёлся? Ради неё, Росанны?..?Ха-ха, ну, считай, что я поверил! Любит он, не бросит, как же… Стой!.. С ума сойти, а ты умеешь так умоляюще смотреть? Вытри уже слёзы эти, Кошачий царь, и прими простую истину! Езжай домой, я сейчас не особенно хочу видеть тебя зарёванным?.Если бы он не хотел, то не отбросил бы от себя рук Тибальта, когда тот обнимал его при встрече. Он всегда любил, когда мужчина обнимал его, и не уворачивался даже будучи в плохом настроении. В последние две недели Капулетти замечал, что он даром что часто пропадает, так ещё слишком нервный и вечно кусает губы?— своими мужчина чувствовал полузажившие ранки и корки. Верно, и раздражался он по любому поводу как раз потому, что не знал, как безболезненнее сказать о расставании. Что ж, безболезненно не получилось.?Оставь мой номер у себя, да, если хочешь. Просто помни его, но не звони, Росанне явно это не понравится. А?.. Я? Нет, я не буду тебе звонить. Зачем? О нет, не неси ерунды?— общаться как друзья мы явно не сможем?.Да будь трижды проклята эта Росанна! Тибальт помнил её, она приходилась сестрой его коллеге, и делла Скала был младше её почти на четыре года. Мужчина глотнул вина два раза, поперхнулся и сильно раскашлялся?— хлебать так он не любил, но сейчас болящую и жутко неприятно тянущую пустоту в груди необходимо было чем-то залить, и как можно скорее. Капулетти почти не пил вино, заменяя его кофе или гранатовым соком. Старая жизнь сегодня действительно разрушалась.?Да, я повторю специально для Котов?— я остаюсь с Росанной. О, да что ты говоришь! Хотя… Да, четыре с половиной года?— это отнюдь не мало, но ведь когда-то всё проходит. Ну, да, да, ты меня принял ещё подростком, когда тебе самому было девятнадцать, так ведь я вырос. Замолчи, нет! Я уже достаточно взрослый, чтобы так говорить?— мне девятнадцать, чёрт побери, лет! И тут будешь указывать, что говорить, м??Ушло больше половины бутылки вина, а легче Тибальту не стало?— в груди было слишком холодно, как будто душа медленно умирала, и очень мерзко. Всё в этот день решило окончательно добить, растоптать, сломать его и даже шанса на прежнюю счастливую жизнь не оставить.?И кто тебе поможет? Джульетта? Валенцио? Впрочем, нет, он не подойдёт?— тогда Алессандра? Сабрина? Камилла? А, нет, лучше всего тебе помогает Рошель! Она должна быть дома сейчас?— купи цветов, вина-а… Правда, не знаю, впустит ли тебя её муж. Нет-нет… Нет, я сказал, пусти! Руки! Держи их при себе! Ciao, Gato!1 Забудь меня!??Боже, больно, и как сильно… Но что случилось с ним? Чего я не заметил, что пропустил? Его обидели? Что… Позвоню?,?— Капулетти вздрогнул, схватил из кармана брюк телефон и по памяти набрал номер: за четыре года он звонил ему столько раз, что даже не нужно было смотреть в экран, пальцы сами помнили цифры.В трубке сперва послышался тихий щелчок, потом гудок.Второй.Третий.Четвёртый.Тибальт успел досчитать до одиннадцатого, после чего гудки резко оборвались, и экран замерцал, показывая надпись ?линия занята?. Второй звонок оборвался гораздо быстрее?— третьего гудка даже не было.Линия занята.Делла Скала занят.Надолго занят. Может, навсегда.Мужчина до скрипа стиснул зубы и изо всех сил ударил кулаком по деревянной столешнице. Плетёная салфетка отлетела на несколько сантиметров, едва не сбив сахарницу.Разбился стоявший на столе стакан.Разбилось надтреснутое до того сердце.Тибальт зажмурился и запустил пальцы в волосы, закрыв основанием ладоней глаза. Смотреть на свет было больно, а веки поднимались только наполовину?— порыдать он уже успел, и теперь очень болела голова. Когда в бутылке ничего не осталось, мужчина отставил её на стол и, еле переставляя ноги, дошёл до спальни. Там он стянул с себя рубашку и с низким коротким стоном свалился на кровать, поджав к себе ноги и забросив за голову одну руку.Будь проклято двадцать шестое декабря.***Делла Скала беспомощно огляделся по сторонам и уронил голову в сложенные ладони, сглотнув и начиная тяжело, прерывисто дышать. Назад его уже не пустят?— снова выбросят на улицу, как надоевшего щенка или какую-нибудь старую игрушку.?Я должна с тобой поговорить. Не улыбайся, не об этом, четырнадцатого февраля у меня с тобой не будет. Собирай вещи и уезжай?— любви ты здесь не найдёшь. Нет. Всё. Я решила. Уходи. Ничего больше не буду объяснять, уходи?.Вечером куда холоднее, чем днём, и от ползущего под кожу мороза не спасают ни перчатки, ни шарф, ни пальто. Он и был для Росанны игрушкой, скорее всего?— красивой кудрявой куклой, и только. Два месяца были вместе, а любили как будто не по-настоящему… В последний месяц стало совсем плохо?— Росанна отгораживалась завалом на работе, и на него времени совсем не было. Он просто мешал.Меркуцио зарыдал в голос, наплевав на то, что он не должен этого делать, и что вокруг люди. Сейчас никто не поможет?— Ромео на стажировке в Мадриде, Бенволио с невестой в Таиланде, Парис давно в Риме, Бартоломео уже в самолёте… Своей-то квартиры у делла Скала не было?— сначала он жил у дяди, потом у…Стоп. А может, он и пустит на одну ночь к себе?! Ну, куда бежать ещё? Если остаться на улице, он тут совсем замёрзнет, да и никтофобия эта убьёт?— не может он ходить по темноте один, а в Вероне по ночам пусто. Проклятая ты боязнь темноты…А если он не пустит? Если тоже выставит за дверь или даже слушать не станет, что тогда? А к чёрту, надо хотя бы попытаться… Но как же стыдно заявляться к нему сейчас, когда он так резко ушёл. Глупый, глупый мальчик Меркуцио, как говорил дядя, с плеча рубит, не думая! Слишком страшно показываться на глаза тому, кого ты сам бросил, но уже темнеет, и фобия куда страшнее.Меркуцио всхлипнул, прикусил язык и бросился через дорогу, увидев нужный номер маршрутки. Адрес не забыл, значит, можно попытаться?— жалко, что мобильник разбился, номер-то он помнит. А вот делла Скала не помнит, совсем вылетело из головы за два месяца… Всё, сейчас главное?— не зарыдать снова.Да, подъезд был этот. Квартира… Вот он, номер, этаж… Всё правильно. Он уже протянул руку к домофону, но резко её отдёрнул?— придётся назваться, чтобы его впустили, но как? Прошло два месяца, и он его точно видеть не захочет. Слишком мало было дано времени?— он же наверняка до мелочей помнит, что случилось на следующий день после их четвёртого совместного Рождества…Хоть где-то сегодня везёт! Из подъезда вышел какой-то мужчина в строгом чёрном костюме, держащий за руку понурого мальчика, и Меркуцио просочился в оставленную дверную щель. Ну, всё, выхода нет?— надо идти, здесь всего три этажа. За три лестничных пролёта он резко осознал то, чего не принимал два месяца, но то, что где-то у него внутри копошилось.Он любил не Росанну.***Тибальт гипнотизировал взглядом чистый лист бумаги, на котором ещё утром должен был быть дополнительный отчёт, и отдирал кожу с губ?— у него внезапно случилось схожее со ступором состояние, и в голове цифры со словами перемешивались, скакали и никак не хотели ложиться на бумагу.?Дядя меня пристрелит… Прямо в кабинете, ружьё возьмёт со стены, он недавно его начищал?,?— в бессилии выдохнул мужчина, роняя тяжёлую голову на руки и мотая ей. Ничего не клеится сегодня?— взять хоть сломанную кофеварку, проколотое колесо машины, опоздание, потерянные дорогие часы, закончившийся кардиотон… Всё в один день! Если сердце снова заболит, на работе его завтра не будет, а аптеки уже закрываются. Нельзя жить нормально без этого кардиотона… Будь проклято двадцать седьмое марта, худший день в жизни, даже хуже того, когда он потерял родителей…Кого ещё принесло?Кажется, единственное, что работает в этой квартире без перебоев?— дверной звонок.Тибальт снова протёр уставшие глаза, тяжело встал и поплёлся в коридор. Кто может прийти так поздно? Он даже в глазок забыл посмотреть, дверь отпер сразу, но не сразу понял, кого увидел за порогом. Вернее, не сразу услышал?— пришедший резко и крепко прижал его к себе, не давая смотреть. Капулетти вздрогнул от неожиданности и инстинктивно раскинул руки, потом опустил глаза…Фиолетовый воротник.Фиоле-то-вый.Нет, нет, как?.. Почему он здесь, почему сейчас, почему… Плачет?Тибальт дрожащими пальцами осторожно коснулся кудрей делла Скала, пытаясь удержать равновесие?— он навалился на него почти всем весом?— и задержал дыхание, позвав срывающимся шёпотом, не веря:—?Меркуцио?..Тот громко всхлипнул, медленно выпрямляясь, и посмотрел прямо в его глаза?— сердце Тибальта ёкнуло и провалилось в пятки. Он прижал тёплую узкую ладонь к щеке Капулетти, другой размазал по лицу слёзы и едва заметно кивнул:—?Д-да… Ты пустишь? Р-Росанна выгнала,?— Тибальт молниеносно помрачнел, отведя глаза, и юноша поспешил поправиться,?— я далеко не только поэтому… К тебе.Лицо Капулетти слегка посветлело, и он шире распахнул тяжёлую дверь:—?Пущу, конечно… Оставь здесь рюкзак, идём на кухню. Сегодня холодно.Тибальт поспешно ушёл, чтобы очистить стол и разогреть чаю, а Меркуцио, стащив с себя пальто, перчатки и шарф с рюкзаком, закусил губу и мельком глянул на себя в висевшее напротив зеркало.?Как ему сказать?..?Капулетти поставил чайник и выглянул в полутёмный коридор?— делла Скала так и мялся возле двери, дёргая себя за тонкую прядь волос. Вечная привычка…—?Меркуцио, иди,?— вполголоса позвал Тибальт, незаметно улыбаясь. —?Садись пока, чайник скоро закипит.—?А я… —?он нерешительно подошёл ближе, оставив между собой и ним меньше полуметра, и снова заглянул в его глаза. —?Я постою пока.—?Хорошо, тогда рассказывай по порядку,?— посерьёзнел Капулетти, на ощупь подцепляя своими его пальцы.—?А что там рассказывать?.. —?делла Скала вздёрнул брови ?домиком? и прерывисто вздохнул. —?Когда-то всё проходит…?Хотя, есть что. Я на прошлой неделе разбил телефон, а вот сегодня вечером Росанна меня выставила за дверь… —?он быстро сглотнул, и Тибальт заметил, как к его глазам подступили слёзы. —?Дядя уже садится в Марокко сейчас, так что он мне помочь не смог бы сегодня,?— Меркуцио остановился, опустил глаза на вторую пуговицу рубашки собеседника и хмуро пробормотал,?— а так смог бы. Но не в том дело… Я почему к тебе приехал… —?он закусил губу и выдохнул носом, так и не поднимая глаз. Он что, чего-то боится? Раньше всегда в глаза смотрел, когда говорил… Поменяла же его Росанна. —?Я её не люблю… Не любил.Этой новостью он благополучно оглушил Тибальта, тот даже сделал шаг назад, широко распахнув глаза:—?К-как не любил? Но почему ты тогда ушёл, после Рождества?—?Я перепутал,?— тихо повинился делла Скала, встряхнув головой, чтобы волосы не мешали. Капулетти хотел было ответить, но тут он поднял сверкающие глаза и едва заметно прищурился. —?Ти-и-и-и-и…Мужчина вздёрнул брови. Старая дразнилка?.. Ей уже лет шесть или семь, но если так хочется… Он сложил руки на груди и откинул голову, глядя в хитрые зелёные глаза Меркуцио.—?Бальт?—?A-а-amo 2,?— выдохнул тот.Тибальта снова прошило током.—?Т-ты… Меня?.. —?он внезапно осип, и откашляться не получилось. Делла Скала сделал последний шаг?— теперь они стояли вплотную?— и приложил дрожащую ладонь к щеке мужчины. Капулетти точно помнил, что у него такой жест означал высшую степень доверия. Меркуцио наклонился вперёд, Тибальт подался ему навстречу…?У него всегда были мягкие губы?,?— они обнимают друг друга так, что теснее уже некуда, и оба уверены, что лекарства для сердца лучше не бывает. Какой же Меркуцио тёплый, и как не хватало его поцелуев… Капулетти запустил пальцы в его волосы, и делла Скала коротко простонал прямо ему в губы. Это он пока не целует жадно…Тибальту теперь никогда не понадобится кардиотон.Сердце теперь никогда не будет болеть.