4. Reassure me (Успокой меня) — 18 декабря 2018 года (1/1)

—?Располагайтесь пока что тут, доктор Гаттинери скоро к вам выйдет,?— с этими словами молодой медбрат попытался развернуться и скрыться в дверях отделения, но так просто его не отпустили. Собственно, вслух никто ничего не произносил, но Бенволио и без этого почувствовал себя до крайности неуютно под четырьмя нацеленными на него взглядами, в которых совершенно ясно читалось: ?И это всё??—?Ребята,?— сменив официальный тон на обычный, попытался слабо возразить Бен,?— ну вы же знаете, протокол, секретность… Там полиция везде! У дока в кабинете, в коридоре! А к палате вообще почти никого подпускают! Ну что я вам сказать могу?..Тибальт нахмурился, его сестра Джулия укоризненно поджала губки; на обычно чуть ли не по-щенячьи дружелюбном лице приобнимавшего её Ромео сейчас тоже явственно читалось осуждение. И если это Бен ещё мог бы пережить, то оставить без внимания реакцию Скалигеров?— ради которых троица из двух Монтекки и одного Капулетти, собственно, вообще явилась в больницу?— точно было за гранью возможного. Валентин, и без того напуганный и грустный, совсем поник и мелко дрожал, несмотря на уже влитую в него валерьянку и добытый из стоявшего тут же автомата горячий шоколад в дешёвом бумажном стаканчике. А Меркуцио…А Меркуцио так и не поднял глаз. Бледный, с кругами под глазами, он походил на зомби или сломанную марионетку и смотрел куда-то в пол с совершенно отсутствующим выражением лица?— казалось, разденься они все догола и спляши перед ним танец маленьких утят, он бы даже не заметил. Хорошо ещё, одежда на нём была свежая и кудри производили впечатление расчёсанных?— но в этом Бенволио подозревал заслугу Тибальта. Тот всегда был единственным?— кроме самого Бенволио и, пожалуй, Эскала?— человеком, способным справляться со всеми гранями переменчивого состояния юного Скалигера.Молодой медик вздохнул, мысленно жалея, что ввязался во всё это?— правда, не то чтобы у него был выбор… Команда доктора Гаттинери, которому он с некоторых пор ассистировал, была самой опытной в больнице и к тому же дежурила как раз в ту ночь, когда Бартоломео делла Скала доставили в реанимацию. А в силу давней дружбы с Меркуцио Бен знал, что все члены семьи делла Скала были ?постоянными пациентами? Гаттинери: Валентин ещё в детстве побывал у него с аппендицитом, Меркуцио?— со сломанной ногой и распаханным плечом, когда неудачно свалился с дерева… а Бартоломео и вовсе оказывался на хирургическом столе с завидной периодичностью, хотя, казалось бы, его работа не должна была бы быть так уж опасна?— сиди себе спокойно в кабинете, перебирай бумажки, не оперативник ведь. Однако сидеть спокойно Скалигер-старший умел не лучше собственного непоседливого среднего племянника и потому регулярно получал ?подарочки? в форме огнестрела или в лучшем случае гематом.Объективно Бенволио не мог не признавать, что для пациента всё сложилось максимально удачно?— им занимались лучшие врачи (себя он, правда, в это определение не включал, но его до серьёзных манипуляций пока и не допускали); да вот только этот самый пациент был дядей Меркуцио… и Бенволио не хотел даже думать о том, что это для всех них означало.—?Жив он, жив,?— наконец пробормотал юный медик, нарушая тем самым запрет доктора Гаттинери (?Ничего существенного им не говори! Не смотри на меня так, я понимаю, что они волнуются, но тем не менее: чтоб никакой конкретной информации за пределы операционной не просочилось!?), и, опережая воспрянувшего было Валентина, поспешно добавил,?— но в коме. Вас к нему не пустят, пока доктор не разрешит. Всё, больше ничего не скажу, я и так уже…—?И так уже всё выболтал, да? —?послышался за его спиной хрипловатый баритон, и из-за разъехавшихся в стороны дверей отделения реанимации в коридор вышел Лоренцо Гаттинери собственной персоной?— измотанный, с кругами под глазами, но явно довольный. —?Чёрт с тобой, Бенволио Монтекки, я даже не сомневался. Да как вас тут много!..Особого удивления в его голосе, впрочем, не было. Берёшься иметь дело с одним Скалигером?— будь готов, что на твою голову тут же свалятся все, кого он считает семьёй; это Лоренцо понял уже давно, за годы знакомства с Бартоломео успев даже искренне привязаться к ?бесплатному приложению? в лице его троих разнокалиберных воспитанников. Меркуцио, казалось, единственный из всех представителей младшего поколения перенял эту семейную особенность собирать вокруг себя кучу разномастных, но одинаково важных и нужных людей… а впрочем, и его одного хватало с лихвой.Так что, увидев в коридоре небольшую толпу, ко всему привычный Лоренцо и бровью не повёл. Быстро оглядел моментально оживившуюся с его появлением группу посетителей, задержал взгляд на по-прежнему пустом и безразличном лице Меркуцио, которого теперь обнимал за плечи Тибальт…—?Доктор Гаттинери… что с дядей? —?робко подал голос Валентин, пока сконфуженный Бенволио безуспешно пытался прикинуться мебелью. —?Он…—?Всё хорошо, жить будет,?— ободряюще улыбнулся хирург.Из груди всех присутствующих синхронно вырвался облегчённый вздох, после чего все почему-то притихли. Джулия помедлила, огляделась и, видимо, поняв, что кроме неё, никто об этом спросить не решится, полувопросительно проговорила:—?Бенволио сказал, он в коме…—?Был в коме,?— поправил её Лоренцо,?— а сейчас уже просто спит. И должен скоро проснуться. Но когда я говорю ?скоро?, это не значит ?через пять минут?! И даже не факт, что сегодня. Так что вам бы, звёзды мои, домой отправиться, а завтра приезжайте. Возможно, я вас,?— он кивнул в сторону братьев Скалигеров,?— уже даже к нему пущу.Предложение доктора было встречено молчаливым неодобрением. Валентин и Тибальт даже не шелохнулись, Джулия скрестила руки на груди, а Ромео виновато потупился, но тоже не выказал желания уйти.Меркуцио продолжал глядеть куда-то в сторону, и было непонятно, слышал ли он вообще хоть что-то из слов Лоренцо. Бенволио переглянулся с Тибальтом, тот покачал головой: мол, не трогай его пока.Доктор Гаттинери тяжело вздохнул:—?Ну что я с вами сделаю… Скалигеров выгонять не будем, так что?— Бенволио!.. Халаты им выдай и в ординаторскую проводи. Все правила ради вас нарушаю, ну да ладно, не впервой… Ромео, Джулия, вы у нас группа поддержки и большие молодцы, но сейчас марш домой, а вот завтра в приёмные часы?— добро пожаловать, Меркуцио и Валентин будут вам рады. Можете им, кстати, еды захватить, наш кафетерий?— это тихий ужас. Тибальт…—?Я не уеду.—?Да что ж сразу в оборону-то уходить? —?покачал головой Лоренцо. —?Съезди этим двоим за вещами, пожалуйста. Валентину, между прочим, уроки учить нужно, а Меркуцио… сам разберёшься.Тибальт неуловимо расслабился и кивнул.—?Ну вот и славно,?— подытожил хирург. —?Вернёшься?— свяжешься с Бенволио, он тебя проводит к остальным. Вопросы есть?.. Нет? Замечательно! А теперь давайте все живо-живо разошлись каждый в заданном направлении, чтобы мне не пришлось придавать вам ускорение посредством животворящего пинка под зад!Бенволио и Ромео, не сговариваясь, тихо хихикнули. У доктора Гаттинери была весьма своеобразная манера выражаться, и все присутствующие давно уже с ней свыклись, так что обижаться никто и не думал... как, впрочем, и спорить. Тибальт сдержанно фыркнул в кулак, Джулия тоже улыбнулась; один только Меркуцио не отреагировал не словом, ни жестом, будто вообще не услышал. И лишь когда Бенволио приобнял его за плечи, он послушно пошёл туда, куда его повели?— по-прежнему глядя себе под ноги и не издавая ни звука. Валентин, неуверенно обернувшись последний раз на Лоренцо, поспешил за ними.Проводив удаляющуюся троицу взглядом, доктор с тяжёлым вздохом покачал головой… и наткнулся на пристальный взгляд молодого Капулетти.—?Он всё время такой,?— Ромео и Джулия были уже в конце коридора, но Тибальт всё равно приглушил голос. —?С того вечера. С той истерики. Я не могу его расшевелить. Бенволио занят. Ромео и Джулия были с Валентином. И Парис… —?казалось, юноша просто не мог говорить более длинными фразами. —?А Меркуцио… слишком привязан к дяде. Если он не выживет… Вы же понимаете, что будет.Лоренцо понимал. Даже слишком хорошо понимал.—?Я боюсь, что не смогу ему помочь,?— впервые на памяти Лоренцо голос Тибальта дрогнул настолько заметно. —?Что… вдруг меня не будет рядом. Или вдруг я буду рядом, но не смогу…—?С ним ничего не случится,?— доктор и сам знал, что эти слова вряд ли убедят юного Капулетти; но что ещё он мог сказать? —?Я уверен, что Бартоломео будет в порядке. Риска больше нет. И когда Меркуцио это поймёт, это поможет ему успокоиться.—?Надеюсь,?— голос Тибальта звучал всё так же напряжённо, но юноша кивнул и даже чуточку улыбнулся?— редкое зрелище, особенно в отсутствие Меркуцио. —?Ладно, я поеду уже, а то вернусь совсем ночью. И да, доктор… —?он запнулся, помедлил секунду. —?Спасибо. Что не выгнали совсем.—?Иди уже, человек-мотоцикл,?— отмахнулся Лоренцо, нарочито хмурясь?— чтобы и мысли ни у кого не возникло, что он и не мог бы поступить иначе. И уже в спину удаляющемуся Тибальту ворчливо прибавил:—?И смотри не гони сломя голову! Нечего тут… лихачить. Мне и одного пациента хватает, знаешь ли!Ответом ему послужило громкое хмыканье. Впрочем, ничего другого он и не ожидал?— молодёжь, что с неё взять?Но у самого выхода Тибальт вдруг обернулся.—?Не буду,?доктор, — неожиданно серьёзно пообещал он, поймав взгляд Лоренцо. И тут же скрылся на лестничной площадке, спеша догнать опередившую его сестру и её супруга.А Лоренцо Гаттинери, оставшись один, направился обратно в палату. И, затворяя за собой дверь отделения, впервые за весь день он улыбался по-настоящему.