Третья. Искусство уничтожения штампов. (1/1)

[Сирус]: Неплохо, инспектор. Там у вас на Комиссии все такие злые? [Лейтенант Мэделин]: Сектор, ты его сам убьешь, или мне помочь?[Вы]: Хэлат, Мэдди.[Вы]: Сирус по-своему прав. Но я хочу сказать.[Вы]: Что нам нет смысла осуждать друг друга.[Вы]: На Комиссии нет идеальных существ именно потому. [Вы]: Что это служит живым напоминанием. [Вы]: Напоминанием о том, ради чего мы начали эту войну.[Вы]: Но я снова забегаю вперед... [Юкрэ]: М-мм... Так твоя память быстро восстанавливалась. Любопытно.[Вы]: У Комиссии много тузов в рукаве.[Вы]: Наши предтечи отлично знали, что мы единственная надежда пленников материи.[Вы]: Должность инспектора предполагает очень высокие полномочия.[Вы]: И всё же быть одним из нас – очень тяжелый груз.[Лейтенант Мэделин]: Я знаю. Трудно жить дальше, зная, что ты мог поступить лучше.[Лейтенант Мэделин]: Правильнее.[Лейтенант Мэделин]: Трудно осознавать, что ты обязан быть рабом своей природы. [Лейтенант Мэделин]: Своей личности и характера.[Лейтенант Мэделин]: Мы так привыкли обвинять других.[Лейтенант Мэделин]: Что не замечаем того, кто на самом деле виновен.[Вы]: Спасибо за мудрые слова, Львёнок.[Вы]: Уверен, вы будете долго понимать её последнюю фразу.[Вы]: Ну а я пока продолжу рассказ. Конечно же я не запомнил дорогу назад. Идиот? Правильно – идиот. Но, в конце-концов, всё жизненно необходимое у меня с собой. Хорошая привычка, наверное еще до потери памяти была заточена на уровень инстинктов. К слову о моем барахле. Несмотря на то, что от гряды холмов я буквальным образом бежал со всех ног, стремясь уйти с открытого пространства под защиту леса, моё тело даже не подумало взмокнуть. Такое ощущение, будто под плащом поддерживалась строго фиксированная температура – стоило мне выпростать руку из прохладных складок пыльника, как кожу тут же охватывала неприятная влажная жара. Интересные особенности своей катаны я уже познал на печальном опыте. Мое отношение к факту невольного убийства было простым – никаких себе оправданий. Я виновен в смерти живого и чувствующего боль существа. Это было неправильно. Я не мог вернуть время вспять. Но я мог сделать так, чтобы больше такого не повторялось. Совсем не повторялось. Ни с кем. А еще я отметил странный факт – вышесказанные убеждения были словно вплавлены в самую глубину души. Никакая потеря памяти или трагичные события не могли их поколебать. Я прямо-таки чувствовал в себе этот нерушимый стержень – "страданий быть не должно!". Интересно, для чего я тогда брал с собой оружие? Спустя час бесцельных поисков мало-мальски знакомых ориентиров, я обнаружил... дорогу! Вернее тропу. Она шла по самой кромке джунглей и несомненно являлась популярной среди местного населения: кое-где вдоль нее были сложены пирамидки из веток, увенчанные разноцветными ленточками. Предметы культа. Нетрудно догадаться, что здесь часто шастает именно эта измалеванная живность с копьями и гипертрофированной подозрительностью. А посему я автоматом ушел на шагов пятьдесят в лес, надеясь, что местные индейцы не сидят в засадах по лианам и деревьям. Выбора, впрочем, все равно не было – по другую сторону от тропы расстилалась песчаная равнина, где я был бы виден как на ладони. Минуту спустя мне пришла в голову новая мысль. Это тропа. Значит, она куда-то ведет. Что обычно соединяют торными дорогами? Правильно, важные места. Поселения, форпосты, порты, рынки. Что будет, когда я дойду до одного из таких мест? Как показал опыт, ничего особенно хорошего. А раз так, то мне нужно подготовиться. Я едва понимаю, на что способно мое собственное снаряжение – где мне тягаться с целым поселением недружелюбных существ? Начать я решил с пистолет-пулемета. Несколькими движениями я установил, как правильно переводить оружие в сложенное состояние. Затем пришел черед собственно принципа его действия. Чем я вообще стрелял над толпой тех зверей? Осмотр обоймы выявил одну вещь: отсутствие в ней привычных мне патронов. Вместо этого в магазине покоилось нечто вроде энергобатареи с, как я рискнул предположить, индикатором уровня заряда. В любом случае, чтобы понять фишку этого устройства, нужно узнать, какой тип повреждений наносит цели питаемое им оружие. Я покачал головой. Привлекать внимание громкими выстрелами мне вовсе не хотелось. Но что поделать? Это оружие. А оружие будет первой вещью, которая защитит мою жизнь. Мало ли кто тут еще обитает, в конце-то-концов? Отдачи почти не было. Отсечка в три выстрела выбила из стоявшего рядом дерева слабые брызги щепы. Сквозь отметины от попаданий тут же потек тягучий прозрачный сок. Зашевелились потревоженные насекомые, на удивление схожие с... Дожили. Насекомых помним, место где их встречали – не помним. Ладненько. Я провел рукой по слегка почерневшим участкам. Странно. Ни единой вмятины, ни единого углубления! И, тем не менее, повреждения внутренней структуры налицо! В голову пришла мысль опробовать оружие на самом себе. Со вздохом я отпустил образчик неизвестных мне технологий болтаться на ремне. Поколупал ногтем тисненую надпись "URFC" на пластиковой рукояти. Что вообще такое "ю-эр-эф-цэ"? Завод-производитель? Организация, которой оружие принадлежи... Я замер. Застыл. Превратился в слух. Ноздри сами по себе расширились, тихо и напряженно втягивая воздух. Сейчас я знал только одно: за мной следят! – Выходи, – негромко произнес я, надеясь, что переводчик сработает на неизвестное мне существо. – У тебя пять секунд. Четыре. Три. Две. Одна... – Ноль, – мгновенно принял я позу для стрельбы с колена и тут же сделал несколько выстрелов в ближайшие деревья, дабы заставить шпиона занервничать и выдать свое местоположение. – Тебя предупреждали! За одним из тропических гигантов что-то звонко хрустнуло. Спустя секунду оттуда вылетела насмерть перепуганная баситинка светло-песчаного окраса. На секунду задержав на мне взгляд янтарных глаз, она изо всех сил припустила в лес, петляя между деревьями и низкорастущими лианами. – Стоять! – крикнул я, мгновенно давая старт прямо из приседа. – Стой! Да стой ты!! Шерстяная скотина ответила тем, что увеличила скорость в полтора раза минимум. Глядя на невероятную ловкость, с которой самка преодолевала встававшие на пути препятствия, я потерял львиную долю уверенности в том, что вообще смогу её догнать. – Я тебе ничего не сделаю! – попробовал еще одну попытку я. – Мне просто нужно узнать, куда я попа..! Договорить я не смог по причине того, что моя правая нога с позорным треском врезалась в выступающий из почвы корень. Естественно, я плашмя полетел на землю. Бах! Баситинка мгновенно грохнулась, как подкошенная. Вы же не забыли, что в руках я держал пистолет-пулемет? Очевидно, при ударе о жесткую поверхность мой палец случайно выжал спуск. – Да мать твоей нейросети через ионный канал!! – мгновенно исторг я из памяти все самые жуткие ругательства. – Серьезно?! Второй "несчастный случай" за день?! Усугубляло мою ярость и отчаяние еще и то, что при беге я специально положил подушечку указательного пальца на внешнюю сторону окружавшей спусковой крючок скобы. Спе-ци-аль-но! чтобы! не! произошло! подобной! пи...!! Ругаясь, как сам сатана, я подбежал к распростертой на земле шпионке. Заряд угодил ей в спину чуть ниже левой лопатки. И знаете, что это значит? Правильно: аккурат в сердце! Раненая еще дышала, с трепетом в глазах глядя на меня. На ее лице было написано отчаянное в своей безнадежности желание жить. Это не был грубый животный страх, это было... удивление, неверие, горе! Немое обвинение мне – убийце. – Ты... ну зачем ты... – только и смог выдавить я, лихорадочно ища в вещмешке аптечку. Я не знал, почему не поступил так на пляже. Тогда что-то внутри сковало все мое сострадание, всю жалость. Но сейчас... – Я ведь... ничего тебе,.. – часто-часто зашептала в ответ баситинка, – за что?! – Больно? – взял ее за плечи я. – Чувствуешь что-нибудь?! – Зачем? – из уголка ее глаза спустилась вниз дрожащая слеза. – Я бы с тобой никогда так не... *** [Вы]: А здесь нужно отметить, что последняя сказанная ей фраза была наглым враньё... [Лейтенант Мэделин]: Сектор! Ты... Ох, ну зачем? [Сирус]: Ты такой трогательный момент испортил! [Юкрэ]: Не могу не согласиться. [Вы]: This is my story. Shut up. *** Голова несчастной безвольно откинулась на землю. Тело пару раз дрогнуло и замерло. – Турианский компот из матеморфа!! – рванул крышку аптечки я. – Так. Так! Так!! "Агнозический блокатор". "Панацелин". "Боевой номер один". "Боевой номер два". "Противошоковое универс..." О! Нашел! Я так и не смог объяснить себе, почему решил, что главная опасность баситинской жизни исходит от "перегрузки" нервной системы, а не от повреждения легких или сердца, например. С другой стороны: что я смог бы сделать с ранением внутренних органов без хирургического набора? Правильно – ничего. Долбануть потерявшей сознание бедолаге противошоковый препарат было, конечно, не лучшей затеей: не человек все-таки, реакция непредсказуема. Но, не найдя пульса и какой-либо реакции зрачков на свет фонаря, я решил рискнуть. Честно говоря, я был абсолютно уверен в том, что делаю припарку мертвецу. Шок развился до последней стадии всего за несколько секунд – тут есть о чем подумать! Но спустя пару минут, которые я провел в идиотских со стороны попытках сделать раненой искусственное дыхание, мои пальцы нащупали над её ключицей мерное биение. – Ну... по крайней мере... хоть что-то? – боясь спугнуть удачу, прошептал я. О том, что нужно делать дальше, я имел очень смутное понятие. Но познания из сферы прикладной медицины не могли взяться из воздуха. Наверное когда-то я был очень хорошо осведомлен о том, как оказывать первую помощь и терапию при таких вот случаях. Проклятая амнезия. Хорошо, что хоть что-то из тех знаний уцелело. На всякий случай я открыл баситинке рот и расположил ее обмякший язык так, чтобы он ненароком не закрыл доступ к дыхательным путям. Затем я сунул нос чуть ли не в глотку своей невольной жертвы, пытаясь понять, дышит ли она вообще. – Кое-кому не помешало бы чистить пасть, – усмехнулся я, ощутив ноздрями едва заметный поток влажного воздуха. Безвольно лежащая на земле баситинка оказалась примерно на голову ниже меня. Удивительно, но схожесть этого существа с человеком была настолько отчетливой, что я интуитивно дал ей лет тринадцать-четырнадцать. Ребенок. Белые отметины на лице, ушах и двух маленьких косичках, терявшихся в основной массе распущенных волос. Треугольный нос, чуть темнее меха. Какого черта она вообще гуляла по лесу одна? Или тут так принято? Блин. Волосы. Брови. Пятипалая ладонь... с когтями правда, но без подушечек. Почему меня так задевает её вид? В памяти зашевелились смутные... образы. Образы существ, похожих очертаниями на здешних зверолюдей и... на меня самого. Что вообще такое "турианец"? А "матеморф"? Знакомые ведь слова! Я потряс головой, выгоняя из нее лишние мысли. Развязал нагрудную повязку баситинки и затолкал её в вещмешок. Потом впал в ступор, пытаясь понять, зачем вообще совершил данное действие. А, ну да. При шоке надо ослабить давление на грудь пострадавшего. Точ-но. От нефиг делать я взялся за сканер-визор, не забывая, конечно, мониторить обстановку в радиусе (я говорил, что эти непонятные слова из глубин мозга меня уже достали?) и следить за состоянием баситинки. Поехали, чё. Эукариотическая многоклеточная чучундра. Фенотип клеток позволяет дезигнировать факт их четкой дифференцировки. Это значит что? Правильно: объединение гомологичных по строению клеток в ткани. Каждый тип ткани выполняет в организме свою функцию. Классика. Почему мне так противно? Сканим-сканим. Клеточные органоиды соответствуют по своей специализации типовым шаблонам развития биоформ на планетах подобного класса. Цель реально самка: половая система вырабатывает вполне себе гаплоидные гаметы. Как же их..? А, яйцеклетки. Стоп! Стоп! Сто-оп!! Текст перед глазами резко превратился в абсолютно нечитаемый набор рунических символов. Я часто-часто задышал, обхватив голову руками. Что это, мать его, вообще было?! Какие, нафиг, гап... гоп... откуда?! Это тоже последствия амнезии? Организм пытается восстановиться? Неужели вот та ересь из терминов есть неотъемлемая часть оставшейся за белой пеленой неведения личности? Освободив виски из плена собственных пальцев, я неожиданно напоролся на немигающий взгляд баситинки. – Здрасьте, – автоматически выдал я, стараясь не делать резких движений. Вместо ответа моя рука была вынуждена перехватить удар растопыренными когтями в направлении лица. – Да что ж с вами не так? – задал риторический вопрос я, одновременно всем телом прижимая баситинку к земле. – Чуть что, сразу в драку! – Ты пытался меня убить! – раздался возмущенный голос снизу. – А потом... потом..! Её лицо вдруг залила краска. – Давай договаривай, – со вздохом ослабил нажим я. – За что я заслужил лишиться половины своей морды? Вместо ответа баситинка вырвала руку из моих пальцев и указала на свою грудь. – И? – направил взор в том же направлении я. – Причем тут твои молочные железы? Самка покраснела еще сильнее. Твою мать, как можно краснеть, если ты покрыт... шерстью?! – Извращенец! – выпалила она, сужая глаза в негодовании. – Отпусти меня! – А знаешь, что я тебе скажу? – поднялся с баситинки я. – Проявление повышенной эмоциональности к половым процессам является основным конструктом, обеспечивающим эти самые процессы. – Я... Что ты сказал? – замерла в ступоре невольная жертва моего долбошляпства. – Запретный плод сладок. Стеснение и замалчивание лишь подстегивают тягу к спариванию. Третья строка Кодекса... Я осекся. Ну да. "Третья строка Кодекса" – что в этом такого? А вот то, что я понятия не имею об этом "Кодексе" и содержании его третьей строки! Не имею, а говорю. – Кто ты такой? – в неподдельном удивлении исказилось лицо баситинки. – Ты из Ордена? – Опять двадцать пять. Да что у вас тут за орден такой? И почему я обязательно должен в нем состоять?! – Но тогда откуда ты? И где ответ на мой вопрос, я не понял? Ладно. – Вставай, – подал я руку баситинке. – Можешь? Мелкая секунду колебалась. Потом с опаской протянула мне ладонь. Та оказалась неожиданно твердой и теплой, несмотря на мех. – Верни повязку, – застенчиво прикрыла она руками грудь. – А тебе и без нее хорошо, – спокойно ответил я. – Повернись. Ответом мне был задиристый взгляд. Дескать "а не пошел бы ты?". – Пожалуйста, – добавил я. – Мне нужно осмотреть рану. М-да. Даже помидоры не бывают такими красными. Кстати, а что такое "помидор"? Превозмогая смущение, баситинка все же повернулась ко мне спиной. – Зачем ты сделал это? Я ведь просто хотела узнать, кто ты такой! – Можно было просто спросить, а не прятаться за деревьями, – внимательно прошелся я пальцами по слегка опаленной шерсти на месте попадания. – И да. Это вышло случайно. – Случайно?! – дернулась самка от чересчур неловкого прикосновения. – Мне было так страшно! – Остановилась бы сразу – ничего бы и не случилось, – философски заметил я, пальцем смахивая выступившую из ранки сукровицу. – Ай! – Все, порядок. Вроде. Теперь, может, познакомимся? – отошел я на пару шагов, дабы не стеснять вконец зажавшуюся баситинку. – Отдай мне повязку, – вновь потребовала она вместо ответа. – Э-э... пожалуйста. – Хоть что-то хорошее научилась говорить, – кинул я комок из ткани на голову стесняшки. – Меня зовут Сектор. А ты кто? – Я Мэ... Мари. Из поселения неподалеку. Я заблудилась в лесу, а потом тебя заметила... ну и решила пойти следом. Я не хотела за тобой шпионить, честно! Мне просто было страшно, ну, знаешь... Ты ведь незнакомец и все такое. Ага. Да. Конечно. Щаз прям. – Сколько тебе лет? – мое лицо приняло недобрую ухмылку, которую баситинка постаралась проигнорировать. – Мне тринадцать. Но зимой будет четырнадцать! – вдруг улыбнулась моя собеседница. – Послушайте, я правда не хотела ничего такого делать! Вы же меня отпустите? Отпустите? Правда? Ни дать ни взять сама невинность и милота. Глаза на пол лица, ушки прижаты, рот открыт в искреннем безгрешном неведении. Вот только меня не зря сделали комиссаром. Память-то я потерял, но некоторые ухватки не вытравит даже амнезия. Я демонстративно направил на лже-Мари дуло своего оружия. – Не говори я с тобой до этого, – недобро начал я, – может быть и купился бы. Даже не буду перечислять факты, из-за которых твое притворство выплыло наружу. Лучше спрошу, как тебя по-настоящему зовут, "Мари". – ехидно выделил последнее слово я. Уши баситинки стыдливо опустились. Вот так-так! Или это опять её уловочки? – Я не могу сказать это вам. Я... я... я... служу в армии. Вы же понимаете, что... – Не-а. Не понимаю, – качнул оружием я. – Но раз ты не хочешь говорить... – Лейтенант Мэделин Аделаида, разведывательное управление Восточных баситин! И больше я ничего не скажу, можете сразу убивать! – ...а говоришь, что не шпионила, – только и смог сказать я. Надо же. Целый лейтенант. – Ладно, – я отпустил пистолет-пулемет болтаться на ремне. – Полагаю, мы начали наше знакомство... э-э-э... немного неправильно... – Это уж точно! – тряхнула волосами Мэделин. – ...но, сама подумай: я оказался в незнакомом месте, где, к тому же, живут особи другого вида. На все попытки узнать у этих существ хоть что-то касаемо моего местоположения и так далее, я... Я получаю либо драку, либо молчаливое бегство, либо, в лучшем случае, дозу отборного вранья. Согласись, это как бы... не те-ма. – Ну... – опустила уши баситинка. – То есть, погоди! Ты правда не тамплиер? И почему ты носишь плащ, похожий на снаряжение нашей армии? А эта штука, которой ты мне угрожал; почему она такая... – Так, так! – вытянул я ладони в останавливающем жесте. – Давай по принципу "ответ за ответ"? Значит первое: я – не тамплиер. И вообще не имею понятия о том, кто они такие. Теперь ты. Где я нахожусь? – На Баситинских Островах, конечно! – выпалила Мэделин как нечто само собой разумеющееся. Впрочем, так оно и было. Для неё. – На островах, значит. Хм... В памяти вновь всплыла виденная в капсуле карта. Значит метка не врала, я действительно на острове. Тогда что это за здоровый континент к северу? – А почему "острова"? Их тут что, много? – Эй! Теперь я спрашиваю! – состроила обиженную рожицу разведчица. – Если ты не тамплиер, то что привело тебя к нам, сюда? Я на секунду задумался. Вот сейчас мне придется соврать. Именно по тому же принципу, что и Мэделин. Когда она врала мне, то понимала, что за ее словами стоит судьба армии и, возможно, страны. А вот что будет, если я расскажу ей свою тайну? Что же делать? – Послушай,.. – неуверенно начал я. – Ты умеешь хранить секреты? – Я... да. Но ты же понимаешь, что если в твоих словах будет информация, которая может оказаться важной для моего командования... – Так, – перебил я Мэделин. – Если я что и выучил в своей жизни, так это то, что любое командование и любая армия – есть дрянь. – ...что? – нижняя челюсть баситинки слегка отвисла; в её глазах застыл шок. Эм... а это вообще нормальная реакция? *** [Лейтенант Мэделин]: Для нашего народа – более чем. [Лейтенант Мэделин]: Сказать такое баситину – это как пройтись голышом по главной улице перед... [Вы]: Ага. Спасибо. Продолжаем. *** – Спросишь, почему так? – продолжил я, опираясь на послушно вылетающие из подсознания сведения. – Да потому, что в войне нет ничего хорошего. На ней убивают. И убивают жестоко. Войны ведутся лишь для того, чтобы государство могло получить ресурсы, политическую выгоду, сохранить стабильность. Так или иначе – любая война есть благо для одних и кошмарные страдания для других. Всем поколениям, всем народам каждый раз твердят одно и то же: "на благо родины", "для защиты страны", "ради ваших детей". Но вот в чем прикол, Мэделин. Чтобы это благо существовало, кто-то должен за него заплатить своей кровью и своими потрохами. Сейчас ты пойдешь и притащишь собранные тобой сведения в штаб. Штаб разработает план и нанесет удар по позиции врага. Благодаря твоим действиям погибнет больше противников, чем могло бы. Поздравляю, Мэделин. Ты – убийца! Состояние баситинки нельзя было описать пером. Судя по всему, она ничуть не ожидала от меня лекции, входившей в базовый минимум подготовки комиссаров. К слову, в этой неожиданности мы были друг с другом солидарны. – Но... но ты хочешь, чтобы вместо них погибли наши солдаты? – как-то неуверенно спросила Мэделин. – А чем "ваши" солдаты лучше "ихних"? И те и другие чувствуют боль. И тем и другим страшно. Они первые пришли к вам с мечом? А знаешь такую поговорку – "око за око и весь мир ослепнет"? Неужели нельзя быть... лучше? Выйти за пределы круга насилия? – Я... но... это не мне решать! У меня приказ! – уши баситинки опустились так низко, что я всерьез испугался за их целостность. – У тебя выбор, – безапелляционно отсек я. – Выполнять этот приказ, или же нет. В конечном итоге за свои действия отвечаешь ты и только ты. "Мне приказали" – лишь жалкая отговорка. Ну, где ты была сейчас? Наверняка в поселении таких же, как и ты существ! Как там это... – резко напряг я память. – "Восточные и западные баситины", да? На моей родине как-то раз тоже воевали... западно-восточные. Ты знаешь, что такое "миллиард"? – Я не знаю, – потупив глаза, ответила Мэделин. Странно, что она вообще меня слушает. Обычно люди от моих слов просто... уходят. И откуда я это помню? – А "миллион"? Знаешь, сколько это? – Эм... тысяча тысяч. Да? – одно из ушей разведчицы смешно дернулось. Наверное, это выражало попытку вернуть себе подавленное моими словами настроение. Но до кей-найнов в плане жестовой мимики ей ой как далеко! – Да. А миллиард – это тысяча миллионов. Представила размах? Так вот, на той войне погибло десять миллиардов человек! Десять. Долбаных. Миллиардов! Перед глазами моментально вспыхнули летящие на бреющем полете штурмовики. Взрывы бомб, струи термонапалмовой смеси, заживо сжигавшие катающихся в агонии людей. В уши влился хаотический стук пулеметов БМП и безмолвные росчерки разрезавших броню ускорителей массы. На сложенную из обломков мебели и бетона баррикаду запрыгнуло существо с оскаленными слюнявыми клыками. В его глазах не было ничего человеческого. Они выражали слепую ярость созданной для убийства биологической машины. – Кей-найны! – как безумный, заорал я. – Кей-найны! "Псины" по фронту! Отходим!! Всем отходи..!!! Создание рванулось вперед, гигантским прыжком преодолев дистанцию до молодой женщины в закопченой форме. Последним движением та обернулась ко мне, делая рукой знак отступать... Клыки и когти твари впились в её тело, выдирая из него кости и перемалывая в клочья мышцы. Я никогда в жизни не слышал такого крика. Оружие в моих руках замолотило по твари, выбивая из нее ярко-алые струйки крови. Чудовище выплюнуло из пасти противный в своей обнаженности обрывок легкого и резким прыжком сбило меня с ног... – НЕ НАДО!!! – заорал я, заполошно взмахивая руками и шлепаясь наземь всем весом своего тела. – Нет, нет, нет!! ТОЛЬКО НЕ ТАК!!! Создание вцепилось когтями в мои плечи. Жуткая помесь волка с человеком. Окровавленные зубы, возбужденно стоящие торчком уши. Из последних сил я ударил тварь по лицу... – Ай! – неожиданно закричала тварь девичьим голосом, отпуская мое тело. – Сектор?! Сектор?! – Что за..?! – резко осекся я, увидев перед собой совсем другое существо. – Ты еще кто?! Откуда ты меня знаешь?! – Это я, я! – придавила мою грудь к земле баситинка, держась за ушибленную щеку. – Успокойся! Ты в безопасности, тебе ничего не грозит! Меня зовут Мэделин, помнишь? – ...Мэделин? – полуутвердительно прошептал я, расслабляясь под напором ее руки. – Что случилось... со мной? – Ты кричал! Ну, то есть, сначала ты такой застыл и смотрел будто... будто увидел что-то за моей спиной! А потом как закричал... меня аж до самого хвоста пробрало! Я к тебе – а ты на землю... упал... вот. Ну, то есть я хотела... Потому что ты, и... все такое, – полусвязно затараторила баситинка. – И ты ударил меня! То есть ты это не нарочно, наверное, но... Было больно. Последние слова она произнесла как-то даже равнодушно. Я задумался. Согласно привычным психологическим паттернам для СБФ, поведение Мэделин являлось девиантным. Что это значит? Ну, предположу, что "тот я" хотел сказать, что она ведет себя странно. В самом деле – я её чуть было не убил, потом допрашивал, наставив оружие в лицо; снял с груди повязку и отказался отдавать... А она в ответ за меня беспокоится! Чем же я в нее выстрелил-то? – Сектор? – напряженно спросила Мэделин, слегка ослабляя давление на мое тело. – Ты в порядке? – А мы уже опять перешли на "ты"? – со смешком выдохнул я, глядя на враз смутившуюся разведчицу. – Ладно, мне плевать, как ты ко мне обращаешься. Поможешь встать? Я, кажется, повредил себе что-то, когда упал. После секундного колебания баситинка протянула мне ладонь. Н-да, дежавю. Вот только дальше все пошло по-другому. Мэделин, оказавшаяся более легкой и слабой, чем я, едва не грохнулась наземь, когда я потянул ее за руку. С трудом я перекинул часть своего веса обратно на землю, и, чертыхаясь, кое-как поднялся самостоятельно. – Прости, – отошла на пару шагов разведчица. – Я не ожидала, что ты такой тяжелый. – Все в порядке, – с шипением потер спину я. – Вроде ничего не сломано. – А скажи... там, откуда ты пришел... у всех там такие странные имена? – задала неожиданный вопрос Мэделин. – Что странного в моем имени? – действительно. Что странного в том, что я называю себя "фрагментом чего-то там"? – Я... не знаю. Просто оно... ну, непривычное? – Значит привыкнешь. Послушай, ты говорила про каких-то там "тамплиеров", – решил сменить тему я. – Кто это такие? Баситинка озадаченно нахмурилась. – Да ладно? Это что, тоже военная тайна? При последних словах Мэделин передернуло так, что её хвост принял форму моей катаны. Не знал, что она так может. Интересно, используют ли они "пятую конечность" в драке? "Псины" вот могли. Да блин, что ж такое-то с этими призраками прошлого?! – Я-я-я... Я, это... Вовсе нет! – наконец взяла себя в руки Мэделин. – Орден Тамплиеров – сильнейшая гильдия магов на континенте! Ну, несколько лет назад он был не столь... могущественным, но с приходом Великого Тамплиера все кардинально изменилось. Теперь их представители добрались даже к нам на Острова...– Стой. – перебил я лейтенанта. – Ты сказала "гильдия магов"? Что ты имела ввиду? – Как что? – непонимающе дернула ушами Мэделин. – То, что тамплиеры – лучшие волшебники на всем Меккане, конечно! Природа вообще благосклонна к людям в этом плане: маг-человек может пользоваться маной, черпая ее прямо из земли. А их башни... Ну, я толком не знаю, но они конденсируют магическую энергию внутри себя, чтобы любой из Ордена всегда имел доступ к практически неограниченному резерву маны. – Н-да, вопросов ты мне только прибавила, – сокрушенно выдохнул я. – И знаешь что... – Знаю! – вдруг улыбнулась во весь рот Мэделин. – Пойдем со мной! Здесь неподалеку у меня есть тайник с разными вещами... ну, для маскировки и все такое. Заодно я отвечу по дороге на все твои вопросы... кроме самых секретных, конечно. – Ну-ну, – скептически сощурился я. – С чего такая неожиданная доброта? Или ты уже меня вербуешь? – Не буду скрывать, – всплеснула руками разведчица, – что нашим генералам очень бы хотелось узнать, как ты колдуешь без магии и где находится место, из которого ты пришел. Признаюсь также, что меня очень пугают слова о десяти тысячах миллионов погибших в той войне, о которой ты говорил. Я не хочу, чтобы подобное повторилось с моим народом... даже не так. Не допустить этого – мой долг. И он стоит выше, чем личные желания. Но... – Тогда нам с тобой не по пути, – холодно ответил я. – Комиссары не сотрудничают с правительствами или организациями. Потому, что усиление такой структуры в каком бы то ни было плане автоматически влечет за собой жертвы среди тех, кто с ней связан. Однажды наши военные изобрели термонапалм, а ученые узнали, как поставить живых существ на службу людям. Не далее, как пять минут назад, я видел, к чему это привело. Мои крики ты помнишь, если что. – ...ты не дослушал, – мягко укорила меня Мэделин. – Я... Понимаешь, вот то, что ты сказал сейчас, и заставляет меня поступить подобным образом; довериться тебе. Я всю жизнь жила в окружении законов. Мы – баситины – в первую очередь подчиняемся правилам, многие из которых были изданы еще до моего рождения. Среди моих... знакомых нет никого, кто мог бы разделить мою точку зрения по поводу... необходимости... правильности... Ну, я просто... Мэделин замолкла, облизнув губы мягким язычком. Уши ее возбужденно поднялись вверх. Было видно, что внутри разведчицы происходит сейчас нешуточная борьба. Я хранил выжидательное молчание потому, что решил дать ей возможность справиться с эмоциями самостоятельно. – Ну... кто бы ты ни был, ты хорошо знаешь о... законах и обществе и... О том, как вообще устроен м-м... мир. По крайней мере, мне так кажется, но даже если не так... Я просто хочу понять, почему наши законы всегда... Всегда оставляют кого-то страдать, как ты сказал. Вот, например, мы издавна недолюбливали Западных баситин, потому что они слишком... своевольные! В их крови не заложена э-э-э... потребность подчиняться приказам! И, чтобы не допустить краха общества, древние Короли запретили Западным жить вместе с нами. – Так Острова разделились на две половины. Но земли Западных бедны на руду и удобные каменные залежи. Поэтому их культура более примитивна, чем наша. Несколько десятилетий назад племена Западных потребовали от Короля права свободной и справедливой торговли с нашими городами. Король согласился, но его подданные... Знаешь, нелюбовь между двумя народами укреплялась веками. Наши купцы принялись задирать цены; торговая гильдия установила на товары Западных непомерные пошлины. Тогда племена не выдержали; вспыхнула война. До сих пор она идет с переменным успехом... и я хотела бы знать... хотела бы знать, что можно сделать для того... чтобы мы жили в мире. – Ага, – удовлетворенно хмыкнул я. – Значит, раскрашенные собаки пожелали блага цивилизации, а ваши жадные мешки с жиром потребовали с них за это три шкуры? Знакомая тема... если бы еще я знал, откуда знакомая. – Ты потерял память? – тут же схватилась за ниточку наблюдательная Мэделин. – Понятно, почему тебя взяли в разведку, – утвердительно кивнул ей я. – Да, я не помню почти все происходившие со мной события. Но зато помню многие вещи, понятия, устройство окружающего мира. – Тогда... ты тут совсем один? – смущенно улыбнулась она. Хочешь вытянуть сведения о том, насколько я могу быть опасен? Блохастая псина! – Да, – не моргнув глазом, соврал я. – Самое главное, что я не понимаю, как вообще тут очутился. Плюс еще единичка к количеству брехни... пусть даже это не совсем ложь. Но и не вся правда, тем не менее. – Я могу тебе помочь! – выпалила баситинка. – Даже, возможно,.. представить тебя Королю! А взамен ты доскажешь мне все то, что говорил тогда! У меня ку-у-уча вопросов! Я хотел было отказаться от столь навязчивой любезности. Помните строчку "комиссары не сотрудничают с..."? И плевать, откуда она выплыла мне в память. Суть в том, что это правило было важной частью меня прежнего. А прежний я, надеюсь, не от дурости душевной отправлялся в этот монастырь с таким уставом. Он лучше знал, какими принципами руководствоваться. Хотя бы потому, что имел полное представление о многих недоступных мне вещах. Плюс еще есть некая "Комиссия", которой я, по ходу дела, подчиняюсь. Точнее, подчинялся, но... ведь я хочу стать прежним, да? Значит, мне нужно вести себя так, как я вел бы себя до потери памяти. Однако. Однако. Та же неуловимая нотка прежнего "я" вдруг вплелась в мои мысли, говоря, что удовлетворение любопытства баситинки в этой области является вполне законным с точки зрения упомянутого выше "Кодекса". Что еще пришло из-за "белого занавеса"? "Комиссар должен помогать рэф-май", – вот что. И Мэделин почему-то интуитивно подходила под это определение. – Ладно, – покончил с сомнениями я. – Поделюсь всем, что знаю. Но не дальше того, о чем ты просишь. Мэделин часто-часто закивала головой, мгновенно превращаясь в того самого безобидного глупенького ребенка, которого она пыталась безуспешно разыграть передо мной ранее. – Этан бэтал, – изрек я на неведомой речи, кивком спрашивая разведчицу о том, куда, собственно, идти.