Главы 41-42 (1/1)

41. СьюкиЯ приходила в себя после потрясающего оргазма, прислушивалась к дыханию спящего Эрика и пыталась развить в себе чувство стыда. Мне казалось, я должна была его испытывать, но задача была невыполнимой. Я даже не могла разозлиться на Злую и Аморальную за своенравие, потому что благодаря им Эрик подарил мне лучший оргазм в моей жизни. Его руки были настолько талантливы, что можно было только вообразить, какие еще способности имелись в его репертуаре. Теперь я знала, какой символ он мог использовать вместо своего имени: лицо во время оргазма.Веки тяжелели, Песочный человек был на подходе. Я глубоко вдохнула, наслаждаясь окружавшим меня запахом Эрика, и прижалась к нему ближе. Он делил постель только со мной. Я заснула с улыбкой на лице, вспоминая, как несколько дней назад воображала себя дерущейся с какой-нибудь женщиной из-за Эрика на шоу Джерри Спрингера. Кто знал, что именно я превращусь в эту предполагаемую шлюху?Внутренний будильник разбудил меня ранним утром. Я лежала в той же позе, в которой заснула. И это было странно?— обычно я вертелась во сне по всей кровати. Либо я осталась на месте из-за по-прежнему крепких объятий Эрика, либо из-за того, как меня успокаивало одно лишь его присутствие. Слишком мало времени прошло, чтобы делать выводы. Я потянулась и почувствовала, как утренний гость прижимается к телу совсем рядом с моим черным ходом. Эрик еще спал. Когда Злая вчера вечером изучила его, я поняла, что была неправа, сравнивая его с Кракеном и единорогом. Несси, монстр озера Лох-Несс, перестал быть мифом. И я надеялась, что он скоро погрузится в мою личную бездну. У Эрика была способность превратить ее в настоящее озеро.Спустя некоторое время мочевой пузырь потребовал внимания. Я изо всех сил попыталась вырваться из рук Эрика, и наступил момент дежавю, когда он крепче сжал меня и тихо заворчал. Все мое тело вздрогнуло; я вспомнила грязные словечки прошлой ночи, которые уносили либидо в стратосферу. Кому нужны красивые слова и поэзия, если вы можете услышать такое?Я была почти уверена, что трусики увлажнились?— не мочевым пузырем, но и он бы долго не продержался. Я продолжила попытки освободиться, задаваясь вопросом, понадобится ли мне помощь. Эрик отказывался меня отпустить даже во сне. Это было мило, но вряд ли ему понравится пробуждение от ?золотого дождя?. Тогда он точно больше меня не пригласит в свою кровать. Я не могла даже ослабить его хватку настолько, чтобы повернуться к нему лицом, поэтому мне осталось только прошептать:—?Эрик!Ничего.Я бы решила, что он мертв, если бы не чувствовала задницей его пульс. Чудо-близнецы в данный момент были бесполезны, так что пришлось проявить изобретательность и потереться о Несси, надеясь, что это разбудит всего остального Эрика. Потребовалось некоторое время, но другие конечности тоже начали оживать. Руки обняли меня крепче, а Несси начала искать место, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Эта игра провоцировала его, но, как и у большой буровой установки с двойным сцеплением, его хватка ослабла, чтобы руки смогли пробраться к моим бедрам. Я поскорее откатилась, чуть не упав с другого края кровати. Его руки вытянулись на пустом матрасе, слишком медлительные, чтобы поймать меня.—?Куда ты? —?спросил он хриплым от пробуждения голосом.Он лежал там в одних пижамных штанах, растрепанный, сонный. Я не могла вспомнить, почему так отчаянно пыталась сбежать. Впрочем, мочевой пузырь вскоре напомнил, и я вскочила с кровати.—?Мне нужно подготовиться к работе.Я хотела поцеловать его перед уходом, но подозревала, что он найдет способ убедить меня остаться, так что побежала в свою комнату, чтобы собраться.Через некоторое время я спустилась на кухню и обнаружила там Эрика. Он явно только что принял душ, но смотрел на меня как-то странно. Я надеялась, что это никак не связано со вчерашним сеансом ?обнимашек?, и попыталась проверить его настроение простым приветствием:—?Доброе утро.—?Правда? —?спросил Эрик.Согласно моему радару, утро предстояло дерьмовое.Его реакция задела меня, и я задалась вопросом, куда подевался очаровательный Эрик из прошлой ночи. Наверное, весь ушел в то полотенце, которое он бросил на пол спальни.—?Что ты имеешь в виду? —?спросила я чуть более резко, чем собиралась.Он тряхнул головой и опустил глаза.—?Ничего.Мне хотелось спросить, в чем дело, но он выбил вопрос прямо у меня из головы, заговорив первым.—?Сегодня в шесть за тобой заедет Пэм. Тебе нужно купить платье для завтрашней премьеры.Его тон не допускал возражений. Поэтому мне тут же захотелось возразить.—?Вот как… А меня кто-нибудь спросит, или я просто должна подчиниться?Эрик схватил со стола ключи и направился к двери, бросив на ходу:—?Делай что хочешь, Сьюки. Ты всегда так поступаешь.Минуту спустя я услышала, как завелась его машина, а еще через несколько секунд уехала. Я стояла в кухне, пытаясь сдержать слезы и гадая, что же только что произошло. К счастью, в школе было столько дел, что мои мысли нечасто обращались к Эрику. Завтра предстоял первый учебный день. Сэм, как обычно, был дружелюбен, но когда он упомянул Эрика, на глаза навернулись слезы. Он тут же сменил тему, так что отвечать не пришлось. Я вернулась в пустой дом, не зная, когда приедет Эрик, поскольку мы об этом не говорили. Так я и сидела за кухонным столом, разрываясь между обидой и гневом, пока ровно в шесть в дом не продефилировала Пэм.—?Готова? —?спросила она.Я машинально встала, схватила сумочку и последовала за ней, не дав никакого ответа. Мы молча ехали в Беверли-Хиллз; я смотрела в окно, пока Пэм не припарковалась и не спросила:—?В чем дело? У тебя ПМС, или ты просто злишься, что я заставляю тебя покупать новое платье? Я могу отправить кого-нибудь за шоколадом, а платье подберем с завышенной талией, если тебя раздуло. А если ты просто психанула из-за шоппинга, то тебе охуенно не повезло.Я посмотрела на нее невидящим взглядом, вышла из машины и поняла, что мы стоим перед магазином ?Дольче-Габбана?. Вокруг крутились несколько папарацци, но Пэм быстро затащила меня внутрь. Я повернулась к ней и сказала:—?Я не могу себе позволить такие покупки, Пэм. У меня дома найдется вполне приемлемое платье. —?Не уверена, насколько это соответствовало истине, но я всегда могла совершить набег на гардероб Амелии.—?Милые маленькие сарафаны не подходят для завтрашнего вечера, не глупи,?— упрекнула она. —?Мы потратим деньги Эрика.С тем же успехом она могла швырнуть меня в яму с застывающим бетоном: все мое тело напряглось, а челюсти сжались.—?Я не прикоснусь к деньгам Эрика. —?Обида уступила место гневу. Я вспомнила его утреннее поведение. Будь я проклята, если пойду гулять по дорогим бутикам за его счет.—?Ты все еще делаешь вид, что у тебя скудный бюджет? Ты?— миссис Эрик Нортман, и выглядеть тебе следует соответственно.Мы уже привлекли внимание продавцов?— непонятно, из-за комиссионных или из-за папарацци, ожидавших снаружи,?— так что я воздержалась от высказывания мыслей вслух.Я была миссис Нортман только по ИМЕНИ!Кроме этой истины, я понятия не имела, в каком состоянии наши отношения. Весь день я пыталась разобраться, почему он был в таком плохом настроении, когда я утром вошла в кухню. Единственный вывод?— он получил, наконец, что хотел, и перестал притворяться, что я ему небезразлична. Поскольку фактически у нас не было секса, я решила, что мастурбация оказалась для него недостаточно хороша, чтобы хотелось продолжать. Глупо было полагать, что мой ограниченный сексуальный опыт помог бы удовлетворить такого мужчину, как Эрик. И еще глупее?— думать, что он хочет чего-то большего, чем сброс напряжения.Во мне боролись боль и гнев, пытаясь решить, кто победит. Пэм тем временем сунула мне в руки охапку платьев и втолкнула меня в примерочную, я и слова вставить не успела. Остановилась посреди кабинки, не зная, что делать, и тут зазвонил сотовый. Не раздумывая, я швырнула платья стоимостью в тысячи долларов на пол и выхватила из сумочки мобильник. В зеркале напротив отразилось мое разочарованное лицо: звонил не Эрик, а бабушка.—?Привет, ба,?— ответила я, стараясь казаться счастливой, хотя все было совсем не радужно.—?Привет, милая. Знаю, что еще не выходные, но я просто хотела позвонить и пожелать тебе удачи в первый учебный день.—?Спасибо, ба.Очевидно, мои актерские навыки были так себе, потому что бабушка ощутила мое настроение и спросила:—?Все в порядке?Нет.—?Конечно.—?Сьюки, я учила тебя не лгать старшим. В чем дело? Волнуешься из-за завтрашнего дня?Я решила, что будет весьма неуместно обсуждать с бабушкой мои жалкие постельные навыки и неудовлетворенность Эрика, так что продолжила готовить себе место в аду, солгав снова:—?Все правда в порядке.В этот момент Пэм постучала в дверь и сообщила:—?Я тут не становлюсь моложе!Когда бабушка спросила, чей голос услышала, я пояснила:—?Это Пэм. Она работает на Эрика. Мы поехали в магазин за платьем для вечеринки, на которую придется пойти завтра вечером. —?Я сердито пнула груду платьев, но почувствовала себя только хуже.—?Так дело в этом? Не волнуйся, дорогая. Просто стой рядом с мужем и гордись им, не думай о людях вокруг. Знаю, ты не любишь быть в центре внимания, но ты прекрасно справишься.Отлично. Я и думать забыла о гребаном цирке, который будет окружать нас всю ночь. А теперь у меня даже не было Эрика в качестве опоры?— по крайней мере, эмоциональной. Пэм снова постучала, и бабушка восприняла это как намек, что разговор пора заканчивать. Я не могла заставить себя примерить хоть что-нибудь. Но поскольку Пэм, очевидно, не признавала никаких границ, она без стука вошла в примерочную и спросила:—?В чем дело? Я не намерена ждать всю ночь. —?Заметив груду на полу, она ошеломленно посмотрела на меня. —?Ни одно не подошло?—?Понятия не имею. Я не примеряла их.Руки Пэм двигались молниеносно. Она стащила с меня футболку?— не успела я и глазом моргнуть. Я поскорее скрестила руки на прикрытой бюстгальтером груди.—?Пэм! Что ты вытворяешь?—?Да брось. У тебя нет ничего, что я раньше не видела. —?За последнее я бы не ручалась, учитывая, как она обшаривала взглядом мое тело и облизывалась. Ее руки потянулись к поясу моих джинсов, но я шлепнула по ним. Похотливый взгляд Пэм сменился гневным.—?У меня есть другие дела, так что найди уже что-нибудь, что сможешь надеть, и мы выберемся отсюда.—?Хорошо! —?огрызнулась я. Схватила первое попавшееся платье и натянула через голову. Мы по очереди находили изъяны в наряде за нарядом, а Пэм уходила и возвращалась. Кажется, я перемеряла весь ассортимент магазина. По прошествии нескольких часов мне все осточертело. Больше всего на свете я хотела уйти. Я уже почти потеряла надежду, когда пришла очередь черного шелкового платья в крупный белый горошек. Широкая юбка распускалась прямо из-под груди и заканчивалась асимметричным подолом чуть выше колен.—?Вот оно,?— сказала Пэм. —?Недостаточно формально для церемонии награждения, но идеально для завтрашнего вечера.Оно мне нравилось, но мысль о том, что предстоит целую ночь изображать фальшивую улыбку для людей, которых я даже не знаю, вызывала тошноту. Я не знала, смогу ли вытерпеть это, не говоря уж об оставшихся трехсот пятидесяти девяти днях, которые нам предстояло провести с Эриком. И проклинала себя за то, что так быстро позволила себе поверить ему. Близость, которая соединила нас прошлой ночью, уже была серьезным шагом, так что единственным плюсом оставалось то, что у нас не было секса. Мое раненое сердце и без того сильно болело.Я хотела расплатиться за платье и туфли, на выборе которых настаивала Пэм, своей кредитной картой, отказываясь позволить ей тратить деньги Эрика. Но она топнула ногой и проворчала, что я могу считать это свадебным подарком от нее. Мы уже были близки к полноценной драке, а за окнами маячили папарацци, увешанные объективами, так что я отступила. Драмы в моей жизни и без того хватало.Она привезла меня к дому только около десяти. Я осторожно вошла, не зная, что скажу, когда увижу Эрика. Но мои заботы были напрасны: я не встретила его на нижнем этаже. Проверив гараж, я увидела его машину?— следовательно, он был дома. Я тихо поднялась наверх и долго стояла перед закрытой дверью его спальни, вспоминая, как счастлива была прошлой ночью. В конце концов я ушла в свою комнату, прихватив с собой покупки и все глупые мысли, и плакала, пока не уснула.42. ЭрикСовершенно ошарашенный, я лежал в постели и наблюдал зрелище, которое ненавидел больше всего?— убегавшую Сьюки. Она сказала, что хочет подготовиться к работе. Взглянув на часы, я понял, что времени на это у нее было более чем достаточно. Прошлой ночью мне казалось, что между нами рухнул еще один барьер. Я думал, она проявит немного нежности, когда мы оба проснемся. Но стоило мне открыть глаза, как она вылетела из комнаты, не бросив мне даже случайного ?доброе утро?. Безусловно, концепция отношений была нова для меня, но я был почти уверен, что после такой ночи следовало более ласковое приветствие. Я был бы доволен, даже если бы она просто помахала рукой. И что же я получил?Один нечитаемый взгляд перед уходом.Я заставил себя встать и пойти в душ. Пока я стоял под водой, обида переросла в гнев. Как мог я быть настолько глуп, что позволил себе так привязаться к ней?— да и вообще к кому-либо? Я не смог удержать от бегства даже собственную мать. Очевидно, я неосознанно следовал по стопам отца, выбрав женщину с той же чертой.Она сожалела о том, что произошло прошлой ночью?Я, безусловно, не сожалел. Но, видимо, только я. Она могла бы повести себя, блять, по-взрослому и хотя бы сказать мне. Я бы попытался понять?— все-таки, мы совсем немного времени провели вместе. Но она решила справиться своим обычным способом: вообще не иметь со мной дела. Печальное положение вещей: я, кажется, начал ответственно подходить к отношениям, но они больше походили на огромную кучу дерьма.Я уже был на кухне, когда услышал, как она спускается. Судя по времени, у нее было еще полчаса до того, как придется уезжать. Это разозлило меня сильнее. Явный признак того, что она действительно меня избегала, когда вылетела из спальни. Я пытался держать гнев под контролем, но он нарастал. Она вошла в кухню, с виду чертовски застенчивая. Я проклял себя за боль в груди и за то, как быстро запал на нее. Она сказала:—?Доброе утро.Слишком поздно.—?Правда? —?спросил я. Мне, черт возьми, не казалось, что оно доброе.Когда она довольно резко спросила, о чем речь, я решил просто свернуть разговор, пока все не стало еще хуже. Мне нужно было о многом подумать, особенно о нас. Я не мог смотреть на нее, не теряя контроля над своими эмоциями и ртом. Но и удержаться тоже не мог. Сьюки стала для меня самой красивой девушкой в мире, а я стал настолько тупым, что предположил, будто мы вместе. Пара. Теперь я понятия не имел, кто мы друг для друга.Ее тон звучал стервозно; совсем не так, как было прошлой ночью. Наконец, я покинул комнату, посоветовав ей делать что душе угодно, зная, что она все равно так и поступит. Я слишком хорошо усвоил, что не могу убедить кого-то важного для меня делать то, чего хотел бы я. У меня не получилось даже насладиться тем, что теперь именно она?— в качестве некоторого разнообразия?— смотрела, как я уходил. Я сделал все возможное, чтобы показать ей, как она ценна для меня?— и словом, и делом,?— но в глубине души знал, что этого недостаточно.Возможно, я следовал не отцовской, а какой-то своей собственной схеме.Я катался по городу, размышляя, пока не выехал на шоссе. Оттуда я направился к месту с видом на океан, которое обнаружил много лет назад. В последний раз я был там сразу после реабилитационного центра; сидел часами, пока не поклялся, что не позволю себе снова упасть в кроличью нору кокаиновой зависимости. Я уехал из дома очень рано, так что мне еще несколько часов не нужно было ехать в студию. Добравшись до места назначения, я припарковал машину, надеясь, что волшебство океана сработает и в отношении Сьюки.Я ни за что не смог бы забыть все, что в прошлый раз привело меня сюда, но боль от пройденных невзгод со временем уменьшилась. Я преодолел наркозависимость, возложив вину исключительно на себя. Однако причина, по которой все началось, была моей личной тайной. Пэм и мой отец предполагали, что все произошло из-за плохой компании. Но никто не был знал о настоящем источнике моей ненависти к себе. Все началось с неожиданной встречи с моей мамой.Однажды она подошла ко мне на улице, когда я выходил из своего любимого кафе. Я был совсем маленьким, когда она ушла от нас, поэтому знал ее только по фотографии, найденной однажды в вещах отца. Женщину, которая меня встретила, трудно было сопоставить с той цветущей молодой девушкой, которая стояла рядом с отцом в день их свадьбы. Годы не пощадили ее. Но в детстве я подолгу изучал ту фотографию, когда отца не было дома,?— пытался найти сходство в наших чертах. При встрече я узнал ее по глазам. Тем самым глазам, которые всякий раз видел в зеркале.В первый день мы часами сидели и разговаривали. Она извинялась и пыталась объяснить, почему ушла от нас. По ее словам, мой отец был не лучшим мужем. Это меня не удивило. Но шокировало признание, что она была наркоманкой?— до, во время беременности и после нее. Она не знала точно, был ли осведомлен отец, и утверждала, что всего пару раз ?сошла с рельсов?, пока была беременна, но вскоре после моего рождения ситуация ухудшилась. Когда мне исполнилось несколько недель от роду, ее внутренние демоны вышли из-под контроля. Она ушла из дома, чтобы по-быстрому исправить ситуацию, пока отец был на работе. Вернулась лишь спустя несколько часов, обнаружив, что я плачу в своей кроватке. Она поняла, что оставила меня одного почти на целый день. В конце концов она выждала, когда отец вернулся домой и заснул, и глубокой ночью сбежала, решив, что с ним мне будет лучше.Когда я рос, отец едва упоминал о ней, и я довольно быстро понял, что спрашивать не стоит. Так что я понятия не имел, знал ли он о ее зависимости. Она сказала, что уже несколько месяцев не употребляет и пытается снова встать на ноги. Что хотела, чтобы я знал: она любила меня?— и поэтому ушла.К тому времени у меня было неплохо с финансами, так что я предложил ей помощь, желая наверстать упущенное и получить хотя бы одного любящего родителя. И на некоторое время это сработало. Я держал это в секрете от всех, зная, что Пэм и отец не поддержат решения впустить ее в мою жизнь. Папарацци тогда мной не интересовались, и я мог выходить в город относительно анонимно. Я снял ей квартиру неподалеку от своей и дал денег на первое время, чтобы она могла определиться, чего хочет от жизни. Сначала было здорово: мы встречались каждое воскресенье, и она рассказывала мне о своей жизни до моего рождения. О жизни после моего появления она в основном умалчивала. Я думал, что ей просто было слишком больно говорить об этом, и не хотел заставлять ее переживать, задавая вопросы.Так прошло несколько месяцев. Я начал замечать небольшие изменения при встрече. Поначалу я не придавал этому особого значения, отказываясь верить, что что-то идет не так. Но потом она начала звонить мне по поводу ?чрезвычайных ситуаций?, из-за которых ей требовались дополнительные деньги. Какое-то время я соглашался,?— мысленно отрицая очевидные причины,?— давал ей деньги, которые она просила снова и снова, пока я не понял, куда они шли на самом деле: через нос и вену прямиком в кровоток. Я узнал, что ее любимым наркотиком был героин. Сколько бы я ни умолял ее остановиться, предлагая оплатить реабилитационную клинику, это не имело значения. Я не имел значения. Так или иначе, она выбирала героин. Когда я перестал финансировать ее зависимость, она снова сбежала, не сказав ни слова. Даже не потрудилась оставить записку.Весь эпизод продлился менее шести месяцев, но урон, который она нанесла моей самооценке, был продолжительнее. Я казался себе каким-то неполноценным: я не был достаточно хорош даже для любви собственной матери. И я окружил себя людьми, которые тешили мое разбитое эго. До встречи с матерью я не был трезвенником; но если прежде я становился пьяным и счастливым, то теперь я был пьяным и подавленным. Моим ?друзьям? я не нравился таким, и они убедили меня попробовать кокаин. Чтобы я немного взбодрился. О, как я взбодрился. Вскоре я не мог и дня без него прожить. Мне еще повезло, что никто не погиб в автомобильной аварии, причиной которой я стал. И вот тогда я, наконец, обратился за помощью.На мой взгляд, Сьюки и моя мать были из совершенно разных миров?— и характеры, и личности,?— и все же в одном они были похожи. Из-за них я казался себе неполноценным. Незначительным. И каждая по-своему сбегала от меня. Разница в том, что Сьюки пока еще полностью не сбежала. Сьюки смотрела на меня так, словно я был единственным мужчиной во всем мире. Насколько мне известно, я был также единственным ребенком своей матери, поэтому не знал точно, сколько значения придать этому чувству.Отличный пример мозгоебства.Итак, мне нужно было разобраться, что же происходит между мной и Сьюки, прежде чем я сойду с ума. Я был уверен, что ни за что не вернусь к наркотикам: я прекрасно усвоил урок. Но я уже зашел слишком далеко, чтобы пытаться отключить эмоции. Как ни странно, чувство к Сьюки, которое возникло за это короткое время, было гораздо сильнее, чем к маме. Мне необходимо было найти какое-то решение и понять, когда наступит точка невозврата. На таких американских горках мне долго не продержаться. Взлеты были просто великолепны, но паделия?— все более невыносимы.Мы должны были все обсудить. Вероятно, придется ее связать, чтобы удержать наедине со мной достаточно долго, чтобы она могла меня выслушать. Но даже в этом случае я не смогу заставить ее говорить. Она должна была хотеть говорить со мной, хотеть, чтобы у нас все получилось. Как бы мне ни было больно признаваться в этом даже самому себе, я хотел, чтобы все у нас получилось.Я сидел в машине и смотрел на океан. Время пролетело незаметно, и пришла пора ехать в студию. Прежний гнев приутих, пока я не приехал на парковку и не понял, что могу выместить зло на Комптоне. Я пронесся по зданию, как человек с важной миссией, и наткнулся на Алсида. Комптон ?заболел? и не придет, сообщил он. И попытался пошутить со мной над разбитыми, благодаря Сьюки, яйцами Билла, но я был совсем не настроен смеяться, так что он оставил меня в покое.Позже написала Пэм, спросив, сообщил ли я Сьюки о поездке за платьями, и я ответил лаконичным ?да?, ничего больше не добавив. Я понятия не имел, каковы были планы Сьюки в любом отношении.Вечером, покинув студию, я не захотел ехать домой: скорее всего, я прибыл бы одновременно с Пэм. Она наверняка заметит напряжение между нами и потребует объяснений. Но это касалось только нас со Сьюки, и мы должны были решить это вдвоем?— без полезных советов от ?Дорогой Эбби?. Чтобы убить время, я остановился в любимом кафе и купил сэндвич, после чего отправился домой. Возвращаясь к машине, я прошел мимо витрины со школьными принадлежностями. Одна вещица, которая выделялась на фоне других, сразу же напомнила мне о Сьюки. Я покачал головой, удивляясь собственной глупости, когда бросал покупку на заднее сиденье, не зная, будет ли у меня вообще шанс подарить ей это.Около половины седьмого я въехал в гараж и увидел ?ауди?, которую уже привык считать машиной Сьюки, припаркованную на ее обычном месте. Подъездная дорожка пустовала?— значит, если Сьюки не находилась дома, то была с Пэм. Я хотел, чтобы и то, и другое предположение было верным: хотел получить шанс поговорить с ней, но также хотел, чтобы она выбрала платье для вечеринки. Это означало, что она планировала пойти вместе со мной. Я был и счастлив, и грустен, обнаружив, что дом пуст.Я поднялся наверх, чтобы переодеться, и увидел в бельевой корзине пижаму Сьюки. Это отозвалось еще одним приступом боли в груди. Я отодвинул вещь в сторону и попытался об этом не думать, но проблема оказалась в том, что я не мог найти себе занятия. За пять дней Сьюки каким-то образом стерла все воспоминания о том, чем я привык заниматься дома, прежде чем она пришла в мою жизнь. Я сидел в гостиной, не глядя на включенный телевизор, а минуты тянулись бесконечно. Когда миновало восемь часов, я заволновался, гадая, не случилось ли что-то плохое, но понимая, что просто накручиваю себя. Когда наступило и прошло девять, я задался вопросом, не задержалась ли Сьюки намеренно, чтобы не пересекаться со мной. Не мог же выбор платья занять столько времени.Когда время приблизилось к десяти, я заставил себя подняться в спальню, чтобы Сьюки не чувствовала себя вынужденной разговаривать, если?— и когда?— она вернется домой. Как бы сильно я ни хотел, чтобы мы все обсудили, я не собирался навязывать ей свои чувства. Хватило и того, что ей пришлось остаться в браке со мной из-за бабушки. Я закрыл за собой дверь, надеясь, что она сама решит открыть ее.Ее запах остался на простынях. Я боролся с желанием завернуться в них, зная, что это не облегчит мою печаль, и сидел, прислонившись к спинке кровати. Вскоре я услышал, как Сьюки поднялась по лестнице. С каждым шагом, который приближал ее к моей двери, надежда усиливалась. Но сердце снова упало, когда она в конце концов закрыла дверь в свою комнату.Ни стука, ни единого слова. Ничего.Я просидел так еще час, не имея никакого желания спать, заполняя время игрой в ?что, если?. Что, если она не постучала, потому что устала? Что, если она подумала, что я сплю, и потому не постучала? Что, если она считала прошлую ночь ошибкой? Если считала отношения ошибкой? Считала меня ошибкой?Не помню, как я вылез из кровати, но в итоге оказался у открытой двери в ее комнату. Моя рука лежала на ручке. Я смотрел, как Сьюки металась, дрожала и вертелась во сне. Яркая полная луна, заглянувшая в окно спальни, высветила следы высохших на щеках слез. Безусловно, я хотел знать, что их вызвало. Эта информация, впрочем, не имела большого значения, потому что больше всего мне просто хотелось утешить ее. Но на данный момент был актуален вопрос?— мог ли я это сделать?Я подошел к кровати, осторожно поднял одеяло и лег рядом с ней. Притянул ее тело к себе, и она перестала дрожать. На мгновение мне показалось, что прикосновение разбудило ее, но она продолжала дышать медленно и ровно. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем сон одолел меня, но я наслаждался каждой секундой, потому что боялся того, что могло принести утро.