любимый богом и люцифер (1/1)

?? [ Соулме?йт (англ. soul — ?душа? и mate — ?участник?) — выдуманный идеал, так называемая ?родственная душа?, предначертанная судьбой с самого рождения. Как гласит легенда, встречая друг друга, соулмейты остаются вместе до конца своих дней. ] ??31.12.202009:23amПоследнее утро самого противоречивого года на памяти двадцать первого века. Канун одного атмосферного праздника.Новый-новый-новый год! Вот он наступает, ловите!..За окном хоть и слякотно, но всё же не так плохо. Температура чуть ниже нуля, с неба падают мелкие снежинки, и, оседая на землю, они тут же тают. На улице всё будто ждёт праздника, не стоит на месте.А вот в трэп-хаусе тихо и пугающе спокойно. Не происходит абсолютно ничего. Только Бонни, пофыркивая своим влажным чёрным носом, бегает по этажам и отстукивает давно желающими прогуляться лапками.Обычно в канун Нового года приходит время усиленной подготовки, когда из всех колонок звучат рождественские песни, на столах собираются продукты для вкусных салатов, а яркие гирлянды на пышных зелёных ёлках буквально силком заставляют окунуться в праздничную атмосферу. Тем не менее, в связи со вчерашними событиями в первом доме по улице Светлой города Троицка нет ни единого намёка на праздник. Лишь осколки.Верхняя одежда брошена на полу первого этажа, входная дверь даже не заперта. В гостиной холодно и неприветливо; так же можно охарактеризовать обстановку и в остальных комнатах. Но уж точно не проблемы с отоплением привели к подобному.Знаете такую обманку со стороны головного мозга? Чем дольше смотришь на лёд, тем больше хочется согреться.В спальне Алишера ничто не шевелится, дом как будто пуст. Даже приглушённого дыхания не услышать.Всё будто исчезло, умерло, но...???? [ СВЕЖИЙ КАК САЛАТ, ВЫРВАННЫЙ КАК ЕБАНАТ! ] ????Очень, нет, правда, очень громкий звук. Это, в общем-то, песня Элджея ?911?. Шум на всю округу; кажется, даже стёкла в оконных рамах дрожат.Лежащий под одеялами в неестественной позе Слава вздрагивает всем телом и вырывается из сонного оцепенения. Марлов резко распахивает заплаканные глаза и пытается сообразить, что происходит.Сознание помутнённое, потолок в первое мгновение кажется пустотой. Только что оборвался какой-то сон, но его обрывки уже убегают из памяти. Нет, это всего лишь трэп-хаус и всего лишь утро.Твою мать, в секунду наступил следующий день. Ворвался непрошенно, а внутри всё так жжёт, так горчит, так мучает, что хочется побольше обезболивающего вколоть.Блять, за что же так громко. Как же бесит, твою налево.Марлов, немного повозязь в постели и посмотрев на телефоне время, устало встаёт на ноги. Ёжась от холода в неудобной белой рубашке и брюках, мальчик огибает постель и направляется к двери. Отнимая от вымученного лица руки, Славик натыкается взглядом на разлитое на полу вино и отброшенную открывашку. Пока мало какие мысли лезут в голову, но легче на душе не стало, это определённо и точно. Ужас. При виде отголосков вчерашней истерики сразу во всех подробностях вспоминается премия, ссора, эфир в Инстаграм... Стыд, как же много стыда.Марлов хочет выйти и наорать на тупых школьников, которых он и подозревает в этой выходке с треком Элджея. Слава берётся за ручку и с силой тянет дверь комнаты на себя.К его ногам неожиданно падает Алишер.Ой. Факт: Моргенштерн проспал здесь всю ночь. Как он проревелся под этой дверью, как он разложился на жиры, белки и углеводы, так и отключился уже под утро, уткнувшись в косяк головой. Старший просыпается где-то в полёте, но соориентироваться не успевает и ударяется головой о пол.— Айщ, блять, — тут же просыпается Утренняя Звезда. — Ебать. Славик испугался этого создания под своей дверью, а потому по воле инстинктов успел резво отскочить в сторону.Алишер сначала не может понять, что произошло, и потому, сильно жмурясь от боли, он продолжает лежать на полу и тихонько что-то постанывать. У него тело ужасно болит после сна в сидячем положении.Но чем больше просыпается сознание и разум, тем больше боль трансформируется из физической в ментальную. Вчерашнее точно стало огромной психологической травмой для обоих. Прошлым вечером всё было таким радикальным и революционным, всё перевернулось с ног на голову, сменило ориентацию, размазалось и стёрлось... Столько негативных эмоций, столько страха, злости, отчаяния... Кажется, даже в кокаиновом октябре таких убийственных чувств не было.Кроме того, теперь об отношениях Алишера со Славой знает вся страна, от мала до велика. А тем, кто не знают, обязательно расскажут. Личная история любви превратилась в сериал с большими охватами, не иронично ли? — Ты что, не слышишь, как орёт музло? — Марлов смотрит на возящегося на полу парня.Моргенштерну в мозг вдалбливается это ?просыпаюсь жадно подорванный, как на фене?; он пытается сесть, карабкаясь руками по дверному косяку.Хвала Небесам, Славик хотя бы с ним разговаривает. Потому что если бы молчал — убило бы. В голове у Алишера лишь страх, что всё кончено, и через несколько минут Марлов выставит его из трэп-хауса. Спросить старший точно не сможет, даже пытаться не будет, а потому он просто постепенно поднимается на ноги и ёжится от холода.Алишер оборачивается к Славе и пытается заглянуть тому в глаза... Глаза, которые не смотрели на него с того момента, как младший ударился о свой мерседес. А Марлов больше не отводит взгляд, он такими детсадовскими обидами не собирается промышлять. Смотрит он, правда, совершенно безэмоционально. Так, будто они не знают имён друг друга.— Прогони школьников, — спокойно просит Слава.Алишер боится хоть что-то сказать в ответ, совсем не хочет спиздануть лишнего. Хотя, кажется, он всё, что мог, уже сказал.Моргенштерн просто разглядывает возлюбленного. Тот, в свою очередь, своим долгим взглядом и приподнятыми бровями намекает, что пора бы идти. — О`кей. Разберёмся в нас попозже; надо устранить отвратительный шум. Вот они, вылезающие последствия медийности, последствия вчерашнего. И что-то подсказывает спускающемуся по лестнице Алишеру, что школьники под окнами — самое лайтовое, что им предстоит пережить. Утренняя Звезда накидывает на себя первую попавшуюся куртку, а потом выходит во двор. Музыка бьёт где-то прямиком за забором, звук хороший, колонкам можно позавидовать. Но будем не завидовать, а ругаться. Шмыгая носом и чувствуя, как на теле оседают мокрые снежинки, Моргенштерн подходит к калитке, тянет её на себя и открывает. Он уже приоткрывает рот, чтобы послать нахуй, нокаково же его удивление, когда он видит перед собой не школьников, а Элджея.?..Ламборгини Каунтач ярко-красного цвета, припаркованная аккурат вдоль чёрных ворот. Трек ?911? играет уже по второму кругу. Элджей в огромном пуховике стоит прямо перед дверью, а за его спиной кружатся ещё два человека — Настя Ивлеева в новогоднем колпаке ярко-красного цвета и семнадцатилетний Даня, младший брат Лёши. Okay bro...Алишер, часто хлопая глазами, смотрит на инсталляцию перед собой. Чего?— Чего?Музыка выключается, Настя весело что-то выкрикивает и отдаёт Дане хрустящие пакеты из Ленты. Тот с готовностью их забирает и подбегает поближе к старшему брату.Достаточно напряжённая обстановка, вообще-то. Моргенштерн непонимающе смотрит на Узенюков и даже начинает сомневаться, что он в ясном сознании и трезвом уме. Какой ещё Элджей в девять утра, какая ещё Настя...— Привет, с наступающим! Не спились тут? — бодрый голос Ивлеевой.Самоуверенный Даня делает агрессивный шаг вперёд, пытаясь проскользнуть между Алишером и проёмом. Тот не позволяет: зачем это?— Слушай, где Слава? — срывается у мальчика, как только он сталкивается с сопротивлением.— Дань, — одёргивает его улыбающийся Лёша. — Спокойно.Младший раздражён и взволнован. Он беспокоится за Славика так, будто тот его сын родной. Вообще, Лёша, Даня и Слава знакомы уже очень давно. Они все родом из Новосибирска, так что компании их издавна так или иначе пересекались. Марлов, правда, куда больше общался с младшим братом. В своё время парни бегали по заброшенным железным дорогам, рисовали граффити на кирпичных стенах старых домов, играли в одни и те же стрелялки, обсуждали девочек, мультики и пиццу. А однажды даже ролик на ютуб записали, в котором отстаивали честь Элджея и его треков. Марлов бывал у Узенюков дома; семьи разделяли многие проблемы и всегда были преисполнены, в целом и общем, одними и теми же амбициями.И несмотря на то, что Славик давно живёт своей особенной жизнью, несмотря на то, что он забрался куда-то невообразимо высоко, Даня всё равно помнит былую дружбу и тесные связи. Тем же промышляют и Лёша с Настей. Они с удовольствием общаются и с Алишером, и со Славой; дарят женские духи, дают советы, пишут фиты, ну, всё такое. Их можно без зазрения совести назвать друзьями.А друзья должны быть рядом в самую трудную минуту.— Вы хули приехали? — нервно смеётся Алишер, не зная, что делать.— Мы? В смысле, проведать Славика, — заявляет Настя, наблюдая за разгорающейся ссорой. — Тебя, в общем-то, тоже, ты не переживай, ха-ха. А ты думал, мы будем отсиживаться, как будто ничего не произошло?Узенюков, к слову, вчера на мероприятии не было. Решили они, что называется, посвятить себя семейной атмосфере, посмотреть премию на ночь глядя... А получилось только бессонницу заработать. Славик было ложится обратно в кровать, а потом, заслышав показавшиеся знакомыми голоса, он заинтересовывается, встаёт и проходит к окнам. Приоткрывая одно из них и выходя на крохотный балкон, Марлов тут же замечает знакомую алую ламбу и лица, виднеющиеся в проёме калитки. Ёбнешься.Холод облизывает со всех сторон, Славик уже собирается нырнуть обратно в комнату и спуститься, но Даня всё же прорывается через Алишера и пробегает на выложенную камнем террасу. Узенюк-младший задирает голову и, замечая давнего друга, меняет беспокойство на радость.— О, привет!Славик не может не улыбнуться, эта перемена происходит в нём мгновенно. Что-то в Дане, его худом теле, пухлой куртке, красивых серых глазах, как у брата, странном голосе, многочисленных косичках на голове заставляет хоть на толику, но расслабиться. — Ну привет, получается, — отвечает саунд-продюсер. — Ты что в Москве делаешь?— Приехал на каникулы. С наступающим! Спускайся давай!Даня свойски входит в дом, а Слава уже бежит к платяному шкафу. — Ну, чего вы здесь все встали, идёмте, поболтаем, приготовим завтрак, — Настя берёт всё в свои руки. — Давай-давай, Алишер, двигай!Вскоре друзья уже оказываются внутри ввиду холода; пакеты с продуктами остаются стоять на большом столе в гостиной, весёлый Бонни подбегает к приехавшим. Элджей присаживается на большой диван, Ивлеева почти сразу же пробегает на кухню и принимается там суетиться. Даня, потратив пару секунд на то, чтобы сбросить куртку, останавливается возле лестницы и ждёт своего давнего друга. Славик предстаёт перед друзьями через несколько коротких минут. Он стянул с себя рубашку и брюки, на его теле огромный белый свитер, свободные клетчатые штаны и шерстяные носки. Эдакий рождественский кьют-бой, вот только волосы у него поблёскивающие и сбитые, а плечи немного сгорблены от усталости и тревоги. Однако всё уже не так плохо и не так страшно, как вчера. Алишер, стоящий возле Ивлеевой, бросает на спускающегося по лестнице возлюбленного долгий взгляд. Старший не может привести себя в чувства и вынырнуть из коктейля мыслей о Славе, но и сказать ему нечего от слова совсем. Ещё и Даня этот, который напрягает до безумия. Всё-таки молодой парень с благостными намерениями и нежными чертами тела, всё-таки это природа, инстинкты, а если соединить с обидой, если умножить злость на мстительность, то... то...Марлов оказывается на первом этаже и помахивает рукой Лёше и Насте в знак приветствия. С Даней он собирается поздороваться рукопожатием или чем-то типа того, но Узенюк-младший берёт инициативу в свои руки. Он улыбается своими красивыми губами и крепко обнимает Славу, обвивая шею друга худыми руками. На Марлова это неожиданно воздействует благотворно, будто мёд на больное горло; саунд-продюсер дарит тёплые касания в ответ. Моргенштерн, держащий в руках какие-то фрукты, привезённые Настей, изо всех сил сдерживается, чтобы не расцепить этих двоих силком.Ревность. Одно из самых отвратительных и параноидальных чувств.— М-м, ну понятно, встретились два одиночества, — низко смеётся Лёша, откидывая голову и наблюдая за мальчиками. К сожалению, он слишком поздно осознаёт, какой посыл живёт в этой фразе. — Ой.— А вы чего вообще приехали? — дружелюбно интересуется Марлов в попытках разобраться.— Ну ты чего-о, мы же не чужие люди. Сегодня Новый Год, хочется поддержать вас после вчерашнего, — Элджей рассматривает новоявленных представителей нетрадиционной ориентации. — Мы все взрослые люди, давайте-— Ты как, Слав? Блин, мы вчера столько всего прочитали, услышали, — перебивает мужа Настя, хозяйничая среди грили и сковородок. — Мы как всё это увидели, сразу поняли, что поедем к вам.— Да? И что вы прочитали и услышали? — беззлобно усмехается Славик, осторожно отстраняясь от Дани. — Всякое, поверь. Всё вокруг трещит о вас, всё.Это неудивительно. Блять, от этого не отделаться уже никогда. Сколько ни бейся, общественность не забудет ни один казус; наоборот, чем больше и дольше делать вид, что у тебя всё хорошо и по-прежнему, тем хуже ситуация будет становиться.Марлов ведёт прямыми бровками, а лицо его принимает равнодушное выражение.— Пусть Алишер рассказывает, это всё-таки его перформанс был, — Слава прост, как никогда.Старший откладывает фрукты на стол, потому что он сейчас превратит гранаты в рагу. — Слушай, идём наверх, — тихонько предлагает Даня, показывая другу один из пакетов в своей руке. — Я хотел с тобой поговорить...Узенюк-младший бросает на Моргенштерна полный презрения взгляд, Алишер с трудом не отвечает тем же. Он вообще-то тоже очень хотел бы со Славой перетереть, хотя слов пока и не подобрал. Нет, всё равно ему куда нужнее, чем этому старому другу из Новосиба.Но теперь Утренняя Звезда в глазах общественности — один из самых ужасных партнёров за последнюю тысячу лет. Славик смущённо приулыбается, не зная, как к чему подступиться. Он десять минут назад спал. — Слушай, у меня там, в комнате, бардак. — Ничего, ничего, идём, — Даня хватает друга за плечо и настоятельно принимается уводить. — Ты за кого меня принимаешь? Думаешь, боюсь разбросанных носков? Идём. — Хей, спускайтесь потом на завтрак! — бодрый голос Насти.Мальчики удаляются. Алишера одолевает очень страшное предчувствие, что это закончится чем-то очень плохим.??????10:19amИвлеева хозяйничает на кухне и болтает с приехавшей Диларой. Последняя примчала через некоторое время после Узенюков, чем озадачила Моргенштерна ещё больше. Сегодня какой-то день всесторонней гуманитарной помощи? На просторной террасе, расположенной на втором этаже, съёжились исполнители пиздатейшего Кадиллака. Друзья завернулись в тёплые куртки; меж их пальцев зажаты одинаковые кубинские сигары, которые так любит Элджей. Густой дым вылетает в конгломерате с белёсым паром. Парни стоят лицом к улице, а за их спинами находятся окна к комнате Марлова, где и сидит младшее поколение. Алишеру больше всего на свете хочется обернуться и влезть в дела Славы. Он выдаёт себя своей нервозностью и тем, какие глубокие и частые делает затяжки. — Короче говоря, ты его не бил вчера, — констатирует Лёша, сжимая замёрзшими пальцами сигару.— Я его никогда не бил, ну ёб твою мать, — Моргенштерн стряхивает чёрный пепел и грубо почёсывает шею. — Тогда про что пишут журналисты?— Он просто выскользнул у меня из рук. Мы, блять, сцепились, ясно?— Понял тебя. Несколько секунд молчания.— И сейчас Слава на тебя обижен? — Да. — Ладно, это неудивительно, ты совершил большую хуйню.Алишер не может не усмехнуться. Кажется, он никогда не встретит человека, который в этом конфликте будет на его стороне.— ?Большую хуйню? — имеешь в виду, был честным?— Так нахуя на Первом канале быть честным? Ты бы ещё в Кремле с такими принципами заявился, ей богу. Ты теперь проблемы будешь разгребать не один месяц, наверняка пугают всяким?— Да на проблемы с законом мне более, чем похуй. И так за экстремизм про деда скоро посадят.Лёша сейчас всё продолжает вспоминать те моменты, когда он бывал в трэп-хаусе и общался со славишерами. Вообще, он ещё летом, куря с Моргенштерном точно такой же табак, говорил об этих, очевидно, особенных отношениях в квадрате комнатных стен.— Если интересно, я очень давно подозревал, что вы встречаетесь. И не я один.Это правда. Сложно было пропускать подобное мимо ушей. Все эти слова, все эти истории, это весьма загадочное путешествие в Нью-Йорк, ну, сами понимаете.— Так что сам факт, что ты признался, это хорошо. Только сделать это нужно было по-человечески...— А я сделал как? По-собачьи?— Получается, что по-собачьи, раз Славику от этого так плохо. Блять, сам подумай, разве ты не должен был посоветоваться с ним? — Я не знаю... Я дурак.Пауза.— Он бросит меня. Чувствую, что бросит.Само вырывается. Потому что страшно. Потому что сердце не на месте, колотится, как сумасшедшее. А в голове крутится одно предположение хуже другого, в прогнозе сегодня ветер и обильные осадки. Элджей толкает Моргенштерна в крепкое плечо. — Ты эту хуйню брось. После того, что Слава рассказал на эфире, а ты — нам с Настей, ясно, что всё у вас будет хорошо.— И откуда у тебя эта ебаная уверенность?— Помнишь, я когда-то разгонял, что мой брак — очень надёжная и непробивная штука? У тебя всё точно так же. Теперь скрывать не получится; думаешь, он только и ждёт момента, чтобы уйти от тебя? Да он влюблён в тебя пиздец, я на эфире это всё просёк. Твои бы слова да Христу в уши, Лёш.— А если он не простит меня?— А ты хоть раз извинялся?— Да? — Когда?— Э-э... В телеграме смс-ку написал. Ладно, глупо, согласен.Алишер не извинялся по-нормальному; только и делал, что пытался вывести на разговор. Вот только на разговор он пытался вывести не спокойного и мирного Славика, а Славика напуганного, злого, сорвавшегося с цепи. Это тоже неправильно...Откуда-то из комнаты сзади доносится смех. Звонкий такой, громкий и позитивный, до дрожи знакомый. Какого мир давно не слышал. Утреннюю Звезду будто хлестнули жёсткой плёткой. Моргенштерн резко оборачивается назад и видит через стекло, что Даня живо жестикулирует, рассказывая что-то, а самый лучший на свете мальчик сидит в кресле с поднятыми ногами и супер внимательно наблюдает за другом.— Всё будет хорошо, Алишер. Я это тебе гарантирую, — А Лёша воспринимает смех Марлова как что-то бесконечно хорошее. Не понять ему этой умалишённой ревности, не понять. — Знаешь, тебе очень повезло, что я не гомофоб.— Знаю, что повезло.На душе точно не стало легче, но ясность начинает приходить. Моргенштерн отворачивается к улице, а чуть позже тушит сигару и собирается уйти с террасы. Внезапно взгляд его чёрных глаз цепляется за происходящее за забором. Он понимает, что видит там далеко не только обещавшего подъехать Азиза. Саша Фреймтеймер со своей девушкой Кирой. Менеджер Анечка. Люди, которым придётся смотреть в глаза после нескольких месяцев лжи.— Ебать, откуда эти делегации фанатов? — Алишер проводит рукой по затылку.— Отвечаю: они весь день будут тянуться. И это ты ещё в телефоне не сидел.Элджей искоса смотрит на Утреннюю Звезду. Лёша преисполнен сочувствием и доверием к челу возле себя, а такие чувства для Узенюка вообще большая редкость.— У вас со Славой ахуенные друзья.— Я как будто во сне, Лёш.— Чего? Да блять, ты просто перестал жить во лжи. Фыркнув что-то неопределённое и сбросив плотный окурок от сигары в снег, Алишер покидает террасу первым. Он проходит мимо окон в комнату Славика, опустив голову, не осмеливаясь ни на что, ни на одно действие, потому что уверен, что Марлову и без него хорошо,но он не может знать, что Славик в этот момент поднимает на него взгляд своих широко распахнутых чайных глаз, и мир весь для младшего съёживается в одного-единственного человека,в лучших (или худших?) традициях,как и всегда.??????— Короче, я вот так его хватаю, он вырывается и пытается сливать, — ярко рассказывает какую-то историю Даня. — Но он не знал, что все его вещи остались на той плите!..Славик смеётся. Среднестатистические новосибирские истории — лучшее, чем можно позабавиться. Они сидят в комнате Марлова уже второй час. Развлекаются компьютером и секвенсором, слушают какие-то наброски треков, едят печенье и пьют газировку, говорят на отвлечённые темы. Это очень помогает забыться, а мерцающая в углу комнаты ёлочка ненавязчиво уведомляет о приближающемся празднике.Но когда Алишер, куривший с Лёшей на террасе трэп-дома, проходит прямо возле окон и не поднимает глаз, Славик снова теряется. Он на физическом уровне не может сопротивляться тяге, которая сидит внутри. И вроде бы надо обижаться ещё целую жизнь, но почему-то обступает вина, а сердце бьётся чаще при виде этого великолепного профиля. Почему хочется ударить, но куда больше — прижать к себе?..Даня тут же подмечает эту перемену в Славе. Мальчики молча наблюдают за тем, как Лёша докуривает и тоже покидает террасу.Странно это всё. Как-то неправильно, что ли.— Как же... Как же так получается в жизни, — Узенюк-младший медленно присаживается на диван, разглядывая свои цветастые носочки. — Как? — смотрит на него Слава.— Ну, вот так. Что же ты в нём нашёл... Никогда ещё Марлову не приходилось говорить с друзьями о своих отношениях с Алишером. До вчерашнего дня никто и не знал, за исключением Дилары и доктора. Славик просто любил себе и любил, справлялся как-то сам, не делился с близкими и не жаловался им. А теперь таких вопросов, видимо, не оберёшься.— Не знаю. Не знаю, Дань. — Слушай, а ты вообще давно знаешь, что ты... — смущается друг. — Ну... Что тебе...— Нравятся парни? Не бойся произносить это, а то я сам буду бояться. Слава тихонько встаёт с компьютерного кресла и садится на диванчик возле Дани. Саунд-продюсер больше не хочет врать, никому и никогда.— Я понял, что я гей, только когда влюбился в Алишера. Всю жизнь думал, что я просто поздний.— А влюбился ты... Когда? — Не знаю. Давно. Летом когда-то. Даже не заметил, просто полюбил и всё. Славик видит, что Даня совсем далёк от таких мыслей. Может, так теперь всю жизнь будет; может, в глазах каждого из тех, кого Марлов знает, он так и прослынет дурачком.— Он вчера поступил так, как не должен был. Он всегда так себя ведёт, разве нет? — Узенюк-младший кладёт руки на бедро Марлова и резко заглядывает другу в лицо. — Я не понимаю тебя.Ты не понимаешь, потому что ничего не знаешь. Однако...— Я тоже себя не совсем понимаю.Слава рассматривает серые глаза напротив. Он чувствует касания чужих рук, чувствует внимание в свою сторону, которое не угасает весь последний час. С Даней легко, легко и просто. Он приятный, добрый и отзывчивый. Но он не вызывает внутри ничего, кроме благодарности. Ничего не начинает самовозгораться, ничего не взрывается и не разлетается на части. Потому что совсем нет чувств. К Алишеру же чувства есть. И не просто чувства, а титанические; такие, которые с корнями вырывают из земли и разламывают на куски. Такие, которые никогда уже не забыть, которые, кажется, въелись в генетический код и будут передаваться из поколения в поколение.— Но ты же сам вчера сказал, что он полный эгоист, Слав. Он думает только о себе и своём благополучии, а ты достоин большего, куда большего... Даня очень хочет помочь, потому что Марлов сейчас подобен заложнику. Моргни, если тебя мучают. Серьёзно.— Да, он эгоист. Да. Я это знаю.— Он тянет тебя на дно. — Вероятно. — Он вчера довёл тебя до слёз.— Он вчера меня почти убил. Узенюк сжимает славино бедро посильнее и чуть потрясывает. Воздействует. И серыми глазами пытается проникнуть в разум. — Тогда почему? Почему не понимаешь? Что здесь непонятного? Ты позволяешь ему слишком много!— Я после вчерашнего меньше его любить не стал. Я люблю его, люблю...Произношение этих слов вслух неожиданно успокаивает. Славик чувствует в себе какие-то силы отстраниться от Дани, и это, видимо, гордость за их с Алишером любовь. Потому что сейчас, когда всё уже сделано, правило про Нью-Йорк в голове срабатывает. И больше уже не так больно, как было. — ...Любым. Да, любым. Ну да, эгоист. Да, убийца моей нравственности. Но блин, вы вообще видели, какие красивые у него глаза? Даня откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза, вздыхая. — Не можешь от него уйти. Стокгольмский синдром какой-то.— Ты прав, — кивает Марлов. Идти некуда, идти не с кем, идти незачем. — И не хочешь, чтобы кто-то помог тебе с этим, да? — Не хочу. Вот и всё. Слезливая такая история с простым припевом, но выбор сделан осознанно. Влюблённость и молодость прощают всё, а ты, Марлов, ещё со дня знакомства знал, на что подписываешься. Я и думать не мог, что я так одержим тобой.— Тогда, Слав... Пожалуйста, не позволь ему тебя поглотить, — Даня чувствует, как сильно бьётся его сердце. — Береги себя.— Ты о том, что...— О том, что он имеет над тобой серьёзную власть, раз ты ему такое прощаешь. Не позволяй ему пользоваться тобой и, ну, будь самодостаточен. Расставляй границы.Славик тихонько смеётся.— Ты Алишера совсем уж извергом представляешь. — Судя по тому, что вижу, я ещё по лёгкой прошёлся. Марлов знает, что ему как было, так и будет совсем непросто. Но мораль, она в следующем: если ты влюблён и знаешь, что тебя любят в ответ, за эту любовь всё ещё стоит сражаться. Сражаться с окружением, обществом, судьбой, собой, если хотите. Не отпускать, держаться, примагничиваясь намертво. В этом, наверное, и заключается смысл жизни.Славик через многое прошёл и много раз клялся себе, что всё будет кончено. Но нет, новый день — значит выжили. За место под солнцем всегда шли кровавые войны.??????12:30pmВ трэп-хаус гостей наехало столько, что уже смешно. Ладно Фреймтеймер с девушкой, ладно Дилара с Азизом, но вот, например, Эльдар Джарахов с Сашей Тилэксом, менеджер Аня, начальник которой вчера смачно Алишера нахуй послал, и, извините, Егор Крид на подходе... Друзья. F r i e n d s.Зато всё как-то заиграло и повеселело. Ивлеева приготовила вкусный завтрак, перешедший в обед, Дилара включила подборку классных новогодних песен. Славик с Даней спустились некоторое время назад, и теперь они вступили в оживлённый диалог с Джараховым в стенах студии. Все гости в восторге от Бонни, а Бонни в восторге от гостей настолько, что чуть не съела некоторых из них. Новый год всё-таки на подходе, это чувствуется!Слава пока что избегает Алишера целиком и полностью, а тот пытается смириться с этим и утыкается в телефон. Лучше бы, правда, не утыкался: там какая-то передозировка отвратительного. То есть, ну, понимаете, настолько из ряда вон выходящие вещи пишут, что даже главному похуисту стало не похуй на хейтеров. Хотя, вряд ли многочисленные рофлы про убитого парня и хуй в очке возлюбленного хоть кого-то оставят равнодушным. Входная дверь с шумом открывается, в гостиную врываются метель, Азиз и Егор Булаткин в новогодней шапке. Последний держит охапку жёлтых пластиковых контейнеров и лучезарно улыбается, оголяя белоснежные зубки.— Всем большой привет! — Крид приподнимает светлые брови. — Вижу, я не один такой умный решил заявиться.— Я всё ещё в ахуе, — фыркает Алишер, пока сидящая рядом Дилара роется у него в кудрях. — О-о, Егор! Слава, услышавший новый голос, выходит из студии и с удовольствием смотрит на Крида. Тот отдаёт младшему пахнущие мёдом контейнеры, а потом принимается снимать с себя шубу и здороваться с каждым лично.— Я привёз чак-чак. Я жесть как его хочу. Пришёл, короче, в Ленту, смотрю на прилавок и понимаю: это моё. Славик, ты же любишь чак-чак?— Я просто люблю покушать. Друзья приятно смеются, а вскоре все собираются в гостиной в полном составе и погружаются в однородную, позитивную беседу. Истории из прошлого, планы на две тысячи двадцать первый, взлёты и падения, рассказы про то, кто какую тачку купил и кто где делает ноготочки. Славик с Егором, усевшись за стойкой, на пару уплетают полкило чак-чака за ничтожное количество времени. В один момент Аня наконец осмеливается подойти к Алишеру и посочувствовать ему. Девушка сразу говорит, что работать они больше не смогут: дядя Артём негодует, и она может потерять многое. Моргенштерн понимает и совсем не злится, хотя ему, наверное, просто всегда было похуй на бюрократический аспект.Гомофобия в кругу близких всё равно проявилась, что уж. Хорошо ещё, что среди других знакомых её пока не наблюдается. Говоря о тех, кто приехал сегодня, можно с уверенностью подчеркнуть, что поведение их более, чем корректное. Будто ничего не изменилось, будто всё так же стабильно и без развития, как день, два назад. Так и должно быть. То, что ты влюблён в свой пол вместо противоположного, не делает из тебя экзотическую зверушку или психически неполноценного. Ближе к вечеру, когда заканчиваются сладости и общие темы, а разъезжаться почему-то не хочется — так всем уютно и комфортно, — Дилара разливает гостям дорогое шампанское марки Кристал. Алишер пригубляет алкоголь вместе со всеми, а вот Славик остаётся в стороне: не хочет больше срываться и падать, не справляясь со внутренними установками. Нет, он себя не на помойке нашёл, он умеет жить так, как должен. Так, как искренне хочет.Как ни крути, звонкий смех Насти, умопомрачительные шутки Эльдара, невообразимо красивые глаза Крида, харизма Фреймтеймера и всеобщая заинтересованность в происходящем возвращают к жизни. Пульс сначала приходит в норму, а потом и учащается; появляется ощущение, что будущему быть, что ничего не кончено, всё только впереди. И пусть Славик до сих пор не может приблизиться к Алишеру, а Алишер не может даже взглянуть на возлюбленного. Всё пройдёт, точно майские грозы.03:10pm— Нет, серьёзно, вы видели, какие у неё буфера? — живо жестикулирует Эльдар, пересказывая приключения из прошлого. Друзья, прогулявшись и даже сделав кое-какие салаты, снова собрались в гостиной. Кто-то сидит на диване, кто-то расположился на ковре; по телевизору крутят треки Верки Сердючки. — Видели-видели, да...Все слушают Джарахова с любопытством и вниманием, разве что Алишер как на иголках.— Я и подумать не мог, что это ебаный мужи-Входная дверь распахивается, в трэп-хаус влетает худощавая фигурка.Взгляды селебрити устремляются на вошедшего, а тот явно ахуевает от этой делегации фанатов. Это вбежал Андрей Клайтин.Уфф... Вот перед кем больше всего неудобно. Если честно, настолько сильно, что хочется сквозь землю провалиться. Никто ничего не произносит, да и сам Андрей тоже. Пытаясь изобразить максимальную степень высокомерия и независимости, парень проходит к кухонной стойке и кладёт на стол то, что нёс в руках — видеокамеру. Так вышло, что много разного материала осталось у Клайтина, а не только у Фреймтеймера. Вот только эта камера была лишь поводом прийти. Далеко не причиной, поверьте.Алишер чувствует это, а потому единственный вскакивает и подходит к стойке. Обращает на друга должное внимание. — На. Там всё за ноябрь и декабрь, — грубо отдаёт камеру Андрей. — Потом завезёшь мне её.— Спасибо.Моргенштерн пытается говорить тихо, чтобы не выделяться среди других приглушённых голосов.— Ты, ну... не останешься?— Не думаю.До-олгий взгляд Андрея. Сначала парень смотрит на Утреннюю Звезду, пытаясь изобразить тотальное пренебрежение, но потом, когда он чувствует на себе взор как минимум славиных глаз, забить хуй уже не получается. Мотороллашеф теряется, и его истинные эмоции податливо выступают наружу.— Почему?.. Почему, Алишер? — как-то скомканно, вымученно. Но куда больше в этой фразе банальной агрессии.— Что ?почему?? — Почему вы не рассказали мне?Оскорблён, ещё бы.Андрей с огромным трудом превозмог обиду на то, что Моргенштерн всегда выделял Марлова в их компании красным цветом. С ещё более огромным трудом он пережил то, что Нью-Йорк случился без него. Но пережить чужой каминг-аут, пережить признание друзей в том, что они так давно совсем не друзья, а куда больше... Сразу чувствуешь себя чрезвычайно ничтожным членом этого комьюнити, раз не смог помочь, поддержать, раз от тебя это скрыли. — Почему вы молчали? — повышает голос Клайтин, когда он сталкивается с резким молчанием в ответ. — Почему мы, ваши друзья, узнаём об этом по телевизору, блять? В Яндекс.новостях? Серьёзно? Славик, сидящий на диване возле Дани, оборачивается всем корпусом тела назад. — Андрей, ты чего?..— Чего? А чего я? Блять, я прожил с вами в этом доме почти год. В этих самых стенах, — Мотороллашеф обводит пальцем трэп-хаус. — Кучу грёбаных месяцев. Я жил тут, каждый день я за вас переживал, и даже не догадывался до вчерашнего дня... Я-то думал, что вы просто не ладите, все эти наркотики, ломки, трипы, глупости, сука... А вы о самом главном молчали.Алишер переглядывается со Славой. Оба не знают, что сказать. Андрей и вправду оказался выброшенным из уравнения. — Ну, если тебя это успокоит, мы толком никому об этом нихуя не говорили, — Моргенштерн пожимает плечами, проводя пальцами по распущенным кудрям. Гости помалкивают, наблюдая за настроениями Клайтина. Тот обиженно фыркает, а потом разворачивается и двигается в сторону гостиной. От природы скромный, он сейчас уже ничего не стесняется и не боится. Накипело-таки.— И вам норм типа, да? — обращается к селебрити Андрей, останавливаясь перед ними. — Че? — вклинивается Фреймтеймер. — Андрюх, да успокойся ты уже. Элджей с любопытством приподнимает брови, Ивлеева напрягается и пристально разглядывает Клайтина. — Вам норм, что они скрывали это? Вот блять, вы все когда узнали? Тоже вчера, через телек?Напряжённое молчание, только из телевизора что-то попискивает и Егор чак-чак хомячит.— Ну... — тихонько подаёт голос Диля. — Если честно, я с лета в курсе.— Я тоже, можно считать, — поддакивает ей Элджей. — Мы когда Кадиллак редачили, я говорил с Алишером об этом. Клайтин с усилием кивает. Ладно блять.— Саш?— Ну, — Фреймтеймер немного смущён, он сжимает руки сидящей рядом возлюбленной и смотрит на неё. — Мы с Кирой где-то с сентября такое допускали.Славик заинтересованно смотрит на Сашу, наклоняясь вперёд. Оператор принимается пояснять.— Не, а помните, когда мы сидели в кофейне? Андрюх, ты, правда, там не был, но я тогда пошутил какую-то хуйню тупую, а Алишер меня смачно нахуй послал. Потом ещё с разбитыми костяшками из туалета пришёл. Хотите сказать, не было?— Было, — тут же декларирует Дилара. — Он же зеркало разбил в тот день.Алишер неопределённо кивает. Он так и стоит с камерой в руках, не может с места двинуться. Клайтин сейчас расплачется.— Азиз?..Телохранитель отрывается от разговора с Тилэксом.— Что?.. Э-э... Я когда из Питера Алишера со Славой вёз, тоже подозревать начал. Но не лез, типа, не моё дело.— Это когда было? — Мотороллашеф задумчиво скрещивает руки на груди.Бля-ять, еб твою мать, бля-я-я-ять, об этом же никто не знает. Ни Андрей, ни Саша, ни Аня, никто...— Прямо перед тем, как они в Нью-Йорк улетели, — спокойно отвечает Азиз. — Стоп. Алишер уезжал в Питер один, без Славы, блять. Слава ещё в тот день проспал и обиделся на меня, что я его не разбудил, он же... — Клайтин переосмысляет прошлое со скоростью света, и на его лице отражается грустнейшая из эмоций. Осознание своей тупости. — Блять, серьёзно??? Уехал потом??? Да???Славик ждёт, что ответит Моргенштерн, но тот молчит, замкнувшись. — Ну, почти встречались... — Марлову снова страшно неуютно, он прижимается поближе к сидящему рядом Дане. — Блять, да отстаньте вы от их прошлого, — встревает Эльдар. — Мы ещё по пять раз перескажем, кто в кого и в каком порядке вкрашился?— Кстати, — Егор поднимает вилку с наколотым чак-чаком в воздух. — Я тоже давно думал про это. Примерно с тех пор, когда Звездопад снимали. Андрей стоит с приоткрытым ртом и плещущейся в ярких глазах обидой. Его губы чуть подрагивают, а плечи понуряются.— Все знали. Все знали... А я, ваш лучший друг, прожил с вами тучу времени, а в итоге...Слава, слыша дрожь в голосе Клайтина, тут же вскакивает с места и начинает приближаться к другу. — А в итоге я оказался тупее шипперов. Тупее восьмилетних девочек, которые вам сердечки пририсовывают и эдиты в тиктоке делают. — Это не так работает, — отвечает ему Настя, но Андрея это не успокаивает.Марлов, оказавшись в шаге от Мотороллашефа, разводит руки в стороны и крепко обнимает опешившего друга. — Андрюх, прости, прости пожалуйста, — вторит Славик, поглаживая чужую спину. — Не обижайся, мы не хотели, чтобы ты так всё узнал, не хотели.— Да блять... — Клайтин немного медлит, но потом обнимает Славу в ответ.Дружба. Удивительная штука. Рано или поздно в жизни каждого из нас наступает момент, когда нужно выбирать между дружбой и любовью. Момент, когда что-то обязательно пострадает, чьи-то интересы будут ущемлены, преуменьшен будет ущерб. Как же делать этот выбор, кому отдавать предпочтение? Каким принципам? Всё просто. Нужно выбирать любовь.Потому что настоящие друзья поймут.Вот и Андрей, огорчённый и раздосадованный, обиженный и оскорблённый, обнимает Славу в ответ, смотрит во время этих объятий на Алишера, и на губах его расцветает робкая улыбка. От сердца постепенно отлегает; теперь все обо всём знают, остаётся лишь принять, проглотить и жить дальше. Жить в спокойствии и умиротворении. Это ли не новогоднее чудо?— Ещё хоть раз наврёте мне, — Андрей принимает решение остаться и проходит на кухню уже совсем в другом настроении. — Я вас обоих отпизжу.— Ты что, я же всемирный пиздабол, — Алишер с грустью наблюдает за тем, как Славик опять идёт не к нему, а к Дане, но пытается скрыть эту грусть за юмором. — Так даже в Нью-Йорке сказали. — О, а кстати! — подхватывает Эльдар. — Расскажите, че там в Нью-Йорке было! Наверное, ахуеннейшее время? Марлов вьетнамскими флешбеками погружается в те самых волшебных четыре дня в его жизни. Внутри сразу становится тепло, уже и к Дане прижиматься не надо. — Ну-у, я там марихуану впервые попробовал, — смеётся младший. — А меня почти убили, — Моргенштерн крутится на барном стуле. — Нападающие чёрные, вот, что реально никогда не забудешь.Романтическая поездка настоящих реперов...04:20pmМоргенштерн провожает гостей. Некоторых из них он увидит уже в следующем году, а кто-то, например, Клайтин и Фреймтеймер, вернутся в трэп-хаус с едой и выпивкой, наряженные, чтобы встретить Новый год в компании лучших людей. Уехали уже почти все. Даня в последний раз обнимает стоящего в дверном проёме Славу обеими руками. Чуть не плача, он всё-таки разрывает зрительный контакт и садится в Ламборгини брата. Ивлеева чмокает Алишера в щёчку и оставлят на его голове новогодний колпак, Элджей ударяет Моргенштерна в плечо и пожимает руку. — Вы ахуенные. Счастья вам в новом году, — искренне улыбается Лёша, а потом бросает взгляд за спину Алишера и рассматривает Славика. — Извинись по-нормальному и больше никогда так не делай. Это не так сложно, как кажется. — Знаю. Спасибо, друг. Расчувствовался. А может правда меняется. Редко Моргенштерн зовёт кого-то другом, редко благодарит за что-то. Сегодня, видимо, какой-то слишком особенный день. Ламба уезжает; уже на прощание из неё разносится ?911? вновь. Алишер провожает тачку взглядом, не решаясь вернуться в дом. У входной двери стоят двое: Слава Марлов и Егор Крид. Они только что доели второе полкило чак-чака, и оба ни о чём не жалеют.Булаткин роется в карманах шубы, проверяя, все ли вещи на месте. — Знаешь, я хотел тебе сказать, — произносит светловолосый. Славик заинтересованно вскидывает бровки, обтягивая рукава свитера так, чтобы пальцев рук совсем не было видно. — Что сказать?— Просто будьте осторожны. Криду ли не знать, как много плохого бывает в индустрии. Он здесь с семнадцати лет, прошёл через огонь, воду и медные трубы, перевидал столько жести, что может криминальный сериал снять. — Что ты имеешь в виду? — Марлову остаётся только догадываться.Егор набирает побольше воздуха в лёгкие.— Ну, как тебе сказать. Я всё понимаю, общественность сейчас будет на твоей стороне, потому что, ну... Ты выглядишь жертвой, ты молчал ведь вчера и никак не позорился. Это Алишер наговорил всякого, а к тебе вопросов не будет. К тому же с этими фейкньюс про избиение... Да хотя, и Алишеру самому что будет? Особо ничего. Ну, штраф, ну, контракты порвут некоторые бренды, но в целом всё забудется. Сам знаешь, как оно работает.Пауза, Славик делает шаг назад и присаживается на спинку низкого дивана.— Однако ты должен понимать, что теперь вы не просто артисты, вы пара артистов. Гомосексуальная пара. А помимо таких людей, как мы, ну, тех, кто сегодня собрался у вас дома, в индустрии есть очень много реально нетолерантных челов, которые этого не понимают. Алишер вчера своими словами мог разозлить реально важных и опасных дяденек. Так что Азизу надо быть на стрёме, оберегать его как никогда тщательно. Хер его знает, чем все может обернуться.Эти слова Марлова серьёзно пугают. Он и не задумывался о вопросе безопасности своего возлюбленного, так был зациклен на личностном конфликте, внутренних ощущениях в глубине собственного сознания.— О ком ты? — тревожно интересуется младший. Пока не может провести параллель с реальностью. — В нашем с ним окружении есть такие люди? Вроде, все адекватные достаточно, разве что дядя Артем разозлился, но он человек нормальный, можно понять...Булаткин грустно хмыкает, опуская взгляд. Он тоже побаивается сболтнуть лишнего, но Славику, так или иначе, можно доверять.— Блин, ну, например, Тимур. Ты только посмотри на него, кто знает, что там у него в голове. Ты не в курсе, наверное? Он вчера просто встал и уехал, как только всё закончилось. Ни слова не сказал. — Крид методично застёгивает шубу, Слава за этим слишком пристально наблюдает. — Подумать только, что вы сделали с его имиджем. Сначала этот пердёж в бит, потом шутки ваши вечные, извинения глупые. А он, если что, с Кремлём сотрудничает плотно, и все мы знаем об этом. Нет, Тимати, безусловно, классный чувак, он все понимает. Но у него тоже есть своё мнение, а его он может выражать достаточно жёстко. Поверь, я его десять лет знаю.Егор наконец замечает, что Марлов на нервах, а потому делает шаг вперёд и успокаивающе похлопывает саунд-продюсера по худому плечу.— Да я же не говорю, что Тимур придёт и перестреляет вас, нет. Просто тем, кто публично ругает власть и любит парней, в нашей стране сложно, — взгляд глаза в глаза. — Поэтому и напоминаю про осторожность. Лично я вас очень люблю, парни. Запишем фит?Моргенштерн показывается в дверях, Славик громко сглатывает, но пытается улыбнуться. Егор напугал его, заставил нервничать, но сейчас нужно жить днём сегодняшним и не переживать наперёд, про запас. У них есть Азиз, у Азиза есть пушка. Спокойно. — Запишем, — Марлов встаёт на ноги и приобнимает Егора на прощание. — Поехал я, — отходя от Славы, Булаткин пожимает руку Алишера, а тот где-то не здесь, прокрастинирует. — Да-а, скорее бы этот дикий год закончился... В новом всё должно быть лучше. Какой же Егор светлый и лучезарный человек. А казалось бы, рэпер-трэпер, придурковатый экс-участник Блэк Стар и вообще какой-то кринжовый персонаж.Крид уезжает на своей дорогущей тачке, оставляя после себя лишь медовый запах и следы на мокрой дороге. Алишер со Славой остаются наедине, но трэп-дом ныне кажется слишком тесным для них. ??????07:10pmПрошло несколько долгих часов, за всё это время Марлов не сказал возлюбленному ни слова. Как Славик ушёл в свою комнату, сел перед компьютером в больших наушниках, так он и просидел там часа три. Всё равно гости задерживаются. Моргенштерн всё это время гадал, что там на уме у самого лучшего битмаря, но ни подойти, ни даже подняться на второй этаж так и не осмелился. Он всё переживал, что скажет что-то неправильное, неловкое и тут же всё добьёт. Собственник в нём затаился, но всё равно бодрствовал.Сейчас же Моргенштерн сидит на диване в гостиной и молча смотрит на гирлянду, растянутую на стене перед ним. В комнате темно; из звуков разве что шум редко проезжающих машин. Новый год приближается всё уверенней, скоро всё останется в безвозвратном прошлом, превратится в архив... И вдруг новый звук — поползновения на втором этаже. Наконец-то, боже мой. Сначала скрип открывающейся двери, потом тихие шаги обтянутых носочками ног. Моргенштерн отчётливо слышит, что его возлюбленный спускается по лестнице, но боится обернуться, лишний раз вдохнуть воздух. Лишь бы не слова о расставании, лишь бы не что-то в роде ?Даня помог мне понять, что...? или ?Знаешь, я тут подумал...?. Лучше уж Алишер умрёт до того, как услышит подобное. С замиранием сердца Моргенштерн ждёт, что сделает Слава. Он одновременно надеется и не надеется на то, что тот к нему подойдёт... Обернуться старший не может, наоборот, он даже глаза прикрывает. Пытается спрятаться от последствий.Вот так оно и бывает в жизни. Пигмалион,Утренняя Звезда,Люцифер. Но в душе, в неглиже я романтик Алишер...— Ты что, уснул? Осторожнее, можешь до следующего года не проснуться, — великолепный тембр голоса, который раздаётся слишком близко.Моргенштерн резко распахивает глаза, готовясь к худшему. [ А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает Солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный. ]Белоснежный свитер. Большие, светлые, самые добрые на свете глаза. Чуть опущенные уголки сердцевидных губ. В руках у Славика небольшая плоская коробка с ярким алым бантом. — Я не сплю...Неужели Алишер правда не спит? Неужели этот образ предстаёт перед ним наяву?— Раз так, я могу сказать то, что хочу?Слава вышел из комнаты только сейчас, потому что доделывал этот подарок и окончательно достраивал новые стены внутри крепости в собственной голове. Ему нужно было ещё немного времени, чтобы среагировать. Дать наконец обратную связь.— Да, конечно, давай. Моргенштерн ёрзает на подушках, а Марлов стоит застывшей безукоризненной скульптурой. — Алишер. Милый. Внутри всё дрожит, кровь отхлынула отовсюду. Старший чувствует, что два этих слова уже разобрали его на молекулы.— Я, в общем-то, хотел бы извиниться. — спокойно произносит Славик. — Ты... совсем не виноват в том, что не оправдал какие-то мои ожидания.И это очень правильная мысль, до которой Марлов дошёл, и дошёл сам. Алишер совсем не виноват в том, какой он есть. Это ведь исключительно славин выбор, идти или не идти, принимать или не принимать. Никто ему ничего не должен; это просто вопрос границ и того, как много ты сам позволяешь другим с собой делать.— Прости меня за то, что было лишним. Извинения. От Славы. Вот этого Алишер даже в трипе не мог ожидать. Он хочет было что-то произнести, но так и застывает с приоткрытым ртом, потому что Марлов продолжает говорить.— Прости за вчерашнее, ладно? Я сказал тебе очень много лишнего. Слишком много. — пауза, попытки сделать голос увереннее. — Ты не испортил мне всю жизнь, ты сделал её лучше. Я не ненавижу тебя, никогда не ненавидел. Ты не предал меня. Ты любишь не только себя. И ты ничего не испортил. Вот. Худые пальцы сжимают подарок, Славик пытается вспомнить что-то ещё из сказанного вчера, но кроме собственных слёз больше ничего на ум не приходит. Он закусывает губу, чувствуя уже физическую боль от вчерашних ран, а у Алишера в эту секунду перед глазами тысячи воспоминаний пробегают, тысячи образов. Всё потому что он пытается найти хоть один повод, хотя бы малейший, для того, чтобы Слава пришёл к нему извиняться. Не понимает. Не понимает. Разве такие люди вообще бывают? Разве у них не должны быть крылья? Разве они не должны пребывать над облаками?А Марлов вот вспоминает прошлый Новый год. Хи-хи, Моргенштерн тогда забыл про прикол с часовыми поясами и позвонил в Новосибирск в четыре утра с какой-то тусовки. ? — Ты бы ещё позже трубку брал, с Новым годом!!! — услышав звук принятия вызова, Моргенштерн громко высказывает в микрофон телефона всё, что приходит в пьяную голову. — Ахуенный год был. Жалко, что я так поздно тебя нашел, но я ведь, блять, нашёл, так? Ахуенно будет в следующем году.. Жду... ?Нашёл так нашёл, раз и навсегда, однажды и вовеки. И всё действительно было ахуенно в две тысячи двадцатом. И пусть с этим ковидом, поправками и отравлением особо опасного элемента России не расслабились. Зато Слава стал большим артистом, выпустил лучшие в своей жизни треки, испытал самые мощные эмоции, побывал в куче прекрасных мест, купил множество атрибутов сладкой жизни...Хотя, хуй с этим всем. Этого всего бы не было без Алишера. Не было бы ни изумрудного мерседеса, ни боли в области сердца, ни валяний на лужайке на заднем дворе, ни разорванных губ. А был бы скучный универ, маленькая питерская квартира с красным электрическим чайником и двумя друзьями в придачу. Тоже неплохая жизнь, конечно, но Слава её не выбирает.Слава выбирает взлёты, падения и порывы лютых истерик,потому что жить амёбно — значит сдаться и сдохнуть. — В общем, я тебя принимаю, Алишер. Принимаю всё, что ты можешь мне дать. Я тебя люблю. Любым. Всё больше и больше. Ты моя жизнь, и ты это знаешь.Моргенштерн поднимает взгляд чёрных омутов и пристально смотрит на предмет своего обожания. Он не может поверить, что ему достался такой человек. Не понимает, за что Небеса сжалились над Люцифером и подарили ему луч света в тёмное царство. — Я плохой человек, почему ты передо мной извиняешься, почему ты всё ещё... здесь... — совсем не понимает Утренняя Звезда.— Ну, потому что ошибаться — это нормально? Марлов готов поклясться, что говорит от чистого сердца. Вся вчерашняя боль осталась у него глубоко внутри, он спрятал её, и когда-нибудь, может быть, что-то ещё сможет эту боль ликвидировать. Сжечь. Поглотить. А сейчас нужно жить дальше. Жить дальше и любить так, как умеет. Отчаянно. — Ты не плохой человек. Я плохим людям подарки не делаю... — Слава сталкивается с ошарашенностью возлюбленного, а потому продолжает вести разговор. — Это, короче, тебе. Плоская коробка с атласным бантом оказывается у Алишера в руках, Марлов присаживается на диван и прижимается к старшему. — Знаю, мы договаривались, что поедем в Цум и вместе что-нибудь выберем друг другу, но кое-что я уже купил для тебя. Я-то думал, нам ещё долго скрываться, и хотел, чтобы ты почаще мог вспоминать всё, что любишь.Марлов нежно прикасается к алишеровой ладони.— Ну, открывай!Блять, это просто невыносимо. Алишер дрожащими руками распускает бант и разрывает подарочную бумагу. Перед ним тоненькая картонная упаковка, а вот внутри лежит ничто иное, как книга. Книга?Моргенштерн вынимает её. Кофейного цвета матовая обложка, золотая рамочка, а в ней заключена фотография Нью-Йорка. Сначала Моргенштерну кажется, что это просто Манхэттен, но потом он присматривается получше и понимает, что это фотография, сделанная Славиком. Это вид из их номера в отеле Шератон. Боже мой, да это же...— Фотобук. Слава утвердительно кивает головой и приулыбается. Он хочет, чтобы Алишер расслабился, а потому помогает ему открыть книгу. — Короче, эта штука очень классная. Я выбрал плотные страницы... Здесь напечатаны самые классные фотки, которые мы сделали. Не только Нью-Йорк, а вообще наша жизнь. Классно, скажи?Младший деловито указывает пальцем на фотографии, перелистывает Алишеру странички и, смеясь, комментирует выбранные картинки.Помнишь, как я носил твой халат на съёмках Янг Хефнера?Помнишь, как ты поцеловал меня в щёку на прямом эфире?Помнишь, как мы катались на наших ахуенных тачках по ночной Москве?Помнишь, как мы отрывались на съёмках клипа на Кадиллак?Помнишь, как ты, разгорячённый и счастливый, обнимал меня на концерте в Крыму?Помнишь, как я погрел нам два куска ягодного пирога?Помнишь, как ты обыграл меня на гонках, а потом, как дурак, хвастался своими охватами?Помнишь, как мы слушали тонны отстойных треков и выбирали из них победителей в моём конкурсе?Помнишь, как ты направил на меня пистолет Азиза?Помнишь, как мы шептались на съёмках клипа к Эль Проблеме прямо под носом у Тимати?Помнишь, как ты меня обнимал на открытии Кайф Провенанс?Помнишь, как мы смотрели друг на друга на чужих сторис?Помнишь, осознаёшь, понимаешь, сколько было хорошего?— Теперь ты сможешь брать эту штуку куда угодно и смотреть на нас, — Славик наконец захлопывает книжку. — Немного неактуально, правда, теперь-то все знают, что мы встречаемся. Так что сможем спокойно жить вместе, да? Тишина. Алишер не может поднять взгляд, оторваться от книги в своих подрагивающих руках.Вся жизнь, вся жизнь... Вся жизнь в тебе, вся жизнь заключена в нашем с тобой коллабе. Весь этот год стал чем-то невообразимым, только потому что ты был рядом. Всегда, чуть только это было нужно. Ты не позволил мне предать себя забвению, ты за меня со смертью подрался. Ты один такой на свете, Славик. Один, и почему-то мой... Алишер доходит до точки невозврата. Шмыгая носом, он роняет на обложку книги несколько крупных слезинок. Да, он снова плачет, а всё потому что не верит в собственное спасение, исцеление. Марлов при виде этих слёз обеспокоенно наклоняется, пытается заглянуть возлюбленному в лицо.— Алишер? Ну ты чего...Мальчик примирительно улыбается, чем провоцирует в Моргенштерне новое истеричное рыдание. Как же ты улыбаешься, Слав. Когда ты улыбаешься, ноги подгибаются, тело разрывается, планета взрывается.— Не плачь, пожалуйста. А то я тоже буду плакать.— Я не могу, — всхлип, дрожащий шёпот. — Ты слишком... слишком хороший, слишком ахуенный.— Я обычный парень. Ты ничем не хуже меня.Слава поднимает руку и зарывается пальцами в мягкие кудри Алишера, приятно их оттягивая.— Прости меня, тысячу раз прости, — старший доламывается и, откладывая книгу в сторону, хватает любимого обеими руками. Младший оказывается на чужих коленях; его руки опускаются на шею Моргенштерна. Тот, в свою очередь, утыкается в мягкий свитер и пытается перестать плакать, но запах славиных духов и тела только подливают масла в огонь. — Я буду лучше, не буду больше делать тебе больно, никогда-никогда, — вторит Алишер куда-то в кофту. — Не обещай того, что никогда не выполнишь.Слава знает, что за взлётом непременно будет падение. Но он принимает это, принимает целиком и полностью. — Хорошо... Тогда я постараюсь, постараюсь принести тебе как можно больше счастья, — тает Утренняя Звезда.— Ловлю на слове, — Марлов обнимает заплаканное лицо Алишера своими ладонями и отстраняет его от своей груди. — Чтобы на вторую такую книжку моментов хватило, ладно?Младший, прикрыв глаза, наклоняется вперёд и осторожно целует любимые губы. Красивая гирлянда мерцает за спинами парней, напоминая о том, что скоро все свежие и постаревшие раны останутся в прошлом. А вот хорошее, оно сохранится на страницах фотобука. И в глубине часто бьющихся сердец. ??????11:54pm?? [ Happy new year, happy new yearMay we all have our hopes our will to tryIf we don't we might as well lay down and dieYou and I ] ??Наполненные дорогущим шампанским стройные бокалы, наскоро накрытый сладостями и вкусностями стол. Трэп-хаус сияет, включены все гирлянды, зажжены свечи и много света. Весёлый Бонни носится под ногами, по телевизору показывают Президента России.Дилара, Азиз, Саша с Кирой, Андрей с Ладой. Самые близкие и самые лучшие, вот вам и счастье. — ...Мы с вами, как и люди во всём мире, конечно же думали, мечтали о добрых переменах. Тогда никто не мог представить, через какие испытания нам придётся пройти. И сейчас кажется, что уходящий год вместил в себя груз лет...Владимир Владимирович, Вы как никогда актуальны.— Счастья вам в новом, наступающем две тысячи двадцать первом году!Громогласные кремлёвские куранты.Всё, последние двенадцать секунд в две тысячи двадцатом. Алишер со Славой неотрывно смотрят друг на друга.Один, я.Два, тебя.Три, больше.Четыре, всех.Пять, на. Шесть, этом.Семь, свете.Восемь, любил.Девять, люблю.Десять, и.Одиннадцать, буду.Двенадцать, любить. 01.01.202100:00am— С Новым Годом, с праздником!!!Всё, прорвались. Всё, оттолкнулись и взлетели. Друзья радостно кричат и чокаются бокалами, расплескивая шампанское на пол. В глазах каждого из присутствующих горит огонёк неподдельного счастья вперемешку с новыми, куда бо?льшими надеждами. Две тысячи двадцать первый, пожалуйста, не разочаруй. Андрей целует Ладу, Саша — Киру. Алишер, недолго думая, тянется к Славе и впервые за всю историю публично прикасается к губам своего мальчика. Тот не против, Марлов перебарывает всякое смущение и отвечает на поцелуй сполна. Дилара хлопает в ладошки, а с улицы доносится грохот разноцветных фейерверков. — Пойдёмте смотреть!Пьянящее счастье разливается по телам. Хорошо вот так выбежать на холодную улицу в наспех наброшенных куртках, держаться за руки, перепрыгивать слякоть. Хорошо вот так звонко смеяться и материться во весь голос, пританцовывать на ходу. Хорошо вот так быть. Алишер обнимает Славика со спины, выдувая облачко сладкого пара, а не отвратительно горького сигаретного дыма. Он прячется в пушистый капюшон куртки Марлова и отчего-то чувствует себя самым счастливым человеком в мире. Он растворяется в любимом, в лучике личного Солнца, теряет голову, и земля под ногами разверзается. Такие сильные чувства, такая настоящность и верность, как будто они слились в одно целое из двух самых прочных в мире металлов. Чудо. Магия. Удача?Любовь. — Я люблю тебя, лучик, — одними губами шепчет старший, переводя взгляд с яркого фейеверка на самого любимого человека на свете. На того, в ком вся Вселенная сосредоточена. Ты такой красивый под сиянием небесных светил.— Я от тебя тоже без ума, — Славик с присущим ему волнением наблюдает за взрывающимися разноцветными вспышками.Он думает об Алишере и делает чётко устаканенный, конкретный вывод.Я кладу свою жизнь на одну чашу весов, а на другой уже лежит твоя ответная любовь. Да, я закрываю глаза, потому что не хочу видеть, в равновесии ли эти чаши. Но как бы мы ни извивались, я верю тебе и знаю тебя наизусть.Наша любовь — наш персональный яд, глупо отрицать. Но, знаешь, мы в очередной раз убедились в том, что единственный антидот — она же.