благословленный (1/1)

?? [ Бисексуа?льность (от др.-греч. δ?ο — два и лат. sexus) — романтическое и сексуальное влечение и/или сексуальная активность по отношению и к мужчинам, и к женщинам. ] ??21.06.2020 11:46pmПьяный, раздражённый, за рулём кадиллака, ни одной эмоции на красивом лице: всё спрятано внутри. Сухой взгляд устремлён на освещаемую белыми фарами дорогу, руки сжимают светлый руль. Алишер быстро оставляет трэп-хаус и всё, что происходит в нём, позади.Обещал же, блять, бухим не водить.Обещал же, блять, без телохранителя шагу не ступать.Он не узнаёт себя. Он действует алогично, глупо. Ведёт себя, как ребёнок, неспособный контролировать малолетние истерики. Вот куда он сейчас едет? Куда? Кому что доказывает? Кого чему учит, кого в чём-то переубеждает? Себя? Славу? А может, это просто глупые отмазки, поводы для того, чтобы сбежать от очевидных вещей?Алишер некоторое время пробует отвлечься от всех тех пожаров, разгорающихся в его вечно счастливой, довольной жизнью душе. Страдающий Моргенштерн — экзотика.Но чем дольше парень пытается отвлечься, тем больше он думает о предмете этих пожаров. Такие мысли не перекрыть ни музыкой, ни соцсетями, ни оживлёнными городскими дорогами. Может, дело в алкоголе. В том, что его слишком много. Или, наоборот, в том, что его не хватает.Эти мысли, эти ощущения должны быть высказаны. Алишер не может и не хочет держать их в себе. Ему нужно с кем-то поговорить. Вопрос лишь один: с кем? Это должен быть близкий человек, возле которого не будет ни волнения, ни подозрений и беспокойства. Это должен быть кто-то, кто сможет посмотреть на ситуацию трезво и не будет нравоучать. Это должен быть друг, настоящий друг, или даже кто-то больший.Лишь небольшой спектр имён вписывается под это описание. Одно из них — сам Слава — уже в чёрном списке.Моргенштерн резко выкручивает руль на одной из автомобильных развязок и меняет направление движения. Чуть дрожащие пальцы набирают номер, знакомый не один год.— ...Да?— Привет, Диль. Ты дома?Дилара Зинатуллина — девчонка, с которой у Алишера были самые долгие и самые серьёзные отношения на протяжении нескольких лет. И хотя натура у парня изменчивая и полиаморная, хотя эти двое давно расстались и живут каждый своей жизнью, любовь к Диле долгое время не выветривалась. Эта девушка была на вес золота, ценилась всей душой. До сих пор ценится, несмотря на то, что всё уже иначе. И именно с ней можно сейчас поговорить. Довериться.Алишер закусывает нижнюю губу, пытаясь всеми силами не выдать свою раздосадованность и напряжение раньше времени.— Да, уже да... — лёгкое непонимание чуть рябит в голосе шатенки. — Сериал смотрю, спать собираюсь. Что-то случилось?— Ты одна?— Да... Если ты хочешь-— Ничего такого не хочу... Давай просто поговорим, ладно? Я подъеду скоро. Дилара недолго молчит, а потом лишь тихонько вздыхает и миролюбиво отвечает:— Да, хорошо. Жду тебя.Стало немного спокойнее: запасной аэродром разрешил посадку.22.06.202012:30amАлишер максимально небрежно бросает кадиллак у подъезда стройной высотки, о чём пожалеть он пока не в состоянии. Сейчас, в эту конкретную секунду, похуй даже на повышенную вероятность угона или, как минимум, разбитых стёкол. Лифт едет будто вечность. Алишер успевает и постоять, оперевшись спиной о железную стену, и поразглядывать одинаковые круглые кнопки, и посчитать до десяти, и помечтать о том, чтобы лифт этот нахуй сорвало и он, пролетев всю шахту, разбился бы в ничто. Стремительно трезвеющий мозг рисует перед глазами картинки всё хуже и хуже. Начиная от рук Славы, безобидно касающихся женской талии, обтянутой коктейльным платьем, заканчивая какими-то оргиями в тёплом бассейне и разорванными сетчатыми колготками, покрытыми вагинальными выделениями. Ужас. Пиздец. Доехав до нужного этажа, каштановолосый выходит с выражением лица, будто сейчас убьёт кого-нибудь. И Диля, выглядывающая из-за входной двери своей квартиры в домашнем костюме и тёплых тапочках, контрастирует с этим разъярённым животным как никогда сильно. — Алишер? — скульптурные брови девушки медленно поднимаются вверх, потому что Моргенштерн действительно пугает сейчас.— Привет. Доброй ночи. Я войду? Я войду.Старший оттягивает дверную ручку на себя и проходит в небольшую прихожую, проскальзывая меж Диларой и косяком. Он быстро освобождается от кроссовок, кладёт ключи от машины на низкую полочку и замирает, наблюдая за тем, как подруга с невероятным выражением лица тихонько закрывает дверь.— Тебя Азиз привёз? — Эм, нет. Дилара скрещивает руки на груди.— Ты сам приехал? — Да. А что не так, блять.— Ты же пьян, Алишер? Какого хуя, что вообще случилось, м? — девушка не злится, она просто недоумевает всё больше и больше.Моргенштерн, сам Алишер Моргенштерн стоит перед ней сейчас и не может нормально выразить причину своего максимально срочного приезда в нетрезвом состоянии и без надлежащих прелюдий, свойственных ему. — Как тебя Слава с Андреем вообще в таком виде выпустили из дома? Боже, блин, Алишер...Каштановолосый устало пожимает плечами и весь как-то поникает. Он расслабляет расправленные было плечи и поднимает взгляд тёмных глаз на Дилю.— Мне надо столько всего сказать тебе. Я... не могу больше.Дилара некоторое время просто смотрит на загадочного парня и о чём-то думает.— Это касается нас? — наконец произносит девушка и склоняет голову в бок.— Нет. Другого человека.Пока что Алишер никак не может собраться с силами и проговорить это. — Хорошо... Идём на кухню, обсудим всё как нормальные люди. За чаем.??????Парень сидит на пастельном кухонном стуле и вперивает взгляд в наполненную чаем высокую кружку. Диля стоит у деревянной столешницы и методично нарезает свежие бананы. Кухня освещается парочкой небольших светильников, а единственный звук на фоне — тихая мелодия, играющая из небольшого радиоприёмника. Хорошая привычка — слушать ласкающие ухо нежные мотивы всегда, когда есть минутка.— Слушай, чем дольше ты будешь молчать, тем сложнее тебе будет рассказать то, с чем пришёл.Алишер тянется к мисочке с дольками лимона и безжалостно топит кусочек жёлтого цитруса в чашке. — Я знаю. Но это такой пиздец, я ебал.Утрируешь, да? Зачем?— Понимаю... Хотя нет, пока не понимаю, — Дилара ставит тарелку с бананами в центр стола и садится с другого его торца, на мягкое креслице. — Давай, удиви меня, что ещё могло стрястись в твоей жизни.Моргенштерн заставляет себя сделать глоток чая. Кипяток обжигает его горло. Даже чай мотивирует заговорить — чтобы охладить глотку. — В общем, я сегодня обнаружил одну странную хуйню в себе. Я ни с кем не могу делить Славу.Назвать Марлова Славиком сейчас почему-то не получилось. Язык так и не повернулся произнести такое трогательное, девственное слово.Дилара вмиг переполняется каким-то чуждым ей чувством абсолютного неведения и удивления. Чего-чего, а такого заявления она от бывшего парня никак не ожидала. Всё, что угодно: капперы, террористы, наркотики, коллекторы, бывшие и будущие, свадьба с Клавой Кокой в Ташкенте, но не такое. — Что значит: не можешь делить? — Диля участливо рассматривает темные омуты алишеровых глаз.— То и значит, хули, — старший долго смотрит на девушку в ответ. — Я выхожу из себя, когда он... занят кем-то ещё? Наверное, так. — Кем, например? Не понимаю.— Блять, да хоть кем. Я сегодня виделся с Сашей, она взяла подругу. Слава был с нами, и было ему так пиздато с этой подругой, так пиздато, блять, что я ахуел. Всё, разговорился. Дьявол на левом плече расстрелял ангела, сидящего на правом, из короткоствольной беретты.— Я, хуй знает, наверное, привязался к нему слишком сильно. Всё, блять, вместе делаем. Я ответственность за него чувствую, и когда он чем-то таким занимается...— О чём ты? Славик и женщины? — Диля не может не усмехнуться сейчас. Она искренне не может сопоставить то, что она слышит от Алишера, с реальностью.— Ну... Конкретно сегодня это была моя идея, — Моргенштерн заметно смущается: он теряется и стремится побыстрее найтись. — Но я такое не в первый раз испытываю.Повышенное чувство ответственности — вот, как Алишер окрестил свои чувства. Это он только что придумал. Придумал в попытках подольше пробарахтаться на поверхности, в попытках не пойти ко дну здесь и сейчас. — ...Когда ещё испытывал? — Дилара почёсывает ямочку подбородка острым ноготком.Каштановолосый ненадолго задумывается.— Да хотя бы во время съёмок Янг Хефнера. — Ещё тогда?— Да... Я не позволил ему остаться в отеле, и мы ночевали у меня. Зачем? Хуй знает. Так и повелось.— Хочешь сказать, что сейчас ты такой заёбанный из-за Славика?— Да. Определённо, да. Алишер делает большой глоток покислевшего чая и тянется за кусочком банана.— Да. И мне пиздец не нравится это чувство. Это... Ни к кому больше в этом мире такой хуйни раньше не ощущал. Я не могу его никуда отпустить на похуях. Не могу не заглянуть к нему в комнату. Не могу не думать о нём. — Ты называешь это ответственностью, — Дилара играет стройными голенями, поудобнее устраиваясь в кресле. Она протягивает руки через весь стол, и её пальцы тихонько обнимают тёплые ладони парня. — Но мне кажется, что это кое-что другое. Алишер смотрит на девушку чуть более распахнутыми глазами, полными разнокалиберных чувств. Его глаза буквально кричат. Не говори этого, Диля. Даже не вздумай произнести это вслух. Выброси это из своей головы, а потом сразу же — из моей. Не признавайся в том, что всё так очевидно. Не признавайся в том, что всё так плохо.— Хочешь закурить? — Зинатуллина осторожно смягчает падение. — Да, хочу. — Алишер тут же соглашается.Дилара уходит с кухни всего на несколько секунд и возвращается с худой электронной сигаретой. Как только Моргенштерн наполняет и тут же опустошает свои лёгкие, всё становится немного привычнее. Углы сглаживаются.— Так вот, о чувстве. Вряд ли это ответственность, — Диля садится обратно на кресло. Девушке, между прочим, тоже не сразу хватает смелости говорить всё то, что вырисовывается в её голове. Она вообще не понимает, как оказалась в эпицентре подобного разговора. Всё как-то странно, Алишер очень замкнут и не называет вещи своими именами. Остаётся лишь догадываться, доделывать, дописывать самой. Благо, женщины в этой сфере деятельности делают определённые успехи.— Хочешь знать, что я правда думаю? Тогда ответь мне всего на один вопрос, Алишер.Моргенштерн ждёт и не ждёт развязки в равной мере, но голова его совершает односложное кивательное движение в знак принятия. Диля несколько секунд думает, как бы покорректнее спросить, но потом бросает это дело и решает ударить однозначной формулировкой в лоб.— Тебя возбуждает Слава?Где-то внутри Алишера была тонкая стеклянная перегородка, разделяющая любовь к человеку и любовь к телу. После такого вопроса эта стеночка с треском покрылась паутинкой и рассыпалась на хрустальные осколки. Это знаменует поражение.— Что, блять?Дилара снисходительно улыбается Алишеру. Да-да, отрицай это всеми своими гетеросексуальными силами.— Я спрашиваю: тебя возбуждает Слава?— Ты думаешь, что-— Я ничего не думаю, Алишер, — Диля резко перебивает совсем растерявшегося парня, ушедшего в глубокую оборону своего сознания. — Я задаю конкретный вопрос.Пугающая напористость давней подруги выбивает из Моргенштерна нервозный, прерывистый смех. Кажется, у него сейчас зрачки расширятся.— Нет, блять. — руки Алишера, обнимаемые дилиными, начинают подрагивать. — Если ты не знала, у Славы хуй, а не пизда.— А если подумать? Посидеть, повспоминать? Дилара не спешит сдаваться, она только разогналась и чувствует горький привкус истины. — Оглянись в прошлое, Алишер. Подумай, были ли такие моменты, когда ты кайфовал от одного лишь факта присутствия Славы рядом?— Это ничего не доказывает-— Заткнись и послушай меня. Были ли моменты, когда вы чем-то занимались, где-то выступали или снимались, и ты чувствовал странные поползновения внутри себя? А были ли такие ситуации, когда тебя вроде бы возбуждала женщина, но рядом был Слава? Вечеринки, тусовки? А были ли такие моменты, когда Слава тебя отвлекал от чего-то, но тебе это нравилось? А нравятся ли тебе его касания? Нравится ли тебе его тело, его руки, его лицо и его голос? Отдаёт ли это всё чем-то внутри тебя? Заводит ли это тебя, заводило ли хоть раз? Хотя бы просто заставляло вздрогнуть? Ты когда-нибудь хотел его укусить? Сжирал взглядом? Чувствовал ли что-то, сидя с ним в сауне? Хоть что-то? Что-нибудь?..Дилара отправляет Алишера в нокаут. Каждый вопрос, каждый тезис, рождающийся в её голове за считанные секунды, находит положительный ответ в голове парня напротив. Он с ужасом, присущим лишь самым дерьмовым ситуациям в его жизни, признаётся себе в том, что это происходит, происходит наяву, уже огромное количество времени его съедает, а замеченным так и не становится. Это всё накапливалось в нём и превращалось в уродливые скверны, высасыващие жизненные силы, энергию и мотивацию. Это всё прямо сейчас живёт и разрастается в Алишере, питается его чувствами, разлагает его, умерщвляет. — Блять, блять, блять. Диля, блять. Замолчи. Замолчи, блять.Моргенштерн вырывает свои руки, прекращая с Диларой тактильный контакт, и в немом ужасе облокачивается на спинку стула. Он глубоко затягивается сигаретой, а взгляд его устремлён на недопитый чай. Перед глазами плывёт, голова начинает гудеть. Алишера Моргенштерна возбуждает Слава Марлов. Алишер Моргенштерн ревнует Славу Марлова ко всем на свете. Алишер Моргенштерн сходит с ума.Алишер Моргенштерн иссыхает от любви к своему битмейкеру. — В бисексуальности нет катастрофы, — Дилара расслабляет мышцы подтянутого тела и оседает на кресле. — В чём? — каштановолосый небрежно вскидывает брови, не смотря на подругу.— Бисексуальности. Ну, или кто ты там. Вряд ли гей, женщин же всю жизнь любил. После этих слов торжествует обоюдное молчание. Иногда, когда мысль о чём-либо слишком тяжела для разума, когда она рушит твои жизненные устои, мозг отказывается обрабатывать эту информацию. Мозг отторгает её, подобно пищеварительной системе, выводящей токсичную пищу наружу.Всё происходит по самому отвратительному сценарию на сегодня: земля уходит из-под ног, космос белеет, надежды на лёгкие решения рассыпаются. Остаётся лишь чернота, всепоглощающая и холодная, как сама смерть. И это всего лишь следствие размышлений, не действий.— Да это хуйня какая-то, — Алишер быстрым, отрывистым движением руки откладывает сигарету на край стола и кусает себя за нижнюю губу. — Я, блять, всю жизнь любил женщин. Я любил сиськи и задницы. Вагины. Вот таких, как ты...— Ты и любишь, кто спорит-то, — Диля упирается щекой в ладонь, а ноготком другой руки вычерчивает узоры на клеёнке, застилающей стол. — Но Слава... Он вошёл в твою жизнь как нонсенс и открыл в тебе что-то. — Пидорство?— Ты почему такой гомофоб, я понять не могу? — голос девушки подскакивает на тон вверх, слышен небольшой процент агрессии, смешанный с усмешкой. — Ну нравится парень и нравится, чего бубнить-то? Если чувствуешь что-то, значит ничего не попишешь. Не твой ли это подход к жизни, м? Алишер ещё немного отмалчивается, но легче от этого ему, очевидно, не становится. Одно дело, сталкиваться с вещами, которые нравятся тебе, а обществу — нет. Это сейчас речь о тупоугольных треках, нелицеприятном поведении, эксцентричном образе. Совсем другое дело — обнаруживать в себе из ниоткуда взращенные чувства, которые тебе даром, нахуй не нужны. Здесь уже никому не весело, никто не счастлив и никто не в выигрыше. — Так, говоришь, всё началось примерно в декабре? — Диля пытается возобновить разговор.— Да... Съёмки клипа на наш первый трек.Моргенштерн о чём-то задумывается, пытаясь проанализировать события многомесячной давности так, будто они были вчера.— Наверное, всё уже тогда было ясно, — Алишер мысленно консолидирует все вспышки эмоций за последние месяцы. После дилиных слов он куда более успешно разбирает себя на элементы. — Пиздец я тупой, получается.— Главное, что мы разобрались в этом. Двое сидят в тишине на кухне ещё несколько минут, и лишь еле слышная мелодия из радиоприёмника разбавляет вымученную атмосферу правды.— Не вздумай никому рассказать, — Алишер-таки заставляет себя допить чай, и это ещё больше отрезвляет его.— Я-то не буду. А вот тебе следует поговорить со Славой, — Зинатуллина убирает со стола посуду и включает воду в раковине.— Пиздец. И что мне ему сказать? Предложить секс? — каштановолосый не может не посмеяться с такой формулировки, но смех быстро обрывается, ведь формулировка эта правдива.— Алишер, если честно, ты вряд ли испытываешь одну лишь страсть, — худая рука Дили сжимает пенную губку, девушка отмывает от тарелок грязь, не переставая в тысячный раз анализировать услышанное. — Судя по твоим словам, это давно уже не только страсть, но и любовь. Во всяком случае, мне так кажется.— Но не пойду же я к нему с этой своей любовью, — Моргенштерн будто сплёвывает последнее слово.Его воротит от себя и своей натуры. Воротит от всех этих сантиментов, набухших внутри него большими бутонами.У Алишера в душе распускаются цветы.У Славы, кроме шуток, на цветение аллергия.— Почему нет? Потому что боишься сказать правду? — Дилара остаётся спокойной, но голос её тут же твердеет: механизм воздействия на человека решительного в целом, но сдающегося конкретно сейчас. — Ты боишься Славу? Славика, блин? Да что вообще такого он может тебе сделать, чтобы ты испугался?Слава может отвергнуть меня — вот, что плещется на волнах алишеровых сомнений. Этот тезис пугает его больше всего на свете. Но пока, в эти секунды, на этой кухне и в этой компании, он даже сам себе не удосуживается в этом признаться. — Ты обязан с ним поговорить. Не сможешь по-другому... — Диля раскладывает тарелки и чашки на полотенце. — Ты ведь не думаешь, что у тебя нулевые шансы. Просто не хочешь быть уязвлённым.— По фактам. Наверное, — Моргенштерн затягивается поглубже. Как бы там ни было, в одном Диля права на все сто: поговорить со Славой Алишеру придётся. Рано или поздно его чувства всплывут на поверхность, и недосказанность больно ударит по их взаимоотношениям. Нельзя терпеть.— Хотел бы я вернуться в те времена, когда мы с тобой встречались, — Алишер улыбается, разглядывая красивое тело Дилары со спины. — Какие заявления. Я-то думала, ты полиаморен. — Это не отменяет факта, что с тобой мне было легко и хорошо. Ты нравишься мне. Но Моргенштерн знает, что этого недостаточно. Человек может быть привлекательным, он может импонировать и всё такое, но в алишеровом сердце Дилары нет и никогда не было. Он любил её, любит, но любит без эгоизма. Он не выступает собственником по отношению к этой девушке. Он не ревнует её, а значит и не претендует. А вот со Славой всё совсем иначе.— Ты хороший человек, Алишер. Не забывай об этом, — Диля выключает воду и оборачивается к красивому парню лицом. Двое смотрят друг на друга понимающим взглядом. Они на одной мелодичной волне.— Не переживай: если вы со Славиком завстречаетесь, я буду прикрывать ваши жопы, — посмеивается Диля и выхватывает у тут же смутившегося Алишера электронную сигарету. — Очень мило с твоей стороны, — фыркает каштановолосый, но злости в нём совсем нет. Наоборот, доля облегчения.Он смог высказаться кому-то, кто понял его и не осудил. Кому-то, кто направил его мысли в другое русло, помог сосредоточиться на созидании.Пора уезжать. Алишер боится думать о том, что могло случиться в трэп-хаусе за время его отсутствия, но именно этот страх гонит его домой. — Давай я тебя отвезу, ты пьян, — приказным тоном предлагает Диля, наблюдая за тем, как Моргенштерн обувается. — Да не надо, блять. Всё уже пять раз выветрилось. Алишер и вправду протрезвел. Да и вообще, полбутылки хорошего вина ещё ни из одного человека не делали монстра.— ...Когда приедешь, тут же поговори с ним. — Диля подходит к собравшемуся уходить Алишеру и в лучших женских традициях поправляет тому детали одежды и распущенные кудри. — Поговорю, если он не ушёл спать.Лишь бы Слава ушёл спать, а не трахаться. Пожалуйста, пусть он навсегда остаётся милым мальчиком, предпочитающим дакимакуру реальным женщинам. Пусть он будет принадлежать только одному человеку. Сложно, что ли?— Получается, те дни, когда ты влюбился, были тогда, на съёмках вашего первого совместного клипа, — девушка делает шаг назад и задумчиво покусывает пухлую губу. — Давно.— Да... — Моргенштерна тянет на тоскливое завершение разговора, потому что он совсем ни в чём не уверен. Он откидывается спиной на входную дверь и тяжело вздыхает. — Сейчас, когда я оглядываюсь назад, я понимаю — это и были те дни, когда что-то пошло не так, и мои чувства превратились в огромную воронку, куда быстро затянуло с головой. Это и были дни, когда я подсознательно понял: сейчас мне очень хорошо, но когда-нибудь обязательно будет больно...01:40amТрэп-хаус издевательски тих.Дом пуст, и это пиздецки аномально. Алишер паркует кадиллак в просторный гараж и отмечает факт, что славина машина здесь, а самого Славика нет. Младший, в отличие от Моргенштерна, додумался пьяным за руль не садиться. Но вот куда он делся? Когда вернётся? С кем он сейчас? Всё с теми же?Алишер не хочет знать ответы на эти вопросы: вряд ли он услышит что-то успокаивающее. Скорее наоборот, любая информация будет наливать всё больше яда в коктейль этих чувств. Лучше просто дождаться.Каштановолосый с титаническим внешним спокойствием принимает горячий душ, переодевается в любимую домашнюю одежду, выпивает большой стакан апельсинового сока и ложится на длинный диван в гостиной. Он не может уйти в комнату, потому что боится пропустить приход Славы. Зажжённая Дилей лучина в его груди ещё придаёт храбрости, но если перенести разговор хотя бы на утро — он вряд ли состоится. Спать, правда, тоже очень хочется. И, вроде бы, неплохие условия для этого: темнота, поселившаяся в комнатных стенах, свежий воздух, хороший матрас и алкоголь в крови... Но стоит Алишеру закрыть глаза, стоит ему почувствовать, как дремота обнимает его красивое тело — в голове тут же вырисовывается образ Славы, ужасная тревожность сковывает живот. И сна сразу как не бывало. Так повторяется не один раз. Дурацкие чувства со своими последствиями.В очередной попытке Алишера сделать вид, что ничего не происходит, дверь трэп-хауса распахивается, запуская внутрь приятную летнюю прохладу ночи и не менее приятного Вячеслава Марлова в лёгкой курточке. — Все спят... — мелодично напевает Славик, не замечая Алишера в темноте. — А я, почему-то, ещё нет...Младший, очевидно, всё ещё пьян. Шагает с алкотеки, блять. — Мне тоже интересно, почему, — фыркает Моргенштерн, резко принимая сидячее положение. То, как Марлов коротко ойкает и резко замирает на месте, нужно снимать на видео и пересматривать тысячу раз. — Алишер, ты вернулся... — Слава быстренько включает свет, совсем не обижаясь на то, что его напугали. Он сейчас слишком рад факту, что старший оказывается дома. — А почему ты не спишь?Моргенштерн скрещивает руки на груди. Взгляд его быстро зажигается всё бо?льшим раздражением. — Где ты был? — отцовским тоном произносит Алишер.— А ты? — смеётся Марлов, удивляясь предъявленному обвинению. — Всё тебе расскажи. Слава освобождается от куртки плавными движениями, чем ещё больше подбешивает Алишера. Ведь торопиться некуда: и так глубокая ночь. — Зря ты уехал, — небрежно бросает Марлов. Он замирает и хорошенько потягивается всем телом, разминая каждую косточку. — Эх, я ведь почти влюбился в тех девочек... — Что сделал?— Ну, влюбился, что же ещё. Они пели мои песни в караоке.В смысле, караоке?.. Почему именно караоке?..Алишер молча наблюдает за Славой и испытывает спектр самых противных чувств в мире. Здесь вам и ревность, и зависть, и беспокойство за всё на свете. Одновременно хочется и не хочется узнать подробности. — Ты трахался с ними? — Моргенштерн делает вид, что спрашивает это без особого интереса, а сам наблюдает за тем, как Марлов проходит на кухню и нападает на остатки апельсинового сока, оставленные Алишером на столешнице. — Да нет, конечно. Я же не умею. — Славик устало падает на кухонный стульчик. — Но я научусь когда-нибудь, наверное. Я бы хотел.Вот и за что так жить? Алишер, собравшийся было с силами сказать о своих чувствах (он даже воздуха в лёгкие побольше набрал), сталкивается с преувеличенным интересом Славы к женщинам, которого у Славы никогда и не было. Откуда этот интерес взялся-то, блять? Почему сейчас? Разговор уходит совсем не в то русло.— Я, кстати, домой пришёл сам. Целый час шёл. Проветрился на год вперёд, — Марлову в кайф нести разношёрстный бред, он крутится на стуле и ни о чём не переживает.— Не шляйся так поздно в одиночку.Алишер резким движением встаёт и решительно покидает первый этаж. Лучина внутри него быстро потухла. Всё совсем не так, как Диля описывала. Никакими надеждами не пахнет. У времени нет любви, у любви оно недискретно. Какая вообще любовь между такими людьми?Моргенштерн пытается расслабиться на постели в своей комнате. Потом поговорит.02.09.202006:20pmПотом не наступило....Слава Мэрлоу — платиновый артист. ? В январе этого года 22-летний Алишер Моргенштерн выпустил свой третий студийный альбом ?Легендарная пыль?. В создании альбома участвовал саунд-продюсер рэпера Слава Marlow, а за процессом наблюдали тысячи фанатов в прямом эфире. Альбом из 10 треков был записан за неделю. В первые два дня его прослушали более 21 миллиона пользователей ?ВКонтакте?, а сейчас стало известно, что все песни релиза получили статус платиновых. В Instagram Алишер похвастался сертификатами платиновых дисков, которые ему и Славе вручил сооснователь лейбла Zhara рэпер Bahh Tee. ?— Недельку повеселились в прямом эфире, и каждый трек с альбома стал платиновым! — констатирует вечно улыбающийся Алишер, обнимаясь с дисками, как с родными.Вот вам и вся гениальность. Приближённые Алишера и Славы собрались в одном из служебных помещений агенства, выдающего драгоценные диски. Церемония уже позади, фотосессия для октябрьского номера журнала Жара — тоже. По узким бокалам разливается дорогое пенистое шампанское, отовсюду сыпятся однообразные поздравления. Несколько человек делают эксклюзивные фотографии, которые потом будут по-всякому распространяться.Алишер сегодня как никогда расслаблен. Он смеётся почти с каждой шутки, отпущенной в его адрес, много рассказывает о себе и об отвлечённых вещах, часто меняет своё расположение в комнате, а ещё активно игнорирует существование Славы, как только церемония награждения закончилась. Прошло два с половиной месяца после того, как алишерова душа была вывернута наизнанку голыми руками Дилары. Ровно такое же количество времени прошло с того момента, как Алишер начал бояться себя и своих эмоций. Он, с одной стороны, почти не изменился, и жизнь его состояла всё из тех же событий. Релиз клипа на всеми наизусть выученный Кадиллак, день этого самого Кадиллака, ахуенно отмеченный в центре Москвы. Съёмки клипа на ещё один фит с Элджеем — трек Lollipop. Новая линейка собственного мерча, вызывающая зрительный оргазм. Коллаб с самим собой, появившийся на свет под названием Ice. Трогательное интервью для Пятницы, которое обозвали Исповедью, но исповеди здесь как таковой не было — Алишер просто рассказывал о себе. С другой стороны, все эти сложности, связанные со Славой и чувствами, которые плещутся на дне души Утренней Звезды, не могли не наложить на Алишера отпечаток. Он перестал верить в любовь и себе. Он каждое утро обещался поговорить со Славой, а каждый вечер зарекался больше никогда не вспоминать об утреннем обещании. Сказать хотелось много, но сказать было нечего. Слава дарил Алишеру кусочки ягодного пирога под классическую музыку. Слава вёл с Алишером эфиры и приглашал Алишера в свои ролики. Они были бок о бок. Они были рядом.Но не были вместе. Сегодняшний день Алишер в очередной раз пытается провести так, будто Слава для него — всего лишь друг и коллега. Моргенштерн уделяет чрезмерное количество внимания Диле, которая успешно помогает создавать видимость их отношений (всё это потому, что Дилара была и остаётся единственным человеком, знающим правду, а потому и единственным человеком, способным эффективно поддержать), операторам и другому персоналу, но не Марлову. Так проще, так правильнее, так и должно быть. Если долго мучаться, исцеление будет наградой. Тем более, у Славика всё хорошо. Но так только кажется.Пока все славины друзья звонко чокаются бокалами и опустошают их в честь такой красивой победы, сам он тихонько ворует со стола нарезанный сыр и запивает его гордым стаканом воды. Диета или депрессия — попробуй, разбери...Марлов улыбается всякий раз, когда на него обращают взор. Он поддерживает любой связанный с ним разговор. Разве что от алкоголя воздерживается, и то под неплохим предлогом: он сегодня за рулём своей изумрудной красотки. Никто и подумать не может, что происходит внутри двадцатилетнего битмейкера. А внутри него ничего хорошего. Его разъедает от нелюбви к стопке этих платиновых дисков, лежащих на белоснежном подоконнике. За что Слава получил такую большую награду? Что сделало его платиновым артистом? Неужели, тот альбом, сделанный за неделю в прямом эфире? Неужели, тот альбом с минимумом смысловой нагрузки и минимумом усилий? Неужели, то, что делалось по приколу, стало славиной визитной карточкой в светлое будущее?Он не хотел такой судьбы для своего таланта. Вернее, не так: он, безусловно, хотел стать популярнее и проще, он любит свои биты из четырёх первичных нот, но ведь это не должно становиться его главным достижением в жизни? Ведь что такое Слава Мэрлоу — неужели всего лишь продюсер охапки треков про шлюх?А как же личностный рост? Как же его внутреннее Я? Слава не прожил ни одного дня, подобного тем, о которых читает в композициях Алишер. Эти треки — абсолютно не Слава, ни под каким, блять, углом.Самое интересное: Марлов уже достаточно долгий промежуток времени пишет свой третий альбом. Настоящий, рассказывающий именно свою историю Слава живёт в строчках именно этих пока незаконченных треков. Но, занимаясь всем тем, чем он сейчас занимается с Алишером, сил и энергии на себя остаётся всё меньше. Так обидно и стыдно за это всё. Такие величественные награды Слава хотел бы получать за свои треки. А здесь... К этому всему Марлов всё больше чужд.Что же делать?..Корпоратив, благо, не такой яркий и активный, каким он обычно бывает. Все просто потихоньку спиваются и мирно обсуждают разные вещи. В такой обстановке куда проще скрывать потерю своей внутренней целостности.— Давайте в кальянную поедем, — предлагает сам Алишер, когда вечер занимается всё активнее, а за окном стремительно темнеет. — Отличный день, чтобы разъебать себя всеми видами кайфа. Славик к этому моменту хочет лишь одного: оказаться дома. Он даже впервые задумывается о том, где его настоящий дом. Ведь, если честно, к трэп-хаусу Славик не привязан... Только если к людям, которые в этом доме живут. К Алишеру в особой степени. Почему-то сейчас Алишер этим своим равнодушием неприятно обжигает Славу. Марлов не знает, почему это так сильно его волнует. Сегодня, блять, видимо, день такой — всё подряд уже волнует.— Отличные у вас идеи, — смеётся Марлов, абсолютно по-доброму и позитивно. Он встаёт с насиженного места, поплотнее запахивает пиджак с принтом мерцающих дисков, надетый на голое тело, и окидывает взглядом карих глаз засобиравшихся уезжать в кальянную людей. — Но я, пожалуй, воздержусь.— Что-то не так? — безжалостно и безэмоционально отвешивает Алишер так, будто ему совсем неинтересно. — Да не, просто домой хочу. Я кое-что хочу сделать, — нагло врёт о своей степени занятости Славик, умудряясь при этом улыбаться.Он тут же принимается собираться домой, чем отчасти выдаёт себя. Но Слава, всё-таки, весь вечер ждал этой возможности улизнуть. 07:29pm??(...я всё вижу по глазам...)??Обтекаемой формы спорткар изумрудного цвета рассекает вдоль по тёмным дорогам. Скорость на спидометре с трудом удерживается на допустимом пределе. Славик сегодня гонит быстро, несмотря на отсутствие водительских прав. Окаменелый взгляд Марлова устремлён исключительно вперёд. Все самые противные мысли назойливо летают вокруг парня, не позволяя переключиться хоть на что-нибудь. Платиновые диски бесцеремонно валяются в багажнике, потому что друзья попросили завезти их домой. Да-да, именно валяются — Славика не волнует их судьба.И вообще, он дурак. Несостоявшаяся личность.Марлов едет в трэп-хаус, а мечтает не доехать. Разумеется, не собирается он умирать, но ему вдруг резко очень захотелось, чтобы вся жизнь его была другой и люди в ней были другие. Хотелось бы иметь куда больше источников вдохновения внутри себя... Жизнь Славы вообще должна быть менее рок-н-ролльной, если задуматься. Это помогло бы ему развиться, как творцу.Вот и кого обвинить в том, что всё сейчас так? Себя ли? Или Алишера? А может, маму, отдавшую сына в музыкальную школу?— Как закладку его искал, долго, тщательно, — язвительно передразнивает Марлов слова Алишера, сказанные про Славу на одном из весенних интервью. — Нашёл и накурился. Каштановолосый останавливается возле первого попавшегося супермаркета, желая хоть чем-нибудь порадовать себя и разбавить поток липких мыслей, не дающий успокоиться. Он бродит между стеллажей с продуктами, скрывая чрезмерную серьёзность за медицинской маской. Слава сегодня весь день что-то да скрывает. Возле одного из холодильников взгляд Славика цепляется за большой двухкилограммовый торт ?Замок Любви? с мёдом и орешками. Каштановолосый смотрит на эти кремовые цветы, а они смотрят на него и аппетитно поблёскивают. Да это прямо-таки ?искра-буря-безумие?.Марлов берёт торт на ручки и движется к кассе. А когда подходит, то смотрит на свой товар, лежащий на продуктовой ленте, и думает: чего-то не хватает. Какой-то детали для полного вау.Через несколько секунд возле тортика появляется пол-литровая бутылка виски Jack Daniel's.08:08pm— Сла-авик, ты ничего не добьёшься. Сла-авик, тебе не стоит ехать к Алишеру. Сла-авик, ты дурак, блять, — яркий, злосчастный смех. Слава приехал домой некоторое время назад. Он освободил своё тело от сегодняшней одежды, которая была ему чуть ли не отвратной, снял все аксессуары, и в первую очередь — свою первую цепь за многие миллионы.Эта зелёноволосая красотка нравится ему, это правда. Но вместе с тем, она будто привязывает его к чему-то. Делает его частью такой суб-культуры, которая не всегда удовлетворяет все славины потребности. Ведь трэп для Марлова — слишком мелкий водоём, он не может даже плыть, не говоря уже о профессиональном дайвинге. Каштановолосый надевает на себя чёрный домашний костюм и спускается на кухню на первом этаже. Он с громким хрустом раскрывает упаковку торта, и уже через несколько секунд безжалостно вклинивает железную вилку в самый центр угощения. Этот приторный вкус, оказавшийся на языке, проводит параллель со всеми заслужившими платину треками. Вроде бы, сладко. Но так дёшево и противно.Казалось бы, сядь и делай новые треки, прекращай держаться за старые: что за глупости? Эйблтон есть, оборудование есть, навыки и умения всё те же, так в чём проблема?— Платиновый артист, — нервозно усмехается Славик и проделывает большую уродливую дырку в торте, добираясь до вкусной начинки. — Платиновый артист. Съел деда. Написал альбом про пыль, а у меня на неё аллергия. Когда-то это смешило. Сейчас это приводит в ужас. Попытки остаться трезвым и всё-таки не вступать в романтические отношения с бутылкой Джека успехом не увенчиваются. Слава хочет забыться.Он достаёт широкодонный стакан, кидает три или четыре кубика льда, громко хлопая морозильной камерой. Справляясь с крышкой бутылки за удивительно короткое время, Марлов соображает себе достойную порцию крепкого алкоголя, любуясь цитриновым оттенком наливаемой жидкости. — Выпьем за мой упокой, — снова глупо смеётся Славик и пригубляет обжигающий градус.У него, кажется, под рёбрами заболело от таких напитков. Это пиздец, блять. Слава давно уже не спивался и не собирался идти по этому пути. Если он чем-то и балуется, то это либо шестипроцентное пиво, которым увлекается каждый уважающий себя шестнадцатилетний подросток, либо хорошее вино в компании Алишера или разнообразных знакомых. Такой алкоголь, как коньяк или то же виски, на Славу не то чтобы пагубно влияет; он просто, кажется, Славу убьёт. Сердце остановит.Но сегодня Марлов пьёт. Пьёт по-крупному и без сожалений, а всё потому, что ему похуй. У него есть дела поважнее переживаний за день завтрашний — он, походу, проебал целую жизнь. Марлов опустошает стакан раз за разом, и всё как-то проще становится. Он включает музыкальные клипы на большом телевизоре, танцует под них, как танцевал в течение всего режима самоизоляции, а потому чувствует себя всё менее одиноким. Надо съезжать нахуй из этого дома, вдруг задумывается Марлов. Эта мысль проскакивает в его голове яркой вспышкой, но Слава её запоминает и вдруг прислушивается. А ведь и правда, что он здесь делает? Чужие слушать мнения пора завязывать, это его жизнь и его проблемы. Может, трэп-хауса и правда хватит? Может, Алишера и правда хватит? Алишер вообще последнее время настолько не интересуется жизнью Марлова, что даже дико. Вернее, он очень активно делает вид, что ему не всё равно; но это всё ложь и фальшь, которую младший без труда распознаёт. Он, может, и дурак, но не умственно отсталый, это точно. — А я ща как возьму, — пятая порция утекла вниз по славиной глотке. — И напишу им такое, ахуеют!!!Играет динамичная попсовая песенка, забавляющая мозг лишь сильнее. Слава входит во вкус истерики. ?? ( только больше не надо слов, не нужна мне твоя любовь ) ??Он пишет одно короткое сообщение Андрею: ?Я уезжаю в Новосибирск?.Пританцовывая у стойки, Марлов не может не смеяться, капецки восхищаясь своим остроумием. В таком состоянии, как у него сейчас, он считает своё сообщение вершиной комедии. А я и правда могу уехать, пусть привыкают к такой жести.Андрей не просматривает ни спустя минуту, ни спустя десять. Даже не собирается. Слава оскорблён. Он пишет новое сообщение: ?забудь?. Обиделся, что отказали в драме.Фыркая, Марлов бросает телефон так, что попадает в торт. Корпус айфона утопает в светло-голубом креме. — Блять, — Слава снова хихикает своим диким смехом, а потом хватает бутылку и отглатывает виски уже из горла. — Похуй.Он снова пускается танцевать, на этот раз решая делать это так, будто скоро умрёт, и можно не оглядываться в прошлое. Он катается по полу, роняет попадающиеся на пути вещи, чуть не передавливает себе живот каким-то спортивным снарядом и застревает в туалете, потому что забывает, как открыть дверь. Забывает, что у дверей есть ручки. Гений.[meanwhile: hookah bar(тем временем, кальянная)]На низких диванчиках вокруг стола с разнообразием кальянов все давно разбились по парам и теперь наслаждаются обществом друг друга. Тут вам и Сашенька Фреймтеймер со своей пассией, и Андрюша Клайтин с подружкой, и Алишер с Диларой, обязательно. Азиз сидит за соседним столиком и молча курит персиковый наргиле.— Алишер, ты уверен, что-Диля чувствует, как Моргенштерн проводит носом по её нежной шейке, а следом оставляет там лёгкий поцелуй.Алишер не очень пьян. Он, можно сказать, трезвый. И сейчас он вполне трезво пытается занять себя красивой девушкой, а не мыслями о том, как там Славик. Славик ведь в порядке. Как обычно. Всегда ему проще других, думает Алишер, легонько закусывая кожу Дили на плече и отстраняясь, чтобы вдохнуть плотный дым ещё разок. Всегда с ним, как с маленьким ребёнком. — Ахаха, — Клайтин, отрываясь от разговора, занимающего весь его ум, всё-таки проверяет мессенджер. — Слава уезжает в Новосибирск. Опять. Чего?Алишер как по команде меняется в лице. — Чего?— Пишет: ?Я уезжаю в Новосибирск?. Да камон, Славик опять балуется, — Андрей равнодушно отбрасывает телефон. Саша, наблюдающий за реакцией Алишера по чистой случайности, невероятно удивлён.— Алишер, у тебя сейчас такое лицо, как будто он умер. Блять. У Моргенштерна от этих слов всё внутри перевернулось. Кажется, он сейчас прямо здесь сблюёт.— Ты в порядке? — Дилара быстро одёргивает Алишера и помогает ему прийти в себя и спокойно прилечь на спинку дивана. — Это шутка. Славик шутит, конечно шутит. Какие ему Новосибирски?Слава ведь сидел грустный. Он правда был сам не свой. А Алишер за своими попытками разлюбить Марлова забыл о том, что другом он должен оставаться хорошим. Самым лучшим. — Славик написал: ?Забудь?. Хуй с ним, у меня всё равно нечиталка, — Андрей разве что улыбается этим сообщениям, ничего больше. Почему Слава такое пишет? Если это его попытки в перформансы, то у него, мать его, получилось. Вся маска равнодушия Алишера тут же раскололась. А может, Слава несчастлив из-за этих наград? Может, его глубокая и ранимая натура почувствовала свою ненужность? Ведь зачем вкладывать в творчество себя, если можно вложить картонку, и получить двадцать два диска? Это Алишеру нормально, он лирику оставил в прошлом. Но Славик... Он ведь совсем другой. Он всегда был другим.— Диль, я не могу, — Моргенштерн смотрит в одну точку перед собой, а на губах его расцветает бессмысленная улыбка, за которой скрывается одно большое беспокойство за Славу. — Блять...Алишер думал, что у него получается разлюбить Марлова. На деле, он полюбил Славу даже больше, когда тот стал для него запретным плодом. — Позвони ему, — тихо роняет Диля, улыбаясь всем, кто мог бы что-то заподозрить.Алишер уходит было в туалет, чтобы поговорить со Славой хотя бы несколько секунд. А тот, блять, берёт и не отвечает ни на один из трёх звонков. Тотальный игнор. Он мог там и вены вскрыть.09:31pm— Я ебал это всё, ебал, блять, — вот, что выкрикивает Славик, совсем не сдерживающий себя. Натанцевался, набегался, напрыгался. Опустошил целую бутылку сорокоградусного напитка, и теперь совсем ничего не может контролировать. Любые эпитеты и метафоры льются из его рта, как самый лучший фристайл. — Пошёл ты нахуй. Пошёл нахуй. Почему? Не почему, просто берёшь и идёшь. Нахуй идёшь, если ты ещё не понял...Марлов берёт со столешницы бутылку и пытается выпросить у неё ещё хотя бы пару капель, но она абсолютно пуста. Весь её яд наполнил организм Славы. Каштановолосый присаживается на спинку дивана и принимается тупо рассматривать собственное отражение в стекле Джека. Он даже кричать перестаёт, так концентрируется.Замученные карие глаза. Редкие растрёпанные волосы. Потрескавшиеся губы и худые щёки. Кто это вообще.— Ну привет, Артём. — худой пальчик левой руки проводит по этому отражению, а внутри разгорается самая настоящая ненависть. — Это всё из-за тебя, пидорас. Слава резко вскакивает с места и шмаляет бутылку в стену. Громкий хруст стекла, осколки сыпятся на ламинат.Это знаменует поражение. ...Кадиллак, на котором подъезжает Алишер, Диля и Азиз, паркуется чуть поодаль. Моргенштерн с беспокойством смотрит на трэп-хаус, где на первом этаже, кажется, горит свет.— Азиз, отвези Дилару домой. До квартиры доведи, — Алишер с благодарностью смотрит на красивую девушку, которая прикрывает его глупые порывы их несуществующими отношениями. — Диля, ты лучшая. — Пожалуйста, без глупостей, Алишер, — Зинатуллина с любовью смотрит на парня. — Хотя, это как пойдет. Дверь внедорожника захлопывается. Моргенштерн уже не видит, как его автомобиль уезжает, потому что все его органы чувств устремлены в сторону Славы. У Алишера очень хуёвое предчувствие.А когда старший входит во двор, открывая калитку своим комплектом ключей, он слышит тот самый громкий хруст стекла. Алишер буквально влетает в дом, и предстаёт перед ним следующая инсталляция.Взмокший насквозь, шатающийся и тупо смеющийся Слава прожигает взглядом белую стену гостиной, по которой бегут серенькие царапинки. На полу распластались осколки пустой бутылки. За спиной Славика разбросаны предметы домашнего обихода, а на кухонном столе стоит раскуроченный медовый торт, в центре коего торчит новенький айфон. Из телевизора звучит Кизару. Пиздец, блять.— Что с тобой? — единственное, что произносит окончательно ахуевший Алишер.Марлов неопределённо фыркает и безжизненно смотрит на старшего.— Ничего, абсолютно.— Ты разбил бутылку о стену.— Я сейчас уберу. Пока Алишер не может сообразить, что ему со всем этим делать, Марлов пользуется замешательством и на шатающихся ногах подходит к осколкам. Похуй, он всё за собой уберёт. Он не детище Алишера Моргенштерна, он личность, блять.Младший подходит к осколкам чуть ли не вплотную и смотрит на них так, будто они живые. Он тихонько наклоняется вперёд, чтобы собрать самые крупные, а потом... Потом он что-нибудь придумает.— Слава, ты же сейчас упа-Марлов теряет равновесие и падает на стекло обеими ладонями и коленками, обтянутыми лишь тонкими домашними штанами. Он издаёт короткий писк, пытается понять, что произошло, но в глазах двоится, мир расплывается, а острая боль ещё больше мучает.Его мозг отключается.Алишер тут же бросается к Славе. — Не трогай меня, — огрызается младший, как только чувствует прикосновения Алишера на своём теле. — Отвали. — Ты пьяный в пизду, — Моргенштерн с силой тянет Славу из осколков, а тот сопротивляется, как не в себя. — Да дай мне поднять тебя, ты не ахуел?— Пошёл ты нахуй, — Марлов чуть ли не рычит от досады, когда Алишеру удаётся поставить его на ноги.Ладони Славы покрыты дурацкими царапинами, крошки осколков впились в нежную кожу рук, а кровь набухает круглыми бусинками.— Ты зачем напился в одиночестве, ебаный твой рот? — Алишер умрёт сейчас от волнения. Никогда Слава так не делал. Никогда, блять.— А что, кто-то хотел составить мне компанию? — почти кричит Слава, которого Алишер одновременно бесит и сводит с ума. — Что, кто-то заметил, что я писал Андрею?Моргенштерн сурово обхватывает левое предплечье Марлова и с силой тащит того на второй этаж. Тот пока не особо сопротивляется: высказывает всё, что думает.— Андрей мне даже не ответил.— Ты хуйню ебаную написал, блять.— То есть мои сообщения — хуйня ебаная? Моргенштерн не может не усмехнуться. Это всё блядский невроз.— Спать. Ты идёшь спать. Сейчас я промою тебе раны, и ты идёшь спать, — Алишер пытается говорить жёсткими, простыми словами, чтобы точно дошло до пьяной головы.— Отъебись от меня, — смеётся Слава, с силой вырывая раненую руку из алишерова заточения и убегая в свою комнату. Марлов с разбегу прыгает на расстеленный диван и тут же сдавленно вскрикивает от боли, разливающейся по всему телу.Алишер буквально несётся следом.— Блять, ты кровью истечёшь, ебанутый, — Моргенштерн включает свет в комнате, подбегает к дивану и пытается поднять Славу, а тот задирает ноги и с силой пытается попасть в Алишера пинками. — Сла-ава, да блять-Старший забирается на диван. Он раздвигает ноги и встаёт коленями по правую и левую стороны от бёдер Славы. Тот пытается сопротивляться, но Алишер-то в два раза тяжелее, его с себя не сбросить. Моргенштерн ловит руки Славы своими руками и заводит их Марлову за голову.— Ну и зачем ты это сделал? — Марлов болезненно дёргается под Алишером.— Ну, видимо воспользоваться твоим состоянием и выебать.Слава пропускает эту шутку мимо ушей, но в нём всё равно зарождается истерический смех. Алишер пытается рассмотреть ладошки Марлова и оценить масштаб трагедии, но его самого отвлекает куча факторов. Здесь вам и сам Слава, ёрзающий под ним, и его красивое личико в нескольких сантиметрах от алишерова, и его злой, токсичный голос.— Я ненавижу тебя, Алишер, — рычит Марлов. — Слышал, блять? Ненавижу!..— За что? — старший голыми руками вынимает самые большие осколки: хотя бы что-то. — За то, что ты сделал с моей жизнью. Это, блять, вообще не моя жизнь. Она твоя. Иди ты нахуй. Нахуй, слышал? Слава шмыгает носом и коротко взвизгивает, когда Моргенштерн вытаскивает глубоко вошедшее стёклышко.— Я уезжаю из трэп-хауса, Алишер.— Обязательно. Проспишься — уедешь.Моргенштерн чувствует, как внутри него всё ураганом сносит, но он старается не верить этим словам. Это не его Славик, это чёртов алкоголь. — Я не шучу, — Марлов чувствует, что сейчас разрыдается от передозировки разными чувствами внутри себя. — Блять, ты можешь хотя бы свет выключить, ну серьёзно, он пиздец на меня давит... Отпусти мои руки, сука-Алишер настолько ошарашен поведением Славы, что он неосознанно подчиняется приказу младшего. Руки Моргенштерна отпускают ладони Славы, и тот тут же закрывает ими своё лицо.— Хорошо. Я выключу свет. Но потом я обработаю тебе руки и посмотрю, что с ногами. Алишер боязливо делает шаги от дивана, потому что замечает, что Славик совсем затих. Спрятался в себе же. А когда Моргенштерн щёлкает по выключателю, он слышит первое ярко выраженное рыдание Марлова за всю их совместную жизнь.— Слава?Алишер снова подскакивает к дивану и пытается заглянуть Славе в лицо, но тот закрылся серьёзно. И плачет тоже серьёзно, как в последний раз.— Убери руки, — просит Алишер, чувствуя, как у самого собирается ком в горле. — Славик, пожалуйста...Моргенштерн берёт Марлова за запястья и пытается развести их в стороны. На этот раз у Славы не остаётся уже никаких сил на сопротивление.— Почему ты плачешь?.. — старший отпускает руки Славы и принимается стирать каждую бегущую по милым щекам слезу. — Я ненавижу это всё...— Меня? Себя?— Всё... Это не моя жизнь... — Славик задыхается, он смотрит Алишеру прямо в глаза и в этом взгляде плещется вся его душевная боль.— Славик... Мы всегда можем зажить по-другому, — примирительно пытается что-то возразить старший.— Не можем... Это всё, Алишер...— Не говори, блять, такие вещи. Мы не чужие люди.Они тонут в глазах друг друга, потому что каждый нуждается в чём-то. Славе нужна помощь, а Алишеру нужен Слава. Их дыхание прерывистое, а все чувства сконцентрированы здесь, в этой секунде и на этой постели.— Ты не сможешь мне помочь... — жалостливо мяукает Марлов, и истерика его переходит в разбитый плач.— Я ради тебя всё смогу.Двое тянутся друг к другу, как противоположные полюсы магнита. Все плюсы Марлова находят минусы Моргенштерна, и то же самое происходит наоборот.Их губы сливаются в страстном поцелуе, который навсегда отпечатается в памяти Алишера, как момент, когда он решился на большое признание. Старший получает невероятный кайф от поцелуя с Марловым, от его сладкого вкуса; он вцеловывается требовательно и жадно, пускает кровь из персиковых губ и чувствует, что контролирует ситуацию. Он чувствует, что Слава сейчас ему принадлежит.Пожалуйста, поверь в мою любовь.Алишер ощущает свой стояк. А ещё он ощущает, как по телу прокатывается волна бешеного возбуждения. Старший понимает, что ещё пара секунд его нависания над Славой и хоть один такой поцелуй сверху — он словит самый ахуенный оргазм в своей жизни. Это худое, раненое, горячее, кипящее тело растляет его, как нечего делать. А Марлов, в свою очередь, настолько пьян и слаб, что, получив поцелуй в губы, он расплывается в улыбке и обмякает на потеплевших простынях. Его глаза трепетно прикрываются, а искалеченные ручки спокойно ложатся на впалый живот.Алишер тяжело дышит, наблюдая за тем, как самый ахуенный парень в его жизни проваливается в глубокий сон. Секса о-очень хочется, но пользоваться пьяными — худшая вещь в мире. Не сегодня. — Завтра поговорим, ладно? — Моргенштерн проводит рукой по мерно вздымающейся и опадающей груди Славика. Осколки из ладоней Славы, которые он держал в другой руке, чудом не рассыпались на постель. Лишь бы Алишер достал все самые серьёзные.— Я очень люблю тебя, Славик.