привет! я слава (1/1)

?? [ Эффе?кт пе?рвого впечатле?ния — мнение о человеке, которое сформировалось у субъекта в первые минуты при первой встрече. Этот эффект позволяет выносить быстрое и обобщенное впечатление о вновь встреченном человеке и использовать это впечатление для построения дальнейшего общения. ] ??26.10.201901:10pmЦентр Санкт-Петербурга. Большая, просторная студия на десятом этаже новенькой высотки радует глаз. Окна здесь отсутствуют, и всё помещение хорошенько изолировано акустическим поролоном. За большим чистым стеклом стоит разнообразие конденсаторных и динамических микрофонов, а по соседству — там, где можно и работать, и просто наблюдать — располагаются тёмные диваны и оборудование для сведения и прослушивания: большие колонки, звуковые карты, синтезатор, акустические и электро-гитары, широкий монитор. Хорошая студия, в которой с реализацией практически любых музыкальных задумок не будет никаких проблем. На одном из кресел, приставленных к оборудованию, сидит молодой звукорежиссёр в больших наушниках, спущенных на шею, а рядом разлёгся на диване в комфортной позе Алишер Тагирович Моргенштерн. Он здесь находится по знакомству, а потому ничего не стесняется.Приятное разноцветное худи, свободные чёрные штаны, удобные кроссовки. Каштановые волосы собраны в хвост. Сегодня внешний вид прозаичнее некуда.Встреча предстоит далеко не простая, а потому необходим баланс. Нужно правильно расставить приоритеты. — Этот твой гений каждый раз будет опаздывать? — звукорежиссёр обращается к Алишеру, рассматривающему чёрный поролон на потолке. — Да похуй, дядь. Ты куда-то торопишься что ли?Моргенштерн давно ничем не обострял шоубиз в том ключе, который ему нужен. С выхода Нового Мерина утекло немало воды, наступила осень, холодная, изнывающая. Руки всё никак не доходят до чего-то свежего, уверенного в себе. Из скорых релизов разве что на днях выходящая в свет Грустная песня, которая, так-то, написана совсем в другом формате, Алишер там будто гость. И вот, снизошедший из ниоткуда представитель талантливой молодёжи может стать той самой путеводной звездой. Может стать, а может и...?В мире есть два лучших битмаря точно: это только ты и я, ты и я, точка!? — хочется верить в актуальность этой фразы. Хочется, чтобы всё просто взяло и сложилось так, как надо.Эти мысли прерываются характерными постукиваниями снаружи, с трудом проходящими сквозь шумоизоляцию.— Э-э... — все адекватные слова, которые мог бы сказать пришедший, будто растворились. — ...Мне очень стыдно. Привет.В дверях несколько секунд мнётся худая фигурка, а потом она влетает внутрь студии и замирает, неловко переводя взгляд и пытаясь отдышаться.Слава Марлов.Отбеленные до невозможности сухие каштановые волосы, большие тёмные глаза цвета чёрного чая. Чёрный бомбер чуть велик этому худощавому парню с тонкими ключицами и незначительной талией, а свободные джинсы и измученные чёрные кроссовки дополняют образ человека незаурядного, местами странного, но вполне себе обычного. Тем не менее, этот человек попался Алишеру в трендах ютуба с треком ?Гена Горин?, а работа эта, очевидно, далеко не ?обычная?. Всё не так просто, как может показаться. Слава чувствует себя неловко с первых секунд. Естественно, опаздывать не входило в его планы, он вообще собирался приехать первым. Но время рассчитывать — не его стихия, а потому задержка на десять минут мгновенно портит впечатление. Тем не менее, Алишер продолжает лежать на диване, ничего из себя не изображая и будто ничему не удивляясь. Хотя, наверное, в его глазах чётко читается весь этот неподдельный интерес к человеку напротив. — Ну, привет. Марлов натягивает неловкую улыбку (он, к слову сказать, зачастую сталкивается с тем, что его поведение и манеры вызывают испанский стыд) и, явно нервничая, проходит к столу с оборудованием. Он тихонько устраивается на свободном кресле и ставит наполненный тёмный рюкзак на свободный участок стола. Что дальше? Понятия не имеет.Напряжение настолько сильное, что, кажется, воздух электризуется. Смущение, Слава очень взволнован. ?Моргенштерн, ты моя цель!? — гласит шапка канала. И вот, добро пожаловать, это происходит. Когда Алишер написал Славе в директ, это было больше приятно, чем страшно. Сейчас же апофеоз ситуации остался в прошлом, а на смену ему пришёл трепет и ощущение, будто ходишь по лезвию ножа. — Да ты расслабься, не нервничай так, — позволяет себе усмехнуться Алишер и удосуживается принять сидячее положение. — Мы с тобой знакомы, представляться не буду. А это вот мой знакомый звукарь, Рахмат.— Здравствуйте? Привет? — вырывается у Марлова, когда Рахмат тянется к нему здороваться через свободный стул. Если честно, Слава не понял, зачем им третий лишний, и зачем вообще встречаться на студии. Однако краткое рукопожатие этих двоих немного разряжает обстановку, а потом очередь доходит и до самого Алишера. — Будем знакомы, — зрительный контакт налажен, Моргенштерн смотрит Славе в глаза и крепко жмёт худую руку младшего. — Будем знакомы... Спасибо, что позвал. Некоторое время уходит на дежурные разговоры и попытки обсудить и спланировать хотя бы что-то. — Расскажи о себе, давай, — усмехается Алишер. — Удиви.— Ну... Я Слава, привет. Мне почти двадцать лет. Я пишу биты в эйблтоне, хоть его все ненавидят, — чуть ли не напевает. — Я из столицы Сибири; живу небогато, но всё впереди. Наверное. О-очень сложно сработаться и понять друг друга сразу. Всегда преследует ощущение, что кто-то лжёт или выставляет себя не в том свете. Алишер, вроде бы, спрашивает что-то про друзей, про жизнь, а Марлов будто увиливает, сглаживает углы. То же самое наверняка происходит и в обратном направлении. Слава говорит, что взял с собой рабочий ноутбук, так что может что-нибудь продемонстрировать. Алишер тут же соглашается. — И сколько тебе нужно времени на бит? — Моргенштерн активизируется, встаёт на ноги и принимается перемещаться по студии туда-сюда. — Пять минут? — чуть дрожащие руки распахивают ноутбук, Слава запускает эйблтон. — А какой бит-то будем писать? — Всё тот же. Трэп-империя, разве это не круто?Сосредоточенный взгляд уже устремлён на дорожки, время пошло. Пока Марлов набрасывает сэмплы, выбирает восемьсот восьмой, снейры и хай-хеды, наигрывает что-то на миди-клавиатуре и рассматривает коллекцию лупов, Алишер напевает что-то в соседнем помещении чисто для себя. Вдруг из сделанного сегодня что-нибудь получится? Моргенштерн общается о чём-то со звукарём, но на самом деле он наблюдает за Славой. Теория #ИзиРэпа всегда нуждалась в ком-то ещё, кроме самого Алишера и тех, у кого он украл формат. Всегда не хватало кого-то, кто сможет как нельзя лучше интерпретировать фразу ?бит — это простейшая система?. В этом белёсоволосом мальчике, сидящем за среднего качества ноутбуком, видно, в первую очередь, старание и желание работать. Он будто рождён для этого: сидеть и тихими кликами создавать огромной силы басы и убийственные мотивы.— Славик, ты, может, расскажешь чё-нибудь ещё о себе, пока мы тут так хорошо время проводим? — Алишер садится за единственное оставшееся свободным кресло и скрещивает ноги, принимая удобную, привычную организму позу. Старший безвозмездно рассматривает Марлова, которого он внезапно назвал Славиком, и это прозвучало, на удивление, тактично и естественно. Что-то в этом парне нравится Моргенштерну. Неопределенного рода привлекательность. Привлекательность далеко не внешняя — весит этот мальчик не больше сорока пяти килограммов, а ростом — метр в прыжке. Это, скорее, внутренняя эмпатия, желание узнать, прочитать, как книгу. Слава лишь на секундочку отвлекается от работы, но тут же снова обращается к дорожкам.— Ты бы лучше о себе рассказал.— Да ладно тебе, ты же наверняка смотрел Вписку.— Впрочем, да, — младший почёсывает затылок. — Тогда и решил, что нам надо работать вместе.Одни тривиальности и банальности. — Так, говоришь, всё впереди, Славик? Ждёшь, когда сможешь поднять со мной бабки?— Ну, это уже не мне решать, нужен я тебе или нет. Марлов быстро зажимает разные сочетания клавиш, и дорожки на глазах разрастаются. Контраст чувствуется очевидный: вот вам скучающий Алишер и поглощённый работой Слава. Вот вам праздность и высокая производительность, вот вам богатство и не особо. В жизни зачастую так и происходит: протекцию оказывают личности менее интересные. А вот протеже — чертовски классные находки.— Пять минут на исходе. Доделал? — зачем-то язвительно произносит Моргенштерн, отворачиваясь от битмейкера к звукорежиссёру, который работает с другими записанными дорожками.— Да... Можно подключать к оборудованию, — взгляд чайных глаз устремлён на экран, грубые последние штрихи. Худые пальцы Марлова быстро зажимают комбинации, раз-два, эквалайзер, последняя проверка. А Алишер не медлит, тут же всё подключает и, довольный, с нетерпением ждёт. Ну, давай уже, покажи, на что способен. — У меня кик некрасивый здесь, — Слава вдруг указывает пальцем на что-то, явно волнуясь раньше времени. — Да хуй с ним, ты же гений. Дождались релиза!Хороший, ебейший звук. Все трое, находящиеся в комнате, с удовлетворением дёргают головой и попадают прямиком в громкий бит. Настоящий трэп-бит из четырёх нот, и всё прекрасно. — Ну, ты, конечно, ахуеннен, чел, — у Алишера в голове, кажется, даже начинает складываться какой-то текст.Но внезапно что-то идёт не так.Вот прикол... В конце бита что-то подмешалось, и теперь дорожка заканчивается с явным сдвигом. Чё-ёрт... А всё потому, что переслушать не дали. Торопили. ?Сам виноват: сказал, что за пять минут справишься.? Чувствуя свой провал, Марлов не то чтобы поникает, он, скорее, наоборот становится чересчур активным. Принимается смеяться над звучанием и ни на что не смотрит, кроме ламината под ногами. А внутри всё мигом разгорается, и кажется, что ты опять живёшь зря. Точно такое же ощущение было в Новосибирске после выпуска первого серьёзного альбома — ?Опенинг?. Слава тогда лежал и смотрел в потолок, думал обо всём сразу и делал лишь один неутешительный вывод: хуйня какая-то, пора работать на износ, а не за пять минут что-то генерировать. Сейчас ничего не изменилось. Опять опозорился. Алишер смотрит на недоумевающего звукорежиссёра, потом на Славу, а на лице его нет никаких очевидных эмоций, скорее наоборот, одна большая загадка. Что ему пришло в голову? Что он скажет? Как именно обосрёт?Моргенштерн ведь мог бы. Ему ничего не стоит называть ?хуйнёй? то, что выступает ею. За эту ошибку, тупую и сделанную в лоб, он мог бы рассмеяться в лицо и высказать любую, даже самую токсичную фразу. Рахмат вот, например, сидит с очень недовольным выражением лица, и его можно понять. Этот алишеров ?гений? куда больше смахивает на парня из перехода, который тратит драгоценное время занятых людей.Когда напряжение меж этими тремя людьми зашкаливает до невозможности, Слава подскакивает к ноуту и останавливает произведение.— Я могу переделать. Это просто... — у мальчика стресс.— Это просто что? Вещь, не заслуживающая внимания? — Рахмат даже от оборудования отходит, так разочаровывается из-за небольшого прокола. — Ты будто впервые в жизни эйблтон открыл. Алишер, ты по каким параметрам вообще гениев себе выбираешь...Хочется исчезнуть. Слава делает вид, что никакие оскорбления его не трогают, и продолжает работать над звучанием, устранять максимально глупые ошибки. А вот Алишер задумчиво скрещивает руки и встаёт спиной к оборудованию. Он пропускает токсичные мысли Рахмата мимо ушей, как делает это с бо?льшим количеством всех существующих мнений. У него есть свой ахуенный мозг.Слава, что ты сделал... Почему же ты так сильно волнуешься? Почему нельзя относиться ко всему проще, как это делает сам Моргенштерн? Если бы Слава не нервничал, бит лёг бы просто идеально. Ведь там есть звучание, есть техничность и, безусловно, есть перспективы. В мире не так много людей, у кого старание сочетается с настоящей развязностью звучания. И, ох чёрт, отдельного внимания заслуживает то, как Марлов сидит. Какой же он... Чем-то приятный. С ним комфортно находиться рядом, он будто домашний пушистый кот, который стесняется гостей, а по ночам танцует брейк-данс на полу кухни. Интересно, он чем-нибудь болеет, потому худой? Или от природы такое телосложение? Интересно, каково ему живётся в Питере? Моргенштерн ловит себя на мысли, что ему правда интересно. А это чувство просыпается в нём нечасто. — Ты нравишься мне. Мы сработаемся.Пока Рахмат только невнятно цокает, потому что убеждён, что этим двоим вместе делать нечего, Слава медленно поворачивается к Алишеру и смотрит на него своими сияющими чайными глазами. Они оба не могут сдержать искренних улыбок, которые чуть ли не переходят в смех, так легко и приятно на душе становится. — Правда? — чуть приподнимает ровные бровки Марлов и прячется поглубже в свой бомбер.— Конечно, хули, — Алишер протягивает руку Славе и они обмениваются крепким рукопожатием. Забавный факт: ручка младшего настолько маленькая, что под алишеровой ладонью её вообще почти не видно. — Скоро у меня выходит фит, а потом мы что-нибудь выкинем.Щёчки Марлова вдруг заливаются розоватым румянцем: он с трудом осознаёт, что цель его достигнута.— Я подвинул дорожки, Алишер!01:40pmДвое покинули большое здание и теперь идут по длинной оживлённой улице Санкт-Петербурга. Солнце забралось на макушку неба, а свет пёстрых рекламных баннеров обрамляет красивые, полярно противоположные по телосложению фигуры. Алишер курит электронную сигарету, а Слава прячет руки в карманах больших штанов и спокойно следует за своим новым работодателем.— Я... Должен сказать спасибо.— Во-первых, это сотрудничество, а за него ?спасибо? не говори. А во-вторых, ты ведь написал ебейший бит за считанные минуты, — белый пар покидает дыхательные пути Алишера, старший ненадолго оборачивается и ловит взгляд Славы.— Да он не очень был, сам же знаешь.— Ты просто слишком много волнуешься. Я такой же человек, как и ты. Ну, ахуеннее, конечно, но ведь человек всё-таки.Марлов натягивает на голову капюшон худи и тихонько хихикает в ответ. — Можно мне? — тянет худые пальцы к сигарете в руке Алишера. — А если у тебя герпес? — отводит руку Моргенштерн, но тут же начинает смеяться и даёт закурить.— То, что я худой, не значит, что я болею чем-то, — Марлов выдувает свою порцию пара и с удовольствием прячется в нём на несколько секунд. Возвращает сигарету. — А вот про тебя я не знаю. Чем вы там упарываетесь, рэперы на мерседесах. — Да тем же, чем и все. Кислота, мет, соли, гашиш, травка.— Кокаин?— По воскресеньям. А ты чем завтракаешь? — А я не завтракаю. Посмеялись и снова замолчали. Пока что их толком ничего не связывает. Тем не менее, жизнь каждого из них скоро изменится. — Давай ролик ебанём тебе на канал. — Давай, когда, какой? — Слава не успевает удивиться такому заманчивому предложению, сразу соглашается. — Ну, например, напишем трек за пять минут. У тебя на хате. Сегодня. Сейчас.— Трек за пять минут? Сегодня? Сейчас? — Слава не верит, что так быстро родится контент.— Ну, не совсем сейчас, но скоро. Давай сходим поесть.— Всё-таки, отличный формат — быстрые треки, — не может не посмеяться Марлов.— Изирэп, спасибо ЯнгЛьву.— Гордишься тем, что украл формат, Алишер?Они проходят ещё пару кварталов, после чего заходят в кафе со средним чеком выше месячной зарплаты половины всех жителей России, но Алишер всё понимает и без проблем угощает. Хорошая еда быстро заряжает позитивом и энергией, разговор идёт все увереннее. На личности, правда, пока так толком и не переходят: рано. Проще поговорить о музыке и кино, о деньгах и любимых породах котов, об аллергии и Путине. Тем не менее, любые разговоры лучше молчания.К концу обеда вместе становится о-очень комфортно. Как будто тысячу лет знакомы. Отправляясь снимать ролик, ребята заказывают автомобиль. Пока Марлов усаживается вперёд к водителю, Алишер съёживается на заднем сидении Яндекс.такси и заходит на канал Славы, где подписчиков чуть больше ста тысяч. Он чувствует, что сможет изменить жизнь этого парня. Причём изменить просто так, по приколу, потому что правда захотел. Ясное дело, сложностей немало, но это дело поправимое. Столько всего впереди.07:24pmПять минут (е!), жесть я крут (е!)[ПОМОГИТЕ!!!]— Всем спасибо, было очень классное видео, ставьте лайки, подписывайтесь на канал! Пока?— Ну да... Пока.Камера в руках Андрея Столярова уходит куда-то вниз, а усевшийся в углу комнаты Игорь со вторым фотоаппаратом наконец-таки встаёт на ноги. Первый совместный ролик с Алишером только что досняли, и получился он чертовски классным. Идея ?трек реально за пять минут? оправдала все, даже самые смелые ожидания. Операторы выдыхают и кладут камеры на стол, а Моргенштерн с удовольствием улыбается и оседает на серый диван. Славик, продолжающий стоять на этом диване в своих огромных изумрудных штанах и чёрном худи, садится рядом. — Алишер, ты, блять, очень крут. — констатирует Игорь, проходя на кухню и наливая себе чего-то попить.— Скажи это своему другу, — слышится в ответ, Моргенштерн откидывает голову на мягкие подушки. — Я крут? Крут, наверное. — Марлов не знает, что сказать.Первый совместный трек, можно сказать, готов, так что теперь всё куда спокойнее и комфортнее. Если еще несколько часов назад в животе узел завязывался от одной мысли опозориться, то теперь — позорься сколько хочешь, не жалко. Эти двое даже дважды обнялись за время съёмок, так безудержно радовались происходящему. — В этот раз тебе на бит хватило даже меньше, чем пять минут. — Моргенштерн смотрит в потолок, а Слава — на Моргенштерна.— Да. Знаю, он простейший. Но качает же, — Марлов явно доволен собой.— Сколько ты уже пишешь музыку? — Ну... Скачал эйблтон я в одиннадцать лет. А с шестнадцатого года делаю что-то на ютубе. В музыкалке вообще всё детство провёл.— Фортепиано? — улыбается Алишер. Ему почему-то очень важно знать любые мелочи. — И саксофон. Но его быстро бросил. Пока звезда этой комнаты Алишер Тагирович продолжает лежать на диване и о чём-то говорить, питерские друзья делают чай, вынимают из холодильника что-то и понимают, что есть, в общем-то, нечего. — Полпалки салями и подсолнечное масло — лучшее, что у нас есть, — констатирует Андрей. — Вот почему я вешу сорок пять килограммов, — Слава крутится возле столешниц и ждёт, когда закипит красный чайник.И вправду сорок пять килограммов, думает Алишер, прячась за экраном айфона. Жесть, как он вообще живёт. Как его ещё ветром не сдуло. Забавный факт: чтобы обнять Славу, одной рукой приходится обнимать под грудью, а другой — за плечи. Кажется, если сжать этого парня слишком сильно, он с хрустом рассыпется, как песочное печенье.— Салями — самая калорийная колбаса, мальчики. Но вам, видимо, это ещё как на пользу, — Алишер поглядывает на парней по очереди. — А я на пп, мне такое нельзя. Закажем чё-нить.Это не вопрос, это — констатация. Он, Алишер, здесь главный. В таком ключе об этом приятно думать. 09:04pm— Славик, я вот только думаю, что тебе в Москву надо. Две большие пиццы, дорогое мясо и несколько контейнеров овощного салата разошлись, как скидочные купоны на АлиЭкспресс. Товарищи-музыканты и товарищи-операторы лежат кто где: Алишер окончательно заполонил диван, Слава пристроился за компьютерным столом, а Андрею с Игорем досталась кухня. Пора бы уже расходиться, но все зачем-то тянут время. — Надо. Но, в отличие от тебя, мы с ребятами живём небогато.Марлов много думал о своём будущем в промежутке между ответом Алишера в инстаграме и сегодняшним днём. В его голове прокручивались десятки разных сценариев: вот он пишет биты Алишеру, получает какой-то процент; вот он занимается сольным творчеством, постепенно развивается и готовится стать лучшим битмейкером, как зарекался; вот он остаётся ни с чем и признаёт, что музыка — пережиток прошлого. И невероятное количество других сценариев, один за другим. Но ни один из этих сценариев не обеспечивал Марлову счастье и спокойствие души. Всё не так просто, важно не оступиться...Ведь Слава сейчас на пороге славы, понимаете? — Да ладно тебе, ты быстро раскрутишься, — подаёт голос Игорь. — С таким-то человеком возле себя.Каким? Богатым? Успешным? Роскошным?— Игорь дело говорит. Даю год — звезда нахуй, — Алишер прогибается в спине и подмигивает Марлову. — Ты это уже говорил в ролике, я понял, — по примеру старшего, Марлов тоже потягивается, ненадолго обнажая тонкие изгибы светлых рук.— Если понял, почему сомневаешься? Перевезём тебя, а потом друзей твоих перетащим.— У меня универ, Алишер. — Какой ты... — Моргенштерн переворачивается на живот, чтобы было удобнее спорить. — И зачем он тебе? Кем он тебя сделает?— Продюсером кино и телевидения, — Слава отвечает на зрительный контакт беспричинной улыбкой. Как дурак. — Спорим, что, выбрав меня, ты об этой корочке ни разу не вспомнишь? — Предлагаешь мне отчислиться?Алишер уже терял универ. Это привело лишь к одному: вышел неплохой ролик на ютубе. Предлагать такое Славе, безусловно, рискованно — могут не сработаться, перегореть, оказаться в серьёзном конфликте, — но Моргенштерн привык жить на похуях. Если говорить чуть более цивилизованно — на поводу у эмоций. Если хочется — значит, время сделать это. У них с Марловым будет отличный дуэт, на этом всё. Точка блять.— Да. Заебись всё будет.— Не надейся, я, разве что, академ возьму. Когда-нибудь потом. — неопределённая пауза. — Да и вообще, всякое бывает. Всё-таки ты не вечен. — Ты имеешь в виду мою смерть или конец хайпа?— Это ты уже сам решишь, — Слава резко разворачивается к Алишеру спиной, явно довольный своими тонкими колкостями. А у Моргенштерна от этих фраз еле заметные покалывания по телу пробегают. — Сам решу. Вот именно, сам. — нулевой процент агрессии, у старшего медовый голос. Немногим позже Алишер наконец вызывает себе такси и решает покидать дружелюбный коллектив. Всё-таки завтра ему в Москву, встречать премьеру Грустной песни в кругу коллег по криминалу. А он... А он ждёт не дождётся, когда снова увидит своего битмейкера. Только не петербуржца, связанного цепями с учёбой и этой босяцкой жизнью, а москвича со свободной головой и временем. Это собственническое желание вряд ли вообще можно искоренить в человеке.Слава провожает Алишера, вдвоём они стоят у подъезда и затягиваются электронкой. Оба мёрзнут: приближающийся ноябрь ещё как даёт о себе знать. — Поставлю таксисту одну звёздочку за такие приколы, — фыркает старший, рассматривая мелькающие авто, а опаздывающей мазды нигде не видно. — Самоутверждаешься за счёт унижения таксистов?Слава съеживается так, что начинает казаться ещё меньше, чем есть. Он принимается ходить туда-сюда возле Моргенштерна, а голова его пронизана ветром перемен.— В общем, Славик, рано или поздно, надо будет перебираться в Москву. — На всякий случай скажу ещё раз: у меня толком нет денег. — Да я понял, базара ноль. Я вложусь в тебя, как в выгодные акции. Тишина. Лишь белый пар обволакивает лёгкие суперзвезды и покидает их, растворяясь в ночном воздухе. Умиротворение. Алишер, верите или нет, его любит. — Неужели, дождались? — Моргенштерн замечает указанный номер и оборачивается к Славе, чтобы напоследок посмотреть на него ещё секунду. — Ну всё, бывай. Скоро займёмся чем-нибудь. — Обязательно. Спасибо, что приехал. — Ещё раз: это сотрудничество. Здесь не говорят ?спасибо?. Моргенштерн позволяет себе чуть толкнуть засмущавшегося Славу в левое плечо и наконец уйти. Такси быстро срывается с места, водитель тысячу раз извиняется за опоздание. А Марлов ещё какое-то время стоит, держась ладонью за то место, куда ударил Алишер, и думает лишь о том, что завтра же он начнёт что-то менять. В его жизни наконец-то начинает вырисовываться прерогатива: сделать Моргенштерна неприлично известным. Сделать из него больше, чем артиста. 01.11.201911:58pm Балкон привычной глазу квартиры, Москва.Алишер сидит на светлом плетёном стуле, закинув одну ногу на колено другой. В его руке бокал с чем-то слабоалкогольным, а взгляд устремлён на шумный город.Он любит так сидеть в одиночестве. Любит и ничего не может с собой поделать. От природы спокойный, Моргенштерн будто бы успешно научил себя любить шум, толпу, крики и тусовки. И он правда любит весь этот шоубиз и публичность; но иногда, в такие поздние вечера, как этот, что-то внутри него не может терпеть и выпархивает жёлтой бабочкой на волю. Тогда он приходит на балкон, садится в расслабленную позу и думает. О чём? Ну, если можно думать обо всём сразу, то вот, как описать эти мысли. Ведь человек от природы переживает обо всём на свете, и порой даже не замечает, что перегружен. А если сесть и попробовать сформулировать ответ на вопрос ?что не так??, в голове с большой вероятностью сложится одно из двух слов: либо это будет ?ничего?, либо ?всё?. Алишер сейчас балансирует меж двух этих огней и не знает, жаловаться ему или счастливо улыбаться.Собственно, вот почему порой очень важно не думать вообще.