Журавлиная стая (1/1)
Пруссия медленно брел по лесу, по колено утопая в выпавшем снегу, что пушистым ковром укрыл землю месяц назад. Тишину зимнего леса разрывало лишь его тяжелое, сбившееся дыхание, что клубочками пара вырывалось изо рта, то и дело перемежаясь сдержанными ругательствами. Декабрьское солнце ярко светило где-то на востоке, только-только выбравшись из-за горизонта, отчего снег искрился и сверкал, словно тысячи самых чистейших бриллиантов. Свет бил в глаза, слепил своей белоснежной, непорочной яркостью, но Гилберт не обращал на это никакого внимания, ведь его мысли были уже далеко. Там, куда он так стремился добраться, наплевав на холод и раннее время. Только через пару часов, измучившись и окончательно выбившись из сил, он выбрался на поляну, большую часть которого занимало безымянное озеро, сокрытое под слоем снега. Об его существовании знали несколько близких пруссаку людей, да старые военные карты времен Второй Мировой войны. На новых его не оказалось, поэтому озеро так и осталось затерянным в лесу.
Гил вытер ладонью лоб и, спотыкаясь, устало приблизился к самому краю, где бережно замерзшими руками расчистил неровную каменную плиту с высеченными на ней именами. Их было не так много, всего полтора десятка... Он нашел нужное имя и пальцем проследил каждую высеченную буковку.- Вот видишь, я снова пришел, - тихо вслух произнес Пруссия, стараясь хотя бы собственным голосом разогнать угнетающую тишину. - Знаешь, в этом году сюда было очень сложно добраться... Может это и к лучшему, правда? Вас никто не потревожит... кроме меня, разумеется, - он почти беззвучно хмыкнул, представляя как при этом должно было бы измениться лицо того, к кому он явился, и всхлипнул, утыкаясь лбом в холодный камень. - Знал бы ты, как я соскучился. И как устал... - Гилберт прикрыл глаза, снова переживая тот день...Положение на фронте с каждым днем ухудшалось. Русские приближались к столице, разрушая все на своем пути, оставляя за спинами разрушенные города, сотни убитых. Германия нервничал. Он с самого начала знал, что план его фюрера обречен на провал. Пытался его остановить, предупреждал, что Россия это не тот противник, который просто так сдастся, но он не послушал. Развернутый Блицкриг на первых порах дал просто ошеломляющий результат. Огромным скачком добраться до Москвы, а потом...а потом все пошло к чертовой матери. И к чему привело? Вот они, русские, почти у ворот, образно выражаясь. Людвиг чувствовал их приближение, переживая сотни смертей вместе со своими солдатами, городами, каждым клочком земли, что впитывал в себя кровь, слышал чужие тяжелые шаги, словно кто-то приближался за спиной, готовый в любой момент ударить. Гил не смог его удержать, когда он однажды сорвался на фронт, прямо под нос к русским.В тот день Пруссия просто не мог найти себе места. Один в большом доме он слонялся из комнаты в комнату, порой замирая, прислушиваясь к чему-то, и вновь начинал свои челночные снования. Внезапно сердце болезненно кольнуло, и он бросился прочь из четырех стен, вылетая в морозное декабрьское утро. Ведомый каким-то шестым чувством, он несся по пустынным улицам полуразрушенного города, подгоняемый иррационально сильным страхом. Ворвавшись в холодный лес, он принялся пробираться сквозь буреломы поваленных бомбежкой стволов, матерясь на все лады, ругая непонятно кого, чтобы хотя как-то отвлечься от бешеного стука сердца, что загнанным зайцем трепыхалось в груди. «Быстрее!» - металась в голове единственная логичная мысль в противовес уставшим, заплетающимся ногам, да захлебывающемуся дыханию.
Где-то над головой раздалось сытое урчание мотора русского самолета. Почему именно русского? Потому что только у них был такой утробно-довольный звук. Он приближался все быстрее, к нему присоединился еще одни, и еще, отдаваясь в ушах чудовищным ровным гулом, который внезапно совсем рядом был разрезан стрекотом пулемета, к которому примешались звуки других орудий. Рядом, там, за очередным завалом.Вскарабкавшись вверх по бурелому, изодрав всю шинель, руки и ноги в кровь, Гил едва не завопил от ужаса. По льду небольшого лесного озера шли солдаты. Солдаты его армии, среди которых он сразу же узнал брата. Да его просто нельзя было ни с кем спутать. Среди белоснежного пространства поляны они были слишком заметной мишенью, но из леса на другом краю поляны уже появлялись русские солдаты, со сноровкой бывалых охотников буквально загоняя солдат на открытое место.- Нет! Уходите оттуда! - Гилберту казалось, что он прокричал это, но из его горла вырвалась лишь пара нечленораздельных звуков.
Над озером показались первые самолеты, раздался нарастающий свист и... Остатки взвода в облаке снега, ледяного крошева и воды исчезли из поля зрения всех без исключения. Над поляной раздались предсмертные вопли и крики невидимых солдат и с очередным плеском все затихло. Сердце остановилось...Прошло уже шестьдесят семь лет с тех пор, как Гилберт остался один, из которых сорок с лишним он словно прожил в тумане. Воспоминания этих лет были рваными, никак не складывающиеся вместе, чтобы стать цельной картиной его истории. Он помнил удивление на лица союзников и самого России, когда они узнали, что Германия погиб. Помнил, как они искали его, но нашли лишь искореженный крест, что Брагинский сам вложил в руку пруссака, не решаясь даже сказать что-то. Помнил, как сам внезапно стал Германией, и как он плакал, впервые со смерти Людвига, когда узнал, что союзники так за него решили. Дальше все вновь пропадало в тумане. Что он делал, как жил, с кем говорил, он не помнил совершенно. Страна окрепла, восстановилась, зарастила раны, постепенно вновь обрела уважение других стран на мировой арене, стала центром экономики Европы. А Гилберт существовал. Улыбался младшему Варгасу, изредка кутил с друзьями, спорил с Австрией, получал сковородой от Венгрии, пил с Россией, когда становилось совсем невмоготу, и существовал. А теперь...Бывший Пруссия поднял голову и размазал по лицу слезы холодной ладонью. Наверное, он стоял так очень давно, ибо брюки на коленях вымокли, как и ноги в целом. На волосах, как и на плечах, лежал снежок, принесенный ветром с ближайших деревьев. Солнце уже стояло в зените, а над озером гуляла искрящаяся дымка, из которой внезапно появилась тень. Она приближалась, формировалась и через пару мгновений на Гилберта смотрели ясные голубые глаза Людвига. Он улыбнулся и протянул брату ладонь, затянутую в черную перчатку. Пару секунд Гил разглядывал самого Германию и его руку, а потом ухватился за протянутую ладонь, которая неожиданно оказалась вполне материальной и теплой. За его спиной раздался скрип снега, и Пруссия обернулся, чтобы без какого-либо удивления увидеть свое собственное безжизненное тело, упавшее в снег возле могильного камня.
Он вновь повернулся к брату и тут же оказался в таких родных и теплых объятиях, отчего едва не расплакался снова. Случайный взгляд, брошенный через плечо Германии, и Пруссия увидел, как сквозь дымку проступают очертания людей, через мгновение воплотившихся в тех самых солдат из взвода Людвига, что погибли с ним вместе. Они улыбались и чего-то ждали. Германия выпрямился и, взяв брата за руку, поднял голову вверх, устремляя взгляд в яркое голубое небо...Где в этот момент пролетала стая белых журавлей, невесть как очутившихся в декабре в Германии. К ним, неловко взмахивая крыльями, присоединился еще один, вылетевший из леса и, пристроившись рядом с вожаком, продолжил свой путь вместе со всей стаей куда-то на восток...